Пулемёт.

Итак, всё это происходит в бесконечном Здании. В Здании живут люди, которым очень трудно жить. Но которые.всё-таки, очень хотят жить. Но Волна, неизвестное, явление непознанной и непознаваемой природы, не спрашивает  их. Она просто сметает их,  пожирает их плоть, перестраивая её в волны чёрной слизи или неведомых тварей. Всё это остаётся в тесных коридорах и негерметичных жилячейках, когда Волна уходит.  Всем этим занимаются войска Ликвидации и Биологической Защиты.  Неудивительно, что видя силу Волны, некоторые люди начали поклонятся ей - так уже было и в нашей истории.  Испуганные громом, грозой и лесным пожаром пещерные люди запросто бросали в огонь детей и резали сородичей на священных камнях,дабы отвести от себя гнев равнодушных богов....  Но так же неудивительно, что  остальные продолжают драться за свою жизнь.

Свет тогда погас. Разом погас. Во всём блоке. Они добрались до распределительного щита. «Зачем они всегда выключают свет?» -думал ты, лёжа на холодном бетонном полу. Скрытым под корой головного мозга остаткам твоих предков, которые разводили огонь, пытаясь спастись от тьмы, страшно. Но ты понимаешь, что дело не в страхе. Всё просто. Они могут видеть в темноте. Ты-нет. Если бы главная галерея имела ответвления-они бы легко обошли тебя. Но ты отлично знал, что делал, когда выбирал позицию. Впрочем, они тоже. Отключение основного электропитания наверняка вызвало смену кодов всех гермозатворов по тревоге –так предусмотрено на случай особенно мощных Волн. Теперь у них есть время. Взорвать несколько массивных гермозатворов, ведущих из жилого блока в блок научный и, наконец, блок заводской, почти невозможно. Массивная конструкция противовзрывной двери выдержит даже заряд, способный обрушить коридор на десятки метров от неё. Да. Это тоже было предусмотрено. Пробить толстенные бронелисты и демпферы не получится ни у одной твари. Перебрать все вариации кодов, закодированных в памяти ЭВМ - требуется время и список, установленных на эти пятьдесят циклов кодов, который есть только в штабе Ликвидации.

Для этого они и разделились. Рванулись к генераторной, сквозь Силы Самообороны, несколько волн положили под их винтовками и гранатами. Дождались, пока стянут туда всех и…Обошли. Никто не мог поверить, что эти тупые, безумные от вязкой чёрной слизи, которую они продолжали жевать, даже когда пули пробивали их насквозь (И окрашенная в чёрное слюна стекала из их безвольных ртов) - могут мыслить, строить какие-то планы... Совсем как нормальные люди. Но они могли. А мы верили, что не могут. Недооценили врага. А они сыграли на этом. Отвлекли. Прошли через вентиляцию. Всего пятеро нелюдей. Их потом убили на месте. Но они – взорвали распределительный щит.

Темнота. Путаница. Стрельба наугад. Рикошетящие пули. Стоны раненых. Когда все поняли, что помощь не придёт и они отрезаны от других блоков –начался ад. Забыв об общем враге, поднимали на штыки своих офицеров, рвались к штабу, требовали немедленно отступать к блоковому гермозатвору, начать переговоры… В творившемся безумии они которого не заметили начавшуюся последнюю атаку нелюдей.

Ты один.

Смог бежать. Иначе бы тебя убили. И кто бы первым добрался до тебя - неизвестно. Очень даже может, что это были бы бойцы сил Самообороны, которые ещё недавно тянулись перед тобой навытяжку из-за значка войск ЛиБЗ. Но ты хорошо знал этот блок, у тебя был пистолет и ты быстро понял, что порядку и ополчению Местных Сил Самообороны – конец. И потому ни люди, ни темнота не помешали тебе дойти до твоей цели.

Отсюда ты слышишь их песни. Теперь твоя очередь. Они сыграли на твоей слабости, на твоей глупости –ты не смог разгадать их гамбит. А ты сейчас сыграешь на их силе. Они уверены, что в блоке не осталось силы, способной противостоять им. МССО больше не существуют. Жители забились в ячейки, скорчились за гермодверями жилячеек. Потом, когда придёт время благодарственных жертвоприношений, они станут выламывать их зарядами взрывчатки из арсенала и вытаскивать контуженных людей чуть ли не пожарными баграми.

