ГЛАВА 25
ШАРОВАЯ МОЛНИЯ РИХМАНА
Занимался новый день давно канувшей в лету эпохи. Всё ярче открывалась панорама с убогими домишками и роскошными дворцами по берегам древней Невы. Деревянные бревенчатые дома чередовались с огородами, далее шли строения из грубо отёсанного камня, с колоннами и под черепичной крышей.
Встречающиеся навстречу мужики с удивлением разглядывали в этот ранний час двух разряженных дендей, воровато оглядывающихся по сторонам, но шапки при встрече снимали.
– Это же время Михайло Ломоносова, «нашего всего»-два! Говорят, он тоже любил оторваться в трактирах, а потом всем несогласным морды бил! – припомнил Федька что-то из исторических хроник.
– Да, крутой был мужик, опыты по электротехнике ставил со своим дружком, как его, Рихманом. А потом этого бедолагу молнией … того!
– Молнией?! – подскочил как ужаленный Монька, – и хорошим разрядом! Вот то, что нам надо для рывка домой, Федька! У меня же в учебнике по электротехнике есть рисунок, где шаровая молния ударяет ему в лоб!! И случится трагедия должна где-то вот-вот!
Навстречу им показалась компания молодых парней, с виду похожих на студентов, в форменных френчах и стопками книг подмышкой. Моня немедля отловил одного и учинил допрос:
– Слыш, пацан! Ты из универа? Имеем базар до Рихмана!
Парень выпучил глаза, но слово Рихман из всего потока незнакомых слов узнал.
– Вы изволите уведать об нашем академике Георге Рихмане, судари?
– Да, да, колись, братан, где он живёт?!
– А вона, за первой линией, большой дом со штырём над черепицею!
– Монька! – заорал Фёдор, – ты прав! Это наш единственный шанс отсюда вылететь! Давай толканём наш тарантас к дому академика. Живо!
Дом Рихмана нашелся сразу, такой чудной крышы не было ни у кого поблизости. К тому же перед тяжёлой дверью красовалась медная табличка:
«Академик Санкт-Петербургской Академии наук Георг Вильгельм Рихман»
Когда друзья зарулили коляску за дом, Федька достал моток изолированных проводов и закрепил на клеммах фильтра заместо сгоревшего дефибриллятора. Взял монькины учебники по электротехнике и, до кучи, завалявшийся в багажнике карманный калькулятор на солнечной батарейке.
– Жди команды, я из окна высунусь, а ты бросай мне концы! Понял? Не глуши машину и все пары – в змеевик! Набери на навигаторе 20 июля 2002 года, да смотри, на этот раз не облажайся! И жди меня! Туча уже движется, скоро гроза.
Федяй начал трезвонить за ручку звонка. Ушло у него на это минут десять. Наконец послышались неторопливые шаги и дверь со скрипом распахнулась. Появившийся на пороге слуга сообщил, что господин Рихман чрезвычайно занят и не может в должной степени уделить время господину.
Федька бесцеремонно отодвинул речистого слугу и поспешно вошёл.
– А ну веди в кабинет академика! Живо! У меня срочное предписание императрицы!
Напуганный до смерти слуга повёл его на второй этаж в лабораторию. У стола с примитивными приборами стоял сам Рихман в голубом камзоле и его помощник Соколов.
– Тебе было сказано, что я занят, не принимаю, болван! – сердито заявил академик, увидав непрошеного посетителя.
– Тысяча извинений, герр академик! Дело не терпит отлагательства! – выпалил с порога Федька, – Я надворный советник Фёдор Пиндюрин, мы с коллегой, он ждёт внизу, руководим астрологическим надзором при тайной канцелярии Её Величества! Специалистами нашей службы были выявлены негативные последствия проводимого вами, герр Рихман, и вашим помощником, господином Соколовым, лабораторного опыта по замерам статического атмосферного электричества. По нашим расчётам сегодняшний опыт закончится для вас трагически! Вот, не соизволите-ли убедиться?
С этими словами Федька открыл монькин учебник на эффектном рисунке падающего академика, поражённого молнией.
– Майн Гот! – воскликнул Рихман, побелев, как полотно, – у вас такие хорошие предсказатели?! Я мечтаю с ними познакомиться!
– Ваша судьба, герр академик, всего лишь малая толика наших возможностей, уверяю вас! Вот в этих книгах предсказано развитие электротехники и прочих наук на десятилетия вперёд! Наши ребятки постарались, и всё благодаря попечительству Её Величества, Елизаветы Петровны!
– О, я расскажу вам об этой замечательной женщине, господин Пиндюрин!
– Времени нет, герр Рихман! Гроза сейчас разразится, и нам необходимо для вашей безопасности произвести некоторые манипуляции по заземлению вашего устройства.
С этими словами он распахнул окно и свистнул. Монька тут же закинул ему провода. Федька со знанием дела закрепил концы на лабораторной установке академика, попросил его отойти в угол комнаты и ни к чему не прикасаться.
