Засечная черта.Историк и летописец древнего Карачева из Уругвая

ЗАСЕЧНАЯ ЧЕРТА. ИСТОРИК И ЛЕТОПИСЕЦ ДРЕВНЕГО КАРАЧЕВА ИЗ УРУГВАЯ

"Я люблю тебя, Россия,

Дорогая наша Русь.

Нерастраченная сила,

Неразгаданная грусть.

Ты размахом необъятна,

Нет ни в чём тебе конца.

Ты веками непонятна

Чужеземным мудрецам.

Много раз тебя пытали,

Быть России иль не быть,

Много раз в тебе пытались

Душу русскую убить,

Но нельзя тебя, я знаю,

Ни сломить, ни запугать.

Ты мне - Родина родная,

Вольной волей дорога."

Михаил Ножкин

Русский человек любит свою дорогую матушку Русь всей своей сущностью, всем своим сердцем. Без неё, родимой, вдали от неё у него сердце щемит, душа не на месте. Тянет к родным местам, зовёт Родина его, готова раскрыть объятия своим сыновьям. Вдали от Родины тоскует русский человек, истосковавшаяся душа просится в полёт к родным местам, далёким родным берегам вместе с караванами наших птиц - перелётных неутомимых крылатых путешественников.

А в случае опасности или нападения врагов готов русский человек встать в ряды защитников своей родной земли – своей Матушки России.

Так после окончания Гражданской войны, Великой Отечественной закалённые бойцы, израненные и обожжённые воины возвращались в свои родные края к своим домам и семьям, своим речкам, своим нивам и заповедным лесам. Но вернулись, к сожалению, далеко не все. 

Моему деду – Евтею Захаровичу Мильшину из Рода служивых людей Руси - стрельцов да казаков Хотмыжской крепости Белгородской засечной черты  в грозовом 1918 году довелось через пол-Европы после выхода России из Первой мировой добираться на Родину из австрийского плена. И это из уютной и ухоженной Австрии, где местный байер «выкупил» его у лагерного начальства для эксплуатации в своём немалом ухоженном хозяйстве. За годы плена приглянулся рослый работящий и смекалистый русский парень хозяину и его старшей дочери. И язык чужой выучил, и профессии слесаря, жестянщика и кузнеца усвоил. Оставайся, женись, расти детишек, принимай хозяйство…Ан нет, этот упёртый русский парень оказался настоящим кремнём. Даже обсуждать ничего не стал, собрался, бумаги оформил, подпоясался – и домой в Россию, уже охваченную пламенем гражданской войны израненную страну… «И что у них там в России, мёдом что ли намазано?...» Так нет же: в России разброд и шатания, сплошной хаос после двух революций... 

А Евтей где ехал поездами, где на крыше вагона, а где-то довелось и пешком. Не сразу и не скоро удалось попасть в далёкую Томскую губернию, Маслянинскую волость Барнаульского уезда в деревню Архиповку на Берди у Томского тракта. По дороге вынужден был, внезапно опалённый сыпным тифом, заехать в своё родное село Никитское близ древнего Хотыжска на Белгородской Засечной черте, из которого вместе с семейством отца и, братьями и сёстрами в самом конце XIX века в столыпинском вагоне поехал аж за Седой Урал, в далёкую Сибирь. Спасли и выходили его в Никитском родная тётка и племянница. И добрался Евтей в свою Архиповку в далёкой Западной Сибири, вернулся к отцу, матери братьям и сёстрам спустя полгода... И нашёл себе жену - Домну, из рода новоропских казаков Топальского куреня Стародубского полка. И вырастили они четверых сыновей - трое из которых стали офицерами Красной Армии. Нелегка была их доля. Но двое старших - прошли пламя Великой Отечественной и вернулись живыми домой в отчий дом... Дмитрий Евтеевич стал завучем в сельской школе Усть-Чёма. Михаил Евтеевич офицер Красной Армии и Войска Польского после Победы, в 1947 уже угодил в Дудинский лагерь ГУЛАГА до 1954 года...Средний Виктор пропахал на трудовом фронте завгаром МТС, в Армию не взяли - мал был ещё. А самый младший Николай служил в Советской Армии до 40-летия Великой Победы.