Среди них есть кто-то очень умный. И он прекрасно разбирается в тактике боя в широких и узких коридорах Здания. Как ни противна эта мысль тебе, но, приходится признать – твоим противником является, скорее всего, бывший офицер Ликвидации. Ты чувствуешь, как кружится голова от одной мысли, что человек, офицер, может ДОБРОВОЛЬНО прейти на сторону нелюдей. К счастью, обдумывание этого факта можно отложить напотом. Этот офицер – очень умный. И, к несчастью для него, именно его ум ты и собрался использовать против него.

Он должен понимать, что сюда идут роты Ликвидации.

Он должен понимать, что им не удержать заводские блоки.

Он должен знать про арсенал. Его целью и был арсенал.

Он пошлёт сюда их.

И ты его будешь ждать.

Здесь всё и решится.

Взявшись за руки, они идут.

-Отсюда до порога-слава Чернобогу!

Ты не выдерживаешь, встаёшь и рвёшь кобуру на поясе. Выстрелы следуют один за другим и во вспышках, плохо отражаемых серым бетонными стенами коридора, ты их видишь. Всего лишь мгновения рваного, жёлтого порохового света. Но сколько деталей отпечатались на сетчатке, в памяти его глаз!

Женщины ведут детей, дети -те, кто постарше, ведут малышей. Мужчины в рваных спецовках ведут своих женщин. Звучат пистолетные выстрелы. Они продолжают петь.

- Отсюда до порога- нам идти до бога!

Поют, не обращая на пули летящие мимо, застревающие в их телах и падающих им под ноги. И продолжают петь, когда в «тагирине» заканчиваются патроны и ты отбрасываешь его в сторону. Всё равно к нему больше не было ни одного магазина.

Те, кто идут впереди ещё похожи на людей. Тебе кажется, что ты видел серые балахоны в задних рядах. Нет. Это тебе только показалось. Их не может быть здесь. "Шепчущие", их пророки(Ты вспоминаешь кадры из учебного фильма. Серо-красный человеческий мозг, лобные доли которого заменены на гладкие, без единой извилины, копии из дрожащего фиолетового студня. Когда руки в защитных перчатках отделяют студень от человеческой плоти- видно уходящие в глубь мозга фиолетовые жилы), единые с Волной, с которыми, по их словам, говорит сам Чернобог, редко появляются на передовой. Это, скорее всего, серая кожа троллей- тварей, бывших людей, у которых, поверх обычных мышц, нарощены тугие черные канаты из псевдоплоти, придающие ему нечеловеческую силу-кулаками тролль способен выбить небольшую гермодверь. А вместо лопнувшей от того, что не вмещала новую природу культиста кожи, нарастает бетон. Мерзкие слизни, что водятся в заброшенных блоках, ползают по лопнувшей коже, по чёрным канатам новых мышц и пьют сочащиеся гной, кровь. Растут, жиреют на этом. И наращивают защитную корку из своих выделений. Так получается серая кожа тролля. Чем старше тролль- тем она толще.

- Отсюда - до порога! Спеть осталось нам немного.

Их пять сотен, не меньше. Ты один.

Они шли на твои пули точно так же шагали в залповый огонь винтовок Сил Самообороны. Чётко, не ломая рядов. Держась за руки. Точно так же, улыбаясь, они бросились на их штыки и разорвали их зубами и голыми руками. При штабе самообороны был только один представитель ЛиБЗ. Ты успел связаться ВЧ со штабом Ликвидации, когда они отключили свет. Но это ничего не значило. Ты знал, что даже если поднять роты немедленно, то довести их до заводских блоков займет не менее полуцикла. А теперь ещё и двери… Это означало, что оставшееся в арсенале сил самообороны оружие достанется культистам. Этого допустить было нельзя. С винтовками и автоматами они станут ещё опаснее.

- Отсюда- до порога! Славьте бога! Славьте бо....

Металлическое стокатто заглушило к чертям извергаемые их вымазанными в черной слизи ртами молитвы. Заставило споткнуться на половине их безумного танца. Они сейчас услышали что-то, что даже для фанатика было страшнее и важнее голоса его бога.

