Описывая знакомые места — ресторан, кинотеатр, пекарню, Владимир будто возвращает поселок-призрак к жизни.
Семейная история Воскресенских типична для этого края, — настолько отдаленного от центра, что местные жители называют остальную Россию материком.
Владимир всю жизнь провел в Магаданской области. В 1938 году его отца за мелкое преступление отправили на Колыму в лагерь.В России за последние три десятилетия оказались заброшены сотни небольших городов. Сотни тысяч людей потеряли работу и покинули дома, после того как развалились градообразующие предприятия. А какое будущее ожидает еще около 300 российских моногородов?
«Без конца и края сплошными рядами тянулись развалины. Разрушенные и полуразрушенные здания. Безобразные темные пятна пожарищ…» — это фрагмент из фильма-катастрофы «Гибель Японии», снятого в 1973 году и спустя три года вышедшего в советский прокат. Сюжет — история ученого, который пытался предупредить страну о надвигающемся землетрясении и цунами.
В 1976 году картину показали в шахтерском поселке Кадыкчан в Магаданской области. За проектором сидел 18-летний киномеханик Владимир Воскресенский, уже в том возрасте не расстававшийся с густыми черными усами.
Он хотел стать токарем, но без направления от производства в магаданское училище брали только на киномехаников. «Вот я и пошел — можно сказать, по глупости», — улыбается Владимир.
Среди сотен фильмов, которые привозили в Кадыкчан, ему запомнилась именно «Гибель Японии».
Тогда, в середине 1970-х, ни киномеханик, ни посетители кинотеатра «Шахтер» не могли себе представить, что лет через двадцать их собственный городок окажется в катастрофическом положении и прекратит свое существование, как вымышленная Япония из фильма Сиро Моритани.
В 1979 году на экраны вышла производственная драма «Комиссия по расследованию» молодого советского режиссера Владимира Бортко. Она рассказывала об аварии на атомной электростанции и снималась в 4000 километров и восьми часовых поясах от Кадыкчана, за полярным кругом в Мурманской области, рядом с городом Кировск.
Кировск — типичный советский моногород. Как и Кадыкчан, это город шахтеров. Здесь добывают апатит-нефелиновую руду для производства минеральных удобрений. А еще Кировск так часто использовался для киносъемок, что его прозвали полярным Голливудом. Режиссеров привлекали не только величественные пейзажи — местные жители охотно снимались в массовках.
Как лучшее место для съемок кино с зимней натурой Кировск прозвали «полярным Голливудом»
В начале 1990-х после распада СССР положение Кировска казалось таким же безнадежным, как и Кадыкчана: спроса на удобрения не было, шахтеров отправляли в бессрочные отпуска без сохранения зарплат.
История о том, как выжил Кировск и не смог выжить Кадыкчан, — одна из главных для российской экономики. В России больше 300 населенных пунктов, которые принято называть моногородами. Их жизнь целиком зависела от советских заводов, шахт и месторождений. Причем многие из них строились с использованием принудительного труда и в местах, малопригодных для жизни.
Теперь за это приходится расплачиваться. Моногорода, создававшиеся под плановую экономику, оказались серьезной проблемой во времена экономики рыночной.
Сейчас в таких городах, согласно официальным данным, живут 16 миллионов человек, то есть более десятой части населения России. Почти 60% жителей моногородов в конце 2015 года оценивали ситуацию как нетерпимую или «терпимую с трудом», выяснилось в ходе опроса, проведенного по заказу Федеральной службы охраны.
Мертвый город
Жарким августовским днем бывший киномеханик Владимир Воскресенский прогуливается по улице 50-летия Октября в поселке, где прошла его молодость. Показывает на покосившуюся дверь:
Здесь был магазин. Бегал сюда в перерывах — хлеб, молоко, булочки покупал. И “Снежок” — напиток типа сладкой простокваши. А где изображен мужчина с факелом — это спортивный комплекс, ходили сюда с другом после работы размяться.
Поселок отвечает Владимиру скрипом кровельного железа и криками ворон. Больше ответить некому. Жителей в Кадыкчане не осталось.Описывая знакомые места — ресторан, кинотеатр, пекарню, Владимир будто возвращает поселок-призрак к жизни.
