Мыс.

Утром, буквально перед восходом солнца, она выходила на берег, ждать. Там на горизонте, где море незаметно переходило в небо, она каждый раз надеялась увидеть знакомый парус.

Обычно он уплывал в Поход на неделю, реже на две. Ближе к сроку возвращения, она начинала по утрам ходить на мыс, и это быстро становилось привычным ритуалом. Рано или поздно, в какой-то из дней, на горизонте появлялась точка, которая медленно росла. Она наблюдала за ней со счастливой улыбкой, потом радостно бежала домой, готовиться ко встрече.

В этот раз паруса долго не было. Прошел месяц, ее ритуал давно стал ежедневным. Некая смутная тревога, поначалу сидевшая в далеком уголочке, последние дни мрачно ворочалась в груди, иногда сжимая сердце своими когтистыми лапами. После этого у нее часами все валилось из рук, хотелось все бросить и снова бежать на мыс.

Беспокойства добавил разговор с соседями. Олафсоны жили примерно в двух милях, если идти на запад по старой дороге вдоль Крайнего леса. Никто не знал точно, почему лес так назвали. Возможно, потому что за ним, и до моря была только холмистая пустошь, поросшая редкой травой с хаотично разбросанными большими гладкими валунами. 

Ингрид, хозяйка, радушно встретила, усадила за стол, поставила перед ней миску горячей похлебки с сухарем, да чашку сиры. Ее муж, Колльбейн Олафсон по прозвищу Окунь, плотный и кряжистый дядя с короткой седой бородой, тут же предложил заменить сиру на кружку доброго эля. Само собой, этот хитрый тактический прием - легально достать заветный кувшин из погреба, был сразу раскушен Ингрид. Та зашумела, перечисляя все давние и не очень прегрешения супруга, закончив гневную речь упоминанием старого забора, со стороны скотника, что с весны так и не отремонтирован. Расстроенно махнув своей большой как тарелка ручищей, Колльбейн, накинул на плечи старый, подбитый мехом фалдон, и вышел во двор.

Ингрид была хорошей собеседницей и ее подругой, не смотря на большую разницу в возрасте. Хоть и редко, они ходили к друг другу в гости, скоротать долгие вечера Темной Зимой. Сегодня поговорили о том, о сем: хозяйство, дети, погода. У самой Ингрид дети давно стали взрослыми и разлетелись кто куда, но она всегда давала молодой матери весьма дельные советы на тему воспитания и здоровья близняшек.

Честно говоря, в этот раз беседа едва клеилась. Хозяйка которая знала про ее беду, тут же попыталась как-то утешить недавним известием от своего брата, жившего в деревне, что была к западу, через горы. Два драккара Торвуда Свенсона, по прозвищу Синяя шея, из того поселения, так же задерживаются почти на месяц. «Да не бойся ты, девочка, всякое бывает. Я по молодости, даже по полгода ждала Колле с Походов, и он всегда возвращался, да еще и с добычей». 

Тепло попрощавшись, она быстрым шагом возвращалась назад. Не выдержав, на развилке свернула к мысу. С некоторым трудом взойдя по скользкой от полуденного дождя тропинке, она долго стояла наверху всматриваясь в горизонт. Несколько дней была ветреная погода, как всегда перед Темной Зимой. Море, недоброго, холодно-серого цвета, казалось покрытой сеткой светлой пены, с белыми барашками на кромках волн. Оно злилось, разбуженное ледяным северным ветром и совсем не обращало внимание на женскую фигуру, что приподняв руки с раскрытыми в его сторону ладонями, что-то долго едва слышным шепотом просила, прикрыв мокрые глаза.

Вечер прошел как всегда. Дети после ужина захотели сказку на ночь. «Про могучего Эрика и горного тролля!» - хором запищали оба. Ну хорошо. Пусть будет про тролля. Десятки раз слышанная ими, незамысловатая, в общем-то, история скоро усыпила близняшек. Погасив светильник, легла и она рядом. Очаг на полу давно прогорел, оставив только кучку едва подмигивающих угольков. Невидимый зверь, как всегда неслышно подошел в темноте и привычно положил свою тяжелую когтистую лапу на грудь. Надо как-то с этим засыпать… Снаружи ветер усилился. К его непонятному завыванию добавилась редкая дробь, будто кто-то большой, как тот тролль из сказки, швырял в стены горсти крупы. «Первый снег», подумала она и провалилась в тревожном черном забытье. 

 Тропинка за ночь подмерзла и покрылась тонким белым слоем. Она бежала, и легкий снежный наст под кожаными башмаками жалобно хрустел, ломаясь. Платок сбился на плечи. Пару раз поскользнувшись, а потом уже хватаясь руками за остатки мокрой травы, она взобралась на мыс…

Сегодня было тихо, высокий слой серых облаков привычно смыкался вдали с морем в пустую, безжизненную полосу, где ничего не было… Она опустила голову. Медленно развернулась и пошла назад. У самого края мыса, там где был сход на тропинку, ее что-то остановило.

Оглянулась. Тонкий луч света, в разрыве облаков, почти над водой, от пробудившегося солнца указывал на нечто крошечное на горизонте. Еще не веря себе, она сделала несколько шагов вперед, к обрыву. Глаза ее медленно стали расширяться, дыхание вдруг перехватило. Две мокрые дорожки, поползли вниз по лицу, мимо крепко сжатых губ, уже расплывавшихся в счастливой улыбке. Подняв голову вверх, она что-то коротко прошептала небесам, и быстро развернувшись, легко побежала назад, уже совершенно не замечая дороги…