Кликушество и благочестивая ложь

Все таинства я считаю низменным, грубым, несоответствующим понятию о Боге и христианскому учению колдовством и, кроме того, нарушением самых прямых указаний Евангелия.

(Л.Н. Толстой)

Сегодня в очередной раз в израильском Иерусалиме «сошел» благодатный огонь. Я уже обращался к этой теме в иных работах, и даже рассказывал, как происходит самовозгорание свечи, приведя примеры из учебных пособий диверсантов СССР.

Неужели и в более старые времена никто не понимал, что в Израиле творится самый обычный обман? Оказывается понимали и даже посылали в тамошние края, не имеющие ничего общего с библейскими событиями целую церковную делегацию, да не просто попов, а Императорской Академии Наук России, Синода и Государя, ради того, что бы поставить точку с этим мракобесием. И поставили, да только современные попы снова вытащили на свет Божий рукотворное «чудо», правда применив для этого знания современной науки.

Что бы, не быть голословным, давайте откроем «Книгу бытия моего» епископа Порфирия Успенского, главы масштабной делегации, которая и производила исследование этого «чуда» с выездом на место его театрализованной постановки.

Епископ Порфирий Успенский в XIX веке по решению Императорской Академии Наук был послан от Государя и от Синода на Восток осмотреть и описать обстоятельства Греческой церкви. В предисловии к первому тому дневников епископа Порфирия Успенскаго, от имени Императорской Академии Наук сказано следующее:

«Можно с полною достоверностью сказать, что ни один из последующих представителей России в Сирии и Палестине не ознакомился с этими странами лично, наблюдениями и посещениями, так подробно и обстоятельно как архимандрит (в епископы рукоположен в 1865 г.) Порфирий» (стр. Х).

Этот, как называют его, в высшей степени правдивый епископ, наблюдая все у греков, написал следующее:

«Иеродиакон, забравшись в часовню Гроба в то время, когда по общему верованию, сходит благодатный огонь, видел с ужасом, что огонь зажигается просто из лампады, которая никогда не угасает, и так благодатный огонь не есть чудо. Об этом сам он говорил мне сегодня».

(«Книга Бытия моего», дневники и записки епископа Порфирия Успенскаго, том 1, годы 1841–1844, стр. 671).

Это правдивое заявление Константинопольскаго иеродиакона Григория было записано 25 апреля 1844 года. После того епископ Порфирий, будучи в Палестине 4-го Августа 1848 года, слышал от Иерусалимского митрополита рассказ и записал следующее:

«В тот год, когда знаменитый господин Сирии и Палестины Ибрагим, паша Египетский, находился в Иерусалиме (тогда это были владения Османии – прим. к.К.), оказалось, что огонь, получаемый с Гроба Господня в Великую Субботу, есть огонь неблагодатный, а зажигательный, как зажигается огонь всякий. Этому паше вздумалось удостовериться, действительно ли внезапно и чудесно является огонь на крышке Гроба Христова или зажигается серною спичкою. Что же он сделал? Объявил наместникам патриарха, что ему было угодно сидеть в самой кувуклии во время получения огня и зорко смотреть, как он является, и присовокупил, что в случае правды, будут даны им 5000 пунгов (2500000 пиастров), а в случае лжи, пусть они отдадут ему все деньги, собранные с обманываемых поклонников, и что он напечатает во всех газетах Европы о мерзком подлоге».

Наместники Петроаравийский митрополит Мисаил, Назаретский митрополит Даниил и Филадельфийский епископ Дионисий (нынешний Вифлеемский) сошлись посоветоваться, что делать! В минуты совещаний Мисаил признался, что он в кувуклии зажигает огонь от лампады, скрытой за движущейся мраморною иконою Воскресения Христова, что у самаго Гроба Господня. После этого признания решено было смиренно просить Ибрагима, чтобы он не вмешивался в религиозные дела. И послан был к нему драгоман святогробской обители, который и поставил ему на вид, что для его светлости нет никакой пользы открывать тайны христианскаго богослужения и что русский Император Николай (Первый – прим. к.К.) будет весьма недоволен обнаружением сих таинств.

Ибрагим паша, выслушав это, махнул рукою и замолчал. Но с той поры святогробское духовенство уже не верит в чудесное явление огня.

