«Я никогда героем не была,
не жаждала ни славы, ни награды.
Дыша одним дыханьем с Ленинградом,
я не герoйствовала, а жила».
16 мая исполнилось бы 108 лет российской писательнице, поэтессе Ольге Фёдоровне Берггольц (1910-1975). Жизнь ее складывалась драматично. Детство, которое пришлось на годы гражданской войны, блокада, смерть самых близких людей, трудная жизнь и после победы… Её называли ленинградской Мадонной, музой блокадного города, одним из символов осаждённого Ленинграда. «В истории Ленинградской эпопеи она стала символом, воплощением героизма блокадной трагедии. Ее чтили, как чтут блаженных, святых» (Д. Гранин). Стихами Ольги Берггольц, подчёркивающими неумолимую стойкость жителей блокадного Ленинграда, зачитывались миллионы. Она была «голосом города» почти все девятьсот блокадных дней. Но мало кто знает, что до войны Берггольц была практически неизвестной поэтессой, а её жизнь растоптала страшная тюрьма, в которой она потеряла двух детей. Трагичная судьба, полная горя и разочарований – история целого поколения ленинградцев.
Ольга Федоровна Берггольц родилась 16 мая (по старому стилю - 3 мая) 1910 года в Петербурге. Семья Берггольц с многочисленными родственниками жила в двухэтажном деревянном доме за Невской заставой, вблизи Шлиссельбургского тракта.
Детство Ольги прошло в двухэтажном доме на Невской заставе, в обычном для интеллигентной семьи тех лет жизненном укладе – няня, гувернантка, любовь и забота родителей. А потом в России грянули перемены. Отец ушел на фронт полевым хирургом, а в 1918 году голод и разруха привели Марию Тимофеевну с дочерьми в Углич, где они жили в одной из келий Богоявленского монастыря. Только в 1921 году доктор Берггольц, прошедший две войны, приехал в Углич за своей семьей, и они вернулись на Невскую заставу. Родительские мечты об институте благородных девиц и медицинском образовании Ляли бесследно канули, и Ольга стала ученицей 117-й трудовой школы, в 1924 году она уже была пионеркой, превратившись из набожной интеллигентной девочки в пролетарскую активистку, вскоре вступившую в комсомол. Хотя отец и ушел из семьи, Ольга к нему не переменилась, любила бывать у него и ценила его советы.
Первое стихотворение четырнадцатилетней Ольги Берггольц опубликовала 27 сентября 1925 года заводская стенгазета завода «Красный ткач», где работал тогда в амбулатории доктор Берггольц. Стихотворение называлось «Ленин».
В 1926 году на заседание Союза поэтов, которое вел маститый Корней Чуковский, пришла скромная девочка-школьница с длинными золотистыми косами.
Когда чтение закончилось, к девочке подошел известный детский писатель — огромный Корней Иванович Чуковский, обнял за плечи и пропел-прогудел: «Ну, какая хорошая девочка! Какие ты стишки прекрасные прочитала!» И повернулся ко всем: «Товарищи, это будет со временем настоящий поэт». Корней Иванович не ошибся. Как не ошиблись и М. Горький и С. Маршак — они тепло отзывались о стихах и поддерживали творчество Ольги Берггольц.
Жизнь ее была полна смысла и надежд – в том числе, личная. В 1925 году Ольга Берггольц вступила в литературную молодежную группу «Смена». Там она познакомилась с приехавшим из нижегородского села поэтом Борисом Корниловым, который был старше Ольги на три года.
По-мальчишески театрально, в лучших романтических традициях, поэт Борис Корнилов, автор стихов "Песни о встречном", которую пела вся страна, сделал предложение Ольге у Медного всадника. Влюбленные поженились, и уже в восемнадцать лет Ольга родила дочку Иру. Борис на курсах не задержался, а Ольга несколько лет спустя была переведена в Ленинградский университет.
