У нас в доме, в соседнем подъезде номер два, неожиданно поселились негры. Двое – он и она. Юