Ты - свет.

Эта история приключилась не то, чтобы очень давно, но какое-то время назад. Сам главный герой не очень любит вспоминать тот период своей жизни. По причине субъективности в оценке своего поведения. И со свойственным его натуре юмором, утверждает, что всякое нерадостное событие проходит две стадии: трагическую – сразу после совершения, и комическую – по прошествии какого-то периода времени, когда всё уже воспринимается не так болезненно. Поэтому сейчас, об этом можно, безусловно, вещать уже в комическом ключе…

Артем был молод и среди всех радостей жизни, особо отличал своё неравнодушие к прекрасному полу. Девочки (естественно совершеннолетние) ему нравились. Даже не так, единственное, что его захватывало целиком и без остатка, чему он отдавался страстно и беззаветно – были эти «волшебные» существа, которых кто-то несправедливо назвал «слабым полом». Надо сказать, что любовь эта была взаимная. Высокий, стройный, харизматичный молодой человек, с хорошим чувством юмора, умел привлечь внимание девушек и добиваться их ответного расположения. Постоянно совершенствуя свои навыки в этой специфической сфере, он достиг, через определенное время, весьма существенного прогресса. При желании он мог добиться благосклонности почти любой заинтересовавшей его особы. Что сформировало в нем не совсем верное представление о себе как о Казанове своего времени.

Если бы он уподобил себя стрелку, делающим насечки на прикладе своего оружия по количеству пораженных им целей, то места на прикладе явно бы не хватило. Это был очень солидный список. Итак, он мог добиться благосклонности почти любой девушки. Почти, какова вероятность выпадения этого почти? 0,5%, 1%, 2% от всех попыток познакомиться? Как бы то ни было, с нашим героем это понятие сыграло очень скверную шутку.

В тот день, проходя мимо какого-то административного здания, он увидел в окне девушку, она с кем-то беседовала, оживлённо жестикулируя. "Довольно мила" - мелькнуло в голове у молодого человека. Но «входных данных» было недостаточно, и «Артем – всемогущий» решил посмотреть на объект своего интереса в ближайшем приближении. Войдя внутрь, он оказался в офисном помещении, где располагались всевозможные конторки разных организаций. Поплутав по коридору пару минут, отыскал-таки интересующее его место. Она сидела в комнате и беседовала с пожилой супружеской парой. На приоткрытой двери красовалась табличка: «Жалюзи, изготовление и установка». Артем присел на свободный стул в коридоре и стал ждать. События в комнате развивались неспешно. Пожилая дама явно капризничала, отвергая один образец за другим, её муж уныло молчал, совершенно подавленный авторитетом супруги, позволяя последней вести переговоры. Наконец, когда консенсус был достигнут, чета покинула помещение. Путь был свободен, и Артём величавой походкой, достойной самого «великого комбинатора», просочился внутрь. Бегло взглянув на девушку, он поздравил себя, что не зря томился в ожидании, оно того стоило. Прелестница была восхитительна. Забранные на затылке в тугой узел чёрные волосы, открывали прямые черты её чуть худощавого лица, несущие печать благородства и интеллекта. Светло-серые, почти голубые глаза смотрели выжидательно и без кокетства. Девушка была среднего роста с безупречной осанкой. Одета по-офисному: в строгий приталенный пиджак с юбкой, опускавшийся чуть выше колен, обнажая «точёные» ножки в черных чулочках. На бедже красным шрифтом было набрано её имя: «Ирина». У Артёма появилось приятное томление внизу живота. После короткого приветствия, он уселся в кресло напротив. Понимая, что спешка ему не на руку, он постарался очень расплывчато, пространно и без конкретики изложить цель своего визита. Да, ему нужны жалюзи, но какие именно еще не решил. И был бы весьма признателен Ирине за грамотную консультацию и совет. По ходу разговора наш Казанова поворачивался к девушке то одним боком, то другим, давая возможность ей хорошенько запечатлеть себя и в фас и в профиль, менял интонацию и тембр голоса, временами, переходя на интимный полушёпот. Всё было безрезультатно. С таким же успехом он мог бы обращаться к каменному изваянию – никакого отклика. Ирина никак не реагировала на знаки внимания. Всё это было крайне необычно и болезненно. Однако, Артем с упорством мухи, решившей пробить своей головой оконное стекло, в ближайшие пару дней предпринял ещё несколько попыток штурма неприступной цитадели. Он перепробовал решительно все, известные ему методики обольщения, в ход пошли даже афродизиаки. Результат был тем же, то есть его не было вовсе, хотя, отрицательный результат – тоже результат. Ирина корректно, но решительно пресекала все попытки докучливого кавалера сблизить дистанцию. Такой поворот событий смог бы охладить пыл любого Донжуана. Что тут поделать? Осечки случаются. И не было бы в этом большой трагедии, если бы не гипертрофированное самолюбие нашего героя, привыкшего к чистым победам ещё «в первом раунде», как говорят боксеры. Артём уже «закусил удила». Наш «всемогущий» не мог допустить такую простую мысль о том, что его отвергают. Хуже того, молодой человек уверил себя, что интересен и желанен Ирине, просто, последняя почему-то стесняется выразить свои чувства. Подчас одно ложное заключение влечёт за собой другое с образованием целой цепочки неверных действий. Цена такой ошибки бывает высока. Однако, без неё, не было бы нашей истории.

