Эти бедные селенья,
Эта скудная природа —
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа!
Не поймет и не заметит
Гордый взор иноплеменный,
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной.
Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь небесный
Исходил, благословляя.
Эти строки Ф.И. Тютчева являются, пожалуй, лучшим эпиграфом к творчеству замечательного русского художника Олега Молчанова, раскрывающего тайны бытия и проникающего в глубины человеческой души через неприметную простому глазу неисчерпаемую красоту русского пейзажа.
«Почему так важен пейзаж? – говорит Олег Иванович. - Художник-пейзажист изображает незамутненную природу. Человек пережил грехопадение, он очень трудно и мучительно пытается найти в себе первоисточник, Божий образ. Другое дело – природа и животные. В них больше первозданного, райского. Рано утром можно поднять себя с теплой кровати, выйти в туманное, росистое утро. А можно проспать, не увидеть ни росы, ни тумана. Все эти тонкие состояния природы постоянно меняются, не останавливаются. Говорят, что художники уже все перерисовали, в музеях полно картин… Это не так. Пытливый человек найдет себе источник для вдохновения, найдет сокровенные ощущения, которые нас всех связывают. Тонкое ощущение природы не поддается ходу времени. В ней есть что-то божественное, наитие Святого Духа, который, как сказано, будет до скончания века (ср. Мф. 28, 20). Чего всем я и желаю».
Дмитрий Белюкин в отзыве о творчестве коллеги отмечает: «Сейчас нас стараются отучить воспринимать мир как гармонию Божьего промысла. Так почему же художники-реалисты все еще держатся, все еще творят? А вот почему: когда художник пишет на пленэре, будь то солнечное лето, будь то лютый мороз – ему помогает сам Господь. Ему улыбается не просто солнышко – улыбается Богородица, видя эти усилия. Помогает морозный воздух и ветер. Неслучайно самый распространенный жанр сейчас именно пейзаж. Художники-реалисты не обращают внимания на общественное мнение и на нехватку прессы, потому что они счастливы. И это, наверное, неистребимо. Ни с чем несравнимо это счастье – быть художником-реалистом и выражать красоту природы».
Пейзажи Молчанова многие сравнивают с иконами, ибо они пробуждают в человеке те же чувства: созерцательность, ощущение вечности и Божиего присутствия во всём, молитвенный настрой. «Смотри духовным оком из живой любви - и увидишь Бога!» - писал И.А. Ильин в своей известной работе «Аксиомы религиозного опыта». Именно так смотрит на мир Олег Иванович Молчанов, так смотрели на него великие русские художники-пейзажисты, чью линию в искусстве он продолжает.
Его полотна нередко сравнивают с работами Саврасова и Левитана. Они, действительно, во многом схожи по своим мотивам и влиянию на души людей. Однако есть и серьёзное отличие, о котором говорит сам Молчанов: «Левитан, пожалуй, самый русский художник. Но он русскую душу, Россию постигал от Саврасова. Я не вполне согласен с его пониманием, с его трактовкой природы. Ведь он был не религиозен, отсюда и депрессия. Например, «Над вечным покоем». Потрясающая картина, но он не подразумевает в ней воскресения мертвых. Однако нет покоя вечного, есть воскресение. Вспомните картину – погост, над ним небо, придавленное облаками, разлив озера Удомля…. А ведь смерть не вечна. Даже если есть печальный, грустный мотив, всегда должен быть выход, светлый момент. Искусство, как мне кажется, призвано показать этот выход».
Суть творчества Олега Ивановича весьма точно определил донской казак Сергей Матвеев: «На первом месте у него душа. Технике можно научиться, но для того, чтобы выплеснуть на полотно душу, – нужен особый талант. Художник видит красоту, которая существует в природе как откровение Божие. Это победа света над тьмой».
«Все пытаются распознать русскую душу, в первую очередь иностранцы, – замечает сам художник. – Им, кстати, сложнее всего… чтобы научиться управлять. А душа – это основное, что собственно у нас осталось. Это ключ. Все прочее давно во вражьих руках. Остались у русских – душа и природа. Природа русская – удел Богородицы. Но понять-то Россию может тот, кто здесь живет».