После получения диплома Ольга Берггольц по распределению уехала в Казахстан, где стала работать разъездным корреспондентом газеты «Советская степь». С 1930 года работала в детской литературе, печаталась в журнале «Чиж». В том же году у нее вышла первая книга – сборник детских стихов «Зима-лето-попугай», а вот семейная жизнь разладилась. Через два года Корнилов и Берггольц, страшно ревновавшая уже состоявшегося мужа-поэта к поклонницам, развелись. Причиной развода супруги назвали «несходство характеров». В её жизни появился другой мужчина – Николай Молчанов, сокурсник по университету, такой же, как она, романтик. В Казахстан они уехали вместе, оставив дочь Ирочку на попечении Ольгиных родителей. Вскоре работа разъездным корреспондентом превратила Ольгу в профессионального журналиста.
Вернувшись в 1931 году из Казахстана, Ольга была принята на должность редактора «Комсомольской страницы» газеты завода «Электросила», с которой сотрудничала в течение трех лет. Позднее работала в газете «Литературный Ленинград». В 1932 году она вышла замуж за Молчанова и родила ему дочку Майю, а вскоре Николая призвали в армию. Во время службы на туркестанской границе Н.Молчанов попал к басмачам, и те зарыли его по плечи в землю и так бросили. Только через несколько дней однополчане пришли к нему на выручку. Тогда с ним случился первый приступ эпилепсии, и вскоре его вчистую списали из армии. Следующий год принес еще одну трагедию – смерть маленькой Майи. В 1935 году вышел первый сборник взрослых стихов Ольги Берггольц – «Стихотворения», и Ольгу приняли в Союз писателей СССР. Читатели первых ее книг отмечали романтическую приподнятость произведений, искренность и глубину чувств поэтессы. А в 1936 году в семье случилась еще одна страшная трагедия – умерла Ира, старшая дочь Ольги. Но на этом несчастья не закончились.
После убийства Кирова в 1934 году в Ленинграде шли постоянные «чистки». В марте 1937 года статья в «Ленинградской правде» назвала «врагами народа» нескольких литераторов, и в их числе – Бориса Корнилова. В мае Ольга Берггольц была исключена из кандидатов ВКП(б) и из Союза писателей – с формулировкой «связь с врагом народа». В июле 1937 г. она проходила свидетелем по делу Корнилова. Показания из неё выбивали. В буквальном смысле слова. Все пытки и жестокие избиения зафиксированы документами. В июле 1937-го во время допроса у женщины начались преждевременные роды – оказалось, Ольга была беременна. Третья дочь родилась мертворожденной: «Двух детей схоронила я на воле сама, третью дочь погубила до рожденья - тюрьма…»
Осенью ее уволили из газеты, и бывшая журналистка устроилась в школу учителем русского и литературы. В начале 1938 года после постановления «об ошибках парторганизаций» Ольга подала заявление о своем восстановлении в правах кандидата, и ее действительно восстановили, в том числе и в Союзе писателей, а в сентябре она вернулась в «Электросилу». Борису Корнилову повезло куда меньше – в его деле «ошибок» не нашлось, и в феврале Корнилова расстреляли. Позже в 1957 г. Военная коллегия Верховного суда СССР установила, что дело по обвинению Корнилова было сфальсифицировано, и постановила приговор отменить, а дело прекратить «за отсутствием состава преступления».
В ночь с 13 на 14 декабря 1938 года Ольгу Берггольц арестовали по обвинению в «связи с врагами народа и участии в контрреволюционном заговоре». Как выяснилось позже, под пытками её оклеветал хороший друг, поэт Леонид Дьяконов. От нее требовали признания в террористической деятельности — но она держалась стойко, не оболгала себя, хотя ее долго и методично били ногами по животу. К тому времени Ольга снова была беременна, но в апреле 1939 года после побоев в тюремной больнице она потеряла и последнего ребёнка... Приговор врачей был суров – стать матерью Ольге больше не суждено. А она так мечтала о детях… Между тем, следствие разобралось, что Берггольц ни в чём не виновата. 3 июля 1939 года ее выпустили. Ольга была полностью реабилитирована.
