Христова математика. Пашкины истории

– «Благотворящий бедному дает взаймы Господу, и Он воздаст ему за благодеяние его» (Притч. 19, 17), – провозгласил вместо «доброго вечера» Пашка и без долгих церемоний отправился на нашу кухню, распаковывая по пути сласти. Пряники. Кажется, сербские.

– Дожили, – думаю. – Соломон в гости заявился.

В ожидании очередной премудрости пошел за ним. Сидит, таращится на чайник – вид точно не царский, но мы смирились.

– Итак, – подсказываю.

– М-да, – мычит. – В общем, получилось так, что я загнал Бога в долги, а потом огрёб по уши. По самые покрасневшие от стыда уши.

Начал рассказывать:

– Слаб человек. С каких-то пор, после одной неприятной истории, я стал испытывать жуткую неприязнь к соседям-финнам. В Хельсинки, в кафе каком-то, столкнулся с тамошними нацистами, они мне нахамили, и я стал считать, что все финны такие, перенес свое отвращение к нацизму на весь народ. Несмотря на то, что прекрасно знаю: есть среди них и вполне себе достойные ребята, даже ученики преподобного Паисия есть, – слепая злоба оказалась тогда сильнее рассудительности. Физиономию воротил при встрече, отфыркивался: зачем мне, православному, общаться с этими? Недавно Бог физиономию на место вернул.

Ездить мне, сами знаете, приходится много по свету – работа такая. Приехал в Белград по делам. Сижу в гостинице, весь из себя причесанный. Утро. И вдруг появляется в коридоре избитый в хлам парень. «Голова обвязана, кровь на рукаве» – неплохо, видимо, прогулялся по ночной столице. Так и оказалось: заставил его привести себя худо-бедно в порядок, смыть кровь, усадил за стол, чтобы народ не пугал, тот трясущимися руками пытается удержать чашку с кофе. Заревел:

– А-а-а, – воет. – Пошел вчера вечером прогуляться по городу – не в тот район зашел.

– Встретили тебя, смотрю, не очень дружелюбно.

– Ограбили, избили, всё отняли. Валялся полночи без сознания – чуть в себя пришел, поплелся в гостиницу. Полицейские по дороге два раза останавливали, спрашивали, что случилось, а я их языка не зна-а-а-ю! Да и что я им скажу? Мол, ошибся адресом и огреб?

Говорили по-английски, но акцент Пашка уловил тут же. Ясное дело, финский.

– Ты, – говорит, – не из Финляндии часом? Не из Гельсингфорса моего любимого?

– Да-а, из Хельсинки-и-и!

Избитый и ограбленный парень, денег нет, до дома тысячи километров – жалко же

«Есть на свете справедливость», – подумал было приятель, но потом опомнился: злорадствовать-то уж совсем недостойно. Избитый и ограбленный парень, денег нет, до дома тысячи километров – жалко же. Предложил выход:

– Давай-ка, друг сердешный, звони домой – пусть деньги высылают. На телефон. Пока деньги идут, то-сё, на вот тебе полтинник евро (взгрустнулось: дурацкие санкции действуют и в Сербии) на медикаменты, еду и всё такое: Белград – городок не из дешевых, по себе знаю.

Потом думает: полтинник евро – 5 примерно тысяч. А, ладно: обойдусь сегодня без обеда, экскурсии и ужина, на встречу пешком пройдусь, не лопну. «А заодно, – вкралась корыстная мыслишка, – одолжу-ка я Богу: вот, мол, какой я хороший, не мстительный и вообще замечательный...».

Побитый парень согнулся в поклоне, с благодарностью и трепетом принял купюру, позвонил домой, описал свое незавидное положение, попросил прислать денег и пошел в травмпункт и аптеку.

Пашка праведно восседает в кафе отеля и смиренно оглядывает грешную действительность: у него Бог в должниках!

Пискнул телефон. Сообщение о поступлении 50 тысяч на карту, с пометкой «Пожертвование». Глаза Пашкины были такого размера, что услужливый конобар (официант) забеспокоился: мало одного неординарного посетителя с утра, так еще и этот сдвинулся. Спросил, надо ли чего.

– Водички, – выдохнул Пашка. – И, это самое: где ближайший храм?

В ближайшей от белградского отеля церкви Пашка по буквам перечитал притчу о милосердном самарянине, понимая, что до этого доброго дядьки ему ой как далеко. С расстройства простил всех финнов. Вспомнил об учениках преподобного Паисия.

– Интересная математика у Христа, а? – говорит. – Даже на нашу жалкую, грешную благотворительность, часто с примесью тщеславия, Он отвечает эдакой мерой – доброй, утрясенной, нагнетенной и переполненной (ср. Лк., 6, 38). Правда, там есть условия договора: «Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете; давайте, и дастся вам» (Лк. 6, 37). Сложно? А как же: иногда тысячу-другую километров проедешь, чтобы понять. Но оно того стоит.

Петр Давыдов
4 февраля 2025 г.