Танкист.

АККУМУЛЯТОР СПАРЕННОГО ЛАЗЕРНОГО ОРУДИЯ «ЛЮЦИЙ» ВЫПУСТИЛ ПОСЛЕДНИЙ ЗАЛП И ИНДИКАТОР ЗАРЯДА ПРОТИВНО ЗАВОПИЛ НА САМОЙ ВЫСОКОЙ НОТЕ.

Таурин, не обращая внимания на это, вертел панорамой.

Вот она.

Он нажал педаль и орудие электромоторы сами повернули лазпушки на нужный угол- сперва по горизонтали.

Потом по вертикали.

Гладкая эбонитовая кнопка стрельбы, как в дурном сне, всё время ускользала.

Большой палец всё время не попадал по ней, в лучшем случае задевая за отколотый шершавый край, от чего кнопка лишь впустую щёлкала

Время уходило навсегда.

Огромная черная тень, лаково блестевшая в свете фар.

Она возвышалась над морем темной жижи, в которой виделись тысячи искажённых голов и тысячи хищных глаз.

Она ревела, разозлённая болью

Но больше всего тень бесила их отвага

Кто-то посмел атаковать её - царившую в заполненных мерзостью рекомбинирующейся плоти коридорах этого огромного здания.

Тень ревела.

Таурин помнил, как они попали сюда.

Он даже помнил солнечный свет и чистое небо, чем могли похвастаться не все из его экипажа.

Они успешно наступали, уничтожив несколько танков врага.

Это были машины более лёгкого класса

И они, конечно, не могли противостоять обрушившемуся на них аду одиннадцати стволов, установленных на сверхтяжёлой машине

Биение сердец пехоты всё сильнее резонировало с медленной поступью движущейся крепости

Всё сильнее

А потом, души просто лопнули как дрожащий под шагами мост - и они побежали.

Сидеть в окопе и смотреть на перемалывающие высохшую траву гусеничные ленты было страшнее, чем бежать, даже если тебе в спину стреляют

Но можно ли надеяться убежать от снаряда?

Когда они одолели пологий склон холма, стёклах оптики перед ними возникло неотмеченное на картах здание- огромное.

Со множеством окон.

Из странного бетона светло-песчаного цвета.

Как огромный трезубец, оно устремлялось в небеса.

Маленькие башни уходили за горизонт бесконечной линией застройки

А срединную, самую высокую, венчал огромный шпиль.

На нём ничего не было

А должен был быть флаг их старого врага

Даже странно было, что разведка не заметила этого гиганта, рядом с котором их «Клинок» казался таким же маленьким, как человек - рядом с ним самим.

Но из него стреляли и некоторые из солдат пустились к нему как к последнему спасению.

Из окон здания...

Из того, что казалось окнами- всё то время, которое они ехали по зданию Таурин не видел иного света, кроме того, что давали установленные на толстых листах надгусеничных полок фары танка.

Из окон здания по ним запустили ракету-разбиватель. Такие уничтожали любую технику неотразимым ударом сверхскоростного металла.

Почти любую.

Она взорвалась недалеко от маски бомбомета, но броню не пробила.

Лишь несколько лёгких осколков оставили неглубокие царапины на гладком, недавно заменённом, стволе.

Это решило всё.

Ахнул установленный в вертикальной части ступенчатой бронедетали бомбомёт- его отдача ощущалась даже в двигательном отделении

Можно было бы обойтись без отметки о стрельбе на индикаторах вычислительных машин.

Его снаряд, взорвавшись, пробил огромную дыру в здании, заставив утихнуть несколько стрелковых точек.

Это явно был бункер-крепость, соединявшийся в одну систему с подземными городами и со многими подобными ему оборонительными строениями.

Огромные стальные ворота, говорили, что по этим путям сообщения способна передвигаться даже тяжёлая техника.

Зибель, их командир, доложил об этом вышедшему на связь командованию и, не дожидаясь, вопроса о его действиях, сказал, что прокладывая путь нашим подразделениям, он попытается нанести удар в самое сердце врага.

Снова ударил бомбомёт.

Всё было решено.

«Почему я не ненавижу Зибеля, втянувшего нас во всё это?»

Потому что его ошибка была неизбежна и Таурин понимал это.

Таурин помнил, что тогда он прокусил себе язык.

Он развернул лазпушки своего спонсона обратно по курсу и собирался крикнуть Ченкову, в танковый манифольд.

Ченков –это оператор спаренных спонсонных сорокамиллиметровых автопушек.

Его рабочее место – под вращающимся полом главной башни.

Управляет он орудиями по индикатору вспомогательной артиллерийской вычислительной машины.

Он должен был опустить, перед ударом о стену, прицельные приборы и закрыть защитные гнёзда.

Общие для них обоих, но управлял их уборкой или поднятием, почему-то, только оператор вспомогательной АВМ.

Один из многочисленных недостатков, вызванных вынужденной экономией места - совмещение функций систем.

Подчас, не совсем совместимых.

Он собирался сказать, но не успел

Только открыл рот-и машина ударилась о прочные стальные ворота, выдержавшие даже выстрел из бомбомёта, снеся их.

Тряхнуло как следует.

Только прикушенный язык спас Ченкова от хорошей порции ругани -говорить было больно.

Но оптика осталась в рабочем состоянии.

Повезло...

Или проход был шире, чем ему казалось и танк даже не задел арки ворот.

Это случилось два дня назад.

«Сводная таблица характеристик сверхтяжёлого танка «Клинок»

«Запас автономности по топливу...»

«Запас автономности по маслу...»

У них что-то оставалось во внешних баках. Так не положено, оставлять перед боем топливо в них, но им даже снаряды доставляли крайне нерегулярно – линии снабжения просто не поспевали за стремительно наступавшими войсками.

И Зибель решил рискнуть.

Застать врага врасплох

Сжечь его танки прямо в ангарах

Таурин вспомнил, что он слышал по танковой переговорной сети голос адепта управления движением, говорившего о том, что основные баки исчерпаны и он переключается на внешние.

Сколько же там должно быть?

Столько сколько нужно, чтобы снова пробиться под белый свет и чистое небо.

Нельзя об этом думать.

Сколько прошло времени?

Нельзя об этом думать.

Предыдущий разряд его спаренного орудия угодил в живот тени, на мгновение осветив её белый с фиолетовыми прожилками живот невероятно ярким светом.

Если можно назвать животом сплетение выступавших над кожей бесчисленных рёбер из которых во тьму уходило четверо тонких(на фоне огромного тела) руки, образуя что-то вроде плеч.

Если обтянутые той же кожей и местами прорывавшие её, острые как ножи кости -можно было бы назвать руками.

Лица тени - точнее её морды, звериной морды, Таурин не видел.

Но зато всё остальное помнил великолепно.

Эта сцена словно выжглась в его мозгу.

Только при попадании разряда лазпушки тень обрела цвет и с ним - плоть.

И сейчас видно, как что-то там болтается.

«Я добрался до твоих потрохов, мерзость».

Палец наконец нашёл кнопку.

«Сейчас доберусь и до твоего сердца».

И стремительно убегавшее время остановилось

«Неважно-есть ли оно у тебя».

«Во имя Земли!»

Мягко утонула в своём гнезде кнопка стрельбы и в бегущую на них тень ударил всё ещё ослепительный, но не такой уже яркий свет.

Любой комендор спонсонных лазпушек знает, что когда индикатор орёт на все голоса-  значит, в батарее осталось энергии на один выстрел двадцатипятипроцентной мощности.

«Именем Земли!»

Индикатор затих и автоматика выщелкнула батарею из гнезда, как пустую гильзу.

Таурин подхватил её и вставил до щелчка в зарядное гнездо.

Это была последняя из оставшихся у него батарей, о чём он известил командира танка, сотто-тененте Зибеля по манифольду.

Тень шаталась, но продолжала идти.

«Почему мне всё равно?»

Удивлялся он.

«Почему я не ненавижу Зибеля, втянувшего нас во всё это?»

Неожиданно ожили спаренные автопушки его борта.

Батарея располагалась в спонсоне, прямо под ним. Вибрации при стрельбе каждый раз вынимали души из самого Таурина и ударопрочных ламп электроники его поста.

«Почему мы все, не ненавидим Зибеля, втянувшего нас во всё это?»

Потому что Зибель ненавидит сам себя сильнее любого из нас и сильнее всех нас, вместе взятых.

Потому что благодаря ему мы живы до сих пор.

И скоро, благодаря ему, увидим снова свет и чистое небо.

Тень горела огне, извергаемом автоматическим пушками, но никак не желала сгорать.

Тьма наступала и Таурин чувствовал, как она зовёт его.

И ещё это запах...

Он проникал даже под герметичный накат брони.

Как на бойне...

Тьма звала

От него больше ничего не зависело и Таурин сжался в неуютном кресле наводчика, стараясь, хотябы, остаться самим собой.

И тут ахнуло так, что таурин непроизвольно открыл рот-хоть под броней его никак не могла достать ударная волна.

Главное орудие, десятиметровая пушка, сделала ещё один выстрел и манифольд выдал уже оглушенному экипажу ещё одну бесполезную отметку о стрельбе из такого-то орудия.

Снаряды, способные проделать в бронеплите дыру, достаточную, чтобы через ней мог проползти человек.

Обжигающие потоки раскаленных до температур плавления стали пороховых газов

Отразились от стальных перегородок дульного тормоза, ударили по корпусу, стенам, пространству, очистили их горячим как атомное пламя огнём.

Тьма отступила и Таурин больше не слышал её зовущую песнь.

«Спасибо, Зибель...»

-ОН ОПЯТЬ ПОСЫЛАЕТ РАПОРТЫ ОБ ИСТОЩЕНИИ БОЕЗАПАСА!

Танк остановился.

Гандерс отсоединил разъёмы манифольда и, сняв шлем, провёл по вспотевшему ёжику волос рукой.

-Что? - переспросил он.

- Он опять посылает рапорты об истощении боезапаса, вот что! - со злостью повторил Ченков и пнул бесчувственную плоть, управлявшую спаренной лазпушкой, - Он буквально мусорит ими в манифольд!

Когда-то у этого тела были ноги. До того как осколки разворотили ему сонную артерию. До того, как им заменили выходившую из строя из-за стрельбы спаренных автопушек систему наведения «люция».

Оно было из их экипажа?

Никто не знал, да и всем было всё равно.

Гандерсу тоже.

Просто иногда эти вопросы, сами собой, возникали в голове.

Тут, самое главное, сосредоточиться и просто выбросить их из головы.

- Ну и что? -  равнодушно произнёс он.

Многодневное заключение в герметичной железной коробке отнюдь не улучшило вспыльчивого характера Ченкова.

-Как -что!? Я затрахался его налаживать! И слушать посреди боя его сраные рапорты!

Гандерс провёл несколько раз рукой по затёкшей от долгого сидения в неудобном кресле шее

- А ты не подумал, что он прав?

- Кто -прав!? Это органическое говно, в чьих вонючих потрохах и прогнившем до черноты мозгу я копаюсь!?

Снова пинок.

Обиженный ка-серв, «консерв,» кибер на основе человеческой плоти, всё также смотрел в пустоту своими пустыми, не реагировавшими на свет глазами.

-Говно,-сказал  Гандерс, -Субстанция, по определению, органическая. Не было ещё до сих пор человека, гадившего металлом.

Ченков сейчас походил на чайник. Кипящий чайник, кипящий уже несколько минут.

-Ты задавал себе вопрос -сколько километров мы прошли?

-Сколько снарядов выпустили?

-Сколько у нас их осталось?

Гандерс положил руку на плечо вздрогнувшего от внезапного прикосновения Ченкова и закончил всё одним вопросом.

- Ты сам - когда последний раз пил воду?

Ченков сбросил руку Гандерса.

- А почему бы тебе не спросить об этом самого Зибеля? Ты давно спрашивал об этом Зибеля?!

Гандерс, адепт управления движением танка, только пожал плечами в ответ:

-А ты давно видел самого Зибеля?

Ченков открыл рот, собираясь что-то ответить, но подумав, закрыл его так ничего и не сказав. Его гнев погас, словно пламя, к которому перекрыли доступ газа.

-Вот тебе и ответ.

Помолчав, Гандерс добавил:

-Бери автомат и пошли. Твои скорострелки надо вычистить. Зибель будет недоволен сверхнормативным износом стволов

.

ВО ТЬМЕ СНОВА ЧТО-ТО ЗАШЕВЕЛИЛОСЬ

Ожила сирена.

Так мог бы выть какой-нибудь древний ихтиозавр

И тьма ответила танку

Гандерс с Ченковым быстро скрылись в люках под днищем.

Им было совершенно неинтересно какие ихтиозавры тут водятся.

Тьма подступала.

Сирена затихла, остался лишь торжествующий голос тьмы.

Она радовалась.

Она думала, что у её противника не осталось сил.

«МЫ ВАС СОЖРЁМ!»- заревел заработавший на повышенных оборотах двигатель, выбросив через выхлопные патрубки клубы чёрного ядовитого дыма. Вспыхнули фары

И тёмная масса, подступившая было к гиганту, отхлынула.

«КЛАЦ-КЛАЦ-КЛАЦ»- со страшным звуком смыкающихся и открывающихся челюстей гусеничные траки крошили бетон и пытающуюся укрыться в его порах темноту.

