Пульс пунктиром.

Что-то динькнуло и мелодичный женский голос сказал:

- Продавца отдела электроники просьба срочно подойти к администратору.

Мужчина, равнодушно разглядывавший банки с супом, поднял голову.

- Здесь нет отдела электроники, - сообщил он жене.

- Ты что-нибудь путаешь, наверное, его открыли...

- И никогда не было.

Он подхватил дочку, взял за руку жену и решительно направился в сторону двери с табличкой «Запасной выход».

- Но... - жена обернулась к оставленной корзине с покупками.

- Мы купим Салли мороженое, - он приобнял ее за талию, - посидим на площади и вернемся. Через полчаса.

- Что поделать, ты вышла замуж за параноика, - добавил он, поворачивая ручку двери.

- Кто такой параноик, папа?

«Параноик - это осторожный человек, детка», - подумал Фрэнк Гилберт, торопливо проходивший мимо рядов с консервами, - «такой никогда не устроился бы на работу охранником». Он услышал условный сигнал впервые за тридцать лет работы. Сердце заходилось стуком. Пот струйками бежал по спине, отчего казалось, что кто-то водит по ней мягкой опасливой лапкой, и нестерпимо хотелось обернуться. Лишние фунты чувствовались как никогда. Достать оружие сейчас? У кассы? Чего бы он только не дал, чтобы оказаться за много миль отсюда. Крадущейся походкой, смешной для человека его комплекции, Фрэнк прошел за журнальными стойками и выглянул в зал.

Все лежали: кассирша Линда, Герб-администратор, миссис Пиркинс из соседнего дома (она всегда брала крекеры для своей канарейки), та симпатичная официантка из ресторана с другой стороны площади и какая-то женщина в светлом пальто. Стояла только высокая девушка с бледным лицом и мужчина у нее за спиной. Он прижимал девушку к себе, перехватив ей рукой горло, а во второй руке у него был пистолет, направленный прямо на Фрэнка.

- Меня зовут Мэри, Мэри Холл, - торопливо, словно боясь не успеть, говорила девушка, - мне девятнадцать лет, и я учусь в художественном колле...

Пистолет выстрелил, и она судорожно вдохнула, увидев мертвого охранника, выпавшего в проход.

- Меня зовут Мэри Холл, - скороговоркой начала она снова секунду спустя, - утром я забыла покормить кролика, а у моей сестры на следующей неделе день рож...

Мужчина сзади напряг руку, и она поперхнулась словами.

- Сядь, Мэри, - сказал он, - сядь и замолчи.

Девушка затрепетала, и он ударил ее рукояткой пистолета ниже затылка. Ударившись головой об обитый жестью угол, она забилась под кассу и, прижимая бумажный платочек к рассаженной брови, зашептала:

- Меня зовут Мэри...

- Ты, - мужчина с пистолетом пнул блондинку с рассыпавшимися по полу волосами, - вставай.

Блондинку звали Генриеттой, и у нее было два больших секрета. Первым был браунинг, лежащий во внутреннем кармане ее цвета заварного крема пальто. Вторым - телефон, кнопку быстрого вызова которого Генриетта успела нажать за секунду выстрела. Заметил трубку? Обыщет? Прикажет снять пальто? С дежурной полуулыбкой она поднялась на ноги.

- Что я должна сделать?

Кто висел на первой кнопке? Том? Питер? Джерри. Только бы он взял трубку. Только бы не принял за розыгрыш. Только бы не перезвонил. Сколько «если». Как он говорил? «В этом городе десять тысяч человек, и у каждого своя история». Чем закончится моя? И когда закончится?

- Наконец кто-то прижал эту сучку! - Джерри ослабил галстук и расхохотался, - От души надеюсь, что он отпялит ее как следует, а потом пристрелит.

- Это было бы довольно печально, ведь она лучший наш корреспондент.

- Она не дала мне! Главному редактору! - Джерри ткнул толстым пальцем секретаря в живот, - Хорошо бы он прострелил ей кишки - бах! - чтобы помучилась!

- Увы, - меланхолично отозвался тот, - в таком случае репортажа о выставке рисунков детей-инвалидов мы так и не дождемся. И будьте осторожнее в высказываниях, я уже оповестил полицию. Сейчас они подключатся к линии.

