"Русско-арийское" ИГО в древнем Междуречье.

О населении предгорий Загроса энеолитического периода мы можем судить по раскопкам на Тене-Хисаре около Дамгана, на Тепе-Гияне около Нихавенда, на Тепе-Сиялке около Кашана и на Гёй-тепе около Резайе, на западном побережье оз. Урмия.

Расписные сосуды из Тепе-Сиялка III тыс. до н. э. и Тепе-Гияна II тыс. до н. э.

Керамика Тепе-Гияна и Тене-Хисара находит общие аналогии в керамике городищ Сирии, Ассирии и Месопотамии культур «Самарра», «Телль-Халаф» и «Убайд», с одной стороны, и Средней Азии культуры «Анау I» – с другой, а также с эламской керамикой культуры «Сузы Iб» и «Сузы I», и позже (в слое Гиян IV)–«Сузы II».

Все соответствующие культуры датируются IV и началом III тысячелетия.

Имеются также связи с Кавказом и Закавказьем; так, слой «К» на Гёй-тепе дает определенные и близкие связи с энеолитическими поселениями центрального и восточного Закавказья и Кавказа – таким, как Шреш-блур (около Эчмиадзина, Арм. ССР) и Каякент (Дагестан; например, очковидний спиральный рельефный узор на керамике), а также другими.

В Средней Азии создатели крашеной керамики и антропологическом отношении принадлежали к средиземноморской расе (как и нынешние обитатели Туркмении, Ирана и значительной части Азербайджана); (Л. В. Ошанин. 1) Антропологические материалы к проблеме этногенеза туркмен. Изв. АН Туркм. CCР, № 4, 1952, стр. 30 и сл.; 2) Тысячелетняя давность долихоцефалии у туркмен. Изв. Средазкомстариса, вып. 1, Ташкент, 1926)

в предгорьях Загроса, Ассирии и Месопотамии – по-видимому, к «ассироидам» («арменоидам»), подобно нынешнему населению этих же мест, а также Армении, Сирии, Палестины,  проникают за продгорья Загроса довольно поздно. (H. V. V а l l о i s . Les ossements humains de Sialk. в кн.: R. Ghirshman, Fouilles de Sialk... II, стр. 113 и сл. и особенно стр. 180.)

Что касается Мидии и нагорья Ирана, то здесь древнейшим антропологическим типом также являлся тип смуглого, длинноголового европеоида-средиземноморца, распространенный в Хорасане и Азербайджане и ныне. Такой антропологический тип древнейших жителей Тепе-Хисара и Тепе-Сиялка, а также ср. тип жителей Гёй-тепе III –II тысячелетий до н. э. (Т.Burton В r о w n, ук. соч., стр. 206 и сл. (Статья А. Дж. Э. Кейва). См.: Л. В. Ошанин и В. М. 3 е з е н к о в а . Вопросы этногенеза народнов Cpедней Азии в свете данных антропологии. Ташкент, 1953, стр. 12, 21–22, 40–47.)

Приблизительное расселение этнических групп на территории Мидии в III тысячелетии до н. э.

Из памятников на шумерском, аккадском и хурритском языках мы узнаем, что на западных предгорьях Загроса и в будущей западной Мидии жили племена хурритов, луллубеев и кутиев, а также, повидимому, племена, близко, родственные эламитам.

Касситы и другие горные племена, жившие во всяком случае со II тысячелетия до н. э. на рубеже Мидии и Элама, возможно, были близки к эламитам по языку.

Письменные источники свидетельствуют о сохранении во II тысячелетии до н. э. прежней пестроты населения будущей Мидии. Население это остается, по-видимому, неоднородным и в культурном отношении. Так, археологическая

культура Тепе-Гияна тяготеет к Эламу;

культура Гёй-тепе (слои «D» и «С»), вероятно, принадлежащая кутиям, стоит особняком, но дает некоторые черты сходства с Закавказьем;

культура Тепе-Хисара (слой II) и Тепе-Сиялка, а также Туренг-тепе, имеет связи со Средней Азией.