А в переломном июле 1943 года в первые дни Орловской наступательной операции, когда фашисты оказывали самое ожесточённое сопротивление наступающим частям Красной армии близ сооружений Засечной черты XVI века погибли смертью храбрых два моих двоюродных дяди – крёстный отец моего отца старший его двоюродный брат Фёдор Егорович Мильшин 17 июля и второй – Иван Егорович на три дня раньше - 14 июля того же переломного 1943 года. Прямо наваждение, закон беспощадной судьбы. Фёдор погиб у деревни Александровка возле Рыльска Курской области (Рыльск -ключевая крепость южной Засечной черты и форпост на западном фланге черты с Речью Посполитой). Иван погиб в боях при деревне Дерби, расположенной согласно книги А.Яковлева "Засечная черта Государства Московского XVII века" с русской стороны непосредственно у Столпицкой засеки Козельского участка Засечной черты.

 

Их судьбы сложились таким образом, что воины-сибиряки погибли именно в тех местах, где Засечную черту обороняли в первой трети XVII века служивые люди Русского царства – их далёкие предки служивые люди Засечной черты стрельцы и казаки Мильшины. То есть русский человек непостижимым образом всегда возвращается к себе, к своим корням, к «отеческим крестам»…Если не удаётся физически, то в своих затаённых помыслах…

Так и Михаил Дмитриевич Каратеев выдающийся русский писатель-историк, потомок карачевских князей, эмигрант с 1920 года в силу превратностей судьбы, был вынужден многие десятилетия томиться вдали от любимой Родины. В своих помыслах, думах, в своём неутомимом творческом труде был всегда вместе со своей далёкой Родиной, со своим дорогим Карачевым. Думал о далёкой Руси, переживал вместе с ней, размышлял над историческими судьбами её народа. И вот уже в наше время Михаил Каратеев вернулся в Россию и в свой древний Карачев, защищавший западный фланг старой Тульской Большой Засечной черты государства российского от набегов крымчаков и нагайцев с юга, со стороны Дикого Поля и от приступов коварного западного соседа – Речи Посполитой, постоянно мечтающей с своих «сходних кресах» - окраинных землях древнерусского государства. 

Вернулся писатель-историк Каратеев в Россию, в свой горячо любимый Карачев уже в XX веке своими мыслями, со своими захватывающими сюжетами из многовековой истории нашей страны и её народа, размышлениями над непростыми судьбами своей Родины, со своими историческими романами, посвящёнными давней истории государства Российского, насчитывающей многие века, более тысячелетия… Прочтём же его увлекательные творения, чтобы вспомнить историю Государства Российского и окунуться в атмосферу тех далёких веков!… А судьба этого неординарного человека складывалась не менее захватывающе, чем сюжеты его произведений, полные драматизма и неожиданных поворотов отечественной истории, описываемые в его творениях.

Совсем недавно, 6 февраля 2024 года исполнилось 120 лет со дня рождения Михаила Дмитриевича Каратеева (19(06).02.1904, Фрайберг, Германия – 24.10.1978, Монтевидео, Уругвай), штабс-капитана, георгиевского кавалера, ученого-химика, писателя.

Родители Михаила проживали заграницей, где Дмитрий Васильевич Каратеев – отец писателя учился в одном из университетов Европы на инженера-металлурга. Ко времени рождения сына родители спешили в Россию, потому что хотели, чтобы малыш непременно появился там, но не успели, Михаил родился по дороге домой — в Германии. По линии отца его предки принадлежали к дворянству Орловской губернии, они были потомками удельных князей Карачевских. Родовое имение семьи находилось по соседству с имением Тургеневых. По линии бабушки – матери отца писатель был прямым потомком В.А. Жуковского.