Пожелав Георгу Вильгельмычу дальнейших научных успехов, и торжественно вручив в подарок учебники с калькулятором, Федька кубарем скатился с лестницы второго этажа, выскочил на улицу и впрыгнул в открытую дверцу коляски.
И весьма своевременно, так как в этот же момент сверкнула ослепительная молния, сопровождаемая оглушительным треском громового раската.
Друзья почувствовали сильнейший удар по их змеевику! Вся установка вспыхнула ослепительным зелёным заревом и растворилась в пространстве, взбив на этом месте облако пыли!..
Рихман выглянул в окно и, не увидев ничего, кроме обрывков проводов, с дрожью в голосе произнёс:
– Что это было, Соколов?! Я жив, а этого замечательного человека, кажется, Пиндюрина, ударом молнии ...испепелило?! Он принял мою смерть на себя! Сегодня же напишу об этом достойнейшем сыне науки государыне императрице!
ГЛАВА 26
ЭТА СКАЗКА СТАЛА БЫЛЬЮ!
Внутри захваченного молниевым разрядом и перенесённого Z-вихрем в будущее облака пыли, с хрустом осей и рессор раскорячился на брусчатке наш "дилижанс времени". Федька, оглохший от грозового удара, благодарил Бога, что на месте их чудесного появления никого и ничего не подвернулось в этот момент. Испуганным людям, оказавшимся поблизости, он радостно объяснил, что они каскадёры и падение в экипаже с крыши – это их любимый трюк!
Вокруг стал собираться любопытствующий народ, но тут уже Монька громогласно объявил, что готовятся киносъёмки, и убедительная просьба ко всем очистить площадку и не лезть назойливыми физиономиями в кадр!
Быстро переодевшись в машине в родные джинсы с куртками дабы не шокировать публику подгоревшими лохмотьями, друзья вылезли из коляски. Когда народ разошелся, стали осматриваться.
К их неописуемому восторгу они оказались на красивейшей, оживлённой улице, облагороженной мини бульварчиками с подстриженным кустарником. Высокие особняки с затейливой лепниной сияли чистотой отделки, на окнах пышно цвели подвешенные корзины живых цветов.
По улицам разъезжали автомашины на магнитной подушке, а посему воздух в Питере поражал исключительной свежестью.
Рядом с ними стоял всё тот же каменный особняк герра Рихмана, по которому так удачно шарахнула молния. Они подошли ко входу и увидели позолоченную табличку, укреплённую над старинными дверьми:
«ДОМ-МУЗЕЙ ПОЧЁТНОГО ПРЕЗИДЕНТА ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК, АКАДЕМИКА МИРОВЫХ УНИВЕРСИТЕТОВ, ГРАФА ГЕОРГА ВИЛЬГЕЛЬМА РИХМАНА, И СЫНА ЕГО ЗИГФРИДА, ТРИЖДЫ ЛАУРЕАТА НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ, ИЗОБРЕТАТЕЛЯ БЕСПРОВОДНОЙ ЭНЕРГЕТИКИ»
– Вот это даа! И какая же сила заложена в наших учебниках, Федька! Так двинуть науку, с ума сойти!
– Главное, по какой голове этим учебником двинуть! – философски изрёк Фёдор и сам же испугался, что огребёт от Моньки затрещину за выпендрёж.
Осмотрели своё средство передвижения и ужаснулись. Коляска была совершенно раздолбана, дно вывалилось, оси поломаны, верх разодран. С большим трудом её разобрали, чтобы освободить бубуевский «Запорожец», к счастью, не особо пострадавший в этих многокилометровых налётах. Зато техническое оснащение уникальной «машины времени» (система: бак-стиралка-змеевик-фильтрация) полностью оплавилось и покорёжилось от удара молнии. Только космический навигатор остался цел и невредим, видать, альдебаранцы работают на совесть.
Пришлось освободить моторный отсек от убитой стиральной машины и вернуть привод генератора «Запора» и отопитель на родное место. Долго терзали стартёр и, наконец, чудо совкового автопрома завелось! Сложили обломки коляски перед Домом-музеем как дополнительный артефакт прошлой эпохи, а металлический хлам побросали в багажник и тронулись. Вскоре почувствовали, что мотор перегревается от такого перегруза, надо избавляться от железяк.
Федька вышел из машины и, остановив первого встречного, стал расспрашивать о пункте приёма утиль-сырья.
– Прямо и налево, на улицу Пиндюрина!
У Федяя отвисла челюсть: – Кого-кого улица?!
– Да какого-то Пиндюрина, любовничка императрицы Елизаветы, – услышал ответ.
Они доехали до угла и увидели привинченную мемориальную доску:
«ПО УКАЗУ ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИЗАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ СЕЯ УЛИЦА НАЗВАНА В ЧЕСТЬ НАДВОРНОГО СОВЕТНИКА ФЕОДОРА ПИНДЮРИНА ЗА САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ ВО БЛАГО РОССИЙСКОЙ НАУКИ» От 26 июля 1753 г.
