Свиньи

Ранняя дальневосточная весна, ноздреватый от темных проталин снег, мутное утро. Место действия – бухта Большой Улисс, бригада ракетных и торпедных катеров.

В 5 часов утра тяжелый свинец, наконец, вытек из опухших от бессонницы мозгов на края век, ресницы склеились, и дежурный по бригаде заснул мертвым сном, воткнувшись лицом в пластиковую столешницу.

Сегодня капитан-лейтенант Коля Курагин до полуночи отлавливал бербазовских самовольщиков, потом вызвал к себе и долго долбал дежурного по бербазе вещевика лейтенанта Витю Гузина за пьянку «годков» в автопарке.

Витя Гузин только что сам принял вечернюю пайку «шила» и с удовольствием выслушал душевные излияния старшего дежурного.

Неприятности продолжились. В полночь у замполита дивизиона консервации прямо с пирса угнали мотоцикл «Урал», и замуля никак не мог уехать домой. Истрепал верный слуга партии Курагину все нервы. «Ищи, давай, ты дежурный, ты и виноват!»

Пришлось Коле на дежурном уазике мотаться по окрестностям бухты Улисс, оставив за себя своего помощника.

Впрочем, мотоцикл объявился самостоятельно в два часа ночи. Он стоял на том же месте, на пирсе консервации, но с помятым крылом и весь в грязном талом снегу. Двигатель ещё был горячий, а в коляске на сиденье дежурный по бригаде катеров обнаружил забытую женскую рукавичку.

Коля высвистал полусонного замполита, обрадовал его мотоциклом и пошел душить вахтенных на пирсе. Выяснять, кто ездил.

— Завтра вам в морге поставят диагноз, — орал он им в уши, — «асфиксия…я…а»!

Душил до тех пор, пока матросики не сдали своего соратника и потенциального благодетеля, который за таинство соития с улиссовской гейшей пообещал им по стакану самогона. Этот домашний горячительный напиток катерный Казанова – матрос Саакян добыл в хоть и конспиративной, но широко известной всем страждущим винокурне на Малом Улиссе, куда мотался на замовском мотоцикле.

Заодно он зацепил там и бесхозную девицу, с которой теперь развлекался на катере в машинном отделении.

До четырех утра бешеный капитан-лейтенант Курагин гонял полуголых сексуальных партнёров по пирсам бригады. Он кровожадно махал кортиком и нечленораздельно выкрикивал непристойные слова…

…И вот теперь утомлённое ликвидацией всех этих безобразий дежурное тело безмятежно и крепко спало внутри обшарпанной беседки, гордо именуемой «рубкой дежурного по бригаде».

До подъема оставался ровно час. Ноги в черных уставных «карасях» отдыхали от ботинок. Коля обеспечил себе минимум комфорта, сняв обувь и подложив под щеку служебную документацию. Из уголка рта протекла струйка слюней прямо на запись в вахтенном журнале «Сдал – принял».

Левая рука Курагина безжизненно свалилась со стола во что-то щетинистое и живое. Живое ритмично двигалось.

Даже всесильный бог сна Морфей не притупит у военного человека бдительность и ответственность за вверенное ему боевое дежурство.

Коля инстинктивно отдёрнул руку и окончательно проснулся. Осоловело поведя красными от недосыпа глазами он, вздрогнув от ужаса, увидел стадо свиней. Худых, грязных и очень активных.

Они, стараясь не хрюкать, чтобы не разбудить дежурного по бригаде, пожирали всё, что можно было найти в рубке. У ближайшей к Курагину свиньи из пасти свисали черные усы.

«Хромачи» сожрала, – ахнуло внутри Коли, — шнурками, гадина, подавилась!»

Свиней Коля уважал только в виде домашней колбасы, тушенки или котлет. А тут грязные, живые и голодные твари завтракают ещё новыми ботинками и, судя по всему, готовы закусить и самим дежурным по бригаде.

Они с вожделением поглядывали на Курагина маслянистыми карими глазками в обрамлении белёсых ресниц. От остатков Колиного ужина в мусорном ведре, половой тряпки и флотских ботинок свинский аппетит только разыгрался. На спинах голодных хрюшек чёрным кузбасс-лаком под трафарет были изображены две буквы – «ББ», то есть «береговая база».

Ответственный за подсобное хозяйство бригады катеров – начпрод бербазы старший лейтенант Токарев, замотанный неблагодарной службой, дежурствами, семейными неурядицами и подчиненными азиатскими матросами – работниками подсобного хозяйства, выпустил своё стадо на вольные хлеба.