Глодали вытянутые,  изуродованные, но всё ещё очень похожие на человеческие,черепа каких-то странных существ, пытающихся укрыться в отступающей темноте, всё ещё веря в её могущество.

«КЛАЦ-КЛАЦ-КЛАЦ»

В этих челюстях не было ничего нормального.

Только длинные стальные зубы грунтозацепов, с которых, как слюна, стекала черная жижа.

«КЛАЦ-КЛАЦ-КЛАЦ»

Трёхсотдвадцатитонный танк - по бетону.

Далеко разносится по тёмным бесконечным коридорам Здания

«КЛАЦ-КЛАЦ-КЛАЦ»

Первыми разбегаются из-под гусениц во все стороны чавкающие гнилым мясом гули –они самые разумные. За ними- бегут остальные твари.

Щерят свои зубы или бросаются в атаку, ломая свои клыки и руки-клинки о бесконечную ленту из чёрного металла только самые глупые дети Волны.

«КЛАЦ-КЛАЦ-КЛАЦ».

РАЗДАЛСЯ ГЛУХОЙ УДАР.

ПО БРОНЕ ЧТО-ТО ЗАГРЕМЕЛО.

ЧТО-ТО МЕТАЛЛИЧЕСКОЕ.

МАССИВНОЕ.

ПОСТУЧАЛО ПО КРЫШЕ КОРПУСА.

Скатилось под гусеницы -танк слегка приподнялся и так же резко опустился, раздавив неожиданное препятствие.

В манифольде раздался ровный, спокойный голос Зибеля:

- Когда остановимся - Лариссон, Гандерс. Выйдите наружу и осмотрите крышу корпуса. Я не хочу, чтобы башню главного калибра заклинило в самый нужный момент.

«Будто ты много ей здесь ворочаешь»

Это было правдой.

В узких коридорах огромного здания огромная пушка редко поворачивалась больше, чем на несколько градусов в обе стороны.

Зибель словно бы почувствовал отклик его мысли в манифольде:

- Вам что-то не нравится, алиево Лариссон?

Зибель сказал это особо подчеркнул слово «нравится».

Комендор спаренной лазпушки правого борта поёжился об одной мысли, что это так и есть, что манифольд забирает из его мозга не только готовую оформиться или уже оформленную речь, а все его мысли, вплоть до таящихся в самых тёмных подкорковых глубинах - и передает их Зибелю.

И тот изучает их.

Обучавший кадетов пользоваться манифольдом инструктор успел устать от подобных вопросов новичков и, в тысячный раз, ответил, что это физически невозможно.

Лариссон не верил ему.

Как и все.

Но манифольд он освоил - сначала на действующем макете в учебном классе. Совсем простом, всего с десятью соединениями.

Потом - на настоящей боевой машине.

И всё равно не верил инструктору.

И никто не верил.

Лариссону представился сам Зибель, копающийся у него в мозгу.

Командира, как он его видел, словно бы высушило, выжало как тряпку -настолько мало осталось на его костях плоти.

Но форма оставалась на нём гладкой и отутюженной, а герб на парадной фуражке сверкал как чистое золото.

На каждый тонкий и длинный палец у него было надето лезвие.

Одетый в  парадную форму, он проводил над несчастным комендором какую-то хирургическую операцию и не обращал внимания на кровь, то и дело пятнавшую белоснежную ткань.

Он стоял самим Лариссоном, который словно бы упал без чувств в своё кресло наводчика, и копался в открытой ткани кровящего мозга.

Зибелю что-то не нравилось в его мозгу и он хотел это исправить.

Он хмурился.

Что-то не поддавалось лезвиям его хирургических инструментов и пергаментная кожа его лица собиралась в складки, образуя гримасы недовольства и злобы.

А пальцы продолжали что-то резать.

Эта галлюцинация была настолько реальна, что он чувствовал запах натёкшей из его черепа крови.

Лариссон помотал головой, отгоняя наваждение.

- Никак нет, сотто-тененте,-бодро ответил он, - Алиево Лариссон выполнит любой ваш приказ, сотто-тененте.

И быстро добавил

- Тененте, мы могли бы остановить танк сейчас.

В манифольде раздался смешок Зибеля -безжизненный, словно в магнитофонной записи.

-Я рад, что дисциплина в моём экипаже пока что на высоте и никто здесь не боится выполнить любой, даже самый опасный приказ.

-Но глупость –это не храбрость, алиево Лариссон. Кто бы вам не говорил обратное.

-Алиево Лариссон - вы были прикомандированы к моему экипажу… зачем?

«Будто это теперь имеет значение!»

Произнёс уютно устроившийся в его черепе и, до поры до времени, укрытый от сотто-тененте Зибеля другой Лариссон.

За которого, обычно, и отдувался несчастный комендор спаренной лазерной пушки правого борта.

- Алиево Магнус Лариссон временно («Это значит - на всё оставшееся у вечности время» прокомментировал другой Лариссон, укрытый в глубинах его мозга - за что тут же получил оплеуху) состоит при экипаже танка «Стальной Святой», тактический номер 056 из 347-ой отдельной роты прорыва сверхтяжёлых машин «Алигьери» 56-ой армии Гаронны для замены временно выбывшего из строя комендора спаренной лазпушки правого борта и прохождения полевой практики...

И выдохнул.

И уже по молчанию понял, что не такого ответа ждал от него Зибель.

- Чтобы учиться, сэр

Это был правильный ответ.

-Так учитесь, кадет.

Танк слегка потряхивало. Они столько шли по гладкому бетону, что он уже отвык от того, как неуклюже пробирается даже их огромная, с гигантским ходом подвески машина по неровностям поля боя.

-Мы уже два часа идём через промышленную зону. Какой-то старый завод. Кадет, как бы вы поступили, на месте противника, если бы вам надо было уничтожить наш танк в таком месте?

Лариссон сглотнул слюну.

-Засада, сэр.

Зибель был доволен ответом.

- Да. Верно. Засада. Множество мест, где можно остаться незамеченным, откуда можно ударить по бортам или крыше.

Он мог бы сказать про мины, но не стал и Лариссон понимал почему-с этим они ничего сейчас не могли поделать, разве что обстреливать каждый метр дороги из бомбомёта. Паника сейчас была не нужна капитану Зибелю.

Впрочем, большинство противотанковых мин не смогли перебить толстенные литые траки шириной больше метра.

И, что самое главное, мины сейчас не имели никакого значения.

-И остановившийся танк стал бы идеальной мишенью, алиево.

Лариссон прекрасно понимал о чём он, на самом деле, говорит.

Слово «засада» стоило целой речи.

Подумай о вое, который ты иногда слышишь.

Ты уже, про себя, успел дать имена  вымышленным существам, которые могли бы его издать?

Здесь не было и нет никаких мин и ракет.

Лариссон успел поучаствовать только в одном настоящем бою - который и привёл их к стальным воротам того Здания.

Здесь, в коридорах здания, их противниками были волны рекомбинирующейся чёрной плоти.

«Засада»

Лариссон мог сейчас думать только о том, что будет, если этот вой кинется на него и Ченкова из темноты.

Штурмовая винтовка, которая стояла сейчас на оружейной стойке

Которую он получит перед выходом

Всего лишь игрушка-для самоуспокоения.

Дань старым, ушедшим в небытие, правилам.

Или чтобы застрелиться.

Свет её выстрелов быстро погаснет в бесконечной тьме.

Которая придёт за ним.

Пули бессильно пронзят воздух, не нанеся вреда самой тьме.

И винтовка умрёт

А он останется один.

« Возможно, мне придётся вас бросить - пока они не залезли на корпус и не добрались до гусениц

И я так и сделаю - если там будут достаточно крупные твари.»

«Я даже не буду открывать люки».

«И, в конце концов, я всё равно не могу развернуть башню, не рискуя повредить орудие или забить ствол каким-нибудь мусором! «

«Дождись. Мы найдём большую площадку, где можно провернуть башню, где никто не подойдёт к нам близко незамеченным, и  тогда- спокойно скинем то, что осталось на крыше корпуса»

Зибель помолчал, ожидая, пока боль словесной порки не будет прочувствована Лариссоном во всей полноте и добавил:

-Следите за своим бортом и не отвлекайтесь, алиево. Ни о чём не беспокойтесь - я думаю за вас. Для этого меня и поставили сюда - именем Земли!

Глухо, как из могилы, на уставное обращение отозвался весь экипаж «Клинка» - включая самого Лариссона:

- Во имя Земли!

Танковые фары выхватывали из тьмы какие-то ржавые конструкции и станки.

Лариссон послушно крутил панорамой, пытаясь увидеть хоть что-нибудь во тьме, смыкавшейся сразу за конусами света.

Начальнику блока ЛКВ-468. По форме «Г».

В условную ночь, с сорок первого по семидесятый цикл, был дан сигнал тревоги горизонтальной Волны.

Выждав положенное время, в район происшествия выдвинулась разведывательная группа майора Семёнченко, чтобы оценить масштаб бедствия, приступить к эвакуации и ликвидации. Группа вышла на связь удивительно быстро, воспользовавшись гражданскими сетями связи - проводным телефоном, стоявшим в заводской проходной. Согласно их докладу не было замечено никаких последствий Волны, если не считать потёков фиолетовой слизи у заваренной гермодвери, ведшей в бывший блок-завод ЛКВ-467.

Майор Семёнченко принял решение о дополнительной бетонификации и укреплении заваренной двери, уборке последствий Волны силами добровольцев из числа Местных Сил Поддержания Порядка, продлении тревоги на неопределённый срок и ожидании специалистов биологической службы бригады, которые были должны удостовериться, что опасность жителям блока-завода более не грозит.

Начальник штаба 3-ей ликвидационной бригады

Интендант третьего ранга А. В. Кумбинин

Подпись

Приложение: Особое мнение начальника ликвидационно-медицинской службы С.М. Симонова

Приложение № 1

Особое мнение начальника медслужбы С.М. Симонова.

Доклад майора Семёнченко содержит нехарактерные для обычной(Если можно называть обычным подобное явление природы) Волны признаки. Даже если всё население незамедлительно укрылось в квартирах и штатных заводских укрытиях (что весьма и весьма маловероятно и каждый раз мы недосчитываемся десятков людей), последствия Волны в виде груд токсичной слизи, буквально заваливающих главный коридор наблюдаются в больших количествах всегда - исключений из этого правила не бывает. То, что описывает командир разведгруппы больше походит на то, что неожиданно начавшийся Волны был резко остановлен. Или бросил свои силы в другом направлении, надеясь на более лёгкую добычу, чем укрытые в гермоубежищах люди -если к этому явлению хоть как-то можно применять человеческую логику.

Так же не могут не настораживать потёки фиолетовой слизи у заваренной двери-обычно Волна находит более лёгкие пути, чем бетонная стена и гермодверь из броневой стали.

Опрос населения, проведённый группой майора Семёнченко спустя рукава, тем не менее, дал любопытные для размышлений факты. Все жители, как один слышали рёв. Причём никто из них не указывал на возможную биологическую природу этого звука. Более того, один из жильцов( парторг ячейки местного металлообрабатывающего завода В.С. Хапов) прямо сравнил его с работой аварийного дизельгенератора, только во много раз более мощного.

Также, все как один, указывают на сильнейшие вибрации. У многих из шкафов попадала посуда, с полок выпали книги, а кое-где даже отказало электричество и выбило заблокированные на время Волны водяные клапаны.

Возможно, именно с этим связано появление трещин у заваренной гермодвери, которые стали проходами для фиолетовой слизи.

Рекомендую:

а) аварийным службам блока проверить все соединения водопровода, электросети, несущие перекрытия возрастом более пятиста больших циклов, а так же герметизирующие затворы, на случай всевозможных разрушений, трещин – в целях увеличения готовности к будущим Волнам и безопасности эксплуатации блокового коммунального хозяйства.

б)Передать информацию об этом явлении в НИИ им. Лебединова и впредь обращать на подобные явления самое пристальное внимание.

в)Поднять архивные записи на предмет поиска похожих явлений в нашем блоке и в соседних и также отправить оную подборку из копий документов в НИИ им. Лебединова.

г)Майору А. Г. Семёнченко поставить на вид - проведение опросов выживших является важным звеном в деле обороны блока и халатность в этом деле недопустима.

Начликвмедслужбы подполковник С.М. Симонов

ТЕХНОЙЕРЕМИЙ ЙОНО ПРОВЁЛ РУКОЙ ПО БЛОКУ ЦИЛИНДРОВ РАБОТАЮЩЕЙ МУЛЬТИТОПЛИВНОЙ ДВИГАТЕЛЬНОЙ УСТАНОВКИ ТАНКА.

Что для обычного человека закончилось бы ожогом для него было самым обычным и даже приятным делом.

Его ладони скользили вглубь, связанные с запястьями тонким шлейфом, по которому нескончаемым потоком текли данные

Его ладони распадались, видоизменялись внутри двигателя на сотни связанных датчиков

Ах эти глупые просты смертные, отвергающие слияние машиной!

Разве им доступен язык радиосферы !

Разве они могут понять все тонкости гаптики, благодаря которой он может простым прикосновением узнать о доверенном его попечению двигателе всё.

От износа цилиндров до массы оставшейся охлаждающей жидкости.