 Племена, говорившие на хурритском языке (хурр. hurrohe), были во II тысячелетии до н. э. распространены в Северной Месопотамии и отчасти в Сирии, а по ряду данных топонимики и ономастики – также на всем Армянском нагорье. Здесь они сохранялись вплоть до середины I тысячелетия до н. э. наряду с племенами другого происхождения. Язык хурритов был в ближайшем родстве с урартским.

(См., например: И. М. Д ь я к о н о в; Заметки по урартской эпиграфике, П. ЭВ, VI, 1952, стр. 110; Г. А. М е л и к и ш в и л и, УКН, стр. 292 и сл. 4)

К востоку от Тигра; хурритское население засвидетельствовано в III тысячелетии до н. э. в Ассирии, а во II тысячелетии – в районе современного Керкука - древняя Аррапха и средняя часть долины Диялы (Навар-Намар). Возможна также этимология от

hvar- – «солнце».

По-видимому, хурритами были матиены Геродота и других античных авторов. Кроме того, матиены – народность, по имени которой озеро Урмия обозначалось античными писателями как озеро Матиена или Maнтиана, – были, вероятно, хурритами. Термин matiēnoi давно уже сопоставляют с Mitanni (варианты: Mitāni, Maitēni), – название государства хурритов в Месопотамии II тысячелетия до н. э. Матиены–хурриты населяли только западные и северные побережья озера Урмии.

Мелкие государства эламитов образуются почти одновременно с первыми государствами Шумера – в III тысячелетии до н. э. Мы знаем многие из них по названиям: Аван, Адамшуль, или Адамдун,  собственно Элам (Наltamli, Halamli), Симаш, Барахсе и мн. др.; но только Сузы (эламск. Šušen) хорошо известны нам по раскопкам, и возможно, что другое важное эламское государство – Анчан – может быть локализовано у тепе Дерре-и Шахр в долине Сеинмерре.

Элам находился издавна то в дружественных, то враждебных, отношениях с Шумером; он подчинился в XXIII в. до н. э. царям династии Аккада; к сожалению, о его отношениях с областями более северными мы почти совершенно не осведомлены.

 Основной территорией обитания эламитов была долина рек Каруна и Керхи – древний Элам, ныне Хузистан на юго-западе Ирана. Так, в Бушире на Персидском заливе (древний Лиян) найдена эламская надпись, датируемая серединой III тысячелетия до н. э.; также и в других местах Фарса обнаружены эламские клинописные надписи и рельефы; что касается эламской иероглифической письменности, употребление которой предшествовало употреблению клинописи и продержалось до конца III – начала II тысячелетия до н. э., то семь документов, написанных этим видом письма, были обнаружены на Тепе-Сиялке и Мидии в слое IV (конца III тысячелетия до н. э.).

Протоэламский хозяйственный документ (счетная запись) из Тепе-Сиялка (Паретакена – южная Мидия). Конец III тысячелетия до н. э.

Архаическая бронзовая скульптурная голова из Салмаса (?) Дата неизвестна.

Скульптура изображает бородатого человека, принадлежащего к антропологическому типу, и сейчас распространенному в Загросских горах. Кэссон сравнивает с типом, передаваемым этой скульптурой, антропологический тип курдов Загроса.

На голове – плотно лежащий тюрбан, немного похожий на тюрбан эламитов, из-под которого видна прядь волос. Миндалевидные глаза (в древности инкрустированные из другого материала) видны из под тяжелых нависших век. Нос толстый, округлый по форме, сильно выраженная переносица. В лице переданы явно индивидуальные черты, что делает скульптуру одним из наиболее ярких памятников древневосточного искусства. Тюрбаны (mitrē) носили эламиты («киссии») еще и во времена Геродота (VII, 62).

Тот же антропологический тип передан, повидимому, на скальном рельефе из Шейх-Хана в районе верховьев Диялы. Французский антрополог Э.Т.Ами сравнивает с ним антропологический тип, засвидетельствованный в настоящее время среди азербайджанцев района Шуши. Этот же тип был распространен и среди касситов и других горцев Загроса.