Семейная история Воскресенских типична для этого края, — настолько отдаленного от центра, что местные жители называют остальную Россию материком.
Владимир всю жизнь провел в Магаданской области. В 1938 году его отца за преступление отправили на Колыму в лагерь.
Мать Владимира приехала в Магаданскую область из Уфы по комсомольской путевке в 1946 году. «В те дни молодые люди не были пассивными, им хотелось строить, созидать», — продолжает Владимир. В 1974 году семья переехала в Кадыкчан — на тот момент развитый шахтерский поселок, в котором жили пять тысяч человек.
Шахтеры съезжались в поселок со всей страны, рассчитывая получить высокую зарплату и квартиру.
О былом размахе можно судить по администрации одной из заброшенных шахт: здание в классическом стиле, с множеством дверей, стеллажей — кажется, вот-вот раздастся телефонный звонок, а в кабинетах начнут заполнять сметы и составлять наряды для шахтеров.
В советские годы в магазинах Кадыкчана не было дефицита, а в ресторане «Полярный» лилось вино и играла живая музыка. Поселок был полон молодых людей, которых сплачивал экстремальный климат.
«Я любил зимние вечера, когда температура поднималась до минус 30 градусов и было достаточно тепло, чтобы все шли гулять по главной пешеходной улице — мы назвали ее Бродвеем», — вспоминает Владимир. В 1987 году он устроился работать на электростанцию и уехал в соседний поселок. Шла перестройка.
Супруги Татьяна и Геннадий Щипалкины родились в Кадыкчане. «Я была первым ребенком, появившимся в роддоме Кадыкчана», — рассказывает Татьяна.
Ученица музыкальной школы и спортсмен, готовившийся пойти по стопам отца-шахтера, познакомились на школьной дискотеке осенью 1984 года. Свадьбу сыграли в 1988-м в поселковом ресторане «Полярный». Было очень много молодежи, три дня гуляли.
А потом поселок начал меняться. «Чаще стали приезжать посторонние люди, стало немножечко опаснее, — рассказывает Геннадий. — Начались задержки зарплаты. На лето закрывали одну шахту и переводили шахтеров на другую, и понятно было, что начинается сворачивание поселка. Естественно, люди стали агрессивнее».
Последний съезд КПСС в 1990 году начался с того, что приехавший в Москву из Кадыкчана делегат — помощник начальника участка шахты Владимир Блудов — предложил отправить в отставку ЦК КПСС во главе с Политбюро «за развал работы по выполнению Продовольственной программы».
Появившееся в Кадыкчане кабельное телевидение в это время рассказывало о перебоях со снабжением, которых раньше в жизни поселка никогда не было.
«Хлеб не поступал в магазины, и началась паника среди населения. Но запасы муки у нас достаточные, на два года вперед», — успокаивала глава поселкового совета Галина Обухова.
Люди не могли купить элементарного, даже продукты домой, — вспоминает Татьяна Щипалкина. — Муж приходит домой с шахты (работа-то продолжалась), а тебе его нечем накормить! Дети твои хотят есть. Доходило до того, что продукты давали под запись в магазинах».
Старая шахта исчерпала запасы, и ее закрыли в 1992 году. Жители начали покидать поселок в поисках работы. В 1994 году Татьяна и Геннадий перебрались на Алтай.
А в 1996-м году произошла авария на последней оставшейся шахте «Кадыкчанская». 15 ноября, когда заканчивалась утренняя смена, в батарее подземного электровоза произошло короткое замыкание. Искры пробились наружу через поврежденную изоляцию, и в шахте взорвался метан.
На смене было 27 шахтеров — шесть из них погибли.
Районная газета сообщает о трагедии на шахте в Кадыкчане и аналогичной, произошедшей под Челябинском
Просуществовав полвека, поселок остался без шахты. Хотя еще какое-то время «Кадыкчанская» продолжила добывать уголь не из забоя, а на поверхности, но этого оказалось недостаточно, чтобы зарабатывать деньги.
В 1998 году шахту окончательно закрыли, а жителям Кадыкчана начали выдавать сертификаты на переселение.