Разсказавши все это, митрополит домолвил, что от Одного Бога ожидается прекращение (нашей) БЛАГОЧЕСТИВОЙ лжи (выделено к.К.). Как Он ведает и может, так и вразумит и успокоит народы, верующие теперь в огненное чудо Великой Субботы. А нам и начать нельзя сего переворота в умах, нас растерзают у самой часовни Св. Гроба. Мы, — продолжал он, — уведомили патриарха Афанасия, жившаго тогда в Царьграде, о домогательстве Ибрагима паши, но в своем послании к нему написали вместо «святой огонь» – «священный огонь». Удивленный этою переменою, блаженнейший старец спросил нас: «почему вы иначе стали называть святой огонь?» Мы открыли ему сущую правду, но прибавили, что огонь, зажигаемый на Гробе Господнем от скрытой лампады все-таки есть огонь священный, получаемый с места священного».

(«Книга Бытия моего», том III, годы 1846—1849 и часть 1850 г. Издан. Импер. Акад. Наук, С. -П. -Б. 1896 года, стр.299). (1848г. Авг. 4).

Читатель спросит, а есть ли еще свидетельства о рукотворном «чуде» в Иерусалиме? Да есть и огромное количество, но я приведу сейчас только следующий документ, поскольку объем обличений настолько велик, что придется перечислять его неделю. В мои намерения это не входит.

В 1884 году Палестину приезжал один из ревностных последователей господствующей в России церкви А.И. Елисеев и оставил подробное описание, изданное в С. -Петербурге в 1885 году отдельною книгою под оглавлением «С русскими паломниками на св. земле весною 1884 года».

А.В. Елисеев пишет:

«Печальное, грустное, скверное зрелище представляет Храм при раздаче священнаго огня, когда приходится видеть в Храме Воскресения у Гроба Господня такия сцены, которые приличны только на торжищах и рынках среди нетрезвых людей. Несмотря однако на все свои темные стороны, обряд низведения священнаго огня (чем бы это последнее не обусловливалось) производит страшно потрясающее впечатление даже на человека интеллигентнаго, не только что на толпу таких фанатиков в религии, как паломники или, особенно, православные туземцы Палестины. Видевши и осязавши все детали этого обряда, я вполне соглашаюсь с одним почтенным духовным лицом, которое выразилось о раздаче небеснаго огня в Великую Субботу следующим образом: «Обряд этот составляет престиж греческой Иерусалимской патриархии; он служит одним из тех могущественных средств, которыми еще поддерживается православие на Святой Земле, чем бы не обусловливалось низведение огня, какой смысл оно не приняло бы с течением времени, Иерусалимский патриарх должен сохранить этот обряд за собою, как священную ордалию Иерусалимского патриаршего престола... О, сколько бы согласились дать католики за право низводить огонь с небес, которое освящено для греков обычаями веков?».

Соглашаясь с первой частью приведенного изречения, я не могу согласиться со второю и, видя ту профанацию святости храма, которая при совершении этого обряда, я приветствовал бы с большою радостью стремление настоящаго Иерусалимского патриарха, если не уничтожать вполне этот обряд, то обставить его иначе, чтобы он не производил впечатления только своей театральностью и теми страшными картинами драки, крика и смятенья из-за обладания священным огнем — зрелища действительно потрясающаго, единственнаго в мире...

Нечего и говорить, что вера в небесный огонь велика не только среди православных туземцев Палестины, но и среди русских паломников, хотя я и не могу утаить того, что в этих последних уже начинает прокрадываться сомнение, которое они стараются отогнать, но которое невольно заседает в их голове, как и многия другия во время их паломничества. Правда, огромное большинство верует, якобы по личному опыту, что в первую минуту полученный священный огонь даже не жжется, и свою палящую силу получает только после некотораго горения на свече, но зато многие не стесняются высказывать свои сомнения в том, что небесный огонь им кажется черезчур земным».

(«С русскими паломниками на св. земле весною 1884 года» стр.290-291).

Я думаю, что читателю достаточно этих свидетельств, которые он может самостоятельно прочитать, в случае недоверия автору миниатюры.