- Детей-инвалидов? Это она придумала? Идиотка! За две недели ни одного приличного репор... - Джерри замолчал, шевеля морщинами на лбу, и вдруг расплылся в улыбке.

- Том? - спросил он с восторгом, - Том, ты ведь пишешь эту хрень?

- Разумеется, сэр. Как любые входящие звонки.

Джерри блаженно откинулся в кресле.

- Хвала Господу, за то, что Он придумал и сотворил террористов, маньяков и прочих ублюдков с пистолетами, которые повышают нам рейтинг. Сделай погромче, не хочу пропустить ни слова.

Ублюдок с пистолетом тем временем обзавелся вторым, - подняв смит-энд-вессон мертвого охранника. Его имя было Джон, и у него был план.

- Задвинула засов? - махнул он пистолетом блондинке, - Повесь табличку «закрыто».

Площадь за стеклянной дверью была пуста, если не считать семейной пары с девочкой, сидящих на скамейке поодаль. Девочка ела мороженое и прыгала вокруг мамы. Мама выговаривала за что-то мужу. Муж, приняв невозмутимый вид, говорил с кем-то по телефону. В магазин они, кажется, не собирались. «Хорошо», - подумал Джон, - «не то, чтобы я не смог убить девчонку, но это было бы неприятно».

- Ключи, - он пнул тощего паренька в форменной рубашке.

Тот торопливо отсоединил от форменных брюк брелок и протянул его Джону. Джон пнул его еще. С двумя пистолетами он чувствовал себя вдвое сильнее.

- Теперь, - сказал он и бросил девке ключи, - подойди к первой кассе, где написано «администратор».

Она поймала. Ловкая. Прострелить ей ногу? Чтоб знала? Потом.

- Рядом с кассой красная коробочка на стене и рычаг. Длинным ключом открой коробочку, введи «двенадцать-сорок-тридцать восемь» и поверни рычаг.

Она завозилась, звеня ключами. Лампы на потолке мигнули и погасли, в глубине зала защелкали, запираясь, замки подсобок и запасных выходов.

Джон выдохнул.

Все будет хорошо. Это просто, как партия в карты. И у тебя - старшие козыри на руках. Король и дама. И туз - пистолет.

Джеку Сэмюэлсу козырей в этот раз не досталось ни одного. Он знал, что проигрывает, и от этого знания кислота в желудке ползла, обжигая, вверх по пищеводу. «Одно расстройство от этих карт», - думал Джек, разглядывая свои разномастные тройки с двойками, - «одно расстройство». Он бросил в рот таблетку антацида и, двигая челюстями, возвел глаза к пыльному потолку: «Матерь Божья, пошли мне убийство. Сегодня мне нужно кого-нибудь убить. Правда нужно».

Дверь распахнулась и внутрь влетел лейтенант:

- Ваш выход, ребята. Какой-то хрен захватил универмаг на площади Иезуитов. Уже два звонка. Кажется, есть трупы.

Группа захвата побросала карты и, стуча подкованными ботинками, побежала к арсенальной. Джек вытащил на бегу крестик из под рубашки и поднес его к губам, чувствуя, как кислота внутри растворяется и исчезает. «Я сделаю это во славу Твою».

- Некоторые вещи происходят просто потому, что могут произойти. Наверняка был кто-то, кто сдал билеты на «Титаник», или не поехал отдыхать в Хиросиму. А мы не пошли в этот универмаг.

- Ну о чем ты говоришь, Терри! Они просто зыкрылись! Видишь, даже свет выключили!

- Что им там могло понадобиться? Воскресенье - выручки никакой. Разве что банкомат...

- Где теперь купить йогурт для Салли? А свинину? Картошку?

- Марта, моя дорогая...

- Я уже слышала! «Полиция приедет и разберется»! Господи, какой же ты паникер!

- Мама, кто такой паникер?

«Главное не паниковать», - думал Герберт, ворочаясь на кафельном полу. Отсюда видно было, что уборщица плохо помыла под кассами. Грабитель метил в пах, а попал чуть выше, но вышло все равно больно. «На что он рассчитывает? Тут же все на сигнализации. И денег еще нет. Может он маньяк? У него требования? Или из-за пятнадцати минут славы? Хотя сейчас столько всякого отребья, что и по пятнадцать минут не достанется. Упомянут в вечерних новостях - и все. Максимум - в прямой эфир попадешь. Как же эта передача называется? «Пульс города», точно. Там еще ведущая симпатичная такая. Эта, в пальто, на нее до ужаса похожа».