«Выделялись очень маленькие средства на очень короткий срок», — рассказывает Татьяна.
Если ты не успел купить жилье, то этот сертификат пропадал, и люди вынуждены были оставаться в Кадыкчане на месяцы в этом безысходном состоянии, когда уже доходило до того, что собак стреляли.
Районная газета писала, что в Кадыкчане «процветают драки, хулиганство в быту, а также убийства и наркомания».
В заметке «Вендетта по-кадыкчански» была описана история убийства ребенка бандой подростков.
Отец убитого нашел отца убийцы — и убил его.
В 2003 году уже сам поселок был официально закрыт. Люди покинули Кадыкчан, а кинотеатр «Шахтер», в котором Владимир показывал фильм-катастрофу, сгорел.
Владимир видел дым из своего окна. Ему все еще трудно смириться с тем, что случилось с Кадыкчаном.
Мертвая река
Промерзшие пятиэтажки сотрясаются от очередного взрыва: в нескольких сотнях метров отсюда добывают уголь открытым способом. Советский — микрорайон на окраине Воркуты. Он умирает: в поселке городского типа, где до начала 1990-х годов жили почти 6000 человек, остаются 129 семей.
Двери покинутых квартир запаяны, окна заколочены, но это не спасает: из окон выбрасывают стиральные машины и прочую бытовую технику — на металлолом.
В хрущевке на улице космонавта Волынова за год дважды горел подъезд. В нем живут две семьи и пенсионерка, 78-летняя Анна Васильевна.
Чтобы не задохнуться от дыма, она в 20-градусный мороз открывала настежь окна. Для воркутинских пожарных Советский — одно из самых частых направлений.
Своей пожарной станции в Советском нет. Давно закрылись больница, столовая, дом культуры, школа, детский сад, магазины. Осталась почта, кое-как работает котельная.
"Мы собирались, прикидывали — на средства, которые уходят в год на содержание котельной, можно было бы 100 семей куда-то расселить, хотя бы дать сертификаты, чтобы мы могли сами себе квартиры купить в Воркуте" - говорит Сусанна Рабулис
Расселение уже идет. «В 16-м доме грузинка лежачая, и вот ей и мне предложили общежитие какое-то, бог его знает, и туалет — на этаже, а баня — в подвале. Что я, дурочка что ли?» — возмущается Анна Васильевна.
Хотя и соседство с угольным разрезом, где взрывают пласты горной породы, их не радует.
«Вы сидите в кресле, допустим, и начинает вас качать в разные стороны. Конечно, страшно», — говорит Сусанна Рабулис.
Власти планируют полностью расселить Советский в 2018 году, в бюджете на это заложено 208 миллионов рублей.
Еще 325 миллионов заложено на уплотнение поселка Воргашор — за 15 лет его население сократилось с 19 тысяч человек до 10 тысяч.
Часть многоквартирных домов снесут, остальные заселят компактно. Так власти пытаются решить проблему брошенных домов. Согласно статистике, именно в Воркуте и ее окрестностях быстрее всего в России сокращается население.
В советское время в районе Воркуты действовало 17 шахт, при каждой — рабочий поселок со всей инфраструктурой. После реструктуризации угольной отрасли в 1990-е и 2000-е шахт осталось только пять. А после взрыва метана в 2016 году пришлось затопить еще одну — «Северную». Тогда погибли 36 шахтеров и спасателей.
Хальмер-Ю строился заключенными и с самого начала казался бесперспективным: первую тонну угля удалось добыть лишь в 1957 году, через 14 лет после основания поселка.
За пять лет шахта давала столько угля, сколько крупная шахта в непосредственной близости к Воркуте — за несколько месяцев. Минимальные показатели оправдывались высоким качеством угля.
Четыре с половиной тысячи жителей Хальмер-Ю эвакуировали в середине 1990-х после закрытия шахты. Не все еще уехали, а в поселке отключили отопление. Бывший сотрудник шахты Виктор Сычевский уехал одним из последних.
«У меня жена забыла косметичку в ванной комнате, — вспоминает он. — Милиционеры разрешили сбегать в уже пустой поселок».
