Существовал ли единый праязык всего человечества?

Один из самых развитых языков —русский. На нем говорят свыше 200 миллионов человек. Им пользуются болгары, чехи, сербы, поляки, финны; его знают в Монголии и Маньчжурии; на нем изъясняется -немало людей в США, Канаде и других странах мира. Более миллиарда человек говорят по-китайски. Более 300 миллионов — по-английски. Международную значимость имеют французский и немецкий языки; многие люди владеют арабским и испанским. Существуют также мертвые языки: на них уже никто не говорит. Нет на земле людей, для которых родным был бы латинский, древнегреческий, старославянский, классический арабский языки или язык санскрита. Многие из старых языков превратились в мертвые тысячелетия назад вследствие исчезновения народов, которые ими владели. От них остались лишь надписи на стенах жилищ, предметах домашней утвари и украшениях. Иные языки вовсе не сохранились и только описываются или упоминаются в памятниках культуры других народов. Так, полностью вымерли языки Междуречья и Малой Азии, распространенные там в V—II тысячелетиях до нашей эры: шумерский, эламский, халдский, ликийский, лидийский и т. д. Исчезли и вытеснившие их затем языки семитской группы — ассирийский, неовавилон- ский, вавилоно-аккадский,— которые в V веке до нашей эры уступили свое место иранским языкам.

И вот если собрать все языки, известные ученым — и живые и мертвые,— то число их превысит 7- тысяч. Живых языков в этом количестве немногим больше трети, то есть около 2,5 тысячи. Здесь-то и возникает вопрос: почему их так много? Ведь очевидно, что куда проще было бы всем людям разговаривать на каком-нибудь общем для жителей Земли языке. Под влиянием религии в зарождавшейся языковедческой науке довольно продолжительное время господствовала теория так называемого первичного языка, или праязыка. Он был будто бы общим для всех людей, а затем распался на разные языки. Этот процесс продолжался якобы до нашей эпохи, что и породило наблюдаемое языковое разнообразие. Учение о праязыке вызывало многочисленные недоуменные вопросы и ожесточенные споры. Если он был, го как звучал? Какой из существующих языков выступал в древности основой, из которой выросли другие языки? Помимо массы подобного рода вопросов, остававшихся без ответа, накапливавшиеся в науке факты и данные все больше противоречили господствовавшей теории. Богословы всеми силами пытались поддержать учение о «праязыке». Прежде всего они ссылались на библейский рассказ об одном из первых разговоров на земле. В библии упоминается о змие, бывшем «хитрее всех зверей полевых, которых создал господь бог». Этот-то змий и убедил-де Еву ослушаться «всевышнего» и попробовать плоды с запретного дерева.

Стоит лишь установить, заверяют церковники, на каком языке объяснялись «первая женщина» и искушавший ее коварный змий, и проблема праязыка будет решена. Однако сами богословы в таком, казалось бы, простом деле отнюдь не явили образцов единодушия. Одни утверждали, что разговор шел на голландском языке,, другие — на французском, третьи настаивали на том, будто Ева знала два языка — змия и человеческий. Ложность подобных концепций очевидна. Беседа между Евой и змием не могла состояться уже потому, что животные не в состоянии разговаривать. Дар слова — это достояние человека и только -человека. Что же касается голландского и французского (да и любого иного нынешнего) языков, то они сами возникли в результате развития и изменения других языков, и потому их никак нельзя отнести к языковой первооснове. Столь же несостоятельны и теории, приписывающие роль первичного древнееврейскому языку. Эти теории особенно усиленно распространялись церковниками. Так, еще в 1593 году в Венеции появилась книга некоего Мартини под названием «Новая сокровищница священного языка». Этот «труд» начинался с утверждения, будто еврейский язык возник в первые же дни сотворения мира в результате божественного откровения. Было выпущено множество английских и латинских словарей, слова в которых сводились к еврейским корням. Самые нелепые теории и предположения одобрялись церковью, если они «доказывали» священный характер древнееврейского языка.

Попытки сведения языкового разнообразия к одной какой-либо основе принесли большой вред развитию подлинных знаний в этой области. Вместо действительно-научного анализа языка, изучения его происхождения все усилия направлялись на то, чтобы подогнать факты к заранее сформулированным церковью идеям. Вместо научной классификации языков последние лишь сравнивались с мифическим праязыком. Между тем внимательное изучение истории человеческого общества заставило прийти к выводу, что любые поиски праязыка в принципе являются бессмысленными. Единого для всех людей языка никогда не было и не могло быть, ибо первобытные коллективы объединяли первоначально не больше нескольких десятков членов и не имели систематических и длительных контактов со своими соседями. Речь формировалась в каждой человеческой группе самостоятельно, и потому, естественно, их языки более или менее существенно отличались друг от друга, были разными. Одни и те же предметы и явления обозначались в различных местах неодинаковыми словами, которые понимал лишь узкий круг людей, принадлежавших к данному коллективу. Очевидно, что в первобытном обществе имелось столько языков, сколько было обособленно живущих человеческих групп.