Сбоку что-то зашуршало, и он скосил глаза. Миссис... Питкинс? Пиркинс? - та пожилая дама из соседнего дома - украдкой засовывала в сумочку откатившуюся к ней банку оливок.

«Вот ведь тварь. Все они такие. Чуть отвернешься - сразу норовят... И все же - почему он без маски? Не оставит свидетелей? Не паниковать, только не паниковать»...

Грабитель прошел мимо, и Герберт вжался в пол, вдыхая резкий запах моющей дряни.

- Чем это у вас так вкусно пахнет, мэм? - полицейский с нашивками лейтенанта изо всех сил пытался выглядеть обходительным.

- А вам-то какое дело? - уперла Саманта руки в боки, - Это вам соседи нажаловались? Уж и пирога испечь нельзя!

- Так это у вас пирог! - заискивающе улыбнулся лейтенант. Верзила у него за спиной вздохнул.

- Чего вам от меня нужно? - подозрительно спросила Саманта. Все эти их штучки она насквозь видела.

- Видите ли, мэм... - полисмен замялся, - нам нужен ваш чердак.

- Зачем это вам сдался мой чердак?

Верзила вздохнул еще раз, снял с плеча винтовку и прошел в дом, сдвинув Саманту легко, будто перышко.

- Кошка, - сказал он уже с лестницы, - залезла на дерево и не может слезть. Надо выручить.

- Что? Что вы себе позволяете! - обрушилась Саманта на лейтенанта.

- Считайте это полицейским произволом, - тот уже спрыгнул с крыльца и тарабанил в соседнюю дверь.

«Не надо было заводить кота», - думала Линда, лежа между кассами, - «ему одному нелегко придется. Но справится, наверное. Выберется через подвал во двор, а там уж не пропадет. Так что все хорошо, все нормально».

Линда дышала, как учили на занятиях по гимнастике - длинный вдох, выдох в три приема, отчего со стороны могла показаться, что она беззвучно рыдает. «Здравствуйте. Спасибо за покупку. Приходите к нам еще. Наконец-то все это закончится».

Террорист встал рядом с ней и скомандовал той крашеной стерве:

- Подойди к банкомату и набери код...

Пальто у нее дорогое, на распродаже такого не купишь. Хорошо, что ее тоже в конце пристрелят. И Герба не жалко - засранец, каких мало, все время заставлял ее лишних полчаса отрабатывать, пока выручку не сдаст. И старуху - пожила свое, пора и честь знать. И себя не жаль. Обидно только, что всю жизнь так на кассе и просидела, ничего путного не сделала. Дуру эту жалко, Мэри, - молодая еще совсем. И кота жалко.А остальные — ну их. Скорей бы он уж всех перестрелял.

- Не люблю этот город, - Питер бросил взгляд на часы и прибавил газу.

Майк, сидевший рядом, покосился назад: как там его камера.

- А по-моему неплохо.

- Неплохо? Помнишь историю про старика, который пролежал в парке два дня и никто не вызвал врачей?

- Ага. Джерри был в отъезде и ее пустили в эфир.

- Знаешь, как после нее упал рейтинг?

- Мое дело - снимать.

- Людям нравится думать, что они хорошие. А когда им говорят, что они уроды, соседи их уроды, и живут они в заднице, что они делают? Они выключают телевизор.

- Ну уж... в заднице... Нормальный город.

- Нормальный? Майк, ты вообще видишь разницу между тем, что ты снимаешь, и что показывают? Город - это те, кто в нем живут. Я живу тут двадцать лет, и знаю наверняка: это не город - чудовище.

- Извини за пафос, старина, но у каждого в сердце свой город. У тебя - чудовище, а кто-то спит и видит, как бы тут на всю жизнь остаться. Ты поворот не пропустишь?

- Нет. Хорошо бы штурм заснять.

- Так нам и дали.

- Ну тогда заложников расспросить.

- Генриетта расскажет.

- Если ее саму не... того.

- А на этот случай Джерри выдал некролог.