И как они отвергали его веру в технологическое бессмертие

В бесконечный перенос души, суть сложного набора индивидуальных данных, на сложном не подлежащем разовой замене носителе (Который следовало, постепенно, дабы не нарушать индивидуальность и целостность связей, делать всё устойчивей и устойчивей) из одного изношенного тела в другое, которое долженствовало, в конечном итоге, привести к их слиянию в один могучий и бессмертный разум в теле бессмертной и совершенной машины

Так должно быть.

Так и будет

А пока что технойеремий Йоно должен был заслужить своё бессмертие, донеся до него доверенный его заботам разум машины

<МАШИНА: ТАНК >

<ТИП : «КЛИНОК»>

<ЗАВОД-ПРОИЗВОДИТЕЛЬ: ТАГМАТА -60>

<СПЕЦИФИКАЦИЯ: 497-FG-3204-EF-8>

<СВОДКА СОСТОЯНИЯ МУЛЬТИТОПЛИВНОЙ ДВИГАТЕЛЬНОЙ УСТАНОВКИ «ГРИФФОН-760c»>

<ИЗНОС ТРУЩИХСЯ ЧАСТЕЙ ДВИГАТЕЛЯ: 16 ПРОЦЕНТОВ>

<ЭФФЕКТИВНОСТЬ СИСТЕМЫ ОХЛАЖДЕНИЯ- 97 ПРОЦЕНТОВ. ТЕМПЕРАТУРА ДВИГАТЕЛЯ В ПРЕДЕЛАХ НОРМЫ>

<ЗАПАС ОХЛАЖДАЮЩЕЙ ЖИДКОСТИ: 86 ПРОЦЕНТОВ>

<ЗАПАС ТОПЛИВА ВО ВНУТРЕННИХ БАКАХ: 74 ПРОЦЕНТА>

<ЗАПАС ТОПЛИВА ВО ВНЕШНИХ БАКАХ- 100 ПРОЦЕНТОВ>

<ЗАПАС МАСЛА: 67 ПРОЦЕНТОВ>

<ЗАГРЯЗНЁННОСТЬ КАССЕТ ВОЗДУШНЫХ ФИЛЬТРОВ: 38 ПРОЦЕНТОВ. НЕМЕДЛЕННАЯ ПРОДУВКА НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНА>

<ЗАРЯД ОСНОВНЫХ АККУМУЛЯТОРОВ ТАНКА- 100 ПРОЦЕНТОВ. ИДЁТ ЗАРЯДКА ЧЕТЫРЁХ БАТАРЕЙ ЛАЗЕРНЫХ ОРУДИЙ ТИПА «ЛЮЦИЙ»>

<ОБЩЕЕ СОСТОЯНИЕ - В ПРЕДЕЛАХ НОРМЫ>

Ладони Йоно скользнули обратно и собрались в то, что ещё хоть как-то соответствовало человеческим представлениям о нормальных руках.

Показатели почти не менялись

Совсем.

День за днём - чтобы отсчитывать время Йоно не нужны были часы.

Надо бы будет проверить гидравлику подвески...

Но что толку обманывать себя?

Йоно не мог систематизировать и логически объяснить факты

Технойеремий не понимал - радоваться ли тому рад тому, что машина живёт?

Чудо его бога, который сущ в будущем, но овладел пространством и временем, спасая детей своих?

Он скользнул из машинного отделения неслышным шагом-двигаться плавно и беззвучно тряска идущей на полном ходу машины стабилизированному лазерными гироскопами телу отнюдь не мешала.

Он поднялся в главную башню.

Не сразу он отметил отсутствие заряжающего.

Впрочем, из главного орудия они стреляли теперь редко и он мог отсутствовать по тысяче причин.

На командном троне, окружённый прикреплёнными к вращающемуся полу на гидравлических демпферах пультах управления спиной к поднявшемуся Йоно сидел капитан Зибель.

Откуда-то из мускулов руки Йоно выдвинул штекер и подключился по манифольду к главной артиллерийской вычислительной машине.

А через неё…

-Уйди.

Йоно вздрогнул от внезапно зазвучавшего голоса Зибеля

-Всего лишь проверка систем, сэр.

Командир танка, казалось, не обратил никакого внимания на его слова.

- Уйди из манифольда.

Почувствовать присутствие адепта даже такого низкого ранга смертный не мог.

-Уйди из манифольда, ты мешаешь мне управлять танком

Йоно никак не мог мешать работе систем машины.

Более того, именно по точно такой же процедуре он уже оценивал полученные электронными системами машины повреждения -прямо в бою.

А ведь ещё не было полного контакта!

-Уйди!

Йоно посмотрел в лицо Зибеля-оно было таким, как и всегда.

За исключением губ, механически повторявших одно и тоже слово

-Уйди.

Полный контакт наступил и технойеремий Йоно закричал от горя.

Технойеремий Йоно даже не задумался о догматах своего культа и технологическом бессмертии, которое должен был заслужить своим подвигом.

Технойеремий Йоно хотел бежать по тёмным коридорам здания- подальше от танка.

Во тьму.

НЕОЖИДАННО ОЖИЛ РЕЦЕРВИТОР.

Обязанность помнить всевозможные шаблоны связи и содержать само оборудование в надлежащем состоянии обычно возлагалась на стрелка-наводчика носовой башни спаренных автопушек Таскина.

Но так как необходимость поддерживать связь исчезла вместе с командованием, то теперь прежняя обязанность стала для него развлечением.

Когда он не дежурил и не сражался, он просто болтался в подвесном сидении башни, а руки, сами собой, тянулись к заканчивавшимся простым медным штекером, болтавшимся и вздрагивавшим от движения машины знакомым шлейфам и потёртым переключателям.

Технойеремий Йоно неодобрительно относился к этому

Он говорил что-то про ресурс радиоламп

Но Таскин на него плевал

Таскин сам не знал, что он надеялся услышать, но…

Рецервитор представлял собой не самое необходимое для выживания устройство.

Он вообще был не нужен.

В тёмных коридорах, стены которых иногда удавалось увидеть в свете титанической вспышки выстрела главного калибра

Он был просто бесполезной мешаниной металла, пластика и стекла.

И потому Таскин полагал себя в праве потешить свои старинные моторные рефлексы

И провести несколько минут в обществе милого и знакомого устройства

Поиграть в то, что они ещё там

-На поверхности.

Тем более, что один раз-только один! - рецервитор оказался всё-таки полезен.

Таскин смог услышать помехи,

Постоянные помехи

Ритмичные.

Сильные помехи.

Внутри каменой плоти плит, в плохо заэкранированных кабелях, бился переменный ток.

Ченков предложил ему попробовать найти генераторы, как самый мощный источник помех и Зибель сразу уцепился за это

Неужели Зибель до сих пор стремился найти подземные ангары-крепости?

Это объяснило бы его интерес.

Генераторы могли ему подсказать, в каком направлении идти.

И их разрушение было бы сильным ударом.

Дурак он, если так думает.

Таскин так и сказал, что это невозможно.

Но тут же в манифольде снова возник Ченков, который сказал, что он что-то слышал о том как любой рецервитор, работающий на приём, можно превратить в устройство для поиска передатчика.

Таскин соображал, что ответить, как в сети возник технойеремий.

Он сказал, что такое переоборудование потребует разборки антенны до основания.

И кое-каких других работ, в том числе и снаружи.

И что нельзя ожидать того, что генератор окажется тоже незаэкранирован.

И, в конце концов, не обязательно, что он окажется недалеко от больших проходов, пригодных для танка.

Таскина объял ужас при мысли о том, что придётся покинуть танк и идти, не видя ничего, в темноте...

Как вдруг он понял, что Йоно так отговаривает Зибеля.

Но ведь он мог согласиться?

Нет!

Йоно добавил, что радиус действия самого рецервитора -всего пятнадцать миль.

А в качестве пеленгатора он окажется много хуже.

Тем более, что придётся снять секции антенного штыря.

И Зибель сдался.

Он сам сказал, что это всё чепуха и он запрещает даже думать об этом.

Но для Таскина эта история не осталась простой перебранкой в манифольде.

Ток.

Значит, тут были люди.

С тех самых пор, он включал и подключал его к своим шлемофонам рецервитор с особым чувством

Щёлк!

Он теперь знал, что хочет услышать.

Подождать пока лампы прогреются.

Переключить на приём

Услышать.

Услышать неэкранированный генератор.

Хотя бы.

-Шесть.. два...один.. повторить... Инна...Инна.. Ждать.

Таскин вздрогнул.

В динамиках воцарилось привычное щёлканье помех.

И снова.

-Повторить ... шесть... два... один.... по улитке -три

-Отсчет... от...

Таскин выкрутил громкость до отказа

-Инна...Инна.. ждать.

Голос пропадал

Таскин искал его на других частотах

-Инна...

Голос исчез совсем

Нестриженные грязные ногти Таскина вонзились сальную от орудийного масла и пота ладонь.

Слёз не было

Остались только сжатые кулаки, стиснутые зубы и полуоткрытые губы.

И что-то давящее изнутри, в самых уголках глаз

Что-то разучившееся отдавать влагу ради простых человеческих эмоций.

Он понимал, что это всё это шифровки, условные обозначения.

Но это же было не абстрактный термин математики!

Это было имя!

Вполне человеческое имя!

Сказанное людьми!

На вполне человеческом языке-понятным, ему, Таскину!

Имя девушки...

Он мог бы заговорить с ними.

Он мог бы даже придти к ним.

Там могла бы быть она.

Стоило только открыть люк.

Покинуть танк.

Ну сколько там пройти? Как там говорил Йоно?

Десяток миль.

В темноте.

Без автомата.

И снова ужас, таившийся где-то внутри него, пробил грудную клетку, затопил подвесную корзину носовой башни, утопив самого Таскина с головой в вязком как асфальт его собственном страхе.

И закапал куда-то вниз, где до сих пор должны были храниться заряды к бомбомёту -в коридорах и туннелях Здания, они стреляли из него раз или два, всё время опасаясь обвала.

Один раз он даже произошёл.

Когда Таскин пришёл в себя и втащил глубоко вонзившиеся нестриженные ногти из сведённой судорогой ладони, то понял, что темнота находилась от него всего лишь на расстоянии вытянутой руки.

Надо было всего лишь сдвинуть запор люка...

И что ему очень хочется всю оставшуюся жизнь провести за двухсотмиллиметровым лбом «клинка». Потому что тут светло.

Таскин с детства боялся темноты.

Все дети вырастают из этого страха - а Таскин нет

Он только научился его терпеть.

Он и днём стал представлял всевозможные, таившиеся в темноте ужасы, пока страх этот чуточку(всего лишь самую чуточку!) не притупился.

И когда они оказались в Здании - он вернулся с прежней силой

Это позволило ему выжить

Как в первобытные времена.

Пока он боится-он жив.

Только оставшийся в нём древний страх темноты

Его собственный страх.

Первобытный страх всех людей.

Который пока ещё остался с ним.

Не позволил ему открыть люк.

Он схватился за него, как за тонкую чёрную ниточку и смог подняться по ней из кипящего чёрной смолой ада

В том, что за броней танка царит ад - Таскин теперь не сомневался.

Инна..

Докладывать Зибелю он ни о чём не стал.

С тех пор Таскин прекратил подключать рецервитор к шлемофону.

И всегда держал ногу на педали стрельбы, готовый в любое мгновение разорвать эту чёртову темноту огнём своих спаренных автопушек

Тут не было никаких людей.

Инна…

ТЕХНОЙЕРЕМИЙ ЙОНО ИСЧЕЗ.

Это случилось вовремя остановки танка, когда экипажу был позволен небольшой отдых.

Только двое были настороже - Тамис, адепт-оператор реактивного бомбомёта «Сокрушитель», и Таскин.

Тамис сопровождал Йоно при выходе за броню для проверки давления в гидравлике подвески.

А адепт-наводчик носовой башни спаренных автоматических пушек, осматривал пространство перед танком.

Ещё бодрствовал капитан Зибель.

Всегда.

Об этом не говорили, но все знали, что это так.

Остальной экипаж спал, утомлённый дневным переходом.

Не отсоединяя разъёмов манифольда от своих шлемофонов и не снимая их.

Чтобы капитан мог разбудить их.

Он всегда делал это раньше чем любые часовые.

Почти всегда.

Только раз или два те опередили его.

Но всегда назначал того,кто будет охранять их сон

Если подступит опасность - по их мозгам ударят наведённые, электрические импульсы.

Возникшие внутри мозга.

Это мысли капитана Зибеля, которые возникали в их головах из-за обратной индукции.

Для кадетов-новичков требовалось наработать привычку, чтобы терпеть общение в манифольде с другими и ответы машин.

Экипаж «Святого» никак нельзя было назвать новичками. Даже Лариссон, всего лишь алиево, был лучшим на своём курсе и первым из всех своих однокашников освоил общение в двадцатишлейфовом манифольде - и именно поэтому получил назначение на «Клинок», а не машину более лёгкого класса.

В мозгу нет болевых окончаний.

Но Лариссон снимал свой шлемофон. Что было строго-настрого запрещено в условиях боевых действий.

Терпеть мысли капитана Зибеля в себе было выше его сил.

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

арестованного Тапина Петра Сергеевича

Тапин П.С.,возраст - 372 больших цикла, адрес проживания - блок 649-С, жилячейка номер 47. Живёт с матерью.

До сего момента ни в чём замечен не был, аттестации с мест работы и учёбы - хорошие.