– Ну, Федечка, ты у нас ходячий памятник! Когда только успел попасть в фавориты императрицы? Мы, вроде бы, надолго с тобой не разлучались! Скорее всего, это инициатива самого Рихмана. Но обмыть такое, ну это сам Бог велел! Однако, сначала надо избавиться от металлолома, а потом я тебя непременно сфоткаю на фоне этой доски! Вон, кажется, и приёмный пункт вторсырья.
Они притормозили у большого пластикового сарая, до потолка заваленного металлическим хламом. Федька с Моней выложили свой уже неликвидный металл на весы, и тут Федяй заметил, что приёмщик втихаря подсунул под чашу с гирями ногу.
– А ну, убери лапоть от весов! Видать, хорошо адаптировался у нас, на родину захотел, в Альдебаранию!? Тут это не прокатит, парниша! А то Кхы с Оухом пожалуюсь, они тебе задницу надерут!
– Оу! Две мили пардону! Только не на родинуууу! Так бы и сказали, что вы от них, джентльмены! Обслуга по высшему тарифу! Особенно за цирконий! Что-то их корабля давно не было, у меня утиля под потолок, класть некуда!
– А ты вот этот бак с брагой на крышу затащи, они сразу и учуют, я их тонкое обоняние знаю! – посоветовал Федя, – заодно передай привет от нас, космических разгильдяев из войсковой части, они поймут!
Избавившись от тяжеленного металлического балласта, «Запор» помчался гораздо веселее. Выехали на набережную Невы и обомлели: под лучами солнца сверкали утончённым великолепием дворцы и позолоченные кресты на шпилях церквей, стройные ряды витых парковых оград с двуглавыми орлами смотрелись торжественным орнаментом на фоне буйной зелени и ухоженных аллей с античными скульптурами и декоративными фонтанами.
Покинули Васильевский остров и по Дворцовому мосту выехали на площадь перед Зимним. Поразило обилие народа, стоящего в две шеренги перед главными воротами дворца, приветственно что-то кричащего и машущего какими-то бело-жёлто-чёрными флажками!.. Федяй высунулся из окошка "горбатого" и начал спрашивать народ, в честь чего манифестация?
– Не чего, а кого, деревня! Из какого музея упёр этот керогаз?
– Да ты толком ответь, мы туристы, проездом в вашем прекрасном городе! – стал вилять Фёдор.
– В честь выезда императора Александра Шестого с императрицей Анжелой Фёдоровной!
У наших путешественников вытянулись лица и разом отпали челюсти. Даже движок «Запора» с этой новости заглох.
– Вот теперь я вижу, что из брошюры «Государство и революция» уважаемый штаб-ротмистр сделал-таки правильные выводы! – глубокомысленно изрёк Моня.
– А какие далекоидущие! – согласился Федяй. И они поехали с площади на Невский проспект.
– Мне кажется, – припомнил Моня, – что в стопке учебников, что я подарил Рихману, был и толстый учебник "Всемирной истории". Видать, они с Елизаветой Петровной им грамотно распорядились!
– Паркуйся у дома Зингера, Федька! Зайдём в книжный, надо кое что проверить.
Походив по магазину, зашли в отдел поэзии и остолбенели. С полки на них глядело … сорокавосьмитомное собрание сочинений А.С.Пушкина!
Взяв том за 1824 - 1826 года, творчество на отдыхе в Михайловском, друзья с восторгом прочли о незабываемой встрече поэта с гренадёрским поручиком от неизвестной дивизии Фёдором Пиндюриным и его сослуживцем Моисеем Рубиком, о плодотворном и вдохновляющем влиянии их посещения на творческую Музу поэта!
Пролистали немного назад и не нашли никакого упоминания о войне 1812 года, о Декабристах...
Потом начали разглядывать рисунки друзей поэта, и среди них...
– О, Боже! – Моня чуть не выронил тяжелый том из рук. На него смотрела, чуть постаревшая, но не менее прекрасная Зизи, а рядом с ней сидел её сын в гусарском мундире. Сынуля имел поразительно схожие черты с Моней, одна рука опиралась на эфес сабли, а другая лежала на вытянутом серебристом предмете, до боли напоминающем монькину магнитолу "Рanasonic"!
– Федька, Федька! – заорал Моня на весь магазин, – ты видишь? Это же мой сын!
Федька взял книгу из рук разгорячённого Мони, и, успокаивая обернувшихся к ним посетителей магазина, с улыбочкой произнёс, что его друг увидел некоторое сходство в одном из пушкинских друзей со своим теперешним родственником! И не надо крутить пальцами у висков, такое бывает, когда с роднёй давно не видишься!