…Рабочий день в офисе уже заканчивался. Он появился внезапно, еще минуту назад коридор был пуст, но в следующую секунду Артём уже стоял перед ней, "обхватив" её цепким взглядом своих карих глаз. Не почувствовать напряжение исходящее от него было невозможно. У Ирины защемило "под ложечкой". Непонятно было, чего можно ожидать от мужчины, с добром он пришёл или со злом, взгляд пронизывал насквозь. И была в нем какая-то жажда – страсть, призыв и тоска одновременно. Казалось, еще секунда, и он набросится на неё как изголодавшийся вампир на свою жертву. В этот момент его желание было как никогда сильным, контролировать это было невозможно, сознание отказывалось воспринимать рассудочные доводы затуманенного разума. Это была страсть возведенная в квадрат, куб, или, бог знает в какую ещё степень, дикая и необузданная. Ничего подобного с ним раньше не было. Останавливал только её взгляд, энергетика женщины была сильнее. Каждый раз, когда она поднимала на него глаза, он физически чувствовал, как натыкается на какую-то невидимую преграду, преодолеть которую, был не в состоянии. И от невозможности проявить свои чувства, его начала бить мелкая дрожь, живот скрутило в тугой узел. Это походило на "ломку" наркомана. Собрав все свои силы, он преодолел разделяющие их сантиметры и упал перед ней на колени, обхватив её бедра, с наслаждением вдыхая запах одежды и молодого женского тела. Руки рванулись вверх задирая юбку и оголяя чулочки с трусиками и нижнюю часть живота. От увиденного перехватило дыхание, и последние капли самоконтроля, если таковые ещё и оставались, покинули нашего героя. Он превратился в хищника, настигшего свою жертву. Женщина закричала, страх и ужас были в этом вопле отчаяния, он звенел в окружающем пространстве, разносясь по самым дальним закоулкам этажа. Она пыталась отбиваться, но за считанные мгновения оказалась лежащей на столе, в разорванной кофточке, придавленной сверху телом мужчины. Вбежавший охранник попытался оттащить насильника, но тот, издав рык потревоженного зверя у которого отбирают его законную добычу, бросился на вошедшего. Потасовка продолжалась какое-то время, причем не в пользу секьюрити, когда на шум борьбы и криков стало прибывать подкрепление. В помещение проникали новые охранники и мужчины из соседних кабинетов, но и в усиленном составе справиться с агрессором, оказалось делом нелёгким. Последний вошёл в состояние аффекта и был совершенно нечувствителен к боли. Он до последнего отбивался от нападавших, пока удар по голове не "выключил" его как лампочку.

В милицию Артем не попал только потому, что ребята не рассчитали свои силы и в пылу борьбы слишком сильно ударили его по голове. Пострадавший был доставлен в больницу, где его прооперировали по поводу черепно-мозговой травмы, и он около недели находился в реанимации между жизнью и смертью. В сознание пришел только на пятые сутки после операции. Фактор времени – великая вещь. За неделю страсти поутихли, и Ирина сама забрала заявление из милиции, посчитав, что Артем и так пострадал достаточно. Недели через две он смог ходить, поправлялся Артём тяжело. Иногда «зависал»: замирал, уставившись в одну точку, как будто видел там нечто. Родственники навещали его, но откровенен он был только со старшим братом – Михаилом. Как-то они прогуливались по больничному парку, погода была солнечная. Усевшись на скамейку, Артём поставил между ног палочку – свою «третью ногу», как он любил шутить по этому поводу.

- Ты веришь в загробную жизнь? – вдруг спросил он брата.

Вопрос застал последнего врасплох, он промычал что-то неопределенное и уставился на Артёма.

- А к чему ты это?

- А я, кажется, верю, теперь, верю, - добавил он более решительно.

Повисла пауза, Михаил не лез с вопросами, ожидая пояснений.

- Не знаю, как это объяснить, когда я был там, - Артём двинул бровями и посмотрел в небо, - я был лёгкий-лёгкий, я летал где хотел, и было так хорошо и спокойно, не передать. А потом я увидел себя, ну, своё тело. И понял, что это не настоящий я. Я настоящий был где-то снаружи и мог свободно передвигаться, летать. А тот, другой я, лежал беспомощной массой на кровати, вокруг суетились люди, что-то делали, а ОНО (тело) было неподвижно и мертво. Я смотрел на это всё, и мне не хотелось возвращаться.

- Понимаешь? – он резко обернулся к брату и схватил его за руку, - тот, кого ты видишь, это не я настоящий, это оболочка!

- А кто же тогда ты? – Мишка не пытался скрыть замешательство.

- Вот, вот, - Артём радостно подскочил на месте, - и я тоже подумал: «а кто же я?» Если тот – я не настоящий, то какой же тогда я настоящий?

Он снова «завис», будто что-то вспоминая, и очнулся, лишь, когда собеседник нетерпеливо заёрзал на скамейке.