С самого рождения проживает в блоке 659-С, вертикальных перемещений не было, родственников в других блоках не имеет.

Образование - сдан экзамен на учётную карточку младшего работника филиала ГНИИЛИ.

Имеется допуск для работы в архивах по категории «Д».

Обвиняется в попытке организации нового псевдонаучного культа.

На момент ареста находился в своей жилячейке.

Допрос ведёт следователь Дованенко М. С.

ВОПРОС: Вы - Тапин Пётр Сергеевич?

ОТВЕТ: У вас же всё написано.

ВОПРОС: Пётр Сергеевич, отвечайте на вопросы как положено, пожалуйста. Итак, начнём сначала. Вы Тапин Пётр Сергеевич, сотрудник ГНИИЛИ?

ОТВЕТ: (Вздох)Да, я- Тапин Пётр Сергеевич, младший научный сотрудник ГНИИЛИ.

ВОПРОС: Когда вам впервые пришли в голову идеи вашего псевдонаучного культа?

ОТВЕТ: Я не понимаю - о чём вы? Какого культа?

ВОПРОС: В материалах вашего дела есть показания Рекина Владимира Иосифовича, телефониста. Вы его знаете?

ОТВЕТ: Да, это мамин знакомый. Он часто у нас бывает.

ВОПРОС: В его показаниях говорится, что, вы не раз и не два, говорили о том, что обрушенных блоках и коридорах бродит нечто, не боящееся Волны.

ОТВЕТ: Я никогда такого не говорил.

ВОПРОС: А ещё в материалах дела имеются показания вашего научного руководителя Кизина, который, практически слово в слово, повторяет то, что сказал знакомый вашей мамы. Говорили, Пётр Сергеевич, говорили. Неужели вы думаете, что мы схватили вас по первому же доносу от телефониста? Вас разрабатывали, почти целый большой цикл ушёл. В Ликвидации, тоже не дураки сидят. Отвечайте. Как бывший работник института, вы должны понимать, что сейчас речь идёт о вашем будущем. Нарушение секретности на режимном объекте- раз. Создание религиозной секты-два. Это очень тяжкие преступления, Пётр Сергеевич. Когда у вас появились идеи вашего псевдонаучного культа? Когда вы их начали распространять в среде жителей блока?

ОТВЕТ: Послушайте, тут какая-то ошибка. Я вовсе не создавал никакого культа. И режима секретности не нарушал. Позвольте всё объяснить...

ВОПРОС: Тем не менее, у вас это прекрасно получилось. Я имею ввиду, создание секты. Но продолжайте. Очень бы хотелось узнать-в чём же состоит ваше объяснение?

ОТВЕТ: Я был назначен на работу в архивах. В комиссию по ликвидации. Это нудная работа, состоящая в просмотре старых документов и решении того,что является ценным и подлежит копированию, а что- нет и отправиться в печь. Обычно, её стараются свалить на младших сотрудников, вроде меня. В состав комиссии входит только один старший работник, который обязан контролировать всё происходящее, но ему, обычно, всё равно что происходит...

ВОПРОС: Почему?

ОТВЕТ: Я же говорю, это нечто вроде ссылки в нижние блоки у нас. Это скучно и долго, занимает, до сотни малых циклов, то есть, до пяти рабочих смен. И любой контролёр, обычно, не глядя подписывает любые бумаги (А подписать их надо много), стремясь поскорее вернутся на производственно-опытные участки и доказать свою ценность. Потому что включение в состав комиссии означает тонкий намёк на то, что ему пора бы уже уходить.

ВОПРОС: И вы воспользовались невнимательностью старшего работника, подсунув ему прошение о снятии режима секретности с таких-то документов?

ОТВЕТ: В общем, да.

ВОПРОС: Как это произошло?

ОТВЕТ: Обычно, документы, не глядя сваливаются в ящик и акт об уничтожении пишется и визируется согласно сквозной нумерации архива. Никто их не просматривает.

ВОПРОС: А вдруг там что-нибудь ценное?

ОТВЕТ: Формально, да должны. Но, на практике, никто не будет бесконечно просматривать прошения о замене труб, изношенных кабелей и выделении сверхнормативных трубчатых радиоламп, чтобы, может быть, найти в этой куче хлама что-то полезное.

ВОПРОС: Это отвратительная практика и её надо прекратить. И контролёр, входивший в состав вашей комиссии, понесёт соответствующее наказание за халатность. Как его звали?

ОТВЕТ: Латынин Юрий Семёнович, старший научный сотрудник ГНИИЛИ, заведующий научно-исследовательским отделом патогенов и ядов.

ВОПРОС: Замечательно. Но вернёмся к вам. Итак, вы, вопреки обычаям царящим в вашем НИИ, заглянули в ящик и нашли там кое-что для вас ценное?

ОТВЕТ: Да. Я мыслил именно так как вы сказали. А вдруг? И нашёл... Стойте, вы сказали «бывший». Значит, значит в НИИ я больше не вернусь? Меня расстреляют?

ВОПРОС: Я могу не отвечать на такие вопросы, подследственный. Мне это дозволяется внутренними инструкциями Ликвидации. Пётр Семенович, вы же умный человек, даже с образованием. И должны понимать, что против вас выдвинуты крайне серьёзные обвинения. И только если вы будете продолжать сотрудничать с Ликвидацией, то приговор может быть смягчён. Но в НИИ вам, после всей этой истории дорога будет закрыта, даже если вы вернётесь обратно, в свою жилячейку. Сами должны понимать почему. Но вернёмся к делу. Что это были за документы?

ОТВЕТ: Отчёт экспедиции Ликвидации в заброшенные заводские блоки с целью установления возможности их восстановления, состояния неэвакуированного оборудования и возможности пуска производства. Собственно, это был первый документ по теме, попавший мне в руки. Дальше я искал уже целенаправленно. Потом был старый журнал, когда-то издававшийся в нашем НИИ- он весь выцвел, но был ещё читабелен. В нём содержалась статья о систематизации мутаций, в которой содержалась выдержка из ещё одного экспедиционного отчёта. Его я, кстати, не обнаружил. Думаю, что его отправили в ящик задолго до меня. И рутинный отчёт о ликвидации последствий Волны в блоке ЛКВ-468. Он был самый старый из всего обнаруженного, более ста тысяч больших циклов, бумага уже крошиться начала, знаете, есть такой недостаток у целлюлозы из биомассы...Это всё, что мне удалось обнаружить.

ВОПРОС: ЛКВ-468?! Хм...Это же пять блоков вниз! Ну да ладно. Согласно правилам, вы должны были сообщить о находке контролёру, председателю комиссии. Или вы утаили документы?

ОТВЕТ: Нет, всё было сделано как положено. Я подал отчёт о находке ценных документов и заявке на их копирование по причине ветхости. Латынин завизировал его не глядя.

ВОПРОС: Расскажите подробнее о содержании документов. О чём в них говорилось?

ОТВЕТ: В журнальной статье, в заинтересовавшей меня выдержке, упоминалось о нескольких рядах широких параллельных царапин в бетоне. Вы же знаете, что промблоки образовывались в естественных пещерах, там, где отсутствие перекрытий и доступ к энергосетям Здания позволяли установить механизмы? Изначально, до того, как туда пришли сотрудники Ликвидации и вычистили небольшую часть пещер от последствий Волн и забетонировали их, отделив от остального пространства, они соединялись в систему, которая, видимо, простирается на десятки или даже сотни кликов. Там приводилась выдержка из отчёта такой ликвидаторской партии- ряды параллельных царапин. Они проходили через центр огромной пещеры, ответвления гигантского коридора, идти по которому они не решились, под разными углами, подходили довольно близко, но и так не приближались к стенам и уходили под оперативно возведённую стенку из пенобетона. В отчёте ликвидаторов по оставленному оборудованию, говорилось, что блок-завод не подлежит восстановлению, а его оборудование уничтожено. Раздавлено, если быть точным. Они приписывали это действию какого-то крупного организма, порождённого Волной. Они так же упоминали несколько рядов параллельных царапин на участках свободных бетонных поверхностей- часть из них была свежими, белыми, а часть успела почернеть, впитать в себя фиолетовую слизь и, частично, покрыться мхом и плесенью.

В отчёте из блока говорилось о небиологических звуках во время прихода Волны. Кажется, там ещё что-то было о необычном отсутствии слизи.

ВОПРОС: Копировали вы?

ОТВЕТ: Да, перепечатывал я.

ВОПРОС:И какие же выводы вы сделали из прочитанного вами?

ОТВЕТ: Выводов-никаких. Тогда было только несколько предположений, подтверждения которым я искал в работах института.

ВОПРОС: Что за предположения?

ОТВЕТ : У нас или каком-то из соседних блоков собрана и вот уже несколько тысяч больших циклов передвигается по пещерам внутри Здания какая-то техника. Что-то огромное.

ВОПРОС: Почему вы так решили?

ОТВЕТ: Небиологические звуки, похожие на работу двигателя внутреннего сгорания. Ритмические вибрации. Строго параллельные ряды царапин на бетоне -в природе вообще и природе Волны мало что следует строгой геометрии. И, наконец, раздавленные станки и конструкции блока-завода. Даже если допустить, что такой большой организм был создан Волной или Зданием, эдакий огромный червь или иной зверь, то никакое живое существо не полезет сквозь твёрдый металл, рискуя пропороть себе брюхо или сломать ногу и стать чьей-то добычей.

ВОПРОС: Вы же понимаете как надуманно всё это звучит? И спокойно развеивается в прах простым напоминанием первого постулата научного мышления, который преподают детям в начальных классах- природа Волны принципиально непостижима? Волна. Всё это натворила Волна. И точка. Пётр Сергеевич, мне даже обидно слышать это от специалиста. Неужели вы в это поверили?

ОТВЕТ: Да-да, вы, наверное, правы. Сейчас я это вижу. Но тогда я верил в это. В то, что первый постулат-ненаучен и природу Волны можно изучить. По крайней мере, вычислить какие-то законы, которым он подчиняется. Искал доказательства, что такие следы могла оставить техника, а не твари Волны...

ВОПРОС: И вы, научный работник, не задались простым вопросом- зачем создавать подобную технику, способную передвигаться только по пещерам Здания, когда со всеми остальными задачами прекрасно справляется обычный человек?

ОТВЕТ: Задавался. И пришел к выводу, что его создателей интересовали только пещеры.

ВОПРОС: Почему же?

ОТВЕТ: Не знаю. Возможно, какие-то ресурсы. Или...

ВОПРОС: Что?

ОТВЕТ: Или даже Выход. Почему нет? Если допустить, что пещеры - это какие-то древние транспортные пути, созданные строителями Здания, то часть из них должна вести наружу....

ВОПРОС: Пётр Сергеевич, прекратите. Вы не представляете, как вы сейчас вредите сам себе. Отрицание Первого Постулата - тьма с ним! Через это все проходят, о молодости. Хотя, это тоже не самое безобидное занятие. Но поиск Выхода Из Здания-это...Вот это уже настолько антинаучно, что может послужить поводом для открытия нового дела! Это даже посерьёзнее, чем секта! Замолчите! Не желаю ничего слушать! Отвечайте на вопрос, подследственный! Почему вы решили, что царапины на полу оставляет техника? Я не знаю ни одного движителя, который их мог бы оставить - колесо или бипеды шагохода. Что это по-вашему?

ОТВЕТ: Знаете, я тоже не мог понять, что это такое. Но мне часто приходилось бывать в заводском блоке- знаете, там есть целый цех опытного производства. И вот там однажды, я обратил внимание на металлорежущие станки-знаете, у них там такая зубчатая планка, по которой передвигается звёздочка. В этот момент я всё понял и окончательно убедился в том, что это была техника.

ВОПРОС: Огромные зубчатые колёса - царапали бетон? Зачем так делать?

ОТВЕТ:Да . Огромные. И широкие, ясное дело. Зачем? Не знаю. Возможно, чтобы приподнять технику над Волной -и сэкономить массу. Передвигаться по лестницам-не особенно крутым. Не знаю. Но выходило очень похоже.

ВОПРОС: С вашей теорией всё ясно. Перейдем к практике. Вы говорили, что не нарушали инструкций о сохранении секретности. Но вы не отрицали показаний Кизина и Рекина. Значит, вы рассказывали о содержании этих бумаг и своих выводах за пределами института. Так?

ОТВЕТ: Да, это так.

ВОПРОС: Пётр Сергеевич, вы не находите, что противоречите сами себе?

ОТВЕТ: Нет. Когда я рассказывал о них, с бумаг был снят гриф секретности.

ВОПРОС: Когда вы впервые рассказали об этих документах лицам, не имеющим отношения к институту?

ОТВЕТ: В нашем блоке все, так или иначе, имеют отношение к ГНИИЛИ. Но я понял, что вы хотите спросить. Точно не помню, но, кажется, это было больше цикла назад. Я не помню зачем тогда приходил к нам дядя Володя.

ВОПРОС: Кто?

ОТВЕТ: Владимир Рекин.

ВОПРОС: Ясно. И что было дальше?

ОТВЕТ: Ничего. Он что-то принёс. Кажется, сахарозу. В подарок маме. Мы сели вместе ужинать. После ужина, мать заварила чайный мох и мы надолго засиделись за столом. Выпили, кажется, по три кружки чая каждый. Говорили обо всем понемногу. И о моей работе тоже.