Скальный рельеф Лишир-пир'ини. Конец III тысячелетия до н. э. Схематическая зарисовка.

Рельеф изображает человека, одетого в одно препоясание и тюрбан (или шапку вавилонского типа); на шее его – ожерелье с большой круглой подвеской, за поясом – топорик; в левой руке он держит лук, а правой вынимает стрелу из колчана (?). Ногами он попирает павшего врага; еще один враг перед ним молит о пощаде. Рельеф сопровождается надписью на староаккадском языке, упоминающей поход на страну Забан (?), и имя изображенного – Лишир-пир'ини.

Страна Забан находилась на реке Нижний Заб около современного Алтын-Кепрю; имя изображенного – аккадское.

Местом обитания касситов (аккадск. kašši) от древнейших времен и вплоть до завоевания Ирана греко-македонцами была горная страна, расположенная в верховьях рек, долины которых образовывали в древности страну Элам, – в современном Луристане.

 Многие слова совершенно различны в эламском и касситском, например:

«бог» – эламск. nаp, касс. mašhu;

«царь» – эламск. sunki-, касс, janzi.

Но следующие сопоставления указывают на возможную связь между эламским и касситским; в области лексики:

касс, jas– «земля» и miri-zir– имя богини-матери земли = эламск. Muru – «земля»;

касс. Gidar – бог войны = эламск. kuter–«владыка»;

касс, da-gigi или da-gilgi–небо» (ср. da-kaš – «звезда») = эламск. kik(i) – «небо».

касс. burna – «привилегированное лицо» встречается, возможно, и в эламском.

касс. kadaš.mаn – «помощь» эламский суффикс инфинитива -mа.nа.

В свое время выдвигалось мнение, что касситы были индоевропейцами или, по крайней мере, что они находились в столь тесном соприкосновении с индоевро-пейскими этническими элементами, что оно заметно сказывалось на их языке и культуре. Оно основано на сопоставлении:

касс. Šimalija, Sumalija – «богиня горных вершин» с санкр. himālaya (Гималаи);

касс. Bugaš – имя одного из богов, с др.- перс, baga, др.- слав, bogŭ – «бог».

касс. Ubri-jaš, вариант Buri-jaš– «бог дождя и грома» – с греч. Borēas – «северный ветер», русск. «буря»;

касс. – sajı, Šuri-jaš–бог солнца, с санскр. sury-ah – «солнце»;

buri – «владыка»

jaš – «земля» (я - земля)

вполне вероятно, что buri-jaš – «владыка земли», šuri-jaš означает «озаритель земли».

Южная приурмийская равнина входила в состав луллубейской страны Замуа, и луллубеи этнически в корне отличались от хуррито-урартских племен.

 Племена луллубеев занимали, по-видимому, обширную полосу гор и предгорий от верховьев Диялы до озера Урмии (или даже дальше к северо-западу).

В хурритской Аррапхе nullu, lullu означало горцев, из числа которых захватывались рабы. В урартском lulu означает «чужестранец», «враг».Все это указывает на то, что луллубеи не принадлежали этнически к хуррито-урартским племенам, а скорее были родственны эламитам.

Луллубеев впервые упоминает надпись Нарам-Cуэна, внука Саргона Древнего из династии Аккада (XXIII в. до н. э.), на его знаменитой победной стеле. Полустертая надпись на ней гласит: «Сидур[ру (?), который собрал горцев Луллубума». Место битвы – пepeвaл Дербенди Гяур через горы Кара-даг на дороге Сулеймание–Рубат, где также имеется рельеф Нарам-Суэна.

Когда власть Нарам-Суэна и его сына Шар-кали-шарри (царь царей) ослабела и эламит Пузур-Иншушинак попытался создать свое собственное «царство четырех стран света», эламские войска совершили поход на:

Му-Турран (около Багдада),

Шиль-ван,

Гуту (страну кутиев),

Кашшен (страну касситов),

Ху(му)ртум, Хухунури, Кимаш (около совр. Керкука) – все по большей части хурритские и луллубеиские области и поселения.