Мама Михаила, англичанка Элеонора Фаревейтер, была одаренной художницей и поэтессой. Дмитрий Каратеев познакомился с ней во время учебы в Школе изящных искусств в Италии. Нора (так называли ее дома) прекрасно говорила на семи языках, в том числе и по-русски. Один из его прадедов - молодой офицер Василий Александрович Каратеев, убитый при обороне Севастополя, передал, отправляясь на войну, своему соседу и другу - И.С. Тургеневу рукопись, из которой "вырос роман Тургенева "Накануне". Отец Каратеева, Дмитрий Васильевич, был человеком энциклопедически образованным. Он имел (как рассказывал сын писателя) пять или шесть дипломов, в том числе по геологии и минералогии. По свидетельству внука, несколько лет Каратеев-старший преподавал философию в Гейдельбергском университете, имея степень "гонорис кауза". По материнской линии писатель был прямым потомком В.А. Жуковского.

Начальное образование Михаил получил дома, ну а дальше, согласно семейным традициям, его ждал кадетский корпус.

«Весной 1914 г. я выдержал экзамен в 1 класс Сибирского кадетского корпуса в Омске, т. к. семья наша жила тогда в Сибири, но в связи с началом войны, отъездом отца на фронт и нашим переездом в Европейскую Россию, этот год был для меня потерян и следующей весной я снова держал вступительный экзамен в Петровский-Полтавский к. корпус. В корпусе я отличался одинаково “громким” поведением и учением. По поведению балл у меня временами доходил до единицы и никогда, даже в 7 классе, не превышал восьми, но по учению я с первого класса до последнего шел первым, и корпус окончил не за семь лет, а за шесть, обогнав свой класс на год.

Вышло это так: В Добровольческую Армию я окончательно поступил летом в 1919 г., будучи в 5 классе (первый раз я поступил в Армию в начале 1918 г., но провоевал недолго, т. к. отец меня выловил и увез домой).

Осенью того же года, при отступлении из-под Воронежа был тяжело ранен в ногу и отправлен на излечение в город Туапсе» (Цит. по: [2]). К этому времени 15-летний (!) Михаил Каратеев имел уже три ранения. За мужество и отвагу юный кадет был награжден Георгиевским крестом 4-й степени). «Воспользовавшись своим вынужденным там пребыванием, успел подготовиться и экстерном сдать экзамены за 5 классов при туапсинской гимназии. В Крымском корпусе меня посадили, как мне и полагалось, в 6 класс, но т. к. занятия еще не начинались, я с разрешения педагогического совета успел подготовиться и сдать экстерном экзамен в 7 класс (это было еще в Ялте), миновав, таким образом, шестой.

Некоторые педагоги мне предсказывали, что я останусь на второй год в 7 классе, т. к. программа трудная и нуждается в более основательной подготовке, но вопреки этим прогнозам, я окончил корпус первым и притом на круглые 12 баллов, что в те времена было редкостью, баллы нам ставили строго (в моем Полтавском корпусе на круглые 12 за 80 лет окончило только четверо).

В 7 классе корпуса я приобщился и к литературе. Писал стихи, многие из которых года два спустя начали печататься в газете “Новое Время”, издававшейся в Белграде. Редактор, проф. Даватц предсказывал мне большую будущность, как поэту, но он ошибся, поэтом я не стал. Зато оправдалось предсказание другого профессора, — Малахова, — который в корпусе преподавал в 7 классе Закон Божий и законоведение, сумев сделать их интереснейшими предметами. Вместо выпускных экзаменов по этим предметам он дал нам внеклассные сочинения, предоставив на выбор несколько тем и две недели времени. Когда, проверив эти сочинения, он принес их в класс, то сказал: “среди ваших сочинений есть слабые, есть хорошие, есть несколько отличных, но есть два совершенно исключительные. Среди вас, господа, находится будущий писатель, — это кадет Каратеев, автор обоих этих сочинений”» (Там же).