...И снова хватит сил
увидеть и узнать,
как все, что ты любил,
начнет тебя терзать.
И оборотнем вдруг
предстанет пред тобой
и оклевещет друг,
и оттолкнет другой.
И станут искушать,
прикажут: «Отрекись!» —
и скорчится душа
от страха и тоски.
И снова хватит сил
одно твердить в ответ:
«Ото всего, чем жил,
не отрекаюсь, нет!»
И снова хватит сил,
запомнив эти дни,
всему, что ты любил,
кричать: «Вернись! Верни...»
Через три месяца, в октябре, она записала: «…Я еще не вернулась оттуда. Оставаясь одна дома, я вслух говорю со следователем, с комиссией, с людьми — о тюрьме, о постыдном, состряпанном «моем деле». Все отзывается тюрьмой — стихи, события, разговоры с людьми. Она стоит между мной и жизнью…»… В декабре 1939 года она писала в своем тщательно скрываемом дневнике: «Ощущение тюрьмы сейчас, после пяти месяцев воли, возникает во мне острее, чем в первое время после освобождения. Не только реально чувствую, обоняю этот тяжелый запах коридора из тюрьмы в Большой Дом, запах рыбы, сырости, лука, стук шагов по лестнице, но и то смешанное состояние... обреченности, безвыходности, с которыми шла на допросы... Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в нее, гадили, потом сунули ее обратно и говорят: «живи».
В июле 1939 после освобождения Ольга Федоровна начала писать прозу – впоследствии эти страницы вошли в ее книгу «Дневные звезды». В 1940 году ее приняли в партию. До начала Великой Отечественной войны Ольга напечатала всего несколько стихов в журналах «Ленинград», «Звезда» и «Литературный современник». Опубликовали также ее повесть «Мечта» и книгу рассказов. Но стихи и прозу, написанные в тюрьме и о тюрьме она, разумеется, никому не показывала. По словам самой поэтессы, пережить это страшное время помог ей муж.
Пришла война, а с ней – блокада. Поистине народное признание пришло к Ольге Федоровне Берггольц в годы войны. Произошло удивительное превращение. Из несчастной сломленной женщины, малоизвестной неудачливой поэтессы родилась ленинградская Мадонна, муза блокадного города! В годы блокады 1941-1943 годов Ольга Берггольц находилась в осажденном фашистами Ленинграде.
По материалам статьи
Послушаем стихотворения Ольги Берггольц в исполнении артистов и автора.
Ольга Берггольц – “Не знаю, не знаю, живу…”, ”Бабье лето”.
Читает Алла Демидова
Ольга Берггольц читает свои стихи - “А я Вам говорю”. Архивное видео
Ольга Берггольц – “Новоселье”. Читает Алёна Бабенко
Друзья, посмотрите документальный фильм про Ольгу Берггольц.
Поэтесса заслужила, чтобы потомки знали о ней и помнили.
д/ф "Гении и злодеи". Ольга Берггольц. 2010
Стихи Ольги Берггольц можно почитать на САЙТЕ
Я сердце свое никогда не щадила...
Я сердце свое никогда не щадила:
ни в песне, ни в дружбе, ни в горе,
ни в страсти…
Прости меня, милый. Что было, то было
Мне горько.
И все-таки всё это — счастье.
И то, что я страстно, горюче тоскую,
и то, что, страшась небывалой напасти,
на призрак, на малую тень негодую.
Мне страшно…
И все-таки всё это — счастье.
Пускай эти слезы и это удушье,
пусть хлещут упреки, как ветки в ненастье.
Страшней — всепрощенье. Страшней — равнодушье.
Любовь не прощает. И всё это — счастье.
Я знаю теперь, что она убивает,
не ждет состраданья, не делится властью.
Покуда прекрасна, покуда живая,
покуда она не утеха, а — счастье.
/ Ольга Берггольц /1952
Подписывайтесь на новый журнал "Поэзия - музыка мысли" и погружайтесь вместе с нами в волшебный мир поэзии!
Оценили 64 человека
119 кармы