РОДИНА

                                                                     РОДИНА

                                                     …Что же будет с Родиной и с нами? Ю. Шевчук

Наверное, нет ни одного крупного города в нашей стране, в котором не было бы кинотеатра «Родина». Кстати, нет ничего удивительного в том, что не существует кафе с таким названием или ресторана, бара, пельменной, магазина. Также представляется маловероятным существование спорткомплекса «Родина». Причины этого достаточно очевидны, чтобы заострять на них внимание; скажем только, что помимо самого кинотеатра «Родина» может быть одноименная остановка, с чем связано происхождение расхожего анекдота: «Вы, уродины, выходите?», каковой вам расскажет на этой самой остановке первый встречный, причем присовокупит, что это именно он и придумал году этак в …дцатом. Ну, или в …сятом. А точнее, не придумал, а именно так все и произошло.

     В сознание нашего поколения понятие Родины входило незаметно и основательно, сразу с нескольких сторон. Черный репродуктор пел мягким и задушевным голосом:

                                       «С чего начинается Родина?

                                       С картинки в твоем букваре,

                                       С хороших и верных товарищей,

                                       Живущих в соседнем дворе…»

     Открывалась книга – и являла неустаревший плакат «Родина-мать зовет!» А в соседней роще Родина щедро поила меня березовым соком. Собираясь поиграть со спичками, за невесть чьими сарайками близ помойки, вздрагивал, заслышав позывные: «Родина слыши-ит, Родина знает!» Вздрагивал, но спичек из рук не выпускал и намерения своего не оставлял, ведь Родина – она же мама, она простит. В конечном итоге она и простила; подумаешь, сгорело полторы сарайки, да деревянная помойка, да десять метров забора, да институтский склад, где и хранились-то непонятно от кого обоссанные матрасы да ломаные раскладушки; главное, сам жив остался, негодный. Зато урок на будущее.

     А в кинотеатре «Родина» духовой оркестр играл между сеансами песни патриотического содержания, в буфете было пиво «Жигулевское» с раками и пузырящийся лимонад с песочными пирожными, широкая лестница с балюстрадой вела на второй этаж, где один из кинозалов был «голубой», но никого это не оскорбляло. Сама же лестница привлекала меня, малого, возможностью скатиться по ней. Для этого надо было лечь на верхнюю ступеньку и, переворачиваясь, быстро добраться донизу. Это, наверное, и называлось «катиться колбаской по Малой Спасской». Такую догадку стоило проверить, и однажды я так и сделал. Но не успел я совершить и пары оборотов, как меня подхватила какая-то сердобольная тетя и закудахтала: «Какой же ты неловкий, мальчик! Ты не ушибся?» Спасибо, конечно, ей за участие, но эксперимент был провален. Это и сделалось впоследствии славной духовной традицией: любое начинание на Родине проваливалось из-за вмешательства людей участливых, но в высшей степени некомпетентных.

     После сеанса зрители выходили по железной лестнице в огромный двор, огороженный забором из фигурных, в виде восходящего солнца, кирпичей. Сам забор был поделен на отрезки квадратными столбами с жестяными крышами в виде пирамид и прямолинейным орнаментом на боковых сторонах. Само здание кинотеатра венчала неоновая надпись «Родина», сделанная по тогдашней моде единым плавным росчерком.

     Фильмы, которые шли на экране «Родины», подкрепляли почти что реальными примерами виртуальный лозунг, реявший тогда над всей страной, - «Раньше думай о Родине, а потом о себе». С теми, кто думал наоборот, Родина поступала просто: за ушко и на солнышко. Им была уготована судьба героев фильмов «Самогонщики» или «Пес Барбос и необыкновенный кросс». Им же противопоставлялись: Гуля Королева из «Четвертой высоты», старшина Скворешня из «Тайны двух океанов», симпатичный мент из «Ко мне, Мухтар!», Карацупа со своим Трезором и многие другие; однако, забегая вперед, отмечу, что когда наступили новые времена, то героев в стране оказалось гораздо меньше, чем самогонщиков. Увы… Нынешняя реальность тому подтверждение.

     Наша Родина, творя бесконечную повесть о настоящем человеке, хорошо осознавала, что настоящий человек, помимо идейной упертости, должен проявлять и чисто людские качества, т.е., ему надо смеяться, плакать, недоумевать и парить, отсюда и появлялись беззаботная «Карнавальная ночь», сопливая «Есения», мутное «Зеркало» и очарованный «Солярис».