ВОПРОС: И гриф секретности, к тому моменту, был с документов снят?

ОТВЕТ: Да.

ВОПРОС: Как и когда это произошло?

ОТВЕТ: Да я же вам говорил. Просто дождался следующей комиссии по ликвидации и подсунул прошение о снятии доступа вместе с остальными документами. Его завизировали.

ВОПРОС: Имя, фамилия и отчество контролёра на той комиссии.

ОТВЕТ: Павел Александрович Линин, заведующий лабораторией бронесплавов.

ВОПРОС: Отлично. Но зачем вам это было нужно, Пётр Сергеевич? Вы хотели рассказать об этом всем и вся? Проповедовать?

ОТВЕТ: Я не понимаю вас. Что значит - «проповедовать»? Я просто избрал темой своей работы именно такой движитель, о котором рассказал вам. Мне хотелось исследовать его, понять почему те, то сконструировал ту машину остановились на нём.

ВОПРОС: И что?

ОТВЕТ: Мой руководитель не согласился с новой темой и велел мне забыть об этой ерунде. Он доказывал мне, что никакая машина не может работать сотни тысяч больших циклов без остановки. Я отвечал, что никакая из известных нам машин и потому это тем более стоит изучить... Он говорил, что даже если это так, то эта машина давно находится под влиянием Волны, а её экипаж мёртв или что похуже. Я отвечал, что тем более стоит её уничтожить, чтобы не оставлять в лапах Волны столь мощную технику, а потом, остов машины - изучить.... Словом, у нас вышло очень бурное объяснение. Я хлопнул дверью и, выйдя от него, сразу отправился в архив. Я опасался, что он может отправить в ящик всё, что мне удалось обнаружить и, в тот же день, забрал документы из архива. Без отметки о выдаче. Это было единственное нарушение внутреннего распорядка, потому что из научблока я их не выносил.

ВОПРОС: И причём тут рассекречивание?

ОТВЕТ: При рассекречивании документы списываются из архива и предаются в общедоступную институтскую библиотеку и с ними каждый может работать. Если знает, что они там. Если не знать, что они именно рассекречены и не запрашивать акты о рассекречивании - это выглядит как уничтожение. Особенно, после работы комиссии.

ВОПРОС: Так зачем вам это, Пётр Сергеевич?

ОТВЕТ: Я надеялся всё-таки, потом когда-нибудь, поработать над этой темой, она меня заинтересовала. У меня была даже модель - коробочка, четыре зубчатых колеса с каждой стороны, небольшая пружинка. Она неплохо карабкалась по ступенькам из карандашей или спичечных коробков…Распорядитесь, пожалуйста, товарищ следователь, чтобы мне её вернули -если, конечно, я буду оправдан?

ВОПРОС: Всё положенное вам, подследственный, будет выдано сотрудниками Ликвидации в необходимом объёме и в нужное время. Сейчас меня, как следователя, интересует другой вопрос. Почему вы обсуждали свою теорию с людьми, которые не имеют отношения к научной работе?

ОТВЕТ: Зато они имели отношение к технике, работали с ней и могли заметить, если я что-то упустил. Я надеялся на это. А до института мне дела больше не было. Да и обсуждать там было опасно -мало ли куда дойдут слухи.

ВОПРОС: Телефонист-тоже?

ОТВЕТ: С телефонистом вышло случайно. Я уже говорил.

ВОПРОС: С кем вы обсуждали свои выкладки, Пётр Сергеевич?

ОТВЕТ: Лабузин Сергей Иванович, оператор шаг-крана на складе готовой продукции. Серов Даниил Петрович, токарь первого разряда в цехе опытного производства нашего блок-завода. Владимир Иосифович Рекин, телефонист...

ВОПРОС: Это все? Пётр Сергеевич, я напоминаю вам, что только ваши честность и открытость позволят мне помочь вам. Итак, это все, с кем вы говорили об этом?

Подследственный колеблется.

ВОПРОС: Это все? Вы готовы подтвердить это?

ОТВЕТ: (Сквозь зубы): Нет. Ещё Тапин Сергей Петрович, оператор-наладчик станков с электронно-ламповым управлением.

Подследственный сидит ещё две минуты глядя куда-то в живот, опадает на стол, не реагирует на вопросы и команды следователя, но и не сопротивляется сотрудникам Ликвидации, которые уводят его обратно в камеру.

-ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ, СУКА!

Крикнул Ченков и ударил Тамиса ещё раз.

Тот лежал на полу и, сжавшись комком, размазывал кровавые слёзы.

-Должен был! - пинок под рёбра

Таскин и Гандерс молча стояли в стороне и наблюдали за разворачивающимся действом.

-Мразь!

И ещё удар. Кулаком.

Должно быть, Ченков решил, что удар кулаком-нечто более личное, чем удар ногой

Он был прав. Скорчившийся на стальном полу Тамис считал, что можно перетерпеть всё, кроме бешеных криков.

И изрыгающего ругательства брызжущего слюной лица Ченкова.

Оно, в этот момент, было очень далеко.

И хорошо.

Удары можно потерпеть.

Лариссон изо всех сил делал вид,что ничего не слышит и погружён в созерцание освещённых инфракрасным прожектором глубин коридора.

Что-то подсказывало ему, что сейчас право говорить есть только у Гандерса и Ченкова- тех, кто остался от первого экипажа «Стального Святого».

У Таскина из второго экипажа оно тоже было, но не сейчас, когда стало совсем каким-то эфемерным.

А у Лариссона его не было вовсе.

-Хватит уже.

Гандерс, не меняя выражения лица, отлип от стеллажа с аккумуляторами и шагнул вперёд, пытаясь заслонить несчастного адепт-бомбомётчика от Ченкова.

-Хватит.

Тот повернулся к нему и вся его злость была направлена уже на него.

-Уйди, адепт! Или тебе тоже достанется!

Адепт управления движением танка даже не качнулся.

Ничто на его лице не выразило даже мимолётного соблазна оставить бомбометчика наедине с Ченковым.

-Если ты убьёшь его - ЭТО ТЕБЕ достанется от капитана.

Лариссон, слушая это, вспомнил.

Он совсем забыл.

Право говорить сейчас было у капитана Зибеля.

Хоть он был только из второго экипажа «Клинка».

И пережил его.

-А что мне за дело до капитана!

Взревел Ченков.

И запнулся о бездонный воронёный зрачок.

-Мне тоже, может, влетит.

Ченков сжал кулаки и тут же расслабил их.

Напряжённые плечи опустились.

-Гандерс! Из-за одного…. Нам теперь полная жопа!

Гандерс молчал, давая ему высказаться.

- Что сделаешь ты, я или наш славный капитан Зибель, если вот сейчас мотор стукнет? А он может! Иеремий делал так, чтобы оно работало! Я не понимаю, как, но всё работало!

Гандерс молчал и Ченков продолжал, со всей страстью, стараясь выстроить стену из слов между собой и автоматическим пистолетом.

- Иеремий мог найти неполадку... Иеремий, сектант, одержимый своим превосходством над нами- но что будет делать без него этот... Когда откат достигнет предельной величины или что-то сгорит в его пульте?! Ты знаешь?! И я нет. Скорее всего, ничерта! Потому что сделать с этим мог что-то только технойеремий!

Ченков оглянулся на стойку с автоматами, в которой из семи мест было заполнено лишь шесть.

-Он даже автомат…. !

Гандерс сунул «Люкнер» обратно кобуру.

-И ты забил бы его насмерть из-за штурмовой винтовки?

В этот момент Ченков осознал две вещи.

У него был точно такой же «Люкнер».

В самом деле, это было бы глупо.

И опустил руки.

ТЕХНОЙЕРЕМИЙ ЙОНО БЕЖАЛ.

Подальше от танка.

От того, что было его танком.

Ему удалось обмануть Зибеля.

Он обманул Зибеля!

Тот отпустил его за броню. А с ним был всего лишь лишённый бионики смертный.

А его было обмануть ещё легче.

Сейчас он думал о том, что его повело за броню танка.

Конечно, путь его был выбран не просто так.

Самый безопасный.

Твари и слизь почему-то всегда бросались в лоб «Клинку».

Но никогда с кормы.

Но нет, сейчас он уже думал не об этом.

Он думал о путях машинного бога.

Он не просто так выбрал имя при преображении.

Механопророк Йоно.

Покинувший чрево марийского левиафана, выживший в его кислотных желудках благодаря бионике. Выдержавший неделю без света, благодаря отключению биологической части мозга, сознания и переходу на нейромодификации, поддерживавшие его биологические функции.

Поедавший токсичное мясо левиафана изнутри.

Вкусивший самого сердца чудовища и убивший его.

Пошедший, когда вновь ступил на твёрдую землю, Богом-Машиной начертанной дорогой

Он, почти точно также, как и самый первый Йоно, отключил все чувства, чтобы человеческая часть его мозга не мешала своими инстинктами.

Тем, что обычные люди называют брезгливостью.

Но продолжал читать молитвы.

Наработанная годами биологическая автоматика.

Цепи белков внутри его мозга развёртывались, давали биты информации, складывавшиеся на выходе вокодера в слова.

«От ложных логических цепочек, дополнительные контуры-спасите нас!»

Тем, что обычные люди называют страхом.

«От ярости зверя, сталь- защити нас!»

Технойеремий Йоно остановился.

Броневая сталь больше не защищает его от ярости тварей, таившихся во тьме.

И он побежал.

«Из распадающейся клетки плоти, Машинный Бог- нас освободи!»

Его ноги топали по пачкавшей его ритуальное одеяние из прочной ткани отвратительной жиже с резким химическим запахом, затопившей в этом месте коридор.

Плесь, плесь.

Плесь, плесь.

ЩЁЛКНУЛ, ВКЛЮЧИВШИСЬ, ДИНАМИК ВНУТРЕННЕЙ СВЯЗИ

-ПО МЕСТАМ.

Гандерс и Ченков стояли друг напротив друга

-ЭКИПАЖ - ПО МЕСТАМ.

Капитан Зибель сказал всё.

Ченков кивнул в сторону адепта-наводчика бомбомёта.

-Сам встанешь.

Гандерс пожал плечами и помог бомбомётчику встать.

-Ты очень смелый, Ченков!

Тамис плюнул кровью из разбитых зубов.

-Очень смелый!

Ченков смотрел на него исподлобья.

- А ты был за броней!?

Он шмыгнул багровой соплёй

- БЫЛ!?

За Ченкова ответил Гандерс.

Лёгкий, но болезненный тычок по ещё ноющим ребрам означал «Заткнись».

-Он был. Теперь и ты тоже.

-Еще что-то хочешь спросить?

-Нет?

-Тогда марш на своё место.

-Капитан приказал.

-ЙОНО НАДО НАЙТИ

Заговорил с каждым Зибель в манифольде.

-ЗА НАМИ- УЗКИЙ КОРИДОР.

-ВПЕРЕДИ ПЕЩЕРА РАСХОДИТСЯ.

- НА РЛС- КАКИЕ-ТО ОБЪЕКТЫ.

- ВИДИМО, ОСТАТКИ СТРОЕНИЙ.

-В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ, ЕСЛИ ЙОНО УБЕЖАЛ - ИСКАТЬ ЕГО НАДО ТАМ.

«Убежал!?»

«Куда?»

Тамис сосредоточенно грыз ноготь большого пальца.

Каждое движение челюстей делало обломанный край чуть-чуть аккуратнее. Ещё немного - а там останется только плюнуть полумесяцем ороговевшего кератина на пол.

Стальной лист, под которым спит его бомбомёт и вся автоматика его перезаряжавшая -достававшая из укладки, поворачивающая на нужный угол, совмещая выступы на пояске с нарезами внутри бомбомёта и досылавшая снаряд-ракету.

Куда тут вообще можно убежать?

Как можно вообще думать о том, чтобы убежать?

Здесь?!

ПОКИНУТЬ ТАНК!?

Но так сказал капитан Зибель.

Тамис шмыгнул и этим только раздразнил кровивший до сих пор нос.

-АДЕПТ ГАНДЕРС, ДВИЖЕНИЕ ВПЕРЁД, ПЯТЬ КИЛОМЕТРОВ В ЧАС. ТРИ МИНУТЫ, ПОТОМ ДВУХМИНУТНАЯ ОСТАНОВКА. И СНОВА-ДВИЖЕНИЕ.

-ВСЕМ ВНИМАТЕЛЬНО СМОТРЕТЬ.

-ОДИН ЧЛЕН ЭКИПАЖА ИДЁТ ПЕРЕД МАШИНОЙ И ТОЖЕ ВНИМАТЕЛЬНО ВСЁ ОСМАТРИВАЕТ.

Капитан Зибель не уточнил кто должен идти.

Тамис понял кого отправят.

Кого отправит Ченков.

И с этим молча согласится Гандерс.

Он потерял Йоно.

Он потерял штурмовую винтовку.

Оружие здесь было гораздо нужнее, чем ТАМ.

Технойеремий был гораздо нужнее, чем он ЗДЕСЬ.

И снова чернота накрыла Тамиса с головой как душное жаркое одеяло.

- Я НЕ ПОЙДУ!

Старался вырваться из сильных рук Ченкова наводчик бомбомёта, бившийся в припадке.

Он повторял одну и туже фразу.

Из угла его рта текла пена.