- И тогда появился он, как только я задал себе этот вопрос.

- Кто? – брат нервно сглотнул.

- Он … ангел, наверное. Такой весь белый-белый, нереально светлый, до рези в глазах. Он понимал меня, а я его, без слов. Чудно, да? – Артём взглянул в глаза Михаила, и, увидев в них любопытство, ожидание и интерес, решился продолжать.

- Я спросил: «а я кто?» И тогда он пропал. То есть пропала фигура ангела, а не её месте появился сгусток света. Потом что-то произошло, и я увидел себя, не того, который был на кровати, а себя настоящего со стороны. Я был сгустком света. Нереально белого цвета и чистого, до рези в глазах. Я услышал у себя в голове, хотя головы у света вроде бы нет, но чем-то я всё же услышал! Он сказал: «Ты – свет!» И он снова появился и стал ангелом. И я понял, что и он – свет! Свет, такой же как и я, такой же чистоты и белизны. Мы все, живущие на земле и не только на земле являемся СВЕТОМ. Я это понял сам, и это было откровение!

- Понимаешь? – Артём торжественно смотрел на брата, - ты – свет!

- Ну, понимаю, - Михаил не улавливал торжества момента, - и что здесь такого?

Взгляд Артёма погас, он уныло опустил голову.

- Ты понимаешь это интеллектуально, но ты, одновременно, и не понимаешь этого, - сказал он печально, - наверное, я слишком многого от тебя требую, вероятно, это нужно пережить как я, пропустить через себя. Свет должен светить, он не может быть серым или чёрным. Это большая ответственность: быть светом. Если бы ты смог видеть его чистоту, ты бы всё понял.

Сложно добавить что-либо ещё к вышесказанному. Артёма поразила, прежде всего, чистота света, то, что по этому показателю он тождественен ангелу или любому другому небесному существу. С этого момента началось переосмысление им прожитой жизни. Своё видение он расценил как высшее откровение, как знак того, что он не может более вести прежнюю жизнь такой, какой она была ранее. Он был светом, и он не мог компрометировать его чистоту своими сомнительными поступками. Но и измениться в одночасье, тоже было нелегко. Это был поворотный момент в его биографии. Ему приходилось брать себя за шиворот и тащить силком вперед, к «светлому будущему». Не раз и не два в моменты слабости и душевного кризиса хотел он всё бросить и стать «таким как все». Но где-то в глубине подсознания, в самый критический момент, всплывала фраза: «ты – свет», после чего, пути назад уже не было. Он научился не использовать людей в своих эгоистических интересах и очень переживал, что в своё время, так бездумно заставлял страдать многих девушек ради своей сиюминутной прихоти. Он полностью оправился от болезни, и теперь, весь свой кураж, обаяние и чувство юмора старался направить на то, чтобы вдохновить и поддержать окружавших его людей. Он без труда становился «душой» любой компании, он был светом, и он светил, он был маяком указывающим путь к более гармоничному существованию. Он был искрой оптимизма, никто не видел его печальным или упавшим духом. Но никто и не знал, как непросто это всё ему давалось! Ты – свет, формула его жизни. Свою роль он видел в том, чтобы вытащить из человека всё лучшее, что в нём оставалось, достать это из потаённых уголков его души как залежавшуюся одежду из старинных сундуков, и заставить сверкать их всеми красками радуги.

Он любил всех. Когда рядом с ним появлялись сомнительные личности, он не отталкивал их, а своим терпеньем, любовью и приязнью, хотел дать им шанс на совершение чего-то светлого. Чтобы содеянное им самим понравилось, и перешло в привычку делать добро. Но не всем это было по силам. Кто-то боготворил его, кто-то ненавидел за то, что никогда не сможет подняться до его уровня. Что самим фактом своего существования он «колет им глаза», показывая путь самосовершенствования, по которому они сами никогда не пойдут. Он жалел их. Свет, иногда, пугает тьму.

Изменения, произошедшие с нашим героем, были очень глобальны. Но, как бы то ни было, он прекрасно помнил с какого позора всё это началось. И мучался всё это время, не в силах обрести душевное успокоение. Найти в себе силы, чтобы снова переступить порог злосчастного офиса и посмотреть в глаза Ирине – было сверх его возможностей. Артём понимал, чтобы окончательно себя не разрушить, ему, так или иначе, придётся сделать это. Ему нужно было только одно – прощение. Когда тянуть более было уже невозможно, Артем, с чувством «висельника» поднимающегося на эшафот, проследовал мимо обалдевшего охранника к знакомой двери. Чудны дела твои, Господи, простота и смирение творят бОльшие чудеса, чем самоуверенность и наглость. Перед Ириной стояла та же самая «оболочка» молодого человека, но свет, исходивший от его истинной внутренней сущности, был другим. Игнорировать этот свет было немыслимо. «Ты – свет», - вибрировала каждая клеточка его организма. «Ты – свет», - лучилось из глаз мужчины. Они смотрели друг на друга, и между ними что-то начинало происходить.

- Прости, - наконец еле выдавил из себя он.

Ирина, в знак примирения, протянула свою руку.

Через несколько дней они стали встречаться….