Сегодня все более и более очевидно, что насущным становится определение той модели, в соответствии с которой будет происходить развитие в XXI веке. Наступающий IV этап научно-технической революции кардинальным образом меняет не только способ производства, но и сами производительные силы. Постоянное развитие искусственного интеллекта неизбежно приведет к тому, что промышленное производство, банковская сфера, сфера услуг и так далее смогут обходиться без участия человека.
Это, в свою очередь, связано с абсолютно новыми вызовами и угрозами. К большому сожалению, сегодняшние обсуждения модели будущего происходят исключительно в технократическом сообществе и практически не касаются политической модели. Отсюда, так сказать, метафизический характер прогнозов и экспертных оценок.
Поиск новых политических ориентиров происходит исключительно в двух направлениях. Первая концепция – возврат к СССР в улучшенном модернизированном варианте, без коммунистической идеологии, но с учетом всех якобы имевшихся достижений (наиболее радикальной формой данной концепции является реставрация сталинизма, опять же, естественно, в некоей обновленной конфигурации). Вторая концепция – безусловное следование существующей в США и Евросоюзе постмодернистской идеологии с безграничным приоритетом прав личности.
Однако надо учесть, что политический постмодернизм был противопоставлен коммунистической утопии в период Холодной войны, борьбы двух систем и после крушения коммунистической идеологии, распада СССР, социалистического лагеря сам все больше и больше превращается в такую же идеологическую утопию.
Одна из проблем нашего времени заключается в том, что политический истеблишмент в США и Евросоюзе, воспитанный на постмодернистской идеологии, пытается удержать эту систему утопических ценностей и ведет себя сейчас так, как прежде – политическая элита СССР. Очевидно, что результат в итоге будет примерно таким же.
Нам, в первую очередь, важны роль и место России в этом быстро меняющемся мире, ее влияние на формирование ценностной модели XXI века. И в этой связи чрезвычайно опасны попытки навязать новые утопические теории. К подобным теориям мы относим понимание России как отдельной, уникальной цивилизации или теорию евразийства, которые стремятся отделить русскую историю и культуру от западной.
Эти теории представляют собой гораздо большую опасность, чем может показаться на первый взгляд. Они по сути дела направляют нашу страну по абсолютно тупиковому изоляционистскому пути развития, что может иметь в конечном счете трагические последствия. Россия, безусловно, исторически и культурно европейская страна и часть общей иудео-христианской цивилизации. Безусловно, со своими особенностями, национальной идентичностью, но это в общем-то соответствует ситуации в любой европейской стране: французы не похожи на англичан, а немцы – на итальянцев или швейцарцев.
Когда в последней трети XV века при Великом князе московском Иване III образовалась новое государство, практически первое, что сделал этот выдающийся государственный деятель, – обозначил место России как европейской страны. Женился на наследнице короны уже не существующей византийской империи Зое (Софьи) Палеолог, тем самым манифестируя новое государство как преемника византийской империи. А «Сказание о князьях Владимирских» примерно в то же время утверждало, что Великие московские князья (значит, позднее и цари) ведут свой род от римского императора Августа (его легендарного брата Пруса).
Таким образом, Россия изначально давала понять, что она – а не сложившаяся в Центральной Европе так называемая Священная Римская империя – есть главный носитель западных ценностей. Для того времени эти ценности, в первую очередь, – ценности христианские. И вот в начале XVI века появилось знаменитое послание старца Филофея о Москве–Третьем Риме. Филофей выступил в защиту европейских ценностей, которые в ту пору дискредитировались практикой католической церкви. Идеи, изложенные в послании Филофея, имели важнейшее общеевропейское значение. Закономерно, что почти одновременно в близком по смыслу духе выступил Лютер, основавший – в противостоянии с католиками – новую христианскую конфессию: протестантизм.
Россия всегда играла важную роль в формировании европейской модели политического устройства, а с рубежа XIX и XX века – уже и общемировой. По сути дела идеологический спор между Советским Союзом и Соединенными Штатами может интерпретироваться как спор о том, кто в первую очередь является носителем базовых европейских ценностей.
Всякие утверждения о том, что Россия не является частью западной цивилизации, абсолютно не состоятельны. Российская культура, безусловно, часть европейской культуры. Российское образование – изначально образование европейское. Первые школы и академии в Россию принесли выученики иезуитов. Наши университеты, в основе своей, – это немецкие университеты. Даже алфавит – это смесь греческого с элементами латиницы.
При этом надо отметить, что важная особенность социокультурного развития России не просто освоение мировых культурных трендов, но доведение их до совершенства. Национализация смыслов мировых трендов стало устойчивой моделью развития. Вопреки мифам, речь никогда не шла о примитивном заимствовании, более того российские достижения в их проинтерпретированном варианте стали факторами глобального развития. Особенно это проявилось в культуре XVIII–XX веков. В архитектуре, например, русские шедевры барокко, классицизма, модерна стали мировыми вершинами стиля. Аналогично – в литературе, музыке, живописи.
Поэтому и сегодня для России важно в период крупнейшего криза, в первую очередь кризиса идейного, предложить новую идеологическую концепцию. Только страна, предлагающая ценности, которые поддерживают люди во многих странах, может называть себя Великой державой. Советский Союз был Великой державой не потому что у него было много танков, ракет, а потому что ценности, которые он декларировал, поддерживались миллионами людей на земном шаре, а те, кто их не поддерживал, про них знали.
Поэтому СССР и был одним из мировых лидеров. Соединённые Штаты Америки – мировой лидер не потому, что это – самая богатая страна, это важно, но вторично, а потому что ценности, которые декларируют Соединенные Штаты, разделяются миллионами людей – опять же, те, кто их не разделяют, про них знают.