"Ситуация жуткая была. Пурга уже хорошо разгулялась. Идешь — собаки оставшиеся бродят с опущенными хвостами. Было такое чувство неприятное, когда смотришь на окна заколоченные" - говорит Виктор Сычевский
В 2005 году поселок-призрак прославил президент Владимир Путин, выпустив по нему три ракеты со стратегического бомбардировщика Ту-160. Бывшие жители Хальмер-Ю этой славе не рады. Они полулегально навещают родину, возлагают цветы к разрушенным в результате бомбовых ударов домам и оставляют на стенах граффити.
«Я, если честно, считал и считаю, что власть допустила грубую ошибку, — говорит Виктор. — Поселок таким трудом создавался, столько людей полегло — при строительстве железной дорогой и шахты. Для потомков, для истории надо было что-то сохранить».
Неудачный брак
В Российской академии народного хозяйства и государственной службы (РАНХиГС) в Москве проходит конференция.
Глубоко вздохнув, слово берет глава администрации поселка Шерловая Гора Алексей Панин. Он запускает презентацию с результатами SWOT-анализа — то есть оценки сильных и слабых сторон, возможностей и угроз.
В аудитории кроме него представители 14 российских моногородов. Их объединяет общая проблема — зависимость от одного градообразующего предприятия, которая, как в случае с Кадыкчаном и Хальмер-Ю, привела к их закрытию.
«У нас есть сильные стороны, — уверяет Алексей Панин, — значительный ресурсный потенциал, расположение между двумя железными дорогами. Есть слабые стороны — слабая материально-техническая база и недостаток финансирования. Есть большая возможность — развивать туризм в близлежащем национальном парке «Алханай».
Конференция — часть программы РАНХиГС по обучению управленческих команд из моногородов. Руководитель программы Елена Дугина видит цель в том, чтобы помочь моногородам и поселкам преодолеть эту зависимость.
Официальный перечень правительства России включает 319 моногородов. Власти надеются, что к концу 2018 года этот список покинут 18 из них. То есть избавятся от зависимости и станут обычными городами.
Моногорода делятся на три категории, перечисляет Елена Дугина. Первая — моногорода, которые базируются вокруг действующих предприятий, где жители достаточно благополучны. Вторая — это когда градообразующее предприятие испытывает проблемы. Третья — когда предприятие закрылось или на грани закрытия.
Фонд развития моногородов в этом году получил из федерального бюджета 6,5 млрд рублей (110 млн долларов). Для сравнения: это меньше процента от общей сметы на проведение чемпионата мира по футболу в 2018 году. Часть средств направлено на образовательную программу РАНХиГС.
«Города пишут свою стратегию, и мы рассматриваем образ города до 2035 года, — описывает программу Елена Дугина. — Но, даже составляя план на 100 лет вперед, нужно понимать, что будет происходить в 2018 году, иначе план будет из серии «цирк уехал, клоуны остались».
Дело даже не в деньгах, добавляет эксперт.
Это как неудачный брак, когда ты ждешь, что придет кто-то и наполнит твою жизнь смыслом. То же самое происходит и с моногородами. Наполнить жизнь смыслом может только сам моногород. Остальные могут помочь - Елена Дугина, руководитель программы.
Почему бы не потратить деньги на переселение моногородов? «Москва не должна становиться центром притяжения для каждого субъекта, — отвечает на этот вопрос Елена Дугина. — Количество пустующих офисов в Москве уже значительно превосходит количество пустующих хрущевок во многих моногородах. У людей должны быть комфортные условия жизни по всей стране».
Есть и альтернативная стратегия — переход градообразующих предприятий на вахтовый метод, когда рабочие приезжают на время, а постоянных жителей нет.
Новая жизнь
«Сплошное мордобитие и культ физической силы» — так описывал Кировск его самый известный уроженец писатель Венедикт Ерофеев. Сейчас там живет поэт и писатель Александр Бондарев.
Он выглядит как советский неформал — в своей писательской однокомнатной квартире, заваленной книгами и фотографиями с киносъемок, в которых ему — жителю «полярного Голливуда» — довелось поучаствовать.
