Лёва

       Лева нетерпеливо похаживал за кулисами, дожидаясь своего выхода. Ему уже далеко за 60, с приличным пузиком, под настоящей, почти выцвевшей армейской гимнастеркой из нашей костюмерной, со старшинскими  погонами,  в пилотке с красной звездой, натянутой на лысый лоб с жидкой проседью по бортам  и корме. Шел спектакль "Сын полка". На сцене капитан Енакиев мирно беседовал с травестушкой, игравшей роль сына полка. Ида Харитоновна, энергичная, все замечающая, наша помреж, сидела рядом и живенько, как всегда сверкая спицами,  что-то вязала, и слушала сцену. Лева, выставив животик и  похлопывая по нему сложенными ладошками, томно прогундосил: - " Ой, когда вже танки?"  А все дело было в том, что еще даже не начиналось второе действие, а у него это был последний выход, после которого он был уже свободен, предвкушая впереди встречу со вкусным обедом. Все знали,  какой у Льва Григорьевича основной инстинкт, или мотивация, как хотите, - вкусно поесть. Он часто прямо на сцене, когда мы с ним были в ролях, улучал момент  в паузах, и я слышал вдруг под своим ухом тихое, - Вова,а что ты сегодня кушал?, Бринза была?  А иичко? Я иногда отвечал: - Черную икорку с маслом. Или еще придумывал на ходу, что- нибудь подобное - подразнить. И что самое удивительное, что он почти верил этому, или ему, скорее хотелось, наверное, в это верить. Потому. что он продолжал - А где брал? На Привозе?... И все это  в паузах, во время действия. Публика не замечала этих пассажей, все  произносилось виртуозно и когда  позволял процесс. Было  это в воскресенье,  в советское время,   в весенние  школьные каникулы,  дневной спектакль для школьников... 

      - Вова, ну когда вже, эти танки?,  снова услышал я. "Вже" - это одесское  "уже".  - Тихо Лева, сказала Ида Харитоновна. - Шо ты выступаешь раньше времени, я тебе скажу, когда! Лева должен был выбежать на сцену из-за кулис и произнести   последний  свой текст: - Товарищ капитан, немецкие танки!  И начинался бой, но  уже без счастливого  и свободного Левы, который уже весь изнемогал от несвободы текущего момента.  Тут рядом с Левой возник  наш грузный усатый завпост Мастибродский,  и стал тихо рассказывать Леве  и мне новый анекдот. И вдруг резкий вскрик  Иды: - Лева, твой выход!  Лева  испуганно ойкнул и полетел громко  стуча  каблуками под кирзой.  Выскочив, впился всполошенным взглядом в капитана Енакиева, и   облегченно выдохнул -Товарищ капитан! В-ж-е танки! 

       Советский,  бывалый старшина, с еврейской типичной внешностью, и с таким родным "вже"! Не помню как среагировала публика, многие дети были с родителями, но думаю, что некоторых внимательных зрителей советский  дядька старшина изрядно повеселил... 

        Левы уже давно нет, Иды Харитоновны , скорее всего тоже, они в свое время уехали навсегда в разные страны. Мастибродский, тоже  как- то быстро ушел. Все они были реальными, настоящими одесситами, которых сейчас осталось совсем ничего. Но они еще есть, и будут всегда, пока жива Одесса..  Было это все в  начале далеких 70-х. Я тогда был совсем молод, только после окончания театрального  института,еще полон творческих надежд и свершений... Милое, старое время... И будто вчера....