После окончания корпуса у Михаила Каратеева началась удивительная по своему разнообразию жизнь. Он успел побывать добровольцем на флоте, прослужив семь месяцев сигнальщиком на миноносце «Беспокойный». Между походами окончил военную школу рулевых и сигнальщиков в Севастополе. Эта флотская служба пригодилась не только ему, но и трем старшим ротам Крымского кадетского корпуса, которые в 1920 году на каботажной барже «Хриси» эвакуировались из Крыма. Наличие в составе корпуса двух кадетов, прослуживших некоторое время на флоте добровольцами, предотвратило попытку капитана баржи отвести ее в одесский порт. Кадеты Каратеев и Перекрестов, сменяясь по очереди у штурвала, на пятые сутки привели баржу в Константинополь, пройдя, как выяснилось, по еще не протраленным после войны минным полям.

С 1920 года Каратеев — в Константинополе, затем перебрался в Королевство СХС (Югославия), где продолжил свое обучение в Крымском кадетском корпусе, расположившемся тогда в бывшем лагере для австрийских военнопленных и в Югославии соединившемся с Полтавским кадетским корпусом.

Осенью 1921 года, окончив корпус, Каратеев решил отправиться в Болгарию, чтобы продолжить учебу в Сергиевском артиллерийском училище. Программа там была сложная: трехгодичный курс предполагал, в частности, изучение всех разделов высшей математики. А каким был преподавательский состав: среди лекторов было восемь военных академиков! В 1923 году, после долгих лет подготовки в кадетском корпусе, военном училище и имея за плечами опыт участия в войне, Михаил Дмитриевич с гордостью стал членом русского офицерства, «но увы, при обстоятельствах подлинно трагических и в истории Русской Армии небывалых: через три дня нам предстояло отправиться не в славные воинские части, а по окрестным городкам и селам, искать себе применения в качестве чернорабочих и батраков», — напишет Каратеев в книге «Белогвардейцы на Балканах». Больше месяца молодые офицеры блуждали в поисках заработка, питаясь ворованными арбузами и шелковицей. После училища Михаил Дмитриевич «несколько лет проработал на тяжелых работах». Первой «офицерской вакансией» будущего писателя была работа на шахте, где уже через несколько дней он заболел малярией. Потом пришлось освоить строительные специальности. Довелось ему быть и музыкантом в цирке. А позже безработные офицеры взялись за музыкальное сопровождение киносеансов. В оркестре Каратеев играл на тромбоне. К концу 1925 года, подкопив денег, они разбрелись по Европе, пытаясь поступить в университеты.

К этому времени стало известно, что родители Каратеева живы, чудом выбрались из советской России. Они тоже долгое время думали, что их единственный сын погиб: один из друзей семьи видел его после ранения и был уверен, что тот умер. Михаил Дмитриевич нашел адрес родителей, между ними завязалась переписка на долгое время. А встретятся они только через тридцать с лишним лет (когда сын приедет к отцу в Перу после выхода своего первого романа). Как только Каратеев-старший получил хорошую службу в Боливии, родители стали регулярно присылать сыну деньги. 

Это был 1924 год. Вот тогда Михаил и поступил в Белградский университет, но не смог его, увы, окончить из-за отсутствия средств (к тому времени отец потерял работу). 

Получить же в те годы в Югославии стипендию не представлялось возможным, и Михаил Дмитриевич возвращается в Болгарию, где заработки были выше, а условия жизни привычней. В Болгарии он женился, там же родилась дочь.

Каратеев рассылает письма в различные организации, пытаясь получить стипендию для обучения. Наконец, Ватикан предоставил ему стипендию на обучение в Католическом университете бельгийского города Левен.

 Сначала Каратеев поступал на медицинский факультет университета, но, послушав отца, стал учиться на инженера-химика (1929). Через пять лет, в 1933 году, он получил диплом инженера-химика и степень доктора химических наук. 

В Бельгии Каратеев служил также ротным командиром военно-училищных курсов, организованных по инициативе генерала П.Н.Врангеля, ему было присвоено звание штабс-капитана.

Однако, не найдя себя в кризисной Европе, он задумывается о смене места жительства. Сначала новоиспеченный химик чуть не уехал работать по контракту в Бельгийское Конго, но там начались беспорядки, и поездку пришлось отменить. Потом на примете была Бразилия, но средств для переезда семьи у него не было, а деньги отца запоздали. Покинуть Европу ему удалось только с третьей попытки в 1934 году. На этот раз выбрать страну помог генерал Беляев, суливший невостребованным в Европе русским офицерам службу в парагвайской армии и жилье в специально создаваемых для соотечественников колониях, станицах и хуторах.