Приблизительно к тому же времени (XXII в. до н. э. ) относится, вероятно, надпись луллубейского правителя Ану-банини на скале Сарипуль около города Зохаба.

Два упомянутых изобразительных памятника – стела Нарам-Суэна и рельеф Анубанини – дают нам некоторое представление о внешнем облике и одежде древнейших жителей территории Мидии. На стеле Нарам-Суэна луллубеи изображены в легких туниках или препоясаниях, с наброшенной на одно плечо косматой шкурой – еще в I тысячилетии до н. э. характерное одеяние маниеев, западных мидян и каспиев по Геродоту:«Каспии же были одеты в овчины (sisurnаs - шушуны !) и вооружены туземными тростниковыми луками и акинаками» (Her., VII, 67). Луллубеи стелы Нарам-Суэна носят также короткую бородку и волосы, заплетенные в длинную косу (менее вероятно, что это плотно прилегающая шапка с длинной кистью).

Скальный рельеф Анубанини, царя луллубеев. Вторая половина III тысячелетия до н. э.

В надписи указано, что «Анубанини, царь Луллубума, сделал свое изображение и изображение Иштар на горе Надир». Идеограмма AN для имени божества Aнy плюс фонетическое дополнение -nu. Имя значит «бог Aнy – создавший нас». Имя этого царя – аккадское, и на староаккадском же языке составлена эта его краткая надпись, сопровождающая рельефную сцену приведения пленников к царю богиней Иштар.

На рельефе Анубанини царь изображен в аккадской одежде: войлочная (?) шапка с круглым кантом, бахромчатое препоясание с вышитым поясом, сапдалии], а его пленники – нагими, в одних головных уборах. Из девяти фигур пленных восемь имеют шумеро-аккадские шапки, девятая же (передняя в нижнем ряду изображений)– головной убор («тиару»), характерный дли восточных мидян еще в I тысячелетии до н. э. и позже перенятый также и персами. Название «тиары» принадлежит Геродоту (VII, 61), он же указывает, что одежда персидских воинов заимствована у мидян (I, 135; VII. 62).

Насколько можно судить, антропологический их тип скорее «средиземноморский», чем «ассироидный» («арменоидный»).

Кутии (kuti) жили, по всей вероятности, восточнее луллубеев. Крепость Хар-хар (в шумерское время она называлась Бад-Тири-кан) находилась, с точки зрения жителей Двуречья, «перед страной кутиев».

Скульптурная голова, изображающая кутийского царя (?).Бронзовая скульптура аккадской или эламской работы конца III тысячелетия до н. э. (?), случайно найдена около Хамадана, в Мидии, и поступившая в американский музей Брэммер Гэллери в Нью-Йорке.

Анализ текстов показывает, что только в III и во II тысячелетиях до н. э. термин «кутии» имеет конкретное значение определенной этнической группы, жившей где-то к востоку, северу и северо-западу от луллубеев, возможно, в современном Иранском Азербайджане и в Курдистане.

По всей видимости, кутийский язык был самобытным и, быть может, в какой-то мере был близок языкам эламской группы, распространенной, как мы указывали, поводимому, во всей Загросской области (эламиты, касситы, луллубеи, может быть каспии). С другой стороны, вероятная сложность фонетического состава кутийского языка в противоположность исключительной простоте эламской фонетической системы указывает, быть может, на родство кутийского с другими языками, обладавшими столь же сложной фонетикой. Такими языками были, с одной стороны, хурритский, с другой стороны, засвидетельствованный, правда, гораздо позже, но безусловно древний, автохтонный язык албанов, принадлежавший северо-восточной группе кавказских языков.

На исторической арене кутии появляются в конце XXIII в. до н. э., в правление аккадского царя Нарам-Суэна, державшего тогда в своих руках всю Месопотамию вплоть до предгорий Загроса, Армянского и Малоазийского Тавра; в зависимости от него находились также Элам и частично, вероятно, Сирия. (См. «союзный» договор эламских царьков с Нарам-Суэном на эламском языке).

