Человек, малосъедобное низкорослое существо, покрытое шерстью, с хвостом и перепончатыми лапами, давно обосновался на краю ледяного материка. В глубоких пещерах было не так холодно, как снаружи, а при достатке пищи в удачные годы здесь вполне можно было выводить жизнеспособное потомство. Суровый климат и многочисленные зубастые соседи уже давно стали привычной средой обитания для решительных и смелых охотников. Разум людей ещё не окончательно угас в шестьдесят шестом поколении, живущем после апокалипсиса, причины которого нам точно неизвестны. Но вы всегда можете поинтересоваться этим вопросом хотя бы у богословов. Наши герои лишь расскажут вам о некоторых событиях одного из дней новой эры.
* * *
Я проснулась от требовательных прикосновений Джо. Молодой сильный самец в отсутствии взрослых охотников любым способом старается дать нам понять, кто здесь главный. Вечером он отнял шкуру у Бе, разбросал головешки от костра и, удобно устроившись на тёплом полу, захрапел. Потом мы долго переносили огонь на другое место, чинили и чистили утварь. А когда утром я показала ему зубы и затрясла головой, не принимая его ухаживаний, он дал мне оплеуху, и я упала, мне пришлось уступить ему, кулаки-то у Джо довольно увесистые.
Придавив меня к полу и посопев надо мной какое-то время, он удовлетворенно хмыкнул, поднялся и, хлопнув меня по спине, приказал:
– Неси жрать, Сахира!
Вообще-то меня зовут Итана, но Джо называет сахирами всех, кто слабее его, и самцов и самок. Сахира это маленькое, очень вкусное животное, живущее под толстым слоем снега. У него черный глянцевый панцирь и массивные зеленые клешни, которыми он ловко разрывает снег и при случае может запросто оттяпать палец.
Выходить из теплой пещеры не хотелось, но еды у нас совсем не осталось. Я предложила Джо дождаться возвращения охотников, но он лишь швырнул в меня обглоданную кость и нахмурился. Его мохнатые уши стали нервно подрагивать, и я решила не искушать судьбу.
Накинув на плечи шкуру каменного вепря, я вышла.
Неторопливо передвигаясь на снегоступах, направилась к утесу Белого барса, именно там я видела норки сахир. Хорошо бы они оказались там и сейчас. Далеко уходить было страшно, ночью я слышала вой черно-волка и кваканье ледяной жабы. С этими монстрами встречаться не хотелось. Хорошо, что черно-волки боятся огня, а жабы не могут преодолеть широкий ров с острым частоколом. В пещерах мы все чувствуем себя в безопасности или почти в безопасности.
Вот и знакомый утёс. Снег вокруг него испещрен овальными норами, и значит сахиры никуда не ушли. Вооружившись длинной палкой, я сунула ее кончик в ближайшую дыру и принялась ожесточенно шурудить там. Из глубины сугроба долетел недовольный визг, а палка ощутимо дернулась. Хорошо, что сахиры такие злые – бросаются на все, что движется. Вот и сейчас на палке повисло сразу три жука. Я стряхнула их на снег и немедленно раздробила их панцири камнем. Потом повторила свой фокус еще трижды и добыла с десяток сахир. Я продолжила бы охоту и дальше, но неожиданно совсем недалеко раздалось глухое покашливание – так квакает ледяная жаба. Я сжалась от ужаса и даже, кажется, перестала дышать. Напряженно вглядывалась в снежные глыбы и ждала, что сейчас из-за одной из них покажется безобразная квадратная морда. Хлесткий удар липкого языка, и самка по имени Итана навсегда уйдет за кромку земли, туда, где, по словам шаманов, лишь холод и вечная ночь.
Тварь не появлялась. Я осторожно подобрала тушки сахир, сунула в кожаный мешок и медленно попятилась прочь….
* * *
Человек – это самый грациозный и безжалостный убийца. С головой зарывшись в снег, он не чувствует холода. Он караулит жертву, топорщит большие уши с чуткими кисточками на кончиках, стискивает до боли зубы и готов прикончить всякого, кто утратит бдительность. На краю ледяного материка в сухих глубоких норах его поджидают с удачной охоты пушистые детеныши, они возятся друг с другом, представляя, как, став взрослыми, будут выслеживать добычу, будут побеждать её, стремительным броском опрокидывать с ног и, задушив, рвать кусками мясо, чтобы стать сильнее, чтобы быстрее расти, побеждать и выжить.