«Однажды я увидел объявление о наборе массовки, — рассказывает Александр. — Требовались мужчины, потрепанные жизнью. Я подумал, что это про меня и отправился во дворец культуры».
Бригадир массовок сразу разглядела Александра среди толпы.
Подошла и говорит: вы — зэк с большим стажем, болели цингой, у вас зубы выпали, у вас щеки провалились до самых десен, вы нам подходите. И тогда мне показали кинорежиссера Николая Досталя.
Сериал «Завещание Ленина», в котором Александру Бондареву предстояло сыграть зэка-доходягу (заключенного, доведенного до крайней степени истощения), был снят по колымским воспоминаниям Варлама Шаламова. Блатные отнимают у героя Александра последнее — содержимое посылки, которую ему прислала мать, — и обрекают его на скорую смерть.
То, что Александр выглядит потрепанным жизнью, неудивительно. Как и многие жители Кировска, он — безработный преподаватель русского языка и литературы — в 1990-е годы еле сводил концы с концами. Крупнейший работодатель Кировска — горно-обогатительный комбинат «Апатит» — находился на грани банкротства. Это было первое десятилетие с момента основания Кировска в 1929 году, когда в городе не сняли ни одного фильма.
Все начало меняться после приватизации «Апатита» во второй половине 1990-х годов: половина комбината перешла во владение бизнесмена Михаила Ходорковского, другая была записана на менеджмент компании, также связанный с Ходорковским.
В 2001 году комбинат стал основным активом вновь созданного химического холдинга «ФосАгро» во главе с Андреем Гурьевым.
После ареста Ходорковского и его партнера Платона Лебедева по обвинению в незаконной приватизации «Апатита» (впоследствии это обвинение стало одним из множества эпизодов дела ЮКОСа) и холдинг, и комбинат перешли под контроль Гурьева. «Апатит» в итоге стал одним из крупнейших в мире предприятий по производству апатитового концентрата, из которого делают минеральные удобрения.
Гендиректор кировского филиала АО «Апатит» Андрей Абрашитов надевает спецкомплект для спуска в шахту. «Я горняк в четвертом поколении, — говорит он. — Я видел работу своего деда, а с отцом довелось даже в одной смене поработать».
История кировского рудника началась в 1930-е годы — как и везде в то время, там использовался труд заключенных.
Постепенно с открытого рудника работы переместились в шахты, сейчас протяженность туннелей под Кировском составляет 300 километров — почти как у московского метро.
Шахтер в Кировске может зарабатывать по 120 тысяч рублей (около 2 тысяч долларов), но средняя зарплата в городе — ниже 30 тысяч. За пять лет «Апатит» в порядке оптимизации сократил половину своих сотрудников — 5 тысяч человек.
«Образовано множество дочерних обществ, в которых работают бывшие сотрудники», — уверяет Андрей Абрашитов.
Градообразующий комбинат надеется, что экономику города поддержат альтернативные отрасли — например, туризм, что позволит Кировску избавиться от зависимости моногородов. Пока же на принадлежащее «ФосАгро» предприятие работает треть населения.
А молодежь все равно уезжает. Хотя сотрудница местного полярно-альпийского ботанического сада Алена Данилова решила остаться. Родной Кировск она описывает как «симпатичный городок, очень тихий и уютный». Который, правда, находится в правительственном списке 94 моногородов России с наиболее сложным социально-экономическим положением.
«Большинство моих сверстников хотят уехать в большие города, — говорит Алена. — Те, кто возвращается сюда летом, восхищаются, как здесь красиво, здорово, наконец-то я дома».
Но никто не говорит: я бы здесь осталась и хотела бы здесь работать. Все работают или учатся в Москве или Питере - говорит Алена Данилова.
При этом Алена признает, что жизнь за полярным кругом не для всех: «Особенно зимой — это полярная ночь, метели, пурга, ураган, снег, сильный ветер с градом, с дождем. Может быть, поэтому некоторые люди предпочитают оставаться дома и вообще не выходить на улицу».
Автор: Андрей Сошников
Фото: Пол Харрис, Максим Ломакин
Оценили 6 человек
8 кармы