     Мы любили свою «Родину» хотя бы за возможность отправиться в «Большое космическое путешествие» по маршруту «Москва – Кассиопея», совершить там «Подвиг разведчика» и вернуться домой, в «Москву, слезам не верящу», чтобы сразиться с «Пиратами ХХ века». Впрочем, «Пираты», «Сталкер», «Крейцерова соната» были уже после моей армии. До нее были два фильма – самый страшный отечественный и самый смешной зарубежный – «Злой дух Ямбуя» и «Синьор Робинзон». Что касается ужасов нашей «Родины», то что может сравниться с ужасом существования при полной невозможности существования; а про «Синьора Робинзона» так скажу: помогает забыться, а надо-то вылечиться.

     Однако шло время, ветшал наш кинотеатр, все больше штукатурных заплат, плохо закрашенных коричневой краской, становилось на его стенах. Двор сделался маленьким; часть забора снесли вместе со стеклянной кафешкой, где продавали вино и мороженое; в фойе больше не играл оркестр, и шакалили возле афиш юные гопники, сшибая пятаки и гривенники у малышей. В общем, было очень много разных причин, благодаря которым руководство «Родины» решило затеять перестройку. Проституирующая интеллигенция, резво ухватившаяся за социальный заказ, стала активно вскрывать всяческие недостатки и попутно выворачивать срам наружу. Ничего и удивительного в том, что первые разоблачительные фильмы были о социально близких той самой интеллигенции, - о шлюхах. «Маленькая Вера» и «Интердевочка» проталкивают в общественное сознание недалекую и, на наш взгляд, спорную мысль о том, что блядями не рождаются – блядями становятся.

     Так или иначе, но наивный народ кинулся позырить на разврат Большого Экрана, где наряду с отечественным блядством стал демонстрироваться и голливудский отстой. И мало кого задело до глубины души, что в образе врага голливудчане показывают нас, показывают несправедливо, подло тявкая, не умея даже укусить. Но это было ещё полбеды; беда пришла, когда наши, родные, стали гавкать и кусать. Это было по-настоящему больно и обидно.

     Новые экономические законы еще только ложились на бумагу, а новые отношения уже нагрянули, т.е., за все требовалось платить деньги, а их, сами понимаете, не было. И осталась наша «Родина» один на один с гениальной идеей перехода на хозрасчет. Это была верная подножка, ибо культура никогда не окупается и может существовать только лишь за счет помощи от добрых людей да на государственный счет. Натурально, полуразрушенная система проката не могла конкурировать с видеосалонами, которые размножались, как грибы, и за наши же деньги заражали нас ядом стяжательства, потребительства, цинизмом и культом тупой силы, хотя давно было известно, что Добро с кулаками все равно, что орёл с пи...ой.

     Пытаясь выжить в новых условиях, стала «Родина» сдавать залы в аренду для проведения концертов провинциальных бардов, творческих вечеров и юбилеев; это приносило кой-какие деньги, но недостаточные для капитального возрождения. Некоторое время в «Родине» функционировал городской рок-клуб, плативший за аренду побольше, но и это не решало проблемы, потому что после каждого концерта приходилось чинить унитазы, вставлять стекла, закрашивать надписи на стенах и набирать новый обслуживающий персонал, так как старый перекочевывал в места поспокойней. Специфика жанра, ничего не поделаешь.

     Наконец в афишах кинотеатра надолго заторчала вывеска «Ремонт». Это было мутное время бандитского крышевания. Благополучное на вид здание стояло закрытым со всех сторон, и никто не знал, что там происходит внутри. Ходили слухи, что там устроена сауна с девочками, с параллельным просмотром культовых порнофильмов; но слухи есть слухи, а доподлинно никто ничего не знал.

     Переквалификация бандитов в депутаты совпала с долгожданным возрождением системы проката. Кинотеатр открылся под новой, депутатской, крышей, на суперсовременном техническом уровне; сменилась надпись на фронтоне (вместо плавного росчерка теперь постмодернистские квадраты букв); «голубой» зал переименовали в «синий», чтоб не обижать немалую часть публики; открыли бар с кока-колой и попкорном; завезли игровые автоматы (дополнительный доход) и стали крутить жемчужины мирового и отечественного проката. Ничто уже больше не напоминает о прежней «Родине», кроме разве что одного. Чудом сохранившегося квадратного столба с остатком забора из кирпичей в виде восходящего солнца.

     «Родина» жива, да здравствует «Родина»! Только вот иногда, сидя в плюшевом кресле на просмотре очередной мировой премьеры, вдруг ловишь себя на мысли, что происходящее на экране нисколько не затрагивает глубин твоей души и не хочется, как прежде, изронить нечаянную слезу, а придя домой, поклясться перед портретом Гагарина, что с завтрашнего дня станешь учиться на одни пятерки; и улыбаешься своей детской наивности, и начинаешь старательно вникать в демонстрируемый сюжет, лишь бы не додумать до конца страшную в своей безответной сути мысль: а что же будет с Родиной, если мы совсем-совсем перестанем о ней думать?...