Разум людей, живущих после апокалипсиса, дремлет, устав от прогресса желаний и деградации воли. Зарывшись в снег, охотник про себя бормочет стихи, чтобы не потерять счет времени. Стихи не вызывают в нем никаких чувств, но они привычны и постоянны. Доживите до этих трагических лет и можете сколько угодно самостоятельно исследовать причины этого феномена. А пока наберитесь терпения, мы продолжим слушать рассказ о жизни этих несчастных созданий. Если вам будет скучно, или не интересно – читайте стихи.
* * *
Я - Наст, я лучший охотник, я прочел уже три оды давно забытого поэта и значит, я караулил жертву больше часа. Мои ожидания не напрасны. Уродливая мохнатая обезьяна подобралась к моему схрону и тычет сучковатой палкой в жучиную нору. Меня передернуло от отвращения – как можно есть насекомых? Не от того ли мясо обезьян такое вонючее и горькое? Даже в голодное время мы употребляем в пищу лишь их печень и сердце, ну и, конечно, мозг. Мозг это деликатес, достойный вождей, воинов и детей, когда они болеют.
Похоже, обезьяна была самкой. Об этом свидетельствовали обвисшие мохнатые груди с черными овальными сосками. Тем лучше – мясо самок более сочное, в дело пойдут не только печень и сердце, но и молочные железы и кое-какие внутренности – жрецы знают, что можно есть, чтобы не отравиться.
Обезьяна сноровисто кромсала извлеченных из норы жуков булыжником и гадливо хихикала. Её длинный хвост скручивался кольцом от удовольствия.
Я - Наст. Я готов к прыжку. Бить надо аккуратно – эта самка нужна мне живой, до стойбища путь не близкий. Я припас моток шерстяной веревки, им я свяжу её, оставлю свободными лишь ноги – она пойдет сама.
В этот момент совсем рядом закудахтал хэку – чудовищный монстр с длинным липким языком. Как некстати. Встреча с ним не входила в мои планы. Обезьяна испуганно присела на корточки и закрутила уродливой башкой, прислушивалась. Потом она стала пятиться прочь. Нельзя было терять времени, если она бросится бежать – догнать её будет не просто.
Я рванулся вверх, взметая снежную пыль. Зверюга взвизгнула от неожиданности, выставив мне навстречу мохнатые перепончатые лапы и упала как подкошенная – мой кулак угодил ей точно под скошенный подбородок. Я - Наст. Я победил.
Я крепко связал ее, оставив возможность лишь небыстро трусить. Потом привел в чувство, крутанув за черный сосок. На меня из густой серой шерсти уставились ненавидящие бусинки глаз, слюнявая пасть открылась, обдав меня зловонным дыханием. Она попыталась тяпнуть меня за руку, но я дал ей хлесткую пощечину, и обезьяна успокоилась – мне всегда нравилась сообразительность этих тварей. А потом мы двинулись в путь. Я легонько пихаю самку в спину, и она покорно идёт. Вдалеке закудахтал хэку, но напасть не решился или не попросту не успел. Я - Наст…
* * *
До вечера ещё далеко. Морозный день распогодился. Природа радуется вместе с удачливым охотником. Природа всегда на стороне сильного. Она не потерпела рахитичную расу древних людей, стряхнула их с себя. Она породила новых воинов. Они будут бороться и побеждать? Научатся жить вместе? Или тоже истребят друг друга в кровавых междоусобицах?
Две маленькие точки продвигались вперед к урочищу хохочущей реки, люди-кошки всегда возвращаются к своим детенышам. Они возвращаются по одной и той же тропе. Так удобнее. Прямой и короткий путь. В этом бесконечном пространстве диких лесов, холодных скал и ледяного безмолвия есть удивительно прямые тропы, русла опустевших каналов и трассы железнодорожных веток. Сверху они еще различимы, как квадраты некоторых городских кварталов. Сколько всего брошено и забыто. Кому это было нужно? Зачем? Кто жил в покинутых городах и когда это было? Удивительно бессмысленный мир открывается с высоты птичьего полета. Бессмысленный и ненужный….
* * *
Итана погибла первой, почти мгновенно. Стальной молот хищного клюва разбил ей голову. А Наст, подброшенный в воздух мощными когтями, упал на острые камни, и ещё долго визжал, пока из его рваных ран хлестала кровь, растапливая снежное пространство под ним. И только потом, когда он издох, в агонии царапая мертвые камни, только тогда к нему подошёл Человек, осторожный стервятник с гигантскими белыми крыльями. Он приблизился к добыче танцующей походкой. Взмахнул крыльями, запахнулся в них, так словно хотел тщательнее уложить каждое перышко, снова расправил и, наконец, торжественно огляделся вокруг. Весь мир принадлежал только ему.
Оценили 12 человек
25 кармы