В синем плаще с кипельно-белым подбоем имрский наместник, прокуратор Юндеи Пантий Пулат вышел на балкон.
Пылало нещадное уршалаимское солнце.
«Какой злобный недоносок выдумал устраивать казни именно в полдень?» с ненавистью подумал прокуратор, сверля тяжёлым взглядом лежащий у его ног город.
Но деваться было некуда. Традиция, а в ещё большей степени инструкция из метрополии предписывала прокуратору лично присутствовать при наказании лиц, попадающих под статью «Возмущение общественного спокойствия».
Наместник вздохнул и велел подать крытый паланкин.
Старый Биндю был пьяницей ещё тогда, когда работал в Гильдии Грузчиков. Теперь он постарел, перебивался мелкими услугами по соседям и пил ещё больше.
Сегодня был удачный день. Он перетаскал соседке полную телегу угля, за что и получил целых два кувшина вина. Второй кувшин дожидался своего часа в тенёчке под старой раскорячившейся оливой, а первый Биндю уже приканчивал. Настроение у старого грузчика было лучезарное.
В переулке послышался грохот подкованных легионерских сандалий. Биндю нахмурился. Бояться ему было совершенно нечего, но всё равно появление взвода имрских легионеров в их тихом районе ничего хорошего не предвещало. Биндю лениво поднялся и, сделав пару шагов, демонстративно встал у калитки, небрежно опёршись спиной о столб.
Процессия двигалась медленно, и спустя две минуты стало понятно, почему. Солдаты, отпуская шуточки, конвоировали какого-то избитого в кровь бродягу, одетого в жуткие отрепья. Собственно, он и задерживал процессию, поскольку волок за собой здоровенный кедровый крест, предназначенный для собственной смерти.
- Опять распинать кого-то будут, - проворчал под нос Биндю. – Лучше бы настоящих разбойников ловили, дармоеды ибдусовы.
Легионеры приближались. Стали слышны отдельные реплики.
- Ну что ты тащишь крест, как дохлого осла за шкирку? – веселился кто-то из стражников. – Ты ж на нём висеть будешь, правильно? Вот и неси его гордо, как знамя! Слышь, тебе говорю, триумфатор!
Остальные солдаты заржали. Бродяга, не говоря ни слова, попытался приподнять крест, но сил у него на это было явно недостаточно.
В Биндю взыграло чувство крутого профессионала.
- Ну кто так носит, кто так носит?
Он растолкал легионеров, пихнул бродягу и подхватил на лету падающий крест. Положил на плечо специальную подушечку, присел, забросил крест на плечо, уравновесил, для пробы шагнул взад-вперёд.
- Вот теперь можно, - милостиво кивнул он легионерам. – Пошли!
- Спасибо тебе, добрый человек, - тихо сказал бродяга.
- Учись тяжести носить, пока жив, - ворчливо посоветовал Биндю.
Один из солдат вопросительно посмотрел на командира.
- Старшой, как думаешь – начальство не начнёт возбухать, что арестованный несёт крест не сам? А то мы можем этого незваного помощничка и взашей...
Барк Мышебой, командир легиона, возвышавшийся над остальными солдатами на полголовы, равнодушно повёл плечами.
- Не ты же тащишь. Хочет помочь арестанту – пускай.
Биндю, совершенно не сбивая дыхания, в нескольких длинных цветистых фразах поведал младшему легионеру, кто именно здесь, в Уршалаиме незваный, закончив свой спич каноническим: «Панаехали тут!». Ругаться Биндю, будучи профессиональным грузчиком, умел в совершенстве. Остальные солдаты, оценив лексику, заржали.
Рука оплёванного легионера потянулась к мечу. Командир, не замедляя шага, отрицательно качнул головой.
Напоминаю, что Биндю был в состоянии «море по колено». Он сейчас не побоялся бы не то что легионерам нахамить, он самого имрского цезаря прилюдно мог послать в ибдусову задницу.
- Не зли их, - тихо сказал сзади чуть отдохнувший бродяга. – Они слепы и подневольны, что, впрочем, одно и то же…
Биндю обернулся, чтобы ответить, и только сейчас рассмотрел, что у незнакомца на голове. А рассмотрев, ахнул. Венок, сплетённый из терновых веток, оставлял на лбу бродяги глубокие порезы.
- Ты свой головной убор-то снял бы, - посоветовал Биндю. – Глянь, кровь капает.
Бродяга только улыбнулся. Улыбка у него была необыкновенная.
- И ещё раз спасибо, добрый человек. Но не нужно. Ты взял себе мой крест, так пусть мне останется хотя бы венец.
- Ну, дело твоё, - согласился Биндю, который вообще не любил указывать людям, как им следует жить.
Подъём на холм занял час с лишним. Надо заметить, что хотя Биндю здорово устал, он ни на секунду не пожалел о том, что помог странному бродяге, чья жизнь скоро заканчивалась.
Легионеры остановились. Прокуратор в сопровождении писца и охраны, уже стоял на вершине холма, набросив на голову влажный белый капюшон. Биндю в растерянности поглядел по сторонам.