От себя же хочу добавить следующее: я верующий человек из староверов-христиан, которые никогда не верили в поповские бредни и считали, что достаточно быть просто наблюдательным человеком, что бы понять весь смысл происходящего в Храме Гроба Господня, хотя бы потому, что никакого Гроба в этих краях никогда не было. Это инсталляция, Диснейленд, созданный церковниками в 19 веке, когда стало ясно, что настоящий Гроб в Стамбуле отбить у турков не удастся. Так было принято решение создать свою христианскую Мекку и привязать к ней лживую историю «древних» евреев.

Впрочем, я приведу еще несколько страниц из книги Елисеева, дабы читатель мог понять, что писали люди того времени (духовное лицо – епископ Порфирий и мирянин — Елисеев).

«Поставьте на мое место простого паломника; быть может, он заметит и не все, но за то, что он поймет, то глубоко врежется в его сердце, представляющем пока еще tabulam rasam, как говорят психологи; и если он, уже вышедший раз из колеи блаженнаго незнания, будет еще поневоле замечать и наблюдать, то на сердце его явится целый калейдоскоп таких представлений и впечатлений, которые заставят его бежать из Палестины. И таких беглецов из паломников немало на Святой Земле; всякий, кто способен мыслить немного и умышленно, не закрывать глаз перед колющею глаз действительностью, прозревает рано или поздно, увидит все то, что представляет Иерусалим современный и тогда бежит оттуда в Россию, чтобы не потерять многаго из своих религиозных убеждений, не разбить взлелеянных от младых ногтей идеалов, не видеть и не осязать того, о чем он ранее и думать не мог... Спросите любого паломника возвратившегося из Палестины и пожившаго там немного, и он вам назовет одно или два имени поклонников не вынесших своего креста и бежавших из Палестины... Я приведу только два наиболее рельефные.

При мне один купец средней руки из Москвы, приехав в Иерусалим на шестой неделе поста, едва успел было осмотреть святыни гроба Давыдова, как на Страстной собрался внезапно ехать обратно, мотивируя свое решение тем, чтобы убежать скорее прочь отсюда и не увидеть в святые дни всего того, что он успел уже увидеть в несколько дней. «Я боюсь потерять веру, – говорил он, — я уже и теперь не могу верить так, как верил прежде, пусть лучше Пасха застанет меня в пути, чем среди греков, которые со Христом, с верою обращаются как с пустыми звуками»... Так и не дождался бедняга даже получения священнаго огня, торопясь на пароход, шедший в Россию. При мне же в нынешнем году приехала одна генеральша с целью творить добро и подавать милостыню... Она даже не обитала на русских постройках, чтобы не стеснять других. Приехала она на пятой неделе Великаго поста и, еле пробывши в Иерусалиме шестую и Страстную, она бежала буквально в первый день Пасхи в Яффу. «Чего я не насмотрелась там, – говорила она, – виденное превзошло все мои ожидания; я не верила тому, что мне говорили, и я увидела в десять раз более... но почти ничего, кроме безобразия... Бог им судья, а у меня сердце уже не лежит так к Иерусалиму, как прежде, оно не горит верою и любовью при одном представленьи о Горнем Граде, при одном звуке его священнаго имени. Для меня он теперь представляется местом, где даже слишком царят земные стремления». Так мне говорила седая паломница, прощаясь с Иерусалимом.

Быть может скажут мне, что это бегут интеллигенты, которые с априорным представлением идут в Иерусалим? Без априорного представления об Иерусалиме, как граде, обагренном кровью Распятаго, где каждый шаг напоминает о Христе, где все верующие в Распятаго, должно направлять свои помыслы ко кресту, — в самом деле никто из паломников и не едет в Палестину — но спросите вы в консульстве, и оно из своей многолетней практики ответит, что даже простые паломники бегут из Иерусалима иногда перед самою Пасхою, смущенные тем, что им приходилось видеть в Храме Воскресения. Я не знавал нынче правда ни одного простого поклонника, который бы бежал перед Пасхою, но зато могу привести целый десяток таких, которые после некрасивой сцены низведения и раздачи Священнаго Огня закаиваялись ходить в Храм Воскресения на все службы Страстной и Пасхальной недель, отстаивая их у себя на постройке и посещая Храм Гроба Господня только при прощании с ним, для огромнаго большинства навсегда.