«Выйдет какой-нибудь хлыщ в галстуке и скажет, какая она была вся многообещающая, и какая это большая потеря для их канала», - думала Джулия. Она сразу ее узнала, только та зашла в магазин. Хотела даже автограф взять, а вон как обернулось. Сейчас она лежала на полу с остальными, напряженная, как туго свернутая пружина, и глаз не спускала с этого маньяка и журналистки. Джулия все ждала, когда он отвернется или отвлечется, но этот сукин сын ни разу так и не повернулся к ним спиной. Она сама не знала, что сделала бы, повернись он к ней спиной, но что-нибудь сделала бы - это точно. Единственное, что пугало ее, - это то, как спокойно и уверенно он себя вел. Будто у него его еще что-то в запасе кроме этих двух чертовых пистолетов. Будто он не один.

- Не получается, - сказала журналистка, согнувшаяся над монитором банкомата, - тут какой-то код ошибки.

- Какой? - маньяк впервые показался встревоженным, - Прочитай!

- Эс-би-эл ноль сто восемьдесят три... А дальше не по-английски, абракадабра какая-то.

- Читай!

- Я не понимаю! - закричала журналистка, бросив взгляд куда-то вверх, на улицу, на соседнюю крышу, - Взгляните сами!

Генриетта отошла на шаг в сторону, освободив сияющий белым монитор.

Джулия все поняла и напряглась - до боли в мышцах.

Мери Холл всхлипнула.

Джон сделал шаг к витрине, и его голова появилась над банкоматом.

Марта влепила пощечину Терри.

Салли выбежала на дорогу.

Питер до упора вдавил педаль тормоза в пол, машина пошла юзом.

Джек навел черное перекрестие на фигуру, замершую в витрине, и ме-е-едленно надавил на курок.

Саманта, согнувшаяся перед скважиной чердачной двери, учуяла запах сгоревшего пирога.

- Стой!!! - закричала, вскакивая, миссис Перкинс.

Выстрел, звон разбитого стекла, визг тормозов и ее крик слились воедино.

Ее звали Аманда, Аманда Перкинс. Джон Перкинс был ее сыном, и этот план они придумали вместе. Вместе ходили на стрельбище, тренируясь стрелять навскидку. Вместе штудировали математику, когда он учился на инженера. Вместе читали книжки про пиратов, когда он учился в пансионате. Вместе ненавидели этот город - цепкий и липкий, как живое существо, не желающий их отпускать. Нужно было всего-то ничего - несколько сотен тысяч, чтобы расплатиться с кредитами и уехать наконец. Она готовила Джонни к этому делу всю жизнь, всю его жизнь. Но эта тварь, белобрысая сука, каждый вечер мелькающая в телевизоре, убила Джонни, дала его убить. Весь город сосредоточился в ней, в ее смазливом личике, модном пальто, снобистском говоре.

Миссис Перкинс склонилась над мертвым телом и поднялась - с двумя пистолетами в руках.

- Ты убила моего сына, - сказала она, поднимая тяжелые стволы.

Но эта гадина вместо того, чтобы упасть на колени, сама протянула к ней руку с маленьким, будто игрушечным пистолетиком, и несколько раз нажала на курок.

Дылда с винтовкой за спиной сел рядом.

- Отлично вы ее кокнули, мисс.

- Счастье - это теплый ствол в руках, - пробормотала Генриетта.

- Леннон? - спросил Майк

Полицейский кивнул и хлебнул кофе из картонного стаканчика. Майк подумал, что он, наверное, язвенник.

- Мертвец поет о счастье, - поежилась она.

Полицейский пожал плечами.

- Мертвецы всегда правы - не в одном, так в другом. Эти мамаша с сыночком тоже окажутся правы. Надо только придумать в чем. Городу нужна интересная история, неоднозначные герои.

- Хотите стать героем?... - Генриетта покосилась на его бейджик, - Джек?

Майк приподнял брови и подумал, что теплый ствол - вполне себе фрейдистский символ.

- Минута до эфира, - сказал он, отходя к камере.

- И никакой философии в кадре, наш продюсер этого не любит.

- Не дурак, - буркнул Джек.

Генриетта взяла микрофон. Джек отбросил в сторону пустой стаканчик и стал рядом. Майк поймал обоих в кадр и начал обратный отсчет на пальцах. Три... два... один...

- Добрый вечер. С вами Генриетта Твистхаймер и передача «Пульс города».

©  akkalagara