Начало века – это всегда период серьезнейших кризисов, когда для формирования новой модели развития странам приходилось пройти через серьезнейшие испытания: войны, жертвы, революции. Так, например, просвещенный абсолютизм, который являлся базовой формой европейского политического устройства, утвердился примерно в 40-е годы XVIII века на основе идеи Томаса Гоббса и французских энциклопедистов о том, что государь должен отвечать и за общественное благо. Но эта политическая форма оказалась не долговечной, потому что идея об общественном благе, по сути, послужила основой для движения к новой модели уже с Великой Французской революции и в следующем ХIХ веке.
Сразу следует оговориться, что для нас понятие начала века – не дата в календаре, а то или иное событие, которое определяет дальнейший ход политической и социальной жизни. Поэтому XIX век был продолжительным и закончился он Первой мировой войной и Великой Октябрьской социалистической революцией, а Великая французская революция – с лозунгами свободы и равенства – определила модель развития этого 19 века. И точно так же, как в предыдущем случае, для ее утверждения потребовалось пройти несколько серьезных кризисов.
Идея Великой французской революции, идея свободы и равенства, в свою очередь, стали миной замедленного действия и сформировала новую идею – идею социальной справедливости, которую провозгласила Великая Октябрьская социалистическая революция, тем самым начав подлинный XX век.
Русская революция продвинула левую идею, которая была господствующей в различных формах практически весь XX век. Притом не только в Европе, но и в Азии, Соединённых Штатах Америки, в Южной Америке, а в дальнейшем – при распаде колониальной системы – и в Африке. В Европе реализация этой идеи на первоначальном этапе осуществлялась тоталитарными государствами – будь то сталинизм в СССР, национал-социализм в Германии, фашизм в Италии. Различие в некоторых программных установках отнюдь не отменяло общность их идеологической сущности. «Новый курс» Франклина Делано Рузвельта в США сыграл важнейшую роль, доказав, что идею социальной справедливости можно решать в рамках демократического государства.
Важнейшим этапом в формировании и развитии модели XX века стала, конечно, Вторая мировая война и разгром нацизма. Советский Союз сыграл очень важную роль и в войне, и в послевоенном социалистическом и социальном мироустройстве. Отказ от сталинизма, «оттепель» положили начало революционным шестидесятым. Национально-освободительные движения разрушали колониальную систему Азии и Африки, а одновременно в Европе и Соединённых Штатах массовые молодёжные движения разной направленности – от тех, кто выступал против войны во Вьетнаме, до охватившего весь мир включая Советский Союз и страны социализма движения хиппи – расшатывали прежний консервативный уклад жизни.
Перемены затронули все сферы жизни. Не случайно именно в этот период произошла революция в музыке, искусстве, в литературе. Элвис Пресли, «Биттлс», «Роллинг Стоунс» определили то направление в музыке, которое совпадало с настроениями нового поколения. Новое возрождение переживал авангард. Причем даже большее значение в литературе, в том числе и в поэзии, приобрела социальная направленность. В СССР цензура и репрессивные меры не справлялись с этой новой волной. В начале 70-х годов волна спала, но победа консерватизма оказалась временной.
Вопрос о том, как сам Советский Союз реализовывал предложенную модель, – это уже разговор на другую тему. Очевидно, что когда Запад с успехом пользовался идеями, которые шли из России, то внутри нашей страны происходил обратный процесс. И в окончании XX века и его модели опять решающую роль сыграл Советский Союз. Революция конца 80-х – начала 90-х годов не только разрушила страну и произвела огромные изменения в Восточной Европе, по сути дела поставив крест на коммунистической идеологии, но и явилась фактически отправной точкой начала нового XXI века.
Казалось бы, новый век подразумевает необходимость осмысления серьезнейших политических, экономических и социальных изменений в мире. К сожалению, если модель, которая была реализована в XIX–XX веках, имела серьезную и очень разностороннюю философскую базу, то XXI век начался с того, что предыдущие теории развития общества рухнули, а новые не были сформулированы. Сегодня мы не видим реальных и продуманных концепций той модели, которая будет развиваться и господствовать в том веке, в котором мы живем в данный момент.
Россия может и должна предлагать миру новые перспективные идеи, и только в этом случае она будет Великой державой. В сегодняшних условиях, когда рушится предложенный вариант глобализации, когда на грани краха идея Европы в лице ЕС, когда идет отказ от различных транспартнерств, Россия имеет шанс предложить миру идею, понятную и приемлемую для большинства стран, относящихся к западному миру. Мы бы назвали эту идею НАЦИОНАЛКОСМОПОЛИТИЗМОМ, что, с одной стороны, акцентирует большую роль, которую играет суверенность, национальная идентичность, традиционализм, а с другой – открытость миру, ощущение себя частью общей западной цивилизации и готовность принимать ее лучшие достижения.
Собственно говоря, Россия всегда такой и была. В России всегда национальная гордость сочеталась с широкой восприимчивостью к культурным, политическим, экономическим, образовательным идеям, которые приносились из Европы и удачно приживались на российской почве. Это свойство русского человека – уникальная восприимчивость и одновременно умение оставаться самим собой – точно сформулировал персонажем Ф.М. Достоевского (роман «Подросток»): «Я во Франции – француз, с немцем – немец, с древним греком – грек и тем самым наиболее русский».
Мы отнюдь не говорим о национал-космополитизме как о законченной, сформировавшейся концепции, но мы уверены, что эта идея требует глубокого осмысления, обсуждения и развития.
Оценили 2 человека
4 кармы