Я думаю, всего сказаннаго слишком много чем достаточно для подтверждения того, чем начал я свое скорбное повествование о духовных потребностях нашего паломника. Если этот последний иногда принужден бывает бежать из Иерусалима, что подсказывает ему внутреннее убеждение, то, мне кажется, подобное паломничество может приносить только отрицательную пользу, как самому паломнику, так и среде, из которой он вышел. Но пусть даже закроет глаза свои паломник (хотя этого он сделать не может) и помнит только цель, ради которой он подъял свой труженический крест, пусть не будет видеть он и не замечать мерзости*), творимой на месте святе, пусть он в священном трепете будет видеть один Горний Иерусалими идеальных служителей Храма Господня, и тогда спросите себя – будет ли даже теперь удовлетворен наш русский паломник на Святой Земле с точки зрения своих религиозных потребностей, не пожелает ли он кое-чего еще, чтобы поклонение его Распятому на Гробе Его было более полно и более соответственно его настроению?»

(«С русскими паломниками на св. земле весною 1884 года» страницы 216-217).

Проблема Елисеева была в том, что он в 19 веке уже не понимал, где на самом деле находился библейский Иерусалим и искренне считал тамошнюю декорацию святыми местами.

Кстати, само название этого «чуда» меняется на протяжении его явления. Сначала оно называлось «святым огнем», затем монахи, признавшись в подлоге, объявили его «священным огнем», а вот теперь название еще более упростили, «уменьшив меру святости», и огонь теперь называется просто «благодатным огнем». Есть еще более лукавое название «Святой Свет». Простите, но любой свет в природе Святой. Такой метаморфозы не существует нигде в истории, в отношении святых свидетельств. Обычно с течением времени всякие святости становятся еще святее, ведь они свидетельствовали веками. В истории с «благодатным огнем» все иначе – попы боятся разоблачения и готовят для себя постепенный отход в случае разоблачения. Я уверен, что они просто это объявят церковной традицией, невинной шалостью, ради укрепления веры. Вот, только какой? Там где существует ложь, не может быть христианства априори. Нет никакой БЛАГОЧЕСТИВОЙ ЛЖИ, по утверждению одного из митрополитов 19 века (см. выше), а есть НАГЛАЯ И ПОДЛАЯ ЛОЖЬ церковников, пекущихся о доходе с оболваненной паствы.

Еще одна расхожая байка утверждает, что «благодатный огонь» не обжигает. Враки! Обжигает и еще как! Но только грешников. А поскольку никто не хочет казаться грешником, то все говорят, что не обжигает. Простая и примитивная психологическая уловка, имеющая в интеллектуальном аспекте второе место, сразу после игры «перетягивание каната».

Вот на этом и остановимся в расследовании тайны схождения «благодатного огня» и перейдем к более интересной части миниатюры.

А куда же ходили паломники до 19 века, то есть до времени изготовления Диснейленда в Израиле? И снова существуют письменные свидетельства более ранних времен.

Но начну со стыка 18-19 веков.

Известный мусульманский автор XIX века Джелал Эссад пишет:

«Следуя вдоль азиатского побережья Босфора, достигаем до маленькой пристани, называемой Сютлюджэ, откуда тропинка ведет на САМУЮ ВЫСОКУЮ ГОРУ Верхнего Босфора. НА ВЕРШИНЕ ЭТОЙ ГОРЫ (180 метров над уровнем моря) находится могила ИИСУСА НАВИНА (ИУША)... Всевозможные суеверия, относящиеся к различному времени, связаны с этой ГИГАНТСКОЙ МОГИЛОЙ, имеющей четыре метра длины и полметра ширины. По мнению одних это было ложе Геракла, по мнению других могила Амика, убитого Полидевком (по-видимому евангельским Пилатом — Авт.). Мусульмане полагают, что это могила ИИСУСА НАВИНА. Туда отправляются многие больные... надеясь таким образом получить исцеление от своих недугов» (с.76-77).

Эта огромная «могила» Иисуса существует и сегодня и является предметом поклонения. Местные жители называют ее могилой святого ЮШИ или ИУШИ. То есть ИИСУСА.