Стали читать подпись под рисунком: «Баронесса Евпраксия Николаевна Вревская (Зизи) с сыном Соломоном, гусаром лейб-гвардии Преображенского полка. Санкт-Петербург, 1852 год».
– Гордись, Моня, у тебя сын барон и гусар! Не забудь порадовать отца! Только, боюсь, он тебе посоветует хорошего психиатра, – мрачно произнёс Федя.
А Монька, воровски озираясь, выдрал страницу со своим сыном из книги и сунул под рубашку.
–Теперь давай-ка посмотрим, как сложилась судьба нашего Александра Сергеича!
Открыли биографию поэта и читают: в 1828 году, на балу в дворянском собрании, Пушкин познакомился с дочерью грузинского князя Чавчавадзе красавицей Ниной. Венчание прошло в Москве, в храме Большого Вознесения на Никитской. Прожили в мире и согласии пятьдесят лет.
Умер поэт в 1878 году, пав на дуэли с престарелым кавалергардом, полковником лейб-гвардии Жоржем Дантесом. Причиной дуэли стала чрезмерная ревность поэта к супруге.
Как говорили друзья поэта, ревнивая вспыльчивость гения к Нине, строившей глазки одряхлевшему и растолстевшему Дантесу, обусловлена преклонным возрастом Пушкина и его африканским темпераментом, но, в основном, провоцировалась тупостью кавалергарда, любившего развлекать дам в обществе казарменным юмором низкого пошиба.
– Да, права цыганка, от судьбы не уйдёшь, вот только неизвестно, когда. Однако, жаль Сергеича! Вчера же только пьянствовали, обнимались, валяли дурака и тут – на тебе! Ну, поехали в его любимое кафе «Вольф и Беранже», помянем Сашку!
Припарковались на Невском, заехав за угол к набережной Мойки. Зайдя в кафе, сели по привычке у бокового окна с видом на свой «Запор». Заказали по паре прекрасных, свежайших пирожных и бутылку шампанского.
Только хотели приступить к трапезе, как увидели через стекло, что их авто собираются беспардонно эвакуировать на штрафстоянку!
Они пулей вылетели из кафе и нос к носу столкнулись с … Бубуевым, только в эффектной форме городового!
– Ну што, господа разгильдяи, ваша машинкаааа?! Знак видели? Кто разрррешил здесь ставить? На штрррафную и без разговоров!
– Господин унтер-офицер городовой! – запричитал Монька, учтя прошлый негативный опыт общения с городовыми, – да мы ж вас по всему городу ищем! Ваша фамилия Бубуев?
– Нууу! – сказал более мирно городовой.
– Мы из адвокатуры, господин Бубуев! Ваш дальний родственник завещал вам этот автомобиль, вот, смотрите! – радостно улыбаясь произнёс Монька, доставая из бардачка «Запора» регистрационные документы на фамилию прапорщика Бубуева.
– А на кой ляд мне эта рухлядь?! – снова начал повышать децибелы Бубуев, – получить три рубля за металлолом? Возни больше!
– А вот тут вы ошибаетесь, уважаемый! – продолжал наседать Монька, – предыдущим владельцем этого легендарного автомобиля был сам Казимир Малевич! Вот его автограф на борту! Теперь это авто – коллекционная редкость, на аукционе за него получите огромные деньги, дорогой вы наш городовой!
– Ну, ежели так, господа хорошие, тогда спасибочки вам! У меня как раз кредит давит, мать его растак! От того и злой ходишь, как чёрт. Ладно, пусть постоит машинка, апосля смены отгоню домой!
И тут Бубуев, наверно, впервые в жизни изобразил на лице подобие не свойственной ему улыбки, скрючив такую харю, что некоторых посетителей кафе, наблюдавших эту сцену из окон, вырвало!
Наши друзья поспешили забрать из багажника многострадального «Запора» драгоценные сумки с пушкинскими черновиками, навигатором и подаренной штаб-ротмистром саблей. Единственным желанием было поскорей ретироваться с чувством исполненного долга.
Вернувшись в кафе, уже расслабились, наконец, в спокойной обстановке. Отведали знаменитых пирожных от "Эйнема" и провозглашали тосты бокалами роскошного французского шампанского «Louis Roederer»: за безвременную кончину своего шебутного приятеля Пушкина, за монькиного гусарского отпрыска, который старше папаши на 150 лет, за увековеченье в истории федькиного имени в названии улицы Указом императрицы Елизаветы, перекроившей мировую историю!
А вот за безвестного национального героя штаб-ротмистра, предопределившего доброе здравие Его Императорского Величества Александра шестого, друзья выпили стоя, прикончив-таки бутылку. Расплатились вырученными за металлолом рублями и вышли на Невский проспект, провожаемые сочувственно-недоумёнными взглядами соседей по столикам.
– Ну, барон Моня, теперь у нас последняя историческая акция, передать миру пушкинское наследие!