«Повезло родиться в России», - этими словами Молчанов открывал одну из своих выставок. Его жизненный путь начался из самых что ни на есть глубин Русской Земли. «Костромская деревня, где прошло мое детство, дала ростки понимания Родины, России — неэффектной, скромной природы, заронившей глубокий, длиной во всю жизнь, отклик во мне, сформировала восприятие и основное занятие — живописание, - свидетельствует художник в своей краткой автобиографии. - Десять километров до художественной школы из пригорода было не помехой, видимо тогда я получил закалку к далеким творческим поездкам по стране и дальше. Счастьем было поступление в Ярославское художественное училище. Городок Плес на Волге с детства стал моей второй родиной. Дипломом об окончании училища был триптих по Плесу. После службы в Советской армии в 1988 году встал вопрос дальнейшего обучения. И вдруг в газете увидел объявление о первом наборе в созданную И. С. Глазуновым Академию живописи, ваяния и зодчества. Наплыв желающих был колоссальный.
Разбитое здание бывшего Училища живописи, ваяния и зодчества стало родной Alma Mater. Закон Божий, русская литература и история, зарубежное искусство, новое мышление И. А. Ильина, копийная практика в Эрмитаже, заграничные поездки, да и сам Глазунов, горящий новым детищем — Академией… Все ошеломляло и было островком спасения в тонущем и разваливающемся СССР.
Бунинскими «Окаянным днями» и «дворянскими гнездами», былым укладом русской провинции навеяна была картина «Уходящая Россия». Дипломный вариант в закатном отсвете, где маковка колокольни как трепетная свеча на ветру перемен, и как знать, что ждет в годы лихолетий: уничтожат ли до конца Россию или она еще воспрянет?
По окончании Академии в костромской Ипатьевской слободе я построил свой дом в русском стиле среди древних святынь, близ Волги-матушки. Мастерская в Москве окнами выходит на Сретенский монастырь. И так сложилось, что мой плесский дом, в котором прежде жили художник А. М. Корин, артист Олег Борисов, тоже смотрит на Соборку и Троицкий храм.
О Плесе мог бы много рассказать, ведь более половины картин написано в этом чудном месте, которое, к сожалению, исчезает под натиском толстосумов из столицы, убивающих провинциальность этого местечка, обустраивающих его под свой «рублевский» вкус.
Долгие годы экскурсии по Плесу водил его старожил, мой дядя Владимир Константинович Хохлов. С теплотой вспоминается и основатель дома-музея И. Левитана, наша родственница Анна Павловна Вавилова, ее зеленый домик часто в моих пейзажах.
Я стремлюсь много путешествовать. В начале 90-х были очень большие сложности с загранпаспортами и визами. Но желание посмотреть музеи мира и разные страны было сильнее преград. И я, имея только чешское приглашение от друзей, автостопом и пешком побывал нелегально в Германии, Франции, Бельгии, Голландии и через изящный Дрезден вернулся снова в красавицу Прагу. Это был авантюризм, но этюды и впечатления теперь напоминают о том молодом времени. Потом были многочисленные паломничества (Святая земля, Афон, Греция, Бари), творческие поездки, официальные визиты, но это позже… Я бывал на Байкале, на Русском Севере, от Бреста до Вашингтона, в восточных странах и крохотных умирающих деревнях в русской глубинке. Боль за Отечество, чистоту его христианских помыслов, великую культуру — все хочется отразить языком русского пейзажа, самого лиричного и спасительного для души!
Села Красное-на-Волге, Плес, Сунгурово, Косевское (родовое место дедушки Ивана Ксенофонтовича Молчанова) и еще многие места Костромской земли хранят память о моих родственниках. Большую семью деда постигла участь раскулачивания, как и тысячи других семей, укорененных на земле. Сохранить память души, рода — это то, что я пытаюсь сделать посредством пейзажа, без ложного пафоса, просто собирая осколки великой Родины — России.
