Брусиловский прорыв под Лисичанском

История повторяется по спирали. Три с половиной года назад директор-распорядитель Международного валютного фонда (МВФ) Кристин Лагард заявила о поразительном сходстве современного мира с периодом до Первой мировой войны.

Лагард выступила с письменным заявлением под названием «Когда история рифмуется», приуроченным к 100-летию завершения Первой мировой войны. «Сегодня мы видим поразительные сходства с периодом до Великой войны», — заявила Лагард.

По ее словам, тогда, как и сейчас, усиливающееся неравенство и неравномерное распределение выгод от технологического прогресса и глобализации вызывали противодействие. Это была эпоха «неимоверного увеличения неравенства», когда «фабричные рабочие трудились в мрачных и опасных условиях, а заправляли этим бароны-разбойники».

В этих условиях, пишет Лагард, страны мира отказались от взаимодействия в пользу доминирования, из-за чего произошла катастрофа.

Сегодня, как отметила Лагард, в мире наблюдается похожая ситуация — технологический прогресс, углубление глобальной интеграции, повышение благосостояния, которое привело к неравенству.

В мой замысел не входит разбирать экономические предпосылки Третьей мировой войны, я не экономист, но обращу внимание на ключевую фразу этой весьма не глупой дамы - страны мира отказались от взаимодействия в пользу доминирования, из-за чего произошла катастрофа. Фраза совершенно правильная, но только она не о том. Причины Первой мировой войны были не в социальном неравенстве, а в том, что набравшая силу Германия захотела колоний и более достойного места в мире, а англо-саксы, в лице Англии прежде всего, и примкнувшая к ней Франция, показали ей дулю. И осталось подождать только повода для нажатия спускового крючка, который волею судьбы, а может и еще кого нибудь, нажал Гаврило Принцип.

Ничего не напоминает? Сегодня страны Запада во главе с США отказались от взаимодействия с Россией и Китаем в пользу доминирования под названием однополярный мир. Россия и Китай, как некогда Германия, предъявили права на свою часть мирового пирога. А на подходе еще несколько стран, включая Индию, Бразилию, Иран, а также Эрдогановскую Турцию. Но, делиться с ними коллективный Запад не намерен, а следовательно Третья мировая не за горами. Вполне вероятно, что она уже началась 24 февраля 2022 года. Обычно ее примитивно представляют в виде обмена ядерными ударами, но, самоубийц нет, вестись она будет совершенно другими методами.

Углубляться в эту тему в мои планы тоже не входит, настолько она сложна и всеобъемлюща. Но вот некоторые потрясающие аналогии разобрать стоит. Специальная военная операция на Украине, которую Россия начала 24 февраля, началась на первом своем этапе в лучших традициях Второй мировой войны, а сейчас, на своем втором этапе она идет по сценарию Первой. Танковых прорывов уже нет, танки в соответствии в французской концепцией первой половины 20 века фактически превратились в средство поддержки пехоты.

Накануне Первой мировой Армии основных участников готовились к войне маневренной. Однако, вскоре после начала Первой Мировой, . Армии уперлись в непреодолимую оборону, причём не заранее построенных крепостей, а полевую оборону. И война уперлась в позиционный тупик. Нечто похожее произошло и в русско-украинской войне. Маневренной войны с танковыми прорывами у России не получилось. Прежде всего из-за насыщенности ВСУ противотанковыми средствами и ПЗРК, которые ограничивают возможности массового применения танков и авиации. С развитием средств связи танковые прорывы паники у неприятеля уже не вызывали. Наоборот, танковые клинья становились уязвимыми прежде всего из-за растянутости коммуникаций и трудностей с авиационным прикрытием.

ВСУ в этом плане подготовились хорошо. Причем, о своей тактике в будущей войне они высказывались открыто в соцсетях. Обороняться в поле они и не планировали, а в качестве полевых укреплений в добавок к возводимым в течении 8 лет они предполагали использовать и городскую застройку. Но и здесь у них пошло не по плану. Наибольший успех они поимели как раз в чистом поле, когда неожиданно как для себя, так и ВС РФ, жгли русские танки из растянувшихся колонн на Киевском направлении.

Реалии войны внесли в СВО свои коррективы. Воевать по лекалам Второй мировой не получилось, война свелась к позиционному противостоянию как в Первой, когда наступление если и удавалось, то обычно приводило к незначительному продвижению, кардинально не меняющему общую обстановку на данном участке фронта.

Попытки выйти из позиционного тупика в 1916 году пытались немцы, атаковав французскую крепость Верден, и русские, начав в мае того же года наступление Юго-западного фронта под командованием А.А.Брусилова против австро-германских армий. Немецкое наступление, несмотря на лихое начало, окончилось неудачно. Брусилов же добился локального успеха, отбросив неприятеля на 50 — 120 километров, но не взял ни Львова, что и имело бы огромный политический резонанс, ни Ковеля, крупнейшего железнодорожного узла, на котором строилась вся логистика австро-германских армий. Более того, наступательный порыв русских войск был погашен неприятелем именно на подступах к Ковелю, что, по мнению некоторых историков и было одной из причин быстрого разложения армии в 1917 году.

И вот, спустя 106 лет, все вернулось на круги своя. Идеи Гудериана-де Голля-Тухачевского о прорывах танковых масс, громящих тылы врага и решающих судьбы операций и военных компаний, так блистательно проявивших себя во ВМВ, сегодня, как показало начало российско-украинской войны, уже не актуальны. Развитие ПТРК и ПЗРК, когда на один танк или самолет приходится несколько бойцов с Джавелином или Стингером, кардинально меняют тактику боевых действий. На первый план вышло артиллерийское перемалывание противника, причем не только переднего края, а на оперативную глубину, после чего идет занятие территории пехотой при поддержке бронетехники. Та же тактика Первой мировой, но с новыми технологическими возможностями. Что мы сейчас и наблюдаем на Донбасской дуге, где наступление русской армии очень напоминает Брусиловский прорыв, где вместо Луцка Лисичанск (его падения мы ожидаем со дня на день), а место Ковеля скорее всего займет Славянск (Ковель Брусилов, кстати, так и не взял).

Насколько наш Генштаб приспособился к современным реалиям, нам неведомо. Очевидно только то, что начало войны (по крайней мере на Чернигово-Киевском направлении) стало для него неприятной неожиданностью, а перестраиваться приходится на ходу в условиях дефицита времени. Трудно сказать, являются ли Шойгу и Герасимов гениями военной мысли, пока что мы видим возврат к опыту русской военной истории, но им придется предложить что то принципиально новое, если они хотят справиться с Залужным и стоящий за ним американский Объединенный комитет начальников штабов.