Он умер 32 года назад - 14 июня 1993 года в канадском Монреале. Там он жил в эмиграции. И вместе с ним без всякого преувеличения ушла и целая эпоха, маленьким, но ярким и неотъемлемым фрагментом мозаики которой он был.
И дело даже не в том, что он родился еще в апреле 1899 года, стал свидетелем века и падения Российской империи, а затем появления и конца ее великого и неоднозначного сменщика – СССР. Он был по-настоящему, можно даже сказать, кровно близок к главному человеческому движителю политико-государственного, социально-экономического и даже нравственно-духовного катаклизма, изменившего историю человечества.
Диссидент один из первых
Он был двоюродным племянником Владимира Ленина, который своим вмешательством спас ему жизнь в 21 год и делу которого уже после его смерти он ответил неблагодарностью. Можно даже сказать, черной неблагодарностью, если учитывать, что Ленин был родоначальником и вдохновителем идеи красной, которую наш герой не принял с юности.
К своему 90-летию он в 1989 году даже написал и издал книгу мемуаров "Между Лениным и Горбачевым. Мемуары родственника и критика Ленина". Звали его Николай Всеволодович Первушин. Но, как утверждают его биографы, о том, что он – родственник Ленина, знали немногие. Родные и друзья, среди которых было и несколько советских писателей-диссидентов.
Потому что он сам был одним из первых диссидентов и, как их потом назвали, невозвращенцев-антисоветчиков. В 1930 году его вызвали из Парижа, где он тогда не без помощи уже к тому времени умершего Ленина работал, в Москву. А он не вернулся, а, как принято было говорить все годы существования СССР, выбрал свободу. Но посвятил ее не борьбе с Россией или советской властью, а пропаганде русского языка во всех странах, где ему довелось жить. "Я всегда чувствовал себя русским, одно время был французом, потом американцем, но все это ради того, чтобы только выжить… Родство с Лениным спасло меня от ранней смерти", – написал он сам о себе, подводя итоги жизни.
Порядочным оказался человеком этот невозвращенец – не гадил туда, где родился.
Где родился, там и сгодился
Некто Борис Неплох, написавший о нем статью "Пращуры и потомки по боковой линии" в "Заметках по еврейской истории" и по просьбе его дочери разбиравший архив, сообщил, что среди записок умершего нашел чеховскую фразу: "Мусульманин для спасения души копает колодец. Хорошо, если бы каждый из нас оставлял после себя школу, колодец или что-нибудь вроде, чтобы жизнь не проходила и не уходила в вечность бесследно". И добавил, что для Николая Первушина главным колодцем и самым важным делом всей его жизни стала русская школа в американском штате Вермонт. Ей он посвятил несколько последних десятилетий своей жизни.
А жизнь у этого Первушина выдалась лихая, под стать времени, в котором довелось жить. Хотя, как говорится, ничто не предвещало бурь и страстей. Он родился в Казани в семье потомственного врача Всеволода Первушина, происходившего из священников. Матерью была Александра Андреевна, урожденная Залежская, которая и была двоюродной сестрой Ленина.
Тут сказалось то, что в семье деда Ленина – украинского еврея-выкреста Александра Бланка было шесть дочерей, которые, что называется, породили на свет обильное потомство. В семье каждой было по несколько детей, которые жизненной стезей выбрали преимущественно либо медицину, либо юриспруденцию. Ленин ведь тоже по профессии был юристом.
По этому же пути с небольшими отклонениями пошел и Николай. Закончив в 1916 году Казанское коммерческое училище Министерства торговли и промышленности царской России, он уже в 1919 году выпустился с юридического факультета Казанского университета по специальности "экономист".
В том же году, в 20 лет отроду был оставлен при Казанском университете для подготовки к профессорскому званию, стал профессором и более двух лет работал в альма-матер преподавателем кафедры "История народного хозяйства и экономической мысли", заведующий экономическим отделом, а также преподавателем при Факультете общественных наук (ФОН) того же университета.
Залет в Губчека
В 1920 году получил временное освобождение от службы в Рабоче-крестьянской красной арии (РККА), потому что раньше, в феврале того же года, вместе с братом Юрием был задержан Казанской губернской ЧК по подозрению в участии в белогвардейской организации.
Молодым своим умом братья уже тогда, наверное, понимали, что что-то не так со страной, которой руководил их двоюродный дядя в Москве. Но в белогвардейцы-контрреволюционеры их записал знакомый студент-ветеринар по фамилии Распопов, создавший организацию, озаботившуюся антисоветским заговором и раскрытую ЧК.
В то время за такие "штуки" был положен расстрел, и Николай ждал приговора в Казанской губернской тюрьме. Спасло братьев то, что они не вели антисоветской деятельности. Но главным образом то, что их мать обратилась к своим двоюродным сестрам – Анне Елизаровой и Марии Ульяновой. Те бросились к брату Владимиру, и тот отправил в Казань телеграмму: "Сообщите телеграфно причины ареста Николая Всеволодовича Первушина, преподавателя факультета общественных наук, и ваше заключение, нельзя ли освободить под поручительство нескольких коммунистов, коих укажет его мать — Залесская-Первушина".