- КОСТОРЕЗ!

Ты понял почему они всё время казались тебе большими.

Ты же лежал!

Но лежал не потому что надеялся, что тебя не заметят или примут за мертвого. И не потому что скорчился, моля о пощаде нелюдей- как делали это ополченцы. И их все равно рвали на части и забивали кусками металлических труб.

Нельзя пустить их к арсеналам!

Взорвать арсеналы тоже нельзя- обвал перекроет путь к заводским блокам и, возможно, накроет идущие на выручку роты войск Ликвидации и Биологической Защиты.

Так нужно, чтобы перешагнуть через тебя они не могли ещё, хотя бы, четверть цикла. На большее рассчитывать не получается.

Ты один.

Впрочем, нет.

Вас двое.

Приклад единственной в арсенале Самообороны "пилы" был плотно прижат к твоему плечу. Ты был сейчас единственным номером этого пулемётного расчёта и единственным солдатом войск Ликвидации и Биологической Защиты в охваченном безумием блоке. Ты. И ещё «Моншау». Сорок вторая модель.

Они были близко. Сейчас не надо целиться –всё. Даже первый десяток пуль, что ты выпустил почти наугад, по звукам и теням, нашел их кровь. Раскалённые сверла пуль прошили их плоть так же легко, как воздух, разбивая в кровь ноги, головы, глаза, игрушки, что всё ещё тащили в своих руках их дети.

Больше молитв не звучало. Они поняли, что сквозь грохот выстрелов они не долетают до их бога. Падают, подстреленными, совсем, как и они сами. Даже опьяненные боевыми наркотиками и фиолетовым паром, они это поняли.

- КОСТОРЕЗ!

Ты снова увидел их. Их позы выжглись в сетчатке твоих глаз непрерывным и ярким, как сварка, огнём выстрелов. Ты поправил прицел и остаток ленты выпустил за один раз. Это не заняло много времени. Пулемёт, проворнее любого менялы, разменивал жизни нелюди на звенящее в темноте невидимое золото гильз. Оно падало, звенело и исчезало во тьме. Призрачное золото злых кобольдов из сказок. Исчезающее, когда зажигался настоящий, электрический свет.

«Даже если я сдохну, то у них всё равно не останется снаряжённых лент к пулемёту!»

В этой мысли был смысл. Даже один этот пулемёт мог бы заставить умыться кровью Ликвидацию. Не остановить, это врядли. Забросают гранатами или подтащат безоткатки. Заводские блоки слишком нужны. Ликвидация и Биологическая Защита погонят сюда всех. Если он оценил численность культистов верно, то, в прямом столкновении, они обречены. Даже с оружием из арсенала. Даже с пулемётом. Но, всё-таки, с пулемётом в их руках, с оружием, отбить блоки и арсенал станет сложнее. Значит, даже если они растопчут тебя серыми ногами троллей- твоя жизнь всё равно будет иметь смысл.

Задержать их хотя бы на полцикла. Чтобы, даже если они пройдут, оружие не успело разойтись по рукам культистов. Задержать их, если получится, до того как подойдут роты Ликвидации.

Убить хоть кого-то из них.

Оставить их с пустыми гильзами и звеньями лент.

Набить их заново у них времени не будет.

А если не повезёт выпустить все патроны – всё равно оставлю их без пулемёта.

«Ты пощупал ребристый корпус гранаты на поясе. Это придало тебе какой-то отчаянной смелости.»

Пулемет, как играющий щенок, уютно тыкался тебе в плечо. Тролль, упрямо шедший на тебя, упал. Его толстую серую тушу, закрытую каменной шкурой, поток пуль из «моншау» рассек почти пополам. Его не спасла бетонная кожа. Внезапно, ударило откровение- ты не считал сейчас выстрелов. Ты не бил по троллю как обычно - короткими очередями по десять патронов. Ты просто нащупал пальцем второй спусковой крючок и позволил пулемёту сожрать самоё себя в длинной очереди. На тебя бежали прикрывавшиеся упавшим троллем культисты, спеша преодолеть последние смертельные метры. Если сейчас у тебя не осталось ничего…

Из кожуха шли едва видимые клубы пара и исчезали в темноте под потолком. Ты помолился неизвестно кому, чтобы у тебя остались патроны. Чтобы после невероятно длинной очереди в механизме ничего не заело. Чтобы осталась вода. И коснулся пальцем первого спускового крючка - короткая очередь.