Вязкие капли падали на воротник комбинезона, оставляя чёрные, мокрые, пахнущие стиранной тканью пятна и на пальцы оператора вспомогательной артиллерийской вычислительной машины.

Бился и никак не мог успокоиться.

С него сорвали танкошлем, иначе бы он разнёс соединения с манифольдом.

Да и слушать мысли припадочного, индуцированные в твою голову...

Бррр!

-ЯЗЫК!

Кто это сказал, Зибель через динамики внутренней связи или ещё кто- Ченков так и не понял.

Какая к чёрту, разница.

Кто-то раздвинул зубы припадочного и всунул рукоять ножа.

Тот продолжал мычать, словно бы пытаясь, что-то сказать.

Что делать?

Только ждать.

А что делать бедняге Йоно, потерявшегося в темноте по вине этого юродивого?

Ченков возненавидел Тамиса ещё сильнее.

-Я ИДУ!

Сейчас Таскин мог сделать очень немного.

Но что мог...

-Я иду.

Тамис его услышал.

Наверное.

Он весь как-то выгнулся.

И опал.

Ченков отпустил его, медленно, держа расставленные руки так, чтобы сразу схватить оператора бомбомёта.

Но тот не подавал признаков жизни в кресле.

Только редко-редко делал глубокий вдох.

И словно бы умирал.

Уснул.

Ченков, не скрывая брезгливости, вытер обслюнявленные руки о комбинезон и только потом обратился к стрелку.

Таскин уже взял свою винтовку и загнал в неё снаряжённый магазин.

-Что?

Спросил он, будто не услышал его слов.

Может, в самом деле не слышал, отвлечённый всей этой возней.

-Я иду.

Ченков смотрел на распихивавшего запасные магазины стрелка-наводчика носовой башни, словно бы стараясь что-то припомнить.

-Капитан приказал.

В мозгу оператора вспомогательной АВМ словно бы пробило плотину.

Лицо Ченкова просветлело.

-Отыскать Йоно.

Винтовка сыто клацнула длинным патроном.

- Кто ещё?

- Гандерс нужен на своём месте. Без него танк не поедет.

Он кивнул.

- Ты управляешь огнём автопушек обеих бортов.

- На Лариссоне -лазпушки правого борта и непосредственное наблюдение.

-Как и на капитане. Главный калибр и наблюдение.

-В общем, иду я.

-Больше некому.

Таскин закинул за спину винтовку и шагнул к люку в дне танка.

Он долго бы возился с запором, если бы ему не помог Ченков.

-Главное - светите!

Мысль об этом билась молитвой в его мозгу

-И всё будет хорошо.

Люк открылся.

Таскин помялся

-Светите.

-Не гасите фары.

Уцепился за улыбку Гандерса, обещавшую ему, что фары не погаснут, пока он жив и танк способен двигаться

И прыгнул.

Как в холодную воду.

Люк с лязгом захлопнулся за ним.

Он остался один, в темноте.

И поспешил к свету.

«СВЕТИТЕ! ВО ИМЯ ДАЛЁКОЙ ЗЕМЛИ - СВЕТИТЕ!»

Таскин перевёл взгляд с приклада своей винтовки, почти полностью утонувшей в чёрной смоле, на пузыри.

Белые пузыри всплывали в чёрной жиже.

Их становилось то больше, то меньше.

В это должна была быть какая-то закономерность.

Закономерность означает разум.

На членораздельные слова способен только человек.

Конечно!

-Так ты можешь говорить!

Смола словно вскипела.

-Да, да! Я понимаю тебя!

Пузырьки внутри чёрной, блестящей как шеллак массы, всплывали то там, то здесь, то чаще, то реже.

Смысл был либо в последовательности их всплытия.

Либо в образах, которые они успевали образовать, оставаясь на поверхности живой смолы.

Разгадать их означало больше чем выжить.

Никаких битв!

Никаких туннелей!

Никакой темноты!

А может...

Он, кажется, начал что-то понимать, что ему хотели сказать.

-Так ты просто пытаешься пройти!

-А мы загораживаем тебе проход!

-Ты вовсе не хочешь воевать!

-Я тоже не хочу!

Он рассмеялся.

-Как это хорошо!

-Давай начнем с того, что не будем воевать друг с другом!

-Пусть пока моя винтовка побудет у тебя.

-Если хочешь.

Тёмная, выплавленная из сгущенного мрака, смола отхлынула.

-Я возьму?

-Капитан меня убьёт, если я её потеряю.

-Но я не буду...

-Ты ведь веришь мне?

Таскин уселся в позе лотоса, посреди круга света, создаваемого фарой танка, положил себе на колени винтовку и начал.

-Позволь, я расскажу о себе, а потом ты расскажешь мне о себе.

Смола его словно поняла и пузырьки почти исчезли.

Лишь один или два изредка поднимались из глубин черноты.

Молчаливое внимание.

Его слушали.

И Таскин начал.

- Меня зовут Натан Таскин и я наводчик-стрелок носовой башни спаренных автопушек.

- Я состою в экипаже сверхтяжёлого танка « Клинок», которым командует капитан Зибель.

-Вообще-то, он всего лишь сотто-тененте, но мы зовём его, меж собой, капитаном...

-Какая, впрочем, разница.

-Пусть даже генерал Зибель.

-Именно он завёл нас сюда.

- И говорит нам когда и как надо стрелять.

- Но не подчиняться ему мы не можем.

-Он старше по званию.

Таскин поднял голову.

Пузырьков стало больше.

Вопросы.

-Извини.

Сказал Таскин.

-Нечасто становишься представителем всего Человечества.

-На переговорах с иной формой жизни.

-Позволь, я попробую начать снова.

Снова молчаливое внимание.

- Я - Человек.

- Разумная биологическая форма жизни.

- Вся моя душа и личность заперты в комке слизи, который мы зовём головным мозгом.

Он приложил руку ко лбу.

- Вот здесь.

-Так и твоя, наверное, заперта в бесконечном море этого странного чёрного вещества...

Чёрное море хлынуло неожиданно.

С потолка, из вентиляционных решёток.

Из дыр в стенах, ржавых решёток.

Закапало с крючьев и балок.

Побежало волной из коридора.

Оно остановилось около Таскина.

Но это ничего не значило.

Это просто игра кошки с мышкой.

Мгновение или два-и оно его захлестнет.

«Почему Зибель молчит?»

Гандерсу было уже давно ясно, как надо сейчас действовать.

«ПОЧЕМУ ЗИБЕЛЬ МОЛЧИТ!?»

«ЕГО ЖЕ СЕЙЧАС СОЖРЁТ!»

Капитан Зибель молчал.

Море чёрной густой жидкости плескалось вокруг Таскина.

Тот раскачивался, как сикх на молитве.

То складывал ладони, то разводил их.

Он уже сошёл с ума от ужаса.

Гандерс смотрел на него через призму и понял, что если ничего не случится, то он сойдёт с ума с несчастным Таскиным.

Которому сам позволил пойти.

Во исполнение приказа КАПИТАНА ЗИБЕЛЯ!

Только вот Таскин останется там, а он - будет здесь.

Гандерсу было уже было понятно, что надо сделать...

Сейчас надо резко, на оборотах...

Рвануть.

Таскин стоял на коленях.

Он был не самым высоким из экипажа «Клинка».

Просвета в один метр двадцать сантиметров должно хватить.

Нога мягко продавила педаль сцепления...

Нет, нельзя.

Одёрнул себя Гандерс.

Тут что-то не так.

Капитана никогда не задерживался с выдачей данных на открытие огня или направление движения.

Но манифольд молчит.

- Давай, адепт! Жми!

Кричит ему Ченков.

Гандерс оборачивается

Он срывает танкошлем, не отсоединив шлейфов.

Даже если бы Гандерс не обернулся на крик- он бы и так знал, что Ченков встал.

Когда не отсоединены шлейфы

В мозгу ощущается лёгкая отдача.

Появление пустоты.

Быстро уходящее

Это всё ничто, по сравнению с тем, что Гандерс видел в перископ.

-Жми!

-Ну чего же ты ждёшь!

-Его надо забрать!

«Я и сам не знаю чего»

«Я очень хочу поступить так как ты просишь»

«Но почему я тогда чувствую, что это будет неправильно?»

-Я открою люк!

Тут словно бы ток пробежал по всем мозгам и членам экипажа.

Тех, кто был подключён к манифольду.

В том числе и Гандерса.

-НИЧЕГО НЕ ДЕЛАТЬ БЕЗ МОЕЙ КОМАНДЫ!

Гандерс попробовал пошевелить ногой.

Пальцем.

Их отрубили.

От адепта-механика Соло Гандерса осталась одна голова.

Которую зачем-то мучали.

Что пытавший его капитан Зибель хотел узнать?!

Я всё скажу!

Только убейте, не мучьте меня больше!

-НЕ ТРОГАТЬ НИ ОДНОЙ КНОПКИ БЕЗ МОЕГО ПРИКАЗА!

Ченков, застывший у запора люка, глядит на всё это открывши рот.

Гандерс плакал, будучи готов покориться любой, даже самой жестокой воле, лившейся на него из манифольда и динамиков.

-БОМБОМЁТ!

Сказал Зибель.

И стало так.

-Бомбомёт, есть!

Неизвестно когда оживший Тамис нацепил на себя танкошлем с подключёнными шлейфами манифольда и судорожно щёлкал кнопками и переключателями на пульте, запуская системы.

-ФУГАСНАЯ ГРАНАТА!

-Принято, сотто-тененте!

Тамис был сейчас просто жалок.

В этой спешке.

В желании угодить Зибелю.

-УГОЛ ВЕРТИКАЛЬНЫЙ!

-Есть!

-УГОЛ ГОРИЗОНТАЛЬНЫЙ!

«Зачем...Зачем...Зибель просто должен был дать ему цель...»

-УСТАНОВКА-ВОЗДУШНЫЙ ПОДРЫВ.

-ВРЕМЯ- ДЕСЯТЬ СЕКУНД.

Снова щёлканье и доклад Тамиса.

Запертому в клетке своего тела Гандерс мог повелевать только своими мыслями.

Реактивный твердотопливный фугасный снаряд использует стандартный для всех крупнокалиберных орудий взрыватель.

Такой используется везде.

Начиная с полковых пушек.

И потому выбор установки времени срабатывания детонатора там самый широкий.

Простая задачка по баллистике.

Даже чрезмерно простая.

Даже больше по тригонометрии.

Ведь всего лишь за десять секунд полёта почти ничего не повлияет на скорость гранаты и её траекторию....

Подключённый к манифольду Гандерс кричал.

НЕУЖЕЛИ ЕГО НЕ СЛЫШИТ КАПИТАН ЗИБЕЛЬ!?

ИЛИ СЛЫШИТ!?

ЙОНО ПОСМОТРЕЛ НА БЕТОННЫЙ ПАРАПЕТ.

Нет, он не ошибся.

На безжизненной тверди, недалеко от ржавой сливной решётки, куда с журчанием устремлялась мерзкая жижа.

Сидел самый обычный кот.

И умывался.

Технойеремий никогда не видел здесь ничего живого.

Кроме тварей, разнесённых в куски танком.

Впрочем, они уже были мёртвыми...

Йоно забормотал очищающий код, который должен был помочь ему больше не вспоминать о танке.

Это было необычно.

Он искал аналогии в своих базах данных и не находил их.

И, соответственно, он не мог выработать дальнейшую модель поведения.

Он сейчас испытывал то, что эти смертные назвали бы глубочайшим удивлением.

Шоком.

А это был лишь простой кот.

Он закончил умываться и сейчас смотрел на него своими глазами.

-ОГОНЬ.

Зибель произнёс эти слова спокойно.

Но мир вокруг Гандерса взорвался.

Снаряд взорвётся слишком близко от Таскина!

Почти на грани!

Горящее топливо!

Осколки!

Ударная волна как-то переотразится от стен!

Гандерс орал, но его никто не слышал.

Орал, открыв рот, но Зибель, казалось бы полностью овладевший его телом, был абсолютно равнодушен к его маленькому и бесполезному бунту.

-ОГОНЬ.

Электроспуск бомбомёта сработал.

Тамис был продолжением тела Зибеля – и не больше.

Выстрел «Сокрушителя», запустившего в недолгий полёт гранату весом в почти в тонну, заново вернул его в реальность глухим ударом по корпусу.

Всё.

Для Таскина было всё кончено.

Гандерс ощутил, как его тело снова принадлежит ему.

ЗАЧЕМ ЗИБЕЛЬ СДЕЛАЛ ЭТО!?

ОНИ НАЧАЛИ ПОНИМАТЬ ДРУГ ДРУГА.

Таскин, одну за другой, легко разгадывал и наделял быстро возникающие и столь же быстро исчезающие в глубине чёрной жидкости фигуры.

Фигуры из тысяч белых, мгновенно исчезавших пузырьков.

Возникавшие словно бы сверху вниз.

Причём вершина фигуры почти исчезала к тому моменту, как появлялось её основание.

Но это было для Таскина всего лишь мимолётным неудобством.

Он разгадывал и наделял их смыслом.

Но это было неудобно.

Наверное, и ей тоже было тяжело понимать его слова.

И тут Таскину пришла в голову замечательная идея.

Он попытался жестами и словами объяснить ЕМУ, что такое манифольд.

ОН, кажется, понял.