Занятый предсовнаркома Ленин даже фамилию сестры указал неправильно (она – Залежская). Но в отличие от ситуации, когда в 1918 году уральские большевики, желая надавить на Ленина в вопросе расстрела царской семьи, расстреляли его двоюродных братьев (во времена были!), сейчас заступничество сработало – братьев отпустили даже без предъявления обвинения. И еще – поручителем перед ЧК выступил Дмитрий Ульянов. Младший брат сами знаете кого.
Николай перебрался из Казани от греха подальше в Самару, в тамошний университет – молодым профессором социально-исторического факультета по кафедре "История хозяйственного строя". Два года читал студентам курс "История экономического быта" на педагогическом факультете Самарского госуниверситета, был занят разработкой научных проблем по теме "Психологические основы хозяйственной деятельности".
И ничего удивительного в молодости профессора не было – сказались интеллигентское происхождение и нехватка кадров в рабоче-крестьянском государстве, а Николай в 20 лет, кроме русского, владел немецким, французским, итальянским и английским языками. В совершенстве.
В Москву, в Москву и в Париж…
Уже в 1922 году Николай по настоянию родни перебрался в Москву. Поближе, как вы понимаете, к дяде. Но тот, страшно занятый и уже смертельно больной, по рассказам биографа Неплоха, лично племянника не приветил. Как сообщила старшая тетя Анна Ульянова-Елизарова, "это невозможно, правитель очень болен".
Николай потом вспоминал, что его покоробило слово "правитель", но он все понял. Вскоре из Казани приехала жена, а в ноябре 1923 года родилась дочь Наталья. Заниматься Николай начал народным хозяйством и торговлей нефтью, что уже тогда было крайне перспективно.
Работать Николай умел, и уже в 1923 году его командировали сначала в Берлин, потом в Париж. По научным, а потом и по хозяйственным делам. Претензии ЧК по части неблагонадежности и отказ в выдаче загранпаспорта опять погасили поручительство Дмитрия Ульянова и прекрасная работа самого специалиста.
В СССР процветал и приносил результаты нэп (новая экономическая политика), раскрепостивши и государственные и частные торговлю и предпринимательство. Стране были нужны новые партнеры и новые связи. Первушин фактически стал редактором выпускаемого и Берлине информационного журнала "Торговый бюллетень" — издания, посвященного хозяйственной и финансовой жизни Германии.
Работа в журнале окончательно подсадила Первушина на изучение экономики нефтяной промышленности и торговлю нефтью. Он начал сотрудничество с Нефтесиндикатом и "Обществом русских нефтепродуктов" в Париже — организацией по продаже советской нефти в Европе.
В 1926 году Первушина пригласили во Францию. Для рекламы советской нефти Первушину было поручено начать издание журнала на французском языке "Le Pétrole russe" ("Русская нефть"). Журнал просуществовал недолго. Но позволил Первушину познакомиться с нравом и бытом западных бизнесменов, больше всего ценивших дело и прибыль. В частности, в 1929 году Нефтесиндикат подписал договор с голландским предпринимателем и владельцем "Ройял Датч" и "Ройял Датч Шелл" Генри Детердингом.
Это был крупнейший нефтепромышленник, который в течение 36 лет руководивший корпорациями, один из богатейших людей своего времени и активный антикоммунист. Он финансировал ультраправые политические силы, в частности Национал-социалистическую немецкую рабочую партию (НСДАП) Адольфа Гитлера, в 1927 году лоббировал разрыв дипломатических отношений Великобритании с СССР, занимался печатанием фальшивых червонцев ради подрыва финансов Союза, выступал как организатор бойкотов советской нефти, но когда речь зашла о выгоде, подписал с СССР выгодные соглашения и контракты. И это значительно усилило позиции СССР на международных рынках нефти.
Нефть ударила в голову
Это был бесценный опыт. Со слов Неплоха, Первушин потом вспоминал, что "встречи советских "спецов" с воротилами капиталистического нефтебизнеса обычно проходили в лучших парижских ресторанах — "Максим", "Золотой колокольчик" или в русском — "У Мартьяныча"… Там плавней текла беседа от баррелей — к "шабли во льду", от трубопроводов — к астраханской паюсной и "петуху в вине". Парижская сказка, однако.
В 1930 году племянника Ленина вызвали в Москву, где сановный дядя к тому времени уже умер, а его родственников умело и системно оттерли на задворки жизни. И Первушин отказался ехать, стал невозвращенцем. И теперь уже забыли о нем, стерли из советской истории. И был ему всего 31 год.