Обрадованно заревевших культистов смело, повалило потащило. Как музыкант, сердцем чующий малейший диссонанс в звучании своего инструмента, ты понял, что у тебя не осталось десяти патронов в ленте.

Щёлкнуло железо о железо. «Моншау» замолк и сердце упало куда-то в бездну. Ты чувствовал, как нарастает, заполняет Главную Галерею, обрушивается своим крещендо возникшая тишина. Каждая секунда паузы в работе пулемёта придавала им смелости. И только тут ты понял, что просто выстрелил все патроны, до железки. И, нащупав его в темноте, подтянул к себе следующий короб.

Они снова запели.

Придавая себе храбрости, призывая благословения своего бога, пытаясь напугать тебя.

Сыто клацнула, сдавливая пружину рукоять перезаряжания.

Сейчас тебя заботила мысль о том, выкипела ли вода в кожухе. Без неё из пулемёта, можно было сделать лишь около двухсот выстрелов, после чего «моншау» начинал «сморкаться» и требовать замены ствола. После трехсот пятидесяти выстрелов без охлаждения и замены - стрелять из него становилось просто опасно. Запасных стволов у тебя не было. Они были бы бесполезны. Слишком тяжело было тащить их на себе – вместе с несколькими снаряжёнными коробами. Заменить тебе расстрелянный не дадут. И залить воды в свинченный обратно кожух – тоже.

Отпустив нащупанный было спусковой крючок, ты, наощупь, старался найти широкую пробку горловины. Отстегнул с пояса всегда заполненную водой флягу и, проливая холодную воду на потные и грязные пальцы, вылил туда всё. Шипения охлаждаемого металла ты не услышал. Это был хороший знак. Значит, воды выкипело не так много. О содержимом фляги ты не жалел. Пить пока не хотелось. Да и если бы ты умирал с пересохшим горлом - сейчас важнее та жажда, что терзала «пилу».

Звякнула пустая фляга. Они восприняли этот звук как сигнал и снова Главную Галерею сотряс топот их шагов. И опять «моншау», как бритва, рассёк бархат тьмы потоком огня и металла так же легко, как и их плоть. Ты дал ещё две очереди и дал пулемёту краткий отдых.

В те недолгие десять секунд, пока он молчал, ты смог услышать их крики. Ты понял, что они бегут, а их дикарские вожди пытаются удержать их.

Вместо звучавших недавно боевых песен, гимнов, славящих бога нечисти и разрушения, ты слышал только вопли раненных и крики на непонятных тебя языках. Сквозь них, как пуля сквозь мясо,  летело слово.  Одно-единственное, которое ты смог  разобрать во всей этой мешанине криков и проклятий. Одно-единственное,  хорошо знакомое тебе слово.

- КОСТОРЕЗ!

Это слово из языка нелюдей было понятно без перевода.

Ты усмехнулся.

Узнали.

Запомнили.

Тот, кто хоть раз услышал голос «пилы» - не перепутает его ни с чем.

Вот и помните. Вечно помните.

Я всегда вас буду здесь ждать.

Я и «пила».

Ты кровожадно ухмыльнулся, когда "моншау" снова заработал. Увидел, что среди культистов ещё остались дети. Маленькие, худенькие фигурки в серых платьицах, шортиках и замаранных рубашках. Тебе было очень жалко их. Ствол пулемёта сдвинулся чуть ниже. Ты совершенно зря стрелял слишком высоко – пули проходили над их головами.

Кажется, «шепчущие» всё же были здесь. Указывая на тебя длинным костлявым пальцем, они проклинали тебя. В ответ ты рубил их балахоны пополам. Они складывались, проваливались в себя, валились набок, на пол, истекая скверной чёрной кровью, которая, выжигаемая огнём «моншау», тут же сворачивалась в чёрную печёнку.

Проклятья оказались слабее пуль «пилы».

Верно.

По-другому и не могло быть.

Их бога тут не было.

Только ты и пулемет.