Остановимся поподробнее на легендарной личности генерала Беляева, поверьте, она того стоит. Вместе с генералом в Парагвай приехали 70 офицеров, а вскоре в русскую общину прибыли тысячи специалистов самых разных профессий с женами и детьми. Беляев говорил, что Асунсьон напоминает ему Владикавказ, а железнодорожный вокзал столицы - станцию в Царском Селе.

Вскоре Беляеву Ивану Тимофеевичу поручили заняться топографией области Чако. Эта территория занимала 62 процента страны, и на ней проживало менее трех процентов населения. Летом температура здесь доходила до плюс 45, а зимой нередки были мощные наводнения. В джунглях и сельве кишели змеи и прочие опасные твари. Чако называли «зеленым адом». До 1930-х годов тут не ступала нога белого человека, и даже сегодня в этой гигантской провинции только одна асфальтированная дорога, которая ведет в Боливию.

Православный храм в Асунсьоне. Здесь молятся потомки русских эмигрантов. Фото с сайта homsk.com

С 1924 по 1931 год Беляев возглавил 13 экспедиций, посвятив их не только составлению карт, но и изучению индейцев мака и чимакока.

- Нет в мире народа, равного индейцам по благородству, честности и душевной красоте! - писал Беляев. - Есть у них и своя оригинальная культура, например, замечательные сказания-поэмы и красивейшие легенды, в которые они облекли свою древнюю историю. Я изучил их язык и многое записал. Я не только изучил и приручил индейцев Чако, но и построил первый мостик взаимопонимания, связи и нормальных отношений между ними и парагвайцами. Индейцы - мои лучшие друзья.

В одном из кланов мака его даже провозгласили кациком - верховным вождем. Дом Беляева в Асунсьоне напоминал цыганский табор: он всегда радостно принимал своих новых друзей.

Но внезапно прошла инфа, будто в Чако обнаружены солидные запасы нефти. И Боливия из-за нее начала войну с Парагваем. Боливийцы не сомневались в успехе - их многотысячная армия, финансируемая американцами, была прекрасно вооружена, располагая даже танками и самолетами. Причем на стороне Боливии воевало немало немцев. Главнокомандующим был генерал Ганс Кундт, командиром штаба - генерал фон Клюг.

Агрессоры не учли, что в дело вмешаются примерно три тысячи русских офицеров и солдат. 80 из них заняли в парагвайской армии командные должности. А Иван Беляев был назначен вначале инспектором артиллерии, а затем и начальником главного штаба. Организовав умелое минирование и фортификационные работы, генерал практически обнулил преимущество противника. Его друзья-индейцы стали отличными разведчиками и проводниками. Грамотное использование местности, а именно джунглей, свело на нет преимущество в авиации и бронетехнике.

Короче говоря, под руководством кадровых офицеров царской армии Парагвай оттяпал 3/4 спорной территории. Боливия была разгромлена наголову. К концу войны потери сторон составили: у Парагвая - 40 тыс. убитыми, у Боливии - до 89 тыс. В парагвайском плену оказалось около 300 тыс. боливийцев.

Из-за этого авторитет немецких инструкторов на материке упал ниже плинтуса, что, кстати, сильно мешало впоследствии Адольфу Гитлеру распространять свои идеи в Южной Америке.

После окончания конфликта в военном музее демонстрировали надпись, оставленную боливийцами в окопе: «Если бы не проклятые русские, мы бы ваше босоногое войско загнали за реку Парагвай». 14 улиц парагвайской столицы носят имена наших соотечественников. Причем не только за военные заслуги. Например, Сергей Бобровский был первым деканом местного инженерного факультета.