Но он не унывал, а наконец-то занялся тем, что стало смыслом всей его дальнейшей и долгой жизни и принесло ему, пожалуй, самый удивительный выверт в биографии, который красноречиво говорит и о нем, и о советских вождях, об их мелкотравчатом тщеславии. Хотя, может быть, вожди и не знали, с кем они имеют дело…
Обо все по порядку. В эмиграции Николай Первушин до 1946 года работал в Париже экономистом, а потом журналистом. То есть с цифр переключился на слово. И после Второй мировой войны успешно выдержал экзамен и стал переводчиком только что созданной ООН, а также преподавателем русского языка для дипломатов. С 1947 по 1954 преподавал на курсах языков при ООН, переехал в Америку (Канаду и США) и до 1962 работал переводчиком в отделе языков ООН. В 1976 получил вид на жительство в США.
Перевод в эмиграцию
В Америке Первушин посвятил себя изучению и пропаганде русского языка. С 1962 года работал профессором русского языка и истории в Макгильском университете, а с 1966-го – и в Оттавском университете. Стал председателем русской академической группы в Монреале и Квебеке, а также одним из организаторов Международного общества по изучению творчества Федора Достоевского.
Затем вместе с коллегами при Норвичском университете (штат Вермонт, США) создал Русскую школу, где преподавались русский язык и культура, и до 1980 работал ее директором, а потом просто преподавателем. В 1975 году Первушину была присвоена степень доктора гуманитарных наук Норвичского университета.
Школа работала для всех. Туда приезжали и выступали Александр Солженицын, Виктор Некрасов, Наум Коржавин, Василий Аксенов. Находили отклик литераторы, музыканты, православные иерархи, профессора-слависты, комментаторы русских радиостанций. Там, что называется, слушали Мусоргского, читали вслух Тургенева и Толстого, разбирали "Я помню чудное мгновенье", отплясывали камаринского и гопака. Говорили о политике и предназначениях. Играли в теннис. Подпевали студенческому хору. Там изучали эпилоги у Достоевского, русскую икону, Анну Ахматову, поэтику Михаила Лермонтова. Там жила Россия.
Но самая интересная встреча у Первушина случилась в ООН, которая поначалу располагалась в бывших гаражах и ангарах. И принимали туда самых разных специалистов-лингвистов – новой организации нужны были коммуникации и переводчики. Их кабины располагались прямо в ангаре. И вместе с Первушиным в соседних кабинах перед микрофоном работали аристократы граф Владимир Орлов и князь Георгий Васильчиков, дочь профессора и министра правительства адмирала Колчака Инна Тальберг, сын лидера кадетской партии и редактора берлинской газеты "Руль" Георгий Гессен, успевшие попробовать себя в качестве переводчиков на Нюрнбергском процессе.
На ухо вождям
Как известно, в Нюрнберге впервые в международной практике был организован синхронный перевод. Теперь этот опыт перенимала ООН, и Первушин справился и работал там переводчиком почти 30 лет, переводя самых разных людей – от Нильса Бора до соратников Шарля де Голля.
Судьба переводчика с русского и на русский столкнула бывшего невозвращенца и с советскими лидерами – Никитой Хрущевым и Михаилом Горбачевым. В 1960 году он переводил Хрущеву на русский. И Хрущев очень хвалил его работу. То ли он не знал, что ему переводит не просто диссидент, а племянник Ленина, и тогда это большой минус советским спецслужбам. То ли знал, но ему, позиционировавшему себя, как шахтер, льстило, что его обслуживает племянник САМОГО Ленина. Что, конечно же, о многом говорит. В том числе, и о дешевом тщеславии, которое оказалось губительным для страны…
Та же самая картина и с Горбачевым. Ему, в 1983 году тогда еще рядовому члену политбюро ЦК КПСС, Первушин официально переводил весной 1983 года в Оттаве, на встрече, организованной канадскими парламентариями. И опять высокопоставленному коммунисту льстило, что ему "служит диссидюга"…
Племянник Ленина Первушин
Но сам Первушин никогда никак не подчеркивал свое родство. Это отметили еще в СССР, когда отправляли в Париж. Тогдашний кадровик удивленно крякнул, разбирая анкету: "Это благородно с вашей стороны, товарищ Первушин, не упомянуть про родство с Владимиром Ильичом".
А знаменитый эмигрантский биограф Ленина и старый большевик Николай Валентинов (Вольский), встретившись с Первушиным в парижском пригороде Буа Коломб, говорят, поразился: "Вам бы, извиняюсь, плешь и бородку — вылитый бы стали Ильич".
Но и тогда Первушин не был особо доволен. Хотя родовые черты Бланков и Ульяновых с годами стали заметнее: крупные, слегка приплюснутые уши, высокий открытый лоб, глаза с восточным раскосом и сеткой морщин вокруг – как там в анекдоте: а мог бы и бритвой полоснуть…
Вместо послесловия
…Как сообщают его биографы, перед смертью, обращаясь к правнуку, Первушин написал: "Помогай людям, особенно старым и малым, слабым и больным. Люби людей и прощай им их слабости. Борись за свободу свою и других. Живи по совести".
Все его родственники, внуки и правнуки, живут в Америке – США и Канаде. Так что, кроме порядочности, есть там революционный потенциал, есть – как-никак родственники Ленина…
https://ukraina.ru/20250614/sy...
Владимир Скачко
Оценили 5 человек
9 кармы