Судя по позднему аккадскому преданию, Нарам-Суэну,– по-видимому, в конце его правления – пришлось воевать с кутиями, в битве с которыми он, очевидно, и пал (2202/2201 г. до н. э.).

Весь период владычества аккадской династии был занят кровопролитными войнами аккадских царей с городами Шумера и Аккада, причем если в начале эти войны носили характер подавления сопротивления местной знати бывших «городов-государств», то впоследствии они вылились в почти поголовное истребление населения непокорных городов вообще. Так, например, во время одного только похода дяди Нарам-Сузпа, царя Римуша, была произведена расправа над пятью крупными центрами Шумера –Лагаше, Уммой, Дером, Адабом и Халлабом. Из них только в Умме и Дере было убито 9000 человек и казнено 3600 человек.

В этих условиях вполне вероятно, что угнетенные массы Аккадского государства могли воспользоваться кутийским вторжением для того, чтобы сделать попытку к своему освобождению.

Как полагает датский шумеролог Якобсон, вождь кутиев Энрида-вазир, опрокинув войска Нарам-Суэна, сумел проникнуть далеко вглубь Южного Двуречья и овладеть священным городом шумерийцев Ниппуром, где им была водружена надпись, составленная для него аккадскими писцами. Тем не менее, сын Нарам-Суэна, Шар-кали-шарри («царь всех царей»), сумел выправить положение в свою пользу, во всяком случае на территории собственно Двуречья, и взять в плен кутийского вождя Сар-лагаба. Однако по смерти Шаркалишарри (2201– 2177 гг. до н. э.) начинается ожесточенная борьба между претендентами на аккадский престол. В этой борьбе принял участие и кутийский вождь Элулумеш. В результате в Аккаде восстанавливается государство, но несомненно уже только местного значения, а кутии приобретают верховное господство над Двуречьем.

Ожесточенный враг кутиев, царь города Урука Утухегаль в своей надписи называл впоследствии кутиев «жалящей змеей гор, насильником (против) богов, унесшим царственность Шумера в горы, наполнившим Шумер враждой, отнимавшим супругу у супруга, отнимавшим дитя у родителей, возбудившим вражду и насилие в Стране».

Уже со второго поколения кутийская знать начинает давать своим детям аккадские имена. Население Двуречья облагается поборами, более тяжкими, чем поборы аккадских царей. Дело в том, что доходы аккадских царей основывались на их собственных громадных хозяйствах и земельных владениях, а кутии оставили земли в управлении местных шумерских и аккадских правителей и храмов и своего хозяйства не вели; поэтому их поборы с населения в виде продуктов, ремесленных изделий, драгоценных и других металлов, были больше. Поэтому власть кутийских царей стала ощущаться не только знатью, но и всем населением Двуречья как тяжелое иго. Под общей гегемонией кутиев возникают различные местные династии.

В самом Аккаде продолжают править собственные цари Дуду и Шу-Дуруль (около 2172– 2137 гг. до н.э.): повидимому, позже, создается династия и на юге, в Уруке (2142–2108 гг. до н. э.).

На первое место в Шумере выдвигается в это время город Лагаш. Его правитель «энси» (PA-TE-si) Ур-Бау (или УрБабы) вел в Лагаше обширное храмовое строительство и был, надо думать, богатым и могущественным правителем. Можно полагать, что под верховным владычеством кутиев он осуществлял гегемонию в Шумере. В конце этого периода гегемония над Двуречьем уходит, по-видимому, из рук лагашских правителей. Однако систему управления страной через представителей местной знати кутии, как мы увидим, не изменили. Кутии сохраняют до конца контроль над югом Двуречья; до нас дошла надпись из соседней с Лагашем Уммы, датированная еще правлением 19-го кутийского «царя» Сиума. Были разрушены города Аккад, Акшак, Хурсагкалама, Дер, Ниппур, Адаб, Урук, Лараг, а также их храмы и храмовые хозяйства.