Михаил Дмитриевич Каратеев вспоминал:

- Являлись они из Чако в настолько декольтированном виде, что полиция в город не впускала, и ночью они тайком пробирались к генералу в сад, который был окружен высоким забором. Троих или четверых он снабжал своими старыми штанами или пижамами, таким образом они получали возможность выйти на улицу. Индейцы группами обходили город и с благодарностью брали любой хлам, который им дарили. И когда Беляев умер, горевало и оплакивало его все племя. Вожди чимакоков явились в Асунсьон и выпросили его останки, которые с величайшими почестями перевезли к себе. Его могила в Чако охраняется как святыня и служит предметом поклонения и паломничества.

Но вернёмся к личности нашего главного героя повествования.

Определяющую роль в выборе Парагвая сыграла агитация занимавшего к тому времени видное положение в парагвайском обществе генерала Беляева, сулившего невостребованным в Европе русским офицерам службу в парагвайской армии и жилье в специально создаваемых для соотечественников колониях, станицах и хуторах. Люксембург заплатил за их билеты в Парагвай, а Бельгия предоставила оружие и сельскохозяйственные орудия труда. Вряд ли кто-либо из эмигрантов, отправившихся в дальний путь вместе с семьей Каратеевых, мог предположить, что в действительности в Парагвае их ожидало глубокое разочарование и что немало людей потеряют там не только свои сбережения, но и здоровье.

Тяжелые условия жизни не мешали Каратееву заботиться о воспитании дочери. Школы в парагвайской глуши, конечно же, не было, и он сам учил ее читать и писать по-русски. Через десять месяцев Каратеев с семьей покидает «тропический рай» и переезжает в столицу Парагвая - Асунсьон, где снимает большой дом. Во время игры в бридж Каратеев знакомится с аргентинским консулом, который помогает ему получить визы в Аргентину, якобы для лечения жены. 

В 1936 году из Парагвая семья Каратеевых переезжает в Буэнос-Айрес. По пути туда, прямо на борту парохода, Каратеев находит работу заведующего лабораторией на фабрике по производству макаронных изделий. Но это предприятие долго не просуществовало. Пришлось устроиться рабочим на другую фабрику - «Бунгеборг». В это время он начинает заниматься журналистикой - пишет статьи для эмигрантских изданий. Позже там же, в Буэнос-Айресе, Каратеев получает место инженера на немецком заводе. В 1941 году, с момента нападения немцев на его родину, Каратеев увольняется с завода и перебирается в уругвайский город Сан-Хавьер, где покупает свой первый дом. После трех лет жизни в Сан-Хавьере семья переезжает в Монтевидео.

 Директор мясокомбината SWIFT В. Левчиков приглашает инженера Каратеева на работу в отдел стандартов. Но после очередной забастовки, когда он отказался помогать руководству фирмы, его уволили. Каратеев судится с компанией и выигрывает процесс.

С 1944 года Каратеев увлекся историей, с годами накопив обширные познания, постепенно составив себе библиотеку, равной которой в русском зарубежье не было, и начал писать исторические романы.

В 1945-46 годах он является сотрудником корпункта ТАСС в Монтевидео, после его закрытия переезжает работать в представительство агентства в Буэнос-Айресе. В обязанности Каратеева входило составление обзоров региональной прессы. В конце концов, Каратеев прочно обосновался в Уругвае, в тихом курортном местечке Лас-Тоскас, расположенном в полусотне километров от Монтевидео. Там югославские друзья из Славянского союза, который он возглавлял в то время, помогают ему построить свой первый дом. Позже строит он уже самостоятельно - пригодился болгарский опыт. Сегодня на более чем 50 домах в Лас-Тоскас можно прочесть: «Построил инженер Каратеев». С этого времени начинается его активная писательская деятельность: на вырученные от строительства домов деньги писатель издавал свои романы. Услуги типографий стоили недешево, и иногда он испытывал серьезные финансовые трудности. 