- Ставь сюда, - ткнул пальцем Барк Мышебой, показывая Биндю на заранее вырытую яму.
Биндю кивнул и с видимой лихостью сбросил с плеча крест, намереваясь подхватить его на лету.
Потные пальцы соскользнули. Перекладина стукнулась о камень под углом и старые, неоднократно использованные гвозди не выдержали.
Биндю тупо смотрел на испорченный крест. Перекладина повисла на одном гвозде.
- Да, это надо уметь! – издевательски восхищённо сказал Барк Мышебой. – Аккуратненько донести груз до места, а потом, можно сказать, на пороге, уронить и сломать… Профессионал!
Яростное уршалаимское солнце тяжёлым медным щитом лупило по головам. Толпа, собравшаяся смотреть на казнь, недовольно загудела. Прокуратор прикинул, что неплохо бы, пользуясь случаем, свернуть церемонию и отправиться обратно во дворец.
- Боги считают, что этот человек невиновен, - громко заметил прокуратор, привлекая внимание толпы.
Длиннобородый неопрятный старик отделился от массы людей и приблизился, не дойдя нескольких шагов до строя легионеров.
- Это всего лишь случайность, досточтимый наместник, - сказал он. – Синедрион полагает, что этот бродяга заслужил смерть.
- Ты не слишком много берёшь на себя, почтенный Маифа? – сухо заметил прокуратор. – Пока что имрский наместник здесь я.
- Я рад, что досточтимый наместник осознаёт это, и не зря употребляет слово «пока». Всё может измениться со временем, особенно если великий цезарь будет регулярно получать жалобы из подведомственной провинции, обращающие его внимание на излишнюю мягкость поставленного наместника.
- Тебе не кажется, Маифа, что при желании можно и в этих письмах найти что-либо несоответствующее? Например, недовольство политикой имрских властей? И ты займёшь место нынешнего арестованного.
- Я пострадаю за свой народ, - равнодушно заметил Маифа.
Биндю ткнул бродягу локтем.
- Слышь, парень? Тебя, кажись, ещё и оправдать могут. Вишь ты, торгуются о чём-то.
Бродяга с лёгкой усмешкой покачал головой.
- Нет, не оправдают.
- И ты так равнодушно это говоришь? – поразился Биндю.
- Я всё равно должен умереть, - спокойно сказал бродяга. – Так необходимо, понимаешь? Я для этого и рождён. Но теперь, благодаря тебе… Это будет, по крайней мере, быстро. Спасибо, добрый человек.
Разозлённая отсутствием развлечения потная масса жарящихся под солнцем людей начала звереть.
- Чего ждём?!!! Распни его!!!! – ревела толпа.
- Во народ, - с горечью покачал головой Биндю. – Всё бы им на казни смотреть, да чтоб мучениев побольше… Чисто дети малые...
- Они и есть дети, - неожиданно сказал бродяга. – Ибо не ведают, что творят. Ты правильно понял, добрый человек.
Добрый человек Биндю на самом деле ни ибдуса не понял, но на всякий случай кивнул.
Глава Синедриона выжидательно смотрел на прокуратора.
- Мы не требуем обязательно распятия, - с кривой улыбочкой на губах заметил он. – Но этот арестованный, называющий себя царём юндейским, должен умереть.
- Казнь! Казнь! – с пеной на губах орали люди.
«Вот ведь ибдусовый народец», - с ненавистью подумал прокуратор, брезгливо рассматривая беснующуюся перед ним толпу.
На бродягу прокуратору было решительно наплевать, но вот Синедрион мог доставить кучу неприятностей. В метрополию полетят жалобы, а на должность наместника претендуют весьма и весьма многие патриции. Он слишком давно не был в столице, слишком давно не показывался на глаза цезарю. А былые воинские заслуги… На то они и былые…
Прокуратор принял решение и взглянул на арестованного.
Бродяга смотрел в небо и чему-то улыбался.
- Отрубите ему голову, - коротко распорядился прокуратор.
Легионерский меч блеснул на солнце.
Прокуратор сразу же уехал во дворец. Разочарованная в своих ожиданиях толпа с недовольным ворчанием расходилась, распадаясь на тонкие ручейки и исчезая на глазах, подобно настоящему ручью, жадно пожираемому пустыней. Легионеры, не дождавшись попытки бунта, не стали изображать возле трупа почётный караул и строем ушли в казармы. На холме не осталось никого, и только старый Биндю всё сидел возле мёртвого, на лице которого так и застыла удивительная улыбка.
Солнце склонялось к горизонту. Биндю тяжело поднялся, снял с отрубленной головы колючий венок, положил его рядом с телом и закрыл казнённому глаза. Сломанный крест так и остался лежать на камнях.
Старый Биндю вздохнул, повернулся к заходящему солнцу спиной и пошёл домой допивать второй кувшин.
* * * * *
Спустя триста лет старый грузчик Биндю Гаввадей единогласным решением иерархов на II Вселенском соборе был причислен к лику святых.
Оценили 19 человек
45 кармы