Оголодавшие свиньи вчера пробавлялись пищевыми отходами наверху за штабной столовой, а ночью спустились на пирс.

Коля резво с ногами забрался на стол, крутанул ручку и схватил трубку полевого телефона:

— Дежурный по бербазе лейтенант Гузин! – сонно отозвалась трубка.

— Гузин… ать! Убью, сука, падла, на…! Свиньи! Свиньи!

Лейтенант Гузин бросил трубку. Гордая военно-морская его душа оскорблений не терпела.

— Сам ты свинья! – сказал он телефонному аппарату.

Аппарат зазвонил снова.

— Не бросай трубку, дурак! Боевая тревога! Нападение свиней на бригаду катеров! — вопил дежурный по бригаде.

Тогда в годы противостояния двух ядерных держав вероятность нападения американцев на страну Советов в тысячу раз превышала вероятность нападения стада свиней на мощное ракетно-торпедное морское соединение.

Витя Гузин, был уже опытным лейтенантом. Его лейтенанству шёл уже четвертый год. Правда, полгода он побывал в звании старшего лейтенанта и даже послужил в дружественной стране – Вьетнаме. Но потом по семейным обстоятельствам Витя опять начал попивать, и статус-кво было восстановлено приказом комфлота.

Дежурный по бригаде явно съехал с катушек. Что там ему привиделось, чего он там орет и обзывается?

Витя решил лично обследовать поле битвы. Вооружение дежурного по береговой базе было помощнее – пистолет Макарова и 16 патронов к нему. Это тебе не кортик, который поражает цель на расстоянии вытянутой руки.

То, что Гузин увидел, прибыв на место чрезвычайной ситуации, поразило его так, что на некоторое время он впал в ступор. Минуты три он смотрел, как несколько истекающих кровью свиней с озверелыми мордами стаскивают дежурного по бригаде со стола. Курагин как пикадор тыкал в свиные туши окровавленным кортиком. Бедолага был без ботинок и в оборванных до колен черных лавсановых брюках.

— Чего смотришь, скотина! Стреляй! – заорал Вите дежурный по бригаде катеров.

Гузин опустил рычажок предохранителя и передернул затвор «Макара». Первая пуля ранила одну из агрессорш, чем озлобила её окончательно. Свинья развернулась и с места в карьер кинулась на Витю Гузина. За ней на Витю бросились еще две хрюшки. Потом всё остальное стадо.

Дежурный по бербазе лейтенант флота Гузин пустился в позорное бегство. Оглядываясь, он на бегу дрожащей рукой слал пулю за пулей в «молоко»…

…Было без пяти минут шесть. Командир бригады капитан 1 ранга Пискунов имел неприятную для дежурной службы привычку – проверять организацию подъёма личного состава.

Вот и в это злосчастное утро он ехал на своём УАЗике в родимую бригаду. Стрельбу он услышал еще на полдороге от Малого до Большого Улисса.

— Что там за хренотень? – запрыгал комбриг на своем сидении, вглядываясь в туманные силуэты катеров. – Давай-ка, Славик, газку прибавь!

В разгромленной рубке дежурного по бригаде его встретил с докладом дежурный — капитан-лейтенант Курагин. Вид его был страшен и решителен. Он был в одних носках. В правой руке его был зажат обнаженный окровавленный кортик. Оборванные до колен штаны и кремовая флотская рубашка тоже были в кляксах крови. На обезумевшем лице застыло выражение : «Убью».

— Товарищ-щ капитан первого ранга! За время моего дежурства происшествий не случилось, за исключением…, — Коля вдруг весь обмяк и глухо зарыдал после пережитого потрясения, — свиньи…свиньи, проклятые свиньи!

Пискунов изумлённо разглядывал дежурного по бригаде и разбросанный по помещению изгрызенный инвентарь. Такого безобразия за всю свою долгую военно-морскую службу он не видел.

— Ибя -я, Курагин, что это вы себе позволяете? Кто это здесь у нас свиньи?

— Бербаза… натравила… на меня своих голодных свиней, — просипел, дергая кадыком Коля Курагин, — пришлось отбиваться.

Пискунов повёл носом и поморщился. Помещение рубки дежурного источало мерзкие миазмы свинарника. Немудрено – на шести квадратных метрах опорожнилось больше десятка свиней.

К полудню начпрод Коля Токарев со своими таджиками отловил одичавшее стадо и водворил его на постоянное место жительства – подсобное хозяйство.

А рубку дежурного пришлось снести. Избавить её от жуткой вони не могли никакие моющие средства.

© Ю. Ткачёв