– Совершенно с вами согласен, надворный советник Федя! И что-то с этого хорошо поиметь. Лови такси и едем в «Русский музей»!
Когда друзья высыпали содержимое сумки перед глазами профессиональных музейных пушкинистов, многие из них охали, оседая на стулья, другие хватались за валидол. Не меньший ажиотаж вызвала и кружка Арины Родионовны, на которой, как оказалось, было нацарапано мелкой вязью рукой поэта тёплое посвящение:
"Веселей, моя подружка,
День встречая с полной кружкой,
Прочь уйдёт печаль, кручинушка,
Долгих лет тебе, Аринушка!"
Окончательно добило комиссию извлечённые из грязной тряпки две совершенно неизвестные работы Малевича!
Предварительная оценка материалов дала сумму с шестью нулями!
– Вот теперь отстрою себе коттедж в Немчиновке с фонтаном!
– Только, чур, гостевой флигель мой!
– Ладно! А на новоселье приглашу наших неземных друзей Кхы и Оуха! Теперь уж перед ними будет не стыдно. Запасусь нашатырём с валерьянкой и прокатим родителей на экстравагантном космическом фургоне, пусть порадуются за достижения чужого разума, а что разболтают, так всё равно им никто не поверит! – заявил Монька.
– Ну, а я, пожалй, обзаведусь мечтой идиота – куплю себе белый "Кадиллак"! Буду тебя на новую фазенду возить на шашлычки! Ты же у меня извозчиком поработал?
– Кто бы возражал, когда тебе открывает дверцу шикарного авто надворный советник! – мечтательно изрёк Моня.
– А ответь, Моншер, пойдёшь по стопам сынули или будешь откупаться от службы в гусарах? Уверен, что тут и гусарских военкоматов-то нет!
– Неее, пойду в политех, там наш коллега Рихман, чувствую, наизобретал таких чудес, голова кругом пойдёт! Да ещё предстоит расшифровать дискету с посланием от Кхы об антирадарной защите, это же реальная кандидатская! Подключайся, Федяй!
– Да куда я от тебя денусь, «мозгокрут»!
И они пошли по солнечному Питеру, радостно улыбаясь встречным дамам, а у Моньки в мозгу крутилась одна незатейливая мысля: где бы опять достать циркониевый змеевичок, да навестить сынишку?!..
ГЛАВА 27
ДОЦЕНТЫ КАФЕДРЫ ИННОВАЦИЙ
Прошло несколько недель с момента ошеломительного возвращения наших путешественников на родину из глубин времени. Федяй с Моней постепенно осваивались в новой по сути для себя Москве, богатой и ухоженной европейской столице с крепкими институтами конституционной монархии. Друзья без проблем поступили на третий курс своего родного политеха, жизнь потихоньку налаживалась.
Как-то в выходные на сверкающем федькином "Кадиллаке" отправились в Немчиновку, чтобы подобрать участок для будущего коттеджа, и не сразу узнали монькину одноэтажную фазенду: весь забор был выкрашен в ядовитый оранжевый цвет, а на крыше домика распластался, как гигантская стрекоза, комплект солнечных батарей от космической станции «Вега»!
– И где наши друзья её только отловили? – восхищался прибалдевший Моня, – ну, ловкачи! Тут мощности хватит на хороший дом с освещением всего участка! Спасибо им, а особо за цветовые предпочтения Оуха, наверняка мой забор теперь виден из космоса!
Залезли под крыльцо и достали обещанную Кхы дискету с антирадарной защитой.
– А вот за это особое Гранд мерси! Только бы удалось расшифровать!
Разгадать техническую головоломку нашим друзьям всё-таки удалось, но через несколько лет, по окончании института.
Федька с Моней, теперь уже Федор Михайлович и Моисей Аронович, кандидаты технических наук, доценты кафедры инноваций политехнического института, кандидатские диссертации защитили по совершенно секретной теме, как вы уже догадываетесь: «Сверхэффективное антирадарное оснащение Российской императорской боевой авиации», за что ещё получили в награду Высочайшим Указом по золотому Георгиевскому Кресту и дворянские титулы.
И сейчас друзья усиленно работают над темами докторских диссертаций: Федор Михалыч над «спиральными подьёмниками посредством скрученного энергополя в жилищном строительстве», а Моисей Аронович – над «пищевым биопроцессором в системе общественного питания».
Не надо гадать, кто были техническими вдохновителями обоих соискателей уже на докторскую степень. Естественно, это их неразлучные внеземные друзья Кхы и Оух. На каждом дне рождения одного из друзей оба инопланетянина были самыми почётными гостями, за отсутствием других гостей.
«Никого посторонних»! – это было их категорическое требование, а посему Федька с Моней тщательно хранили режим конфиденциальности о своих межпланетных контактах. Даже запланированная друзьями прогулка на космическом лайнере с родителями не состоялась, ибо инопланетяне были непреклонны: никаких "аттракционов!"