Власть кутиев была свергнута царем города Урука Утухегалем. Урук был, возможно, незадолго до этого разгромлен кутиями, что должно было усилить ожесточение урукитов. О его войне с кутиями сообщают два дубликата копии с его стихотворной надписи. Выступление Утухегаля было приурочено к моменту смены правителей у кутиев (согласно данным традиции, отраженной в шумерском царском списке, последний кутийский правитель, Тири-кан, успел процарствовать всего 40 дней). Политика кутийских царей до крайности ожесточила шумерское население, и Утухегаль получил широкую общенародную поддержку.

В происшедшей битве (2109 г. до н. э.) Утухегаль одержал легкую победу. Тирикан бежал с поля боя, пытался укрыться в солении Дубрум, но был выдан жителями Утухегалю и казнен.

Таким образом, Утухегаль восстановил «царство Шумера и Аккада», но воспользоваться плодами победы поддержавшим его народным массам не удалось. Вскоре после победы над Тири-каном (в 2103 г. до н. э.) Утухегаль утонул, и власть в Двуречье перешла к наместнику Ура, Ур-Намму, основателю III династии Ура, для которой характерны установление режима самого жестокого и неприкрытого деспотизма и резкое усиление рабовладельческой эксплуатации.

Если вначале кутийское завоевание могло быть поддержано народными массами Двуречья, то далее, как кажется, кутийская знать превратила все предприятие в погоню за захватом богатств. Этим объясняется разграбление городов Двуречья, этим же объясняется и передача управления Двуречья в руки шумеро-аккадской знати, которая могла оплатить предоставленную им власть наиболее богатой данью. Племенная знать кутиев стала быстро срастаться с верхушкой шумеро-аккадских рабовладельцев, угнетая народные массы Двуречья и предавая интересы самих кутийских племенных масс, на которые она лишь навлекла ненависть покоренных.

В результате кутии были отброшены обратно в горы современного Иранского Азербайджана, понеся потери, и весь почти столетний эпизод кутийского владычества в Двуречье остался лишь эпизодом, не имевшим особо сильного влияния на развитие общества на родине кутийских племен. В дальнейшем наши сведения о кутиях и вообще о племенах Загросских гор становятся чрезвычайно отрывочными.

Цари III династии Ура вели непрерывные войны в предгорьях Загроса. В датировочных формулах III династии Ура нередко встречаются упоминания походов на Урбиллум (Арбела, ныне Эрбиль), Симуррум (иначе Забан, ныне Алтын-Кёпрю на р. Нижний Заб), Шашрум или Ша-Ашшурум (? – позднее Ашшур, ныне Кала'ат-Шеркат ?); затем говорится также о походах на Луллубу, Харши, Кимаш, Хумурти и Ганхар – преимущественно хурритские города дальних предгорий Загроса; Кимаш находился, повидимому, недалеко от современного Керкука, а Хумурти – где-то между Кимашем и Харши. Эта последняя область, может быть – ассирийская «гора Харси», урартская Арсита, повидимому, близ современного Туз-Хурматлы.

У нас нет никаких данных о том, чтобы жители этих областей представляли какую-либо угрозу для Двуречья, которую цари III династии Ура пытались бы устранить своими походами. Особых богатств, манивших бы завоевателя, в этих областях в то время также не было.

Не исключена возможность, что в долине Диялы еще тогда проходил путь, соединявший Двуречье с областями индийской культуры Мохенджо-Даро и Хараппы. Индийские вещи типа культуры Мохенджо-Даро были найдены в Эшиуине (Телль-Асмаре) на нижней Дияле и в Лагаше на нижнем Тигре.

Но главной причиной походов шумеро-аккадских царей в горы было, очевидно, стремление захватить пленников для обращения в рабство. Уже в то время, как и во II тысячелетии до н. э., вероятно, славились в Двуречье рабы-луллубеи и кутии.

В числе рабов упоминаются и «светлые (nam-ruti) кутии», что вызвало у некоторых буржуазных ученых легенду об «арийском» их происхождении.

(Источник: И.М.ДЬЯКОНОВ ИСТОРИЯ МИДИИ ОТ ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН ДО КОНЦА IV ВЕКА ДО Н.Э. 1950 г.)

Продолжение:  https://cont.ws/@id275979478/7...