Читаю вызов: «Травма полового члена». Ну всё правильно, кого ещё посылать на такой вызов, как не детского доктора. Дети это же производное этого самого члена.
Вопросительно смотрю на диспетчера. Разводит руками – никого больше нет, все заняты. Хмыкаю, хихикаю, зову бригаду, поехали. Водитель с фельдшером зубоскалят, ну чего там бывает, разрыв уздечки, надрыв крайней плоти, вызывают от испуга.
Петляем по переулкам. Сталинский дом, ухоженный, с эркерами, балюстрадами, капителями. Хорош. Подъезд открывает консьержка.
«Второй этаж, справа, открыто». Большущая прихожая, никто не встречает. Суём нос за двустворчатые двери.
На полу, в углу лежит здоровенный оплывший куб, голова этого куба покоится в луже крови. Не до смеха. Перчатки, перекись, тампоны.
Это женщина, крупная, сильная женщина. На теменной части большая вдавленная рана, обрабатываем. «Дуй за носилками». Давление держит, пульс приличный, дышит сама. Осматриваю, других травм нет. Эту барышню похоже вырубали из дубового полена, тупым топором и папа Карло видимо, был мертвецки пьян. Большая голова, могучий торс, крупные руки, в пупке пирсинг.
Глазки малюсенькие, нос картошкой, ротовая щель огромна, именно щель, губ нет. Странно, повод другой. Недоумеваю. Оглядываюсь. Рядом валяется гигантский золоченый кубок на малахитовой подставке, сбоку гравировка «Елизавете Семеновой, победителю краевого чемпионата по гребле на байдарках и каноэ. Дата. Место.» На здоровенной полке, до потолка кубки, грамоты, медали, вымпелы.
Понятно, мастер спорта, спорта тяжелого, уродующего, калечащего. Слышу протяжный, жалобный писк. Выглядываю в коридор, писк из ванной. Сидит на унитазе маленький, сухонький мужичок и прижимает к промежности красное полотенце, присматриваюсь, оно не красное, оно пропитано кровью, тяжело, влажно пропитано.
Совсем уж не до смеха. Грохают носилки за спиной. «Беги за растворами». Кое-как укладываем мужичка, с трудом отдираем руки вместе с полотенцем. Жуть. Пениса нет, яичка нет, сочащаяся рана под сгустком. Дела. Давление низковато. Стягивающие швы. Тампоны. Прижимай, крепко прижимай! Раствор в вену струёй. «Давай вторую бригаду, быстро!» Развезли по больницам. Её в нейрохирургию, его в урологию. Никто не умер.
А дело было так. Ходили обниматься в кино, целовались на лавочках, тискались по подъездам. Тут удача, её родители уехали, как не воспользоваться. Ну и в любовном раже орального секса раскачали они эту полку, победный кубок и хряпнул её по голове с самой верхотуры. Зубы сработали как гильотина, клац и члена с яичком как не бывало, плюс у неё дырка в голове. Вот какая страсть.
Но это ещё не занавес.
Месяца через два вручает мне диспетчер судебную повестку, ага, свидетель. Посачковать? Это мы всегда за. Иду в суд. Благо рядом. Отмечаюсь, забиваюсь в самый дальний угол, почитать вкусную, свежепойманную книжку. Сидят: эта самая барышня, что была с дыркой в голове, её мама- подержанная копия дочки, покалеченный мужичок, зеваки, судейские. Что-то бубнят. Скучно, читаю. Поднимаю глаза, мама гневно – «Домогался! Принуждал! Воспользовался! Растлил! Оскорбил! Унизил!»
Тонкий девичий крик: «Мама, зачем так?! Мы так любили друг друга!»
Тишина. Хрюканье. Дикий гогот.
Впервые видел, как ржут судейские.
Бедная Лиза.
Бедная, бедная Лиза.
Оценили 44 человека
67 кармы