В одном из домов, построенных Каратеевым в Лас-Тоскас, до сих пор живет его дочь. Ксения Михайловна вспоминает что в семье любили читать вслух отечественную классику - Пушкина, Толстого, Чехова, Булгакова, Ильфа и Петрова. Самым любимым героем Каратеева был пушкинский Евгений Онегин. Подражая ему, писатель часто отправлялся на прогулку с тростью. В доме была огромная библиотека. Книги ему присылали отовсюду, Каратеев вел активную переписку с букинистами и историками многих стран мира. Всегда возвращался домой с кипой писем и бандеролей. Непременно отвечал на все письма. Друзья из Аргентины с удовольствием останавливались в его пансионе, когда приезжали отдохнуть в Уругвай. Писатель щедро делился с приятелями своими сокровищами, но увозить книги из библиотеки не позволял. На досуге писатель любил играть в карты, но не на деньги, а на сосновые шишки. Всегда дотошно пересчитывал их. Так решали проблему отопления дома. Его жена не любила карточных игр и как-то презрительно заметила, что в карты играют только ишаки. С тер пор Каратеев с друзьями садились играть в «ишака». Частым гостем у него был профессор В.В.Уваров, живший по соседству в своей усадьбе. Он помогал Каратееву иллюстрировать его исторические романы. Другой сосед - В.Н.Николаев рисовал схемы, карты и таблицы к книгам. Жена - Татьяна Борисовна, работавшая тогда преподавателем русского языка в Уругвайско-советском институте культуры (ИКУС), помогала править стиль произведений.

Первый его роман «Ярлык великого хана» вышел в Буэнос-Айресе в 1958 году, когда начинающему писателю исполнилось 54 года. По словам автора, роман был встречен «с долей национальной удовлетворенности и душевного тепла». Тогда Каратеев решил расширить границы своего повествования и превратить его в трилогию, которую пришлось ему дополнить еще двумя романами. Так родился цикл «Русь и Орда». Как исторический романист Михаил Дмитриевич представляет собой уникальное явление в русской зарубежной литературе. «Следуя традициям древнерусской литературы, Каратеев делает своими главными героями историю и ее подлинных действующих лиц. Закономерны эпиграфы из древнерусских летописей и произведений, предваряющие главы, развернутые примечания, комментарии: роман “Карач-Мурза” открывается авторским введением — статьей, в которой анализируется общественно-политическое положение Руси и Орды в начале второй половины XIV в.

Каратеев выступает против разного рода нигилистических точек зрения на историю Руси. По убеждению Каратеева, общественные отношения на Руси испокон веков развивались своими собственными путями, не схожими с практикой других народов. И вопреки мнению об отсталости Руси, Каратеев доказывает (на сравнении правовых норм), что “древняя средневековая Русь была гораздо гуманнее Запада”. 

Каратеев резко возражает против норманнской теории. Михаилу Дмитриевичу удалось избежать идеализации и модернизации героев. Писателю присуще историческое чутье и чувство меры. В романах любовно воссоздана особая атмосфера русского бытового уклада, описания детальны, излишнего этнографизма в них нет. Любовные сцены отличаются целомудренностью. Романы написаны добротным русским языком, писатель не злоупотребляет архаизмами (он близок к традиции А.Н.Толстого в “Петре Первом”). 

В романах “Карач-Мурза” и “Богатыри проснулись” выдвигается тема Москвы и Дмитрия Донского, который, по мысли Каратеева, “заслуживает наречения великим” более, чем другие монархи. У писателя есть ряд претензий к роману С.П.Бородина «Дмитрий Донской», связанных с образом князя Димитрия Ивановича. Романы Каратеева содержат полемику с романом Бородина, в котором он увидел принижение роли князя Димитрия Ивановича.

Его перу принадлежат очерково-документальные книги “Бело-гвардейцы на Балканах” и “Русские в Парагвае”. Велика заслуга Каратеева перед русской литературой: он оставил талантливые   книги о своем далеком, утраченном, но не забытом и милом его душе Отечестве [3].

Во всех его романах собраны и представлены реальные исторические факты жизни Карачевского княжества и его князей, потомком которых был писатель.