Чёрное щупальце выделилось из колонны чёрной вязкой жидкости и потянулось к нему, остановившись на границе света.

ОНА боялась его обидеть.

Таскин должен был решить сам.

Стоит ли?

Доверяет ли он ей?

ОН не обидится, если Таскин откажется.

Его восхитила такая деликатность.

Конечно же, нет!

Таскин подался вперёд.

Потянулся к ней рукой и ОНА потекла к нему чёрной вязкой струйкой по воздуху.

Вот сейчас его ладони коснётся чернота и наступит полное понимание!

ОГОНЬ ОБРУШИЛСЯ НА ТАСКИНА СО ВСЕХ СТОРОН.

Ударил сзади.

Отступился, заставив лишь упасть его на живот.

Оглушить.

Погас.

Только затем, прежде чем Таскин понял, что к чему, вспыхнул снова.

Ослепительной шаровой молнией.

И разлетелся

В рукояти

-ЗАЧЕЕЕМ!?

Он кричал им, тем, кто был в танке, грозил кулаком.

Пузыри возникали, образовывали трёхмерные образы в глубине похожей на текучее и застывающее полупрозрачно-чёрное стекло и Таскин понимал их значение.

Боль.

И что самое страшное-ОНА больше не верила, ему, Таскину!

Взрыв больно ударил её, обжёг.

Высокоэнергетический ракетный порох продолжал гореть даже внутри чёрной массы, испепеляя её в фиолетовый порошок.

ЕЙ БЫЛО БОЛЬНО!

ОНА СЧИТАЛА, ЧТО ОН ЕЁ ОБМАНУЛ!

Таскин плакал, кричал, бился.

У него никогда-никогда больше не будет друзей!

Он потерял последний шанс выжить и выйти к Солнцу!

Потом его что-то ударило в затылок.

-АДЕПТ ГАНДЕРС!

-ВПЕРЁД!

-ВТОРАЯ ПЕРЕДАЧА!

Как в полусне Гандерс орудовал управлением танка.

-ОСТАНОВКА!

Он остановился.

Танк качнулся на гидравлике подвески.

Тамис и Ченков, вдвоём, буквально, сорвали запор люка.

И под руки, они, буквально, втащили Таскина внутрь.

-МАРШ!

-МАКСИМАЛЬНАЯ!

Корпус танка вибрировал от работы мотора и отдачи орудий.

-БОЛЬШЕ ХОД!

Ахнул главный калибр, бросив его в объятья потёртой кожи сиденья.

Гандерс теперь и сам почувствовал, что машина теперь идёт намного легче.

Словно бы что-то державшее танк отпустило его.

Не смогло удержать.

«Мы вырвались?»

«Мы вырвались!»

МЯУКАЛ КОТ.

Йоно сейчас не мог ни о чём думать, кроме знаков своего бога.

Ведущих его.

Велением своего бога он оставил танк.

Стоп.

Это был уже не танк.

Только Зибель знает, что.

Зибель - дьявол.

Но велением истинного бога, что сейчас творится людьми, он отпустил его и дал выбрать верное направление пути.

В правильности своего пути Йоно не сомневался.

Значит, если всё что он сотворил велел ему его бог, то значит, и сейчас надо искать во всём знаки его бога?

Должно быть так.

Мяукал голодный кот.

Йоно отломил кусочек армейского концентрата.

Кот подошёл, обнюхал одуряюще пахшую нефтяным запахом машинных масел и горячей графитовой смазкой руку Йоно.

И начал есть.

Он съел всё довольно быстро.

И ещё.

Йоно взял кота на руки и тот совсем не возражал.

Алгоритмы поиска данных, наконец-то, направленные по верному пути сработали.

Да.

Это был знак.

Пророк Тьюринг, однажды, оставил зимой дверь своего дома открытой на всю ночь.

Потому что он ждал, когда вернётся его кот.

Его путь верен.

Йоно ступил на бетонный парапет и пошёл дальше.

По новому пути.

ЧЕНКОВ РАЗОРВАЛ САНПАКЕТ И НАЧАЛ БИНТОВАТЬ РАЗБИТЫЙ ЗАТЫЛОК ТИХОНЬКО СТОНАВШЕГО ТАСКИНА.

Из ушей стрелка носовой башни, вздрагивая от движения танка, текли багровые капли оставляя за собой на грязных щеках дорожки.

А на затылке запеклась тонкой корочкой поверх страшной раны кровь

-Если кому интересно, -сказал Ченков,

-Он жив.

Гандерс пошевелился в своём кресле.

-Мне интересно.

-Ведь это я чуть не убил его, судя по всему.

-И я рад, что ничего у меня не вышло.

-Но я сейчас управляю машиной и потому не могу даже оглянуться и посмотреть, что там у вас.

Из своего спонсона отозвался Ларрисон

-Мне тоже интересно.

Ченков посмотрел на лестницу, ведшую из отсека Лариссона, так, словно бы вместо наводчика с ним заговорила обезьяна.

И снова заговорил упёршимся в резиновый валик налобника вокруг окуляров перископа Гандерсом.

-Ты не виноват.

-И никто не виноват.

Он собрался силами и, уже много тише, добавил.

-Кроме Зибеля.

Гандерс словно бы услышал его за шумом мотора и даже оставил на мгновение свои линзы и посмотрел на него.

Ченков положил укутанного в бинты Таскина на пол и под голову подложил ему свой шлем.

Пока ничего лучше он ему дать не может.

Танк вздрагивал.

Таскин стонал.

Пошатываясь, Ченков подошёл к Гандерсу и проорал тому прямо в ухо.

- Никто не виноват!

-Кроме Зибеля!

Гандерс сбавил обороты и теперь можно было не кричать, а просто говорить.

Ченков продолжал.

-Зачем он ждал?

-Зачем он стрелял из бомбомёта?

-Кто видел самого Зибеля?

-Где заряжающий главной башни?

-Который должен был помогать Зибелю перезаряжать главный калибр?

Выпустив эти вопросы, один за другим, он ждал, восстанавливая дыхание.

Он ждал.

Ждал, как опустошивший в дым и пыль магазин своей винтовки солдат ждёт появления вражеского танка.

Гандерс отлип от резины налобника, заговорил в ответ.

- Ты собираешься пойти к нему и попробовать выкинуть его из танка?

Ченков думал.

-Я не пойду с тобой.

-Я не думаю, что это у тебя выйдет.

- Я его боюсь.

Ченков даже опешил.

- Моим телом

-Ты знаешь когда.

-Ты видел.

-Моим телом владел Зибель.

-Я не пойду.

-Я буду рад, если это у тебя получится.

-Но я не пойду.

Ченков плюнул на пол, повернулся к нему спиной.

-ФЕЛЬДФЕБЕЛЬ-ПРИМО ВЁДОР ЧЕНКОВ! СОГЛАСНО УСТАВУ, ВО ВРЕМЯ ДВИЖЕНИЯ, ВЫ ДОЛЖНЫ НАХОДИТСЯ ЗА ПУЛЬТОМ ВСПОМОГАТЕЛЬНОЙ ВЫЧИСЛИТЕЛЬНОЙ АРТИЛЛЕРИЙСКОЙ УСТАНОВКИ, В ПОЛНОЙ ГОТОВНОСТИ К НЕМЕДЛЕННОМУ ОТКРЫТИЮ ОГНЯ ИЗ СПОНСОННЫХ ОРУДИЙ ОБОИХ БОРТОВ!

Командный трон развернулся.

Ченков смотрел на своего капитана и не мог насмотреться.

Он вдохнул - и дыхание перешибло.

Запах застарелой мочи, гнили, старых тряпок, затхлости и чего-то ещё ударил по его обонянию какофонией запахов.

Надо было что-то сказать.

Ченков как-то весь растерялся.

В самом деле, зачем он пришёл сюда?

Что ему надо?

Выкинуть капитана из танка?

Надо было что-то сказать

Но говорить мог только Зибель.

-Конечно же это мог быть только ты.

-Тамиса, Гандерса и Лариссона я чувствую в манифольде.

- Нет только тебя и Таскина.

-Но Таскин- контужен и ранен.

-Перевязали?

Кивок головы.

-Отлично. Тогда устройте его на полу поуютней, примо.

-Пошарьте у Йоно -наверняка там найдётся несколько его дурацких мантий.

-Когда вернетесь. Врядли они ему теперь нужны.

-Что у вас за дело ко мне, что вы нарушили все предписания?

-Быстрее, фельфебель-примо, я занят!

-Настолько, что сейчас.

-Мне даже.

-Умереть было бы некогда.

Он засмеялся

Ченков опустил глаза, пытаясь разглядеть ноги Зибеля.

Какая-то тайна крылась там.

Где кончался полумрак, источаемый индикаторными лампочками и электронными табло.

Какая-то загадка крылась там.

До пояса Зибель оставался обычным человеком.

Он ждал.

-Сэр!

Начал Ченков.

Первое слово, знакомое и набившее мозоль на языке уставное обращение, прорвало плотину молчания.

-Сэр, я не нарушал никаких предписаний устава!

Зибель пожал плечами.

«Вот как? Что же, объяснись тогда»

-Согласно полевому уставу броневойск Гарроны, экипаж, долго не получающий приказов высшего командования или действующий в отрыве от своих войск, имеет право задать своему командиру несколько вопросов. И если офицер не может удовлетворительно объяснить своим подчинённым их задачи или адекватно объяснить свои действия, он смещается и его место занимает следующий по званию командир- до возвращения в расположение своих войск, где право командовать своим подразделением возвращается прежнему командиру специальной процедурной комиссией.

-Сейчас именно такой случай, сэр.

Зибель ещё раз пожал плечами с золотым шитьём.

-Следующий по званию- это вы, Ченков?

-Ну да, конечно.

-Гандерс и Тамис- фельдфебель-капо и фельдфебель-сквадра.

-Лариссон, до сих пор, алиево.

-С тобой бы мог поспорить только Таурин...

Зибель неожиданно взглянул в глаза Ченкову.

Он поразился,впервые увидев,  как его командир высох.

В нём словно бы почти не осталось воды.

- Вы готовы добровольно сесть за командный трон?

- Я вас уверяю - вы не справитесь с потоком данных, идущим через командирский манифольд.

-И, кстати, это не из устава броневойск, это боевой устав пехоты.

Ченков собрался что-то сказать, но Зибель снова заткнул ему рот.

-И текст той статьи Устава, фельдфебель-примо, вы изложили крайне вольно.

Ченков внутренне сжался.

В мозгу стукнулось незнакомое имя, которое назвал Зибель.

Якобы этот Таурин был из их экипажа.

И был с ним на одной ступеньке служебной лестницы.

Ченков закрыл глаза и усилием воли выкинул все мысли из головы.

Это всё его игра.

Он не даст себя запутать.

Он знает зачем пришёл.

Но что ему останется, если Зибель сейчас не захочет ему ничего объяснять?

Попробовать выкинуть его из танка?

Чем дальше, тем больше Ченков понимал, что он вёл себя как полный дурак.

И ему совсем не хотелось бы оказаться на месте Зибеля.

-Я не отличник, сэр.

-Но мне думается, что вы должны ответить на эти вопросы.

В главной башне было удивительно тихо-после шумного боевого отделения.

Можно было спокойно говорить и слышать все интонации в голосе собеседника.

Неудивительно.

Ведь она была как бы отделена от него вращающимся полом и лязгнувшим за спиной Ченкова люком.

Все вибрации доходили о неё крайне опосредованно- через стальные плиты и шаровые опоры погона.

Зибель думал.

Его молчание начинало раздражать.

-Что ж.

Сказал он наконец.

-Вероятно, в одном ты прав, Вёдор.

-Особые случаи бывают.

Он сложил руки на животе.

-Как представитель экипажа, ты можешь задать свои вопросы, фельдфебель-примо.

-Начинай.

Ещё минуту у Ченкова в мыслях крутились тысячи, нет десятки тысяч вопросов, но когда его попросили задать хотя бы один- в голове осталась только звенящая пустота.

-Где заряжающий, сэр?

С трудом выдавил он.

-Мы, внизу, не видели его столько же сколько и вас.

На лице Зибеля словно бы прошла лёгкая волна.

-Прости, кто?

В голову Ченкова ударила чёрная волна бешенства, но он сдержался.

-Заряжающий.

-Он должен был помогать вам в работе с орудием главного калибра.

-Его зовут Ларс Илссен.

-Вы же помните такого, сэр.

Зибель приложил руку к губам, его лоб пошёл морщинками.

Он что-то вспоминал или соображал, как получше соврать?

- Ах, этот!

Внезапная фраза Зибеля пролетела по небольшому объёму, похожей на рубку древней подводной лодки, башни как пуля и прозвучала как выстрел.

- Я убил его.

Ченков не ожидал.

Быстро.

-Вы и Таскина хотели убить?

Вопрос звучал полуутвердительно-полувопросительно.

Ответ Зибеля был также быстр и был такой же обескураживающий.

-Я хотел его спасти.

Ченков окончательно запутался. Он думал, что сейчас начнёт гнать Зибеля, преследовать своими вопросами, заставлять оправдываться, давить, свергать. Но нет. Ответы были быстрыми. И честными. Насколько он мог судить.

- Сэр, зачем вы убили Иллсена?

Снова быстрый ответ.

-Низачем.

Ченков начал раздражаться. Зибель не отвечает на его вопросы.

Его ответы бесполезны.