Часто Зло под разными личинами смущает, обманывает, чернит и языком модернистов говорит, что «все относительно» — ценности красоты, чистоты. И поэтому так важна личная ответственность художника — не «поранить» душу зрителя. Хочется все же верить, что большинство людей психически и нравственно здоровы. И средствами реалистического, полнокровного искусства можно выразить наилучшие чувства, гамму переживаний, объединяющих на первый взгляд совершенно разных зрителей, слушателей, затронуть людей, даже очень далеких от искусства и случайно зашедших на выставку или в концертный зал.
Поскольку мне наиболее близка «пейзажа русского душа…», я считаю, что тонко прочувствованная русская природа и воплощенная в пейзажной живописи — универсальное лекарство для художника и зрителей. Проходят годы, столетия, а остановленное мгновение трепетной природы — что может быть более близко к ощущению восторга, счастья, радости?
И ведь необязательно это солнечный майский день. Мне лично ближе переходное состояние осени в зиму, сама зима, зимы в весну. Это чувства не внешние, яркие, ярмарочные. Есть музыка более тонкая даже в пасмурный день, когда воздух окутывает, появляется колорит, чувства обострены и долго кружащийся падающий осенний лист, как дирижер, чертит в воздухе скрипичный ключ увертюры грядущего перехода в зимний мир.
Пейзажист, конечно, должен слышать эту музыку, поэзию природы, сопереживать малейшие нюансы изменений цвета, света, звука. Есть даже характеристики удачных изображений в пейзаже: «вода должна быть мокрая», «снег белый даже ночью», «пленэр — это воздух».
Пейзаж — это не фотофиксаж, не видовая картинка — это мировоззрение, мысль, чувство. Жизнь в искусстве подразумевает всецелое погружение, и если художник даже и не пишет, то вынашивает в себе то, что хочет явить миру, свое откровение. И на вопрос: «А сколько времени Вы это рисовали?» — можно вправе ответить: «Всю жизнь, и последние несколько часов».
Конечно, искусство — часть культуры, религии, бытия. Одухотворенность русской природы Православием мне не раз подтверждалась воочию: снежок на Покров, Солнце на Сретение, звездная морозная ночь на Рождество. И глаз выискивает у горизонта маленькое белое пятнышко колокольни, знаменующей, что Русь жива и нам в удел дана такая красивая земля. Без этого ощущения Родины я вряд ли мог бы жить и тем более рисовать».
Такая глубокая укоренённость в России немало помогла формированию в Молчанове того истинного русского таланта, который отмечал в нём, в частности, покойный В.Г. Распутин, говоря: «Молчанов Олег - художник, с которым я имею счастье быть знакомым лично. Хорошие у него работы - чистые, добрые, спокойные, тихие, человечные, навеивающие раздумья и побуждающие к молитве, к пониманию глубоких истин. Тиха моя родина - это она и есть! Тихая и прекрасная, не уничтожаемая содомом и суетой сует! И все выдержано именно в этом настроении, когда начинает светиться душа. Талант его - русский и не может быть другим».
Тихая моя родина,
Ивы, река, соловьи...
Мать моя здесь похоронена
В детские годы мои.
Это известное стихотворение Н.М. Рубцова наиболее часто цитируется, когда речь заходит о работах Молчанова. И это справедливо – пожалуй, нет сегодня художника, чьи работы так точно ложились бы на поэзию Николая Михайловича, были так созвучны ей и так же как и она будили бы в сердце странную смесь щемящей печали и духовной радости, желание отринуть всё бренное и устремиться туда, куда так манят полотна Молчанова – к чистоте, к размеренной, далёкой от суеты жизни, к гармонии, которой не может быть вне Божественного начала… Убежать и научиться по-ахматовски «просто, мудро жить, / Смотреть на небо и молиться Богу / И долго перед вечером ходить / Чтобы унять ненужную тревогу».
«Мне хочется своим творчеством хотя бы в малой степени прикоснуться к чистому и светлому лику моей Родины - России, раскрывшемуся для меня в русской природе, - так определяет цель своего творчества Олег Молчанов. Внешняя неброскость имеет глубочайшее внутреннее содержание. Божья искра воспламенила рождение великой русской культуры, определив Россию как удел Богородицы. Да, русская душа имеет тайну, некий град Китеж, сокрытый в ней: Её понять не может пришлый, и гордый духом не поймет....».
Оценили 39 человек
92 кармы