Кхы с Оухом оказались большими любителями попробовать, из уважения к виновнику торжества, всевозможных напитков, но всегда предпочитали свой любимый «шмурдяк», который непременно выставлялся около их мест в застолье.
Правда, шампанского им больше решено было не наливать, так как их внезапная "экскрепердия" от этого у них неимоверно зашкалила, после чего праздник пришлось экстренно приостановить для интенсивного проветривания всего дома...
Своих родителей на эти торжества с неожиданными спецэффектами двух экстравагантных гостей тоже не приглашали. Для них и остальных приятелей и сослуживцев Моня или Федя накрывали столы на день позже, соблюдая договорённый режим секретности, что уже вошло в их семейные традиции.
Но эти застольные конфузы с лихвой компенсировались подарками по нашим меркам неслыханной щедрости - традиционные схемы на дискетах: «Эраунд–мульти–вижен взамен окон», «Втягивающее устройство знергополем больших тяжестей без подъёмных кранов», «Дистанционные анализаторы составов металлов с любой высоты» и т.п. Всё это требовало тщательной и длительной расшифровки и соответствующего оборудования.
А вот в предыдущий день рождения Феди Кхы с Оухом преподнесли ему дискету с технологией скрученных энергополей, показавшуюся Феде не такой сложной, а на соответствующее торжество Мони – схему его обожаемого биопроцессора! Монька не удержался и расцеловал своего благодетеля Кхы, чего тот никак не понял.
После соответствующего разьяснения, что, мол, это выражение искренних положительных и дружеских эмоций, оба инопланетянина, приняв на грудь изрядный сеанс "бальзамного оздоровления", полезли к именинникам целоваться, чем устроили в доме полный кавардак.
Монька, прощаясь со своими поддатыми космическими друзьями, подарил им новенький мобильный телефон. Теперь, мол, будем на связи, не потеряемся в пространстве!
Ну как тут после таких царских инопланетных подарков не погрузиться с головой в работу над докторскими диссертациями с многообещающими выходными решениями!
Приближался очередной монькин день рождения. Наши друзья сидели на уютной веранде его трёхэтажного коттеджа с видом на декоративный фонтан с подсветкой и попивали лёгкое токайское винцо.
– Как там мой Соломон поживает, – с грустью проговорил Моня, глядя на бумажный портрет в золочёной рамке своего сына гусара с матерью Зизи, – так хочется с ними увидеться! Жаль, что и телеграммки туда не пошлёшь!
– Да, Монька, понимаю! Но куда бы ты их пригласил раньше? В тесную двухкомнатную квартирку твоего непробивного папаши, или в крохотный домик с летним сортиром в Немчиновке? Опозорил бы гренадёрские войска и всю лейб-гвардию впридачу! Но что тебе мешает подумать, наконец, о воссоединении семьи на данном этапе? Квартиры у тебя в Москве и Питере огромные, у родителей своя отдельная, коттедж – дай Бог каждому!
– Да я об этом каждый день думаю, шоб ты знал, Федечка! Навигатор лежит в моём сейфе, осчитывает времечко и, по-видимому, как и я, уже устал ждать! Рвануть бы сейчас в Тригорское, да только вот на чём?!
– Да, ты прав, Моншер, эти наши ракетные войска ПВО с их циркониевыми ускорителями канули в Лету, на смену им уже повсеместно применена космическая спутниковая электронная технология, а этим «пукалкам» место только в музеях, наравне с Царь-пушкой!
– А ведь ты подал замечательную идею, уважаемый надворный советник! Прошустрить по этим музеям, глядишь – где нибудь и экспонируется наша старушка! – оживился Монька.
Они тут же засели за Интернет и уже через полчаса настойчивых поисков обнаружили, что при полигоне Капустин Яр в городке Знаменске, Астраханской губернии, существует музей ракетной славы, где представлены образцы ракетного вооружения прошлых лет. Посмотрели на фотографии выставленных образцов – и ахнули: в самом конце экспозиции пристроилась их родимая ракета ПВО «земля-воздух», с которой они в былые времена весьма тесно «познакомились»!
– Федька! Вот она, наша красотка! – заорал Моня, – сохранилась в единственном экземпляре! Надеюсь, начинка у неё на месте, вот только, как это проверить?
– А где она выставлена, в помещении или на улице? – заёрзал Федяй, всё более распаляясь от интереса.
– Здесь написано, что это уличная экспозиция, и закреплена наша крошка на штатном автоустановщике, на мощном МАЗе-537, как и положено, – прочёл Моня.
– Так, угнать МАЗ с ракетой не удасться, это было бы сверх глупо, а залезть ей в двигательный отсек в присутствии охраны – ещё глупее, – резюмировал Федяй.
– Мне сдаётся, шо без наших космических друзей мы на этот раз не обойдёмся! – поставил точку в этой дискуссии Моня.
– Надо уговорить Кхы вместо подарка на день моего рождения помочь умыкнуть эту ракетку ночью и распотрошить!