Он развлекается!

Он посмотрел на капитана.

Зибель выглядел абсолютно равнодушным.

-Не воображай меня хладнокровным убийцей, Вёдор.

-Заряжающий, всего-навсего, попал под откат.

-Я убил его.

-Только потому что невовремя нажал на электроспуск.

-Но у меня не было времени.

-Если бы мне дали возможность всё переиграть.

-Я бы снова нажал.

От признаний Зибеля голова шла кругом.

Ченков сел на что-то твёрдое.

Ему было плевать на что.

И протянул руки к Зибелю, который как древний китайский император, возвышался над ним на своём командном троне.

-Почемуу?!

Не то, чтобы ему было жаль Илсенна.

Это было какое-то странное чувство необъяснимости.

Оно терзало его.

Зибель, которого он знал когда-то не мог быть таким.

-Ты помнишь наш первый бой здесь, Вёдор?

Он постарался, действительно постарался его вспомнить.

Потом честно помотал головой.

-Я тоже.

-Он был давно.

-Я сам не могу поверить.

Ченков не сразу понял, что правая рука Зибеля указывает на индикатор прибора учёта моторесурсов.

-Подойди, не бойся!

-Я обещаю, что сегодня тебя не съем.

Зибель произнёс «съем» так, как его произносят люди завтракающие и обедающие человечиной.

Как гермодверь бомбоубежища лязгнула.

Но чтобы не показать, как ему страшно, Ченков встал и сделал пару шагов.

Конечно же он это знал, что это такое!

Он изучал расположение индикаторах на самом командном троне «Клинка» и на панелях, окружавших его.

Так делают все кадеты.

Все ведь  хотят быть генералами.

Просто забыл.

Зелёные люминофорные точки складывались в невероятную цифру.

Она просто не имела смысла.

Девяносто тысяч.

Мотор танка проработал без остановки девяносто тысяч моточасов.

Зачем создатель индикатора предусмотрел столько разрядов?

Почему мотор не вышел из строя?

Зачем...

-Но ОНИ помнят.

Ченков уже просто плыл по течению и не пытался сопротивляться тому бреду, который нёс Зибель.

Бессмысленно.

Потому что этот бред моментально становился реальностью

-Кто они, Конрад? Кто? Я? Ты? А может, этот сопляк Лариссон?

Зибель улыбнулся.

-А ты думал, Вёдор, КАК моя пушка стреляет?

Ченков вздохнул.

Ему было сейчас всё равно.

- Думаю, что очень просто.

- Вы, сотто-тененте, наводите её на цель и нажимаете на кнопку.

-А потом она делает «БАМ!»

Улыбка исчезла с лица капитана, сменившись саркастичной ухмылкой.

В которой не было никакой настоящей радости.

-Великолепно художественное и, одновременно, точное описание предмета.

-Чего ещё ждать от птенца Баучинского училища, как не самого лучшего?

«Всё-то ты перепутал, капитан.  Училище заканчивал ты. А не я.»

Ченков приободрился.

Зибель казался ему уже совсем не страшным.

«У меня только ускоренные курсы по военной электронике при МатТехе»

-Как следующий снаряд оказывается в лотке, фельдфебель!?

Ченков пожал плечами.

-Вы сами его и подносите.

И тут понял, что сказал глупость.

-И сам открываю на пульте замок?

-Сам выбрасываю гильзу?

-Вёдор, этот снаряд весит пятьдесят килограмм!

-А пушка выдерживает штатную скорострельность!

И тут Ченков понял, что должен был спросить.

-Где тело Илсенна?

-Где труп убитого вами заряжающего?

Зибель кивнул.

Ему явно нравилось, когда его глупый фельдфебель наконец начинал задавать ПРАВИЛЬНЫЕ вопросы.

-Здесь.

Зибель засмеялся.

-Да ты же сидел на нём!

-Неужели не заметил?

-Ларс, подойди к нам.

То, что Ченков посчитал пеналом для снаряда или каким-то блоком вдруг поднялось и обрело человеческие очертания.

Ченков заорал.

-Ларс, во имя далёкой Земли, парень!

-Что с тобой случилось!?

Он ещё что-то продолжал говорить ему.

Иллсена он не так чтобы знал.

Он всегда у них был как-то наособицу.

Молчаливый.

Но как же сейчас ему хотелось, чтобы он произнёс хоть пару слов!

Он ещё что-то говорил ему, пока в спину

Как безжалостный нож не вонзились слова Зибеля

-Ларс теперь ка-серв.

Ченков сразу всё понял.

А Зибель продолжал объяснение.

-Подключённый к манифольду.

Ченков заорал прямо в лицо капитану и тот не отшатнулся.

-Ты и из Таскина сделаешь серва!?

Зибель спокойно, как будто  на прогулке, ответил.

-Конечно, нет.

-Было всего два комплекта.

Он помедлил и добавил.

-И я - не Йоно.

-Он делал для меня их.

-Может, уже спросишь о том - при чём тут убийство заряжающего?

Зибель наклонился и из его рта, когда он говорил, веяло мертвечиной.

Отвратительный химический запах.

И таящаяся гниль.

-Спрошу.

Покорно произнёс Ченков.

-Я постоянно подключён к манифольду.

-Веришь или нет?

-Я боюсь.

Странное слово из рук вечного победителя.

Капитана Зибеля.

-Боюсь.

-Верь мне.

-Но когда я подключен к танку.

- Я не маленький и слабый Конни Зибель.

-У которого мама забрала ночник.

- Один.

- В тёмной комнате.

- И чудовища стучатся в моё окно ночью, фельдфебель!

- Вот-вот его разобьют.

- Но пока целы шлейфы манифольда.

Ченков понял, что капитан поёт какую-то песню.

-Я –танк.

Закинув голову.

Смеясь и радуясь.

- Я - голубая трава.

- Я крушу железо и сталь

- Я прорасту сквозь бетон.

- До самого солнца.

Неожиданно, капитан прекратил петь.

Снова его лицо стало

- Никто не остановит меня.

- Ваша смерть тоже.

Зибель откинулся на спинку трона.

-У всего есть своя цена.

- Я слышу их мысли.

-Повторяющиеся жалобы.

-Повторяющиеся мысли сервов.

-Зацикленные последние мысли.

-Я ощущаю вонь их разлагающейся плоти.

Зибель перевёл дух и продолжил.

-Я забываю о нашем первом бое.

-Но Ларс помнит.

-Я слышу то, что осталось пока в клетках его мозга.

-Тварь подошла близко.

-Она занесла коготь -саблю.

-Она бы разорвала гусеницу, если бы я позволил ей ударить.

-Если бы я выстрелил хоть секундой позже.

-И потому я убил Ларса.

-Я даже не задумался о том, что он тоже имеет право жить.

Ченков не знал, что ему говорить.

- А...

-Что Таскин?

Ченков отпустил подлокотники командного трона и выпрямился.

Ларс потоптался, ожидая команд, но их не было и серв снова улёгся в углу.

-Ты сказал, тененте, что хотел его спасти.

Зибель смотрел на него не отрываясь.

-Так и есть.

Ченков снова не понимал ничего и его лицо не стало ничего скрывать от капитана Зибеля.

Тот сложил руки домиком и спросил его.

-Ты видел здесь свет, фельдфебель-примо?

-Хоть раз?

-Не свет от фар моего танка - а свет.

-Настоящий.

-Здешний.

-От ламп, окон.

Зибель улыбнулся и произнёс запретное слово.

-Солнца?

Это напомнило Ченкову по чьей вине он оказался здесь.

-Какого чёрта!

Заорал он.

Зибель удивлённо посмотрел его.

У Ченкова перехватило дыхание и он поперхнулся собственными словами.

-Какого... Какое отношение имеют ваши рассуждения к тому, что произошло с Таскиным!?

К концу фразы, уверенность в собственной правоте крепла и вместе с ней окреп голос.

- И чёрта мне до того почему ты боялся встать так сильно, что ссал в кресло под себя и от того сгнил до кости!

- Почему ты его почти что убил!?

-Вот что мне скажи!

И Зибель ответил.

Он говорил до этого мягким, спокойным голосом.

Сейчас он стал холодным как космос.

Жёсткий, неуютный голос капитана звучал, как удары молотка по жести.

По спине Ченкова.

Зибель высек Ченкова словами.

-Здесь нет и не было света.

-Никогда.

-Это пещерная тварь.

-Она его боится.

-Боится света.

-Таскин был жив пока оставался в свете фар.

-Стоило бы вам стронуть машину хоть на сантиметр-и она бы сожрала его.

Всё это выглядело крайне логично и разумно.

Ченков пытался и не мог найти ни единой бреши в умозаключениях капитана.

- Но вы сами потом приказали Гандерсу двигаться.

Зибель довольно кивнул.

-Только после того, как отвлёк его бомбомётом.

- Боль ошеломила его и у нас появилось время спасти Таскина.

Ченков ощущал себя идиотом, не понимающим элементарных вещей.

То, что Зибель об этом не говорил напрямую ничего не меняло.

-Почему вы выстрелили из бомбомёта? Вы же чуть не убили его.

Выдавил он наконец.

Зибель снова пожал плечами.

- Я не мог опустить так низко главное орудие.

- Кроме того.

- дульный тормоз главного калибра сжёг бы беднягу.

- До кости.

Ченков заорал радуясь подаренному злостью чувству отчаянной храбрости:

-А выстрел бомбомёта почти что убил его!

- Он валяется на полу и несёт бессвязный бред!

-И, может, ничего больше не услышит в своей жизни, кроме как через манифольд!

-Это вы!

-Он почти убил его, этот ваш бомбомёт!

Зибель пожал плечами.

-Как и удар стыком бронеплит в затылок.

Ченков не стал задумываться, как прикованный к командному трону Зибель об этом узнал.

-Подумай сам.

-По сути, выбор у меня был между тем, что его жизнь оборвётся точно.

-И обдуманным риском.

-Нам повезло.

-Мы его спасли.

-Может быть, он даже выкарабкается.

Зибель очень умно оставил риск и все грехи на себя, и не употребив слова «я» или «меня», там, где говорил о спасении.

Ченков разгадал его игру.

Он благородно дарил экипажу спасение Таскина.

Тешил и его самомнение.

Но сказать ему было нечего.

Зибель был сто раз прав.

Но ему не хотелось, чтобы он был прав! Ни в чём!

Ченков сжал кулаки, будто готовился избить Зибеля.

Хотя знал, что на это его храбрости не хватит.

- Манифольд я больше не подключу. Никто из нас его не подключит!

-Я видел, что ты можешь с ним делать!

Зибель засмеялся прямо в перекошенное злобой лицо Ченкова.

-И что же?

Ченков рявкнул прямо в смех Зибеля.

-Я тебе не кукла, Зибель, которую ты дёргаешь за провода!

Он раскрыл его тайну, знал обо всём.

И не побоялся сказать ему это лицо!

Но Зибель продолжал смеяться.

Неправильно.

Высохшие трупы капитанов так не смеются.

Полным жизни смехом.

И Ченков понял, что его слова утонули в этом смехе, как чугунная гиря брошенная в реку или ржавая рельса в болоте.

Он стал совсем прежним капитаном Зибелем.

- Тебе разве не рассказывали в училище, Теодоро? Неужели так деградировала наша система подготовки кадров для бронетанковых войск? Это же физически невозможно! Манифольд всего лишь индуцирует чужие мысли у тебя в мозгу!

Ченков открыл рот, чтобы что-то сказать и тут же закрыл его.

Конечно же рассказывали. Всем это рассказывают. На первой же лекции. Никто этому не верит. Но Зибель-это другое дело.

Капитан моментально стал серьёзен как гробовщик.

-Мысли или данные с машины.

-Благодаря чему динамиком для сообщений экипажа или экраном для данных с машин служит твоё воображение.

-Воля и контроль над своим телом-это совсем другие и куда более сложные системы,

-Непонятые.

-Состоящие из тысяч связей между разными центрами.

-Я не мог бы заставить вас даже пошевелить пальцем, если бы вы того не хотели.

-Даже если бы манифольд был не просто индукторами в танкошлеме.

-А гвоздями, вбитыми вам в мозг.

Зибель щёлкнул высохшими пальцами.

-Вы подчиняетесь мне потому что не можете иначе.

-Привыкли.

-Хотите.

-Или что-то в этом духе.

-Я не разбираюсь в человеческих душах и мозгах.

-Не больше, чем положено капитану.

-В конце концов, я и вы, все вместе, идём к Солнцу.

-У нас нет иного выбора.

-Ещё вопросы есть?

Ченков сглотнул, чтобы смочить пересохшее горло.

-Да. Есть. Сможешь ли ты встать со своего трона, сотто-тененте Конрад Зибель?

-Ведь шлейф достаточно длинен?

Зибель долго молчал, прежде чем ответить. 

Ченков сидел на своём месте за вспомогательной АВМ, в боевом отделении остановившегося танка, и тщательно прилаживал разъёмы манифольда на место.

Потом он одел танкошлем и застегнул его под подбородком.

- Ну что?

Это Гандерс.

Ченков помолчал некоторое время.

Вопрос повторился.

В той же тупой форме.

- Ну, что там?

Ченков с раздражением глянул на него.

Обычно, Гандерс бывал умней.

-Ничего.

-Всё как обычно.

-У капитана Зибеля, как всегда, есть пара приказов для нас.