В известном старо-русском тексте «Хождение игумена Даниила» (по официальной версии 12 век, а на самом деле 13-14 вв.) содержится описание евангельского Иерусалима. В современном русском переводе фрагмент этого текста звучит так:

«Распятие Господне находится с восточной стороны НА КАМНЕ. Оно было высоко, ВЫШЕ КОПИЯ. КАМЕНЬ ЖЕ ТОТ БЫЛ КРУГЛЫЙ, ВРОДЕ МАЛЕНЬКОЙ ГОРКИ. А ПОСРЕДИ ТОГО КАМНЯ, НА САМОМ ВЕРХУ, ВЫСЕЧЕНА СКВАЖИНА ОКОЛО ЛОКТЯ ГЛУБИНОЙ, А ШИРИНОЙ МЕНЕЕ ПЯДИ В ОКРУЖНОСТИ (в периметре – прим. к.К.). ТУТ БЫЛ ВОДРУЖЕН КРЕСТ ГОСПОДЕНЬ. В земле же под тем камнем лежит голова первозданного Адама... И разошелся тот камень над головой Адама... И ЕСТЬ РАССЕЛИНА ЭТА НА КАМНЕ ТОМ И ДО НЫНЕШНЕГО ДНЯ... РАСПЯТИЕ ГОСПОДНЕ И ТОТ СВЯТОЙ КАМЕНЬ КРУГОМ ОБНЕСЕНЫ СТЕНОЙ... ДВЕРЕЙ ЖЕ (В СТЕНЕ) ДВЕ».

Что это за «могила»? Это просто место распятия Исуса на горе Бейкос в пригороде современного Стамбула – Ёросе (Ёросалиме – прим. к.К.), и место положения его на землю после снятия с креста. Его можно увидеть и сейчас и там множество паломников. Но это не Гроб Господен. Скорее всего, он просто не сохранился, хотя вполне можно предположить, что его уничтожили сознательно. И не турки.

Впрочем, игумен Даниил Паломник, все-таки видел настоящий Гроб Господен и оставил нам его описание, как САРКОФАГА:

«ПЕЧЕРКА МАЛА У КАМЕНИ СЕЧЕНА», то есть «маленькая пещера, высеченная из камня». Причем, с маленькими дверцами: «ДВЕРЦИ ИМУЩИ МАЛЫ», с.34.

Это — либо саркофаг, либо маленькая каменная гробница, куда можно «влезть на коленях», с.34.

Согласно Даниилу, и другим средневековым источникам, Гроб Господень стоял в особой церкви Воскресения. В настоящее время к ограде вокруг «могилы» Иисуса (Юши) действительно пристроено некое небольшое здание.

Кроме того, как отмечает Джелал Эссад, в его время здесь находились развалины каких-то старых византийских построек, «быть может, остатки ЦЕРКВИ», с.76-77. Но в настоящее время никаких старых византийских построек на горе Бейкос нет.

Так, что ранее 19 века паломники точно знали, где находится Иерусалим и понимали, что Босфор это Иордан. Все остальное от лукавого и «благочестивая ложь» попов.

Знаешь, читатель, завтра Воскресенье, поистине великий праздник для христиан. Но он же и великолепный повод обстричь овец. Я не вправе тебе советовать, как тебе поступать, и стоит ли верить перечисленным в работе людям. Твоя душа, это в первую очередь твоя личная забота и ты хозяин своей жизни. Никакой комиссар Катар не сможет ее пройти за тебя – это только твой путь. Для меня завтрашний день и сегодняшний вечер особенные. Мне нравится думать о Христе и его учении, о Слове Бога, но я точно знаю, каким он никогда не был и не мог быть. Он не желал быть лживым и учил правде. Вот именно это понимание меня навсегда отвратило от любой поповской проповеди и их лживых толкований. Я благодарен судьбе, что я родился в среде староверов, где никогда не было мракобесия, подобного «благодатному огню». Ты можешь принимать мою позицию, или оставаться при своем мнении. Я высказался и мне остается только поздравить тебя с Воскресением, а так же сказать, что личность Христа практически не раскрыта и спрятана за мрачными канонами 17-19 веков сговорившихся правящих церквей. Поверь мне, что Исус гораздо интереснее и многограннее, чем его рисуют попы и он стоит того, что бы желать с ним дружбы и изучать принесенную им Мудрость для людей. А посему давно пора прекратить это кликушество попов и поговорить с Исусом по душам.

С Праздником тебя, с Воскресением Христовым.