В Уругвае прошло более половины жизни Каратеева. Именно здесь он написал все свои книги, которые сегодня издаются в России многотысячными тиражами. По словам писателя, он поставил перед собой цель — ознакомить читателя с историей нескольких русских княжеств эпохи феодальной раздробленности Руси и, заодно, объективно осветить некоторые исторические факты, искаженные летописцами или же неверно истолкованные их комментаторами. Его романы содержат многочисленные документы, цитаты, обстоятельные подстрочные примечания, толкования, уточнения, разъяснения специалиста-историка, сугубо научные отступления, даже таблицы дворянских родов (в книге «Арабески истории»), карты средневековой Руси и планы битв. 

Неудивительно, что Каратеева знали многие владельцы букинистических магазинов Европы, часто присылавшие ему книги в Уругвай. А из СССР друзья и знакомые передавали книги русских историков и искусствоведов. Он был знаком с исследованиями Б.Грекова, Д.Лихачева, Б.Рыбакова, А.Якубовского, а также с историческими романами советских писателей.

Еще при жизни Каратеева о его романах с неподдельным восторгом писали известные эмигрантские газеты и журналы: «Русская мысль» (Париж), «Русская жизнь» (Сан-Франциско), «Новое русское слово» (Нью-Йорк), «Наша страна» (Буэнос-Айрес), «Россия» (Нью-Йорк), «Возрождение» (Париж), «Знамя России» (Нью-Йорк), «Златоцвет» (Калифорния), «Часовой» (Брюссель), «Наша перекличка» (Нью-Йорк), «Верный путь» (Ницца), «Наша Родина» (Сидней) и так далее.

Еще одной цели, которую сам он считал для себя очень важной, Каратеев достиг незадолго до смерти - решением Российского дворянского дома его семье был возвращен княжеский титул. Движение к этой цели было напрямую связано с его творчеством: по словам самого писателя, исторические изыскания он начал для того, чтобы узнать историю своих предков - князей Карачевских. 

В Лас-Тоскас писатель находит не только творческое вдохновение, но и юную Беатрис, которая вскоре становится его законной женой. Она подарила ему долгожданного наследника - Каратеев называет его Василием, в честь князя Василия Карачевского - и дочь Тамару. Но передать детям русский язык и родную культуру отцу было не суждено.

Романы Каратеева широко издавался в Советском Союзе и с успехом издаются и продаются сейчас в России. Михаил Дмитриевич - признанный мастер исторического романа.

Как пишет журнал «Кадетская перекличка», Михаил Дмитриевич скоропостижно скончался 24 октября 1978 года в Монтевидео, — выходя из автобуса, он потерял сознание. В больнице врачам три раза удавалось вернуть к жизни остановившееся его сердце. Четвертый раз — не смогли (см.: [2]).

"Нам русские песни с рождения пели,

Нас ветер России в пути обнимал,

Когда вся Россия надела шинели,

Нередко, бывало, солдат вспоминал...

И белые рощи, и ливни косые,

И мысленно детям своим завещал:-

Любите Россию, любите Россию!

Россию, которую я защищал!

Кто Русью рождённый - в Россию влюблённый,

Тот отдал ей сердце и душу свою!

Пред ней величавой, склоняюсь в поклоне,

О ней, о России я песню пою!

Про белые рощи и ливни косые,

Про жёлтые нивы и радость весны,

Любите Россию, любите Россию!"

И будьте навеки России верны!

Олег Милявский (1923—1989)

Источник: https://poembook.ru/poem/23956...

Смотри по теме также https://cont.ws/@hodanov/27435... "Мильша. Засечная черта. История Карачева"

Источники:

1. Бойко де Семка В. Михаил Каратеев // Русские в Уругвае: История и современность. Монтевидео, 2009. С. 169–184.

2. Козякин Н.В. Последний привет // Кадетская перекличка (Нью-Йорк). 1979. № 21.

3. Филатова А.И. Каратеев Михаил Дмитриевич // Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги: биобиблиографический словарь. В 3 т. / Российская акад. наук, Ин-т рус. лит. (Пушкинский Дом). М., 2005. Том 2. С. 153–154.

4. https://www.livelib.ru/author/...

5. Генерал Беляев  https://www.eg.ru/society/6772... 

6. https://cont.ws/@hodanov/27435... Мильша.Засечная черта. История Карачева