– Идея продуктивная, – изрёк по своей привычке Фёдор, – хорошо бы только посмотреть, чем она закреплена к тяжеленному установщику, так как спереть ещё и его – это перебор!
– А ты забыл про чудесный газовый резак Оуха? Да мы им любой крепёж в секунду срежем, – оживился Монька.
– И оставим без подогрева тем самым дареный тобой «брагогенератор» "ОКА" на борту утильного звездолёта, хотя, если честно, не представляю, как твоя задрипанная стиралка может столько работать? – поразился Федя, – качественно же совок трудился! Пора нашим друзьям другую машину дарить, но уже с подогревом!
– Кстати, если «дело» со змеевиком выгорит, то и нам такая же стиральная машинка понадобится! Я уже видел в Интернете неплохой вариант: дачная стиральная машина с подогревом – «Фея-2П», на 220 вольт.
Договорились так, что Моня выезжает в краткий отпуск в музей Знаменска на разведку и докладывает о состоянии ракеты Феде по телефону. На том и порешили.
ГЛАВА 28
ДЕМОНТАЖ В КАПУСТУ
Не прошло и недели, как Моня выхлопотал себе академический отпуск и вылетел в Царицын. Там он с вокзала доехал до Знаменска. Переночевал в гостинице, а наутро отправился в музей Ракетных войск на разведку. Он ещё издали на уличной музейной территории заметил свою родненькую ракетную установку и, не торопясь, начал осмотр музейных экспонатов именно с неё.
Как выяснилось, корпус ракеты хорошо сохранился и был прихвачен к лафету установщика шестью электромагнитными зацепами, срезать которые Оуховским газовым резаком было плёвое дело. О чём Моня тут же и доложил по телефону Фёдору.
После осмотра этого единственного экспоната, ранний посетитель музея быстро охладел к остальной обширной экспозиции и заспешил на выход, не забыв записать расписание работы музея, сколько фонарей на интересующей его аллее и количество охранников в сторожевом домике.
Выйдя из музея, Моня срочно доехал до гостиницы, выписался и отбыл на вокзал. Прибыв в Москву вечерним авиарейсом, друзья срочно выехали на федькином «Кадиллаке» в Немчиновку и стали составлять план грандиозной операции.
Часам к двум ночи примерный план был готов. От него попахивало крупной афёрой, но других вариантов не было. Моня вынул мобильный телефон и набрал номер галактического фургона.
– Алло! Кхы? Привет, дорогой! Это Моня звонит, из Немчиновки! Подлетайте, есть дело! Ждём вместе с Федей!
И буквально через полминуты на монькин участок размером с гектар, приземлился уже знакомый нам галактический металлосборщик, а из боковой дверцы выпрыгнули «оранжевые» работяги Кхы и Оух.
Кхы нес в руке прибор, похожий на чемоданчик. Моня в темноте признал в нём портативный транслейтер.
– Здорово, ребята! – приветствовал их Фёдор, – как работа, не утомляет? Часто ли приходиться работать вашим газовым резаком?
--ПРИВЕТ-ГОСПОДА-УЧЁНЫЕ-ЧУВАКИ!—ДАВНО-НЕ-ВИДЕЛИСЬ—НО-СКОРО-МОНИНО-ТОРЖЕСТВО—НЕ-ЗНАЕМ-ЧТО-ПОДАРИТЬ!-—БОИМСЯ—ЧТО—СХЕМУ—НАВИГАТОРА-ВЫ-НЕ-ПОТЯНЕТЕ---ОНА-И-НАМ-НЕ-ДОСТУПНА-—В-ДРУГОЙ-ЛАБОРАТОРИИ-АЛЬДЕБАРАНА-СОЗДАЛИ!--проговорил Кхы, пожимая руки нашим друзьям.
– Да не берите в голову! – успокоил их Моня, – подарите мне вашу помощь!
– Пошли в дом, ребята! Дело есть. За свой корабль не беспокойтесь, я всё освещение на участке выключил.
Когда все расселись за столом и выпили по бокалу коллекционного Бургунского "Шабли Гран Крю", которое Оух закусывал любимыми кильками пряного посола, Моня изложил проблему:
– Видите ли в чём дело, мужики! Для продолжения наших экспериментов по совершенствованию оздоровительного бальзама, нам необходим новый циркониевый змеевик, старый вдрызг прохудился и не держит давление! И нам за это здорово влетит – за порчу дорогостоящего лабораторного оборудования. Мы тут с Фёдором порылись в Интернете и случайно обнаружили очень похожий змеевичок в одном бесхозном изделии, стоящем на улице! Но проблема в том, что там охрана, могут быть неприятности.
--ЭТО-НЕ-ПРОБЛЕМА-ФЕЕДЯ!---У-НАС-С-ОУХОМ-ПОДОБНЫЕ-ТЕХНОЛОГИИ-ОТРАБОТАНЫ!---СОЗДАЁМ-ДЫМОВОЙ-ЭФФЕКТ—И-ЖЕЛЕЗЯКА-НАША!---А-КАК-ТУТ-У-ВАС-ЕЩЁ-ПЛАН-ВЫПОЛНИШЬ?
– Бравые ребята! Я бы до такого не допёр, – рассыпался в похвалах Моня. – Нам ещё понадобится ваш чудесный резак на пару минут, срезать крепёж, но эту работу я беру на себя. Потом притягиваем этот длинный предмет захватами к бункеру и сваливаем.
Тут и Фёдор рассыпался в похвалах необычайной предприимчивости инопланетных гостей и пообещал смонтировать на борту новую машину с подогревом!
Допили бутылку и поднялись на корабль. Моня робко осведомился у командира Кхы:
– А как у вас с новой борт-компьютершей, не ругаетесь?
-- ВСЁ-О-КЕЙ-МООНЯ!—МИР-И-ПОРЯДОК!—И-МНЕ-КАЖЕТСЯ--ЧТО-ЭТА-КОМПЬЮТЕРША-НА-МЕНЯ-ГЛАЗ-ПОЛОЖИЛА!—
– Совет вам, да любовь! – пожелал Моня и посвятил наших утильных космонавтов в тонкости предстоящего дела:
– Так, сверим часы: три ночи. Маршрут на навигаторе набирайте до Знаменска, там я покажу на месте. Приготовьте дымовую завесу, бункерные захваты и ударный энерголуч – бить по фонарям. Оух, давай сюда резак, и как я снизу закончу и свистну – выставишь мне винтовую лестницу!
Когда все расселись в кабине, Кхы включил звёздное небо и приказал новой борт-компьютерше взять курс на Знаменск!
--СЛУШАЮ--МОЙ-КОМАНДИР!—донёсся ангельский голосок из транслейтера,-КАКИЕ-НАПИТКИ-ТЫ-ПРЕДПОЧИТАЕШЬ-В-ЭТО-ВРЕМЯ-СУТОК?
--ТОЛЬКО--КУРС!—О-НАПИТКАХ—ПОЗЖЕ!— стушевался Кхы.
Мягко толкнуло в грудь, и вот они над Знаменском. Моня быстро сориентировался, рядом с музеем стоял большой памятник императору Александру Четвёртому, покровителю ракетостроения, тут не ошибёшься. Корабль мягко завис над домиком охраны и Оух сбросил пару пакетов с дымовой смесью. Завеса образовалась бесподобная! Поскольку ветра не было, весь домик охраны укутало, как снежной лавиной.
Кхы повёл корабль по аллее, разбивая вдрызг все фонари, до которых только мог прицелиться! Долетели до своей ракеты, и Монька по спиральной лестнице выкатился наружу с резаком в руке. Подбежав к МАЗу, на котором эта ракета крепилась, Моня приготовился резать первый захват, направив на него резак. Никакого результата!
А темноту Кхы обеспечил от души, настроек резака не видно абсолютно. И тут Моня наугад крутанул настроечный диск на резаке и полоснул по первому крепежу.
Эффект превзошёл все мыслимые ожидания. Крепёж отпал, но заодно с ним отвалилась и половина заднего моста громады МАЗа! Перенастраивать в темноте резак не было никакой возможности, и Монька пошёл рубить крепежи, а заодно и установщик, в капусту!
Минут через пять ловкие захваты корабля изящно подхватили ракету и прижали под крышу, а махина автоустановщика распалась на бесформенные куски, как спелый арбуз под шашкой лихого казака!..
Посмотреть на дело монькиных рук вылез ошарашенный Кхы, бережно отнял у него резак и оба поднялись в кабину. Затем Кхы с пульта заставил куски бывшей громады установщика фиолетовым лучём втянуться в открывшийся бункер космолёта. В это время из тумана дымовой завесы выползла фигура одного охранника и очумело уставилась на космический фургон.
Кхы быстро закрыл приёмный люк бункера и выпустил на место погрузки ещё парочку дымовых брикетов. А Оух схватил литровый жбан со «шмурдяком» и, пролетая над чересчур любопытным охранником, окатил его из люка.
После чего вся команда лихо переместилась обратно в Немчиновку. Посмотрели на часы, было три тридцать.
– Вот это оперативность! – похвалил Федя, не посвящённый ещё в подробности монькиных художеств. – Сгружайте наш остроносый цилиндр, буду его потрошить!
Моня пригласил Кхы с Оухом в дом попить хорошего винца, где Кхы потребовал кружку «шмурдяка» и выдул её в один момент трясущейся клешнёй, сказав, что больше Моня резак в руки не получит!
Не хватало ещё, чтобы он резаком по кораблю полоснул, а уж его нам утильцентр на Альдебаране не заменит ни за какие оправдания!
Окончание следует...
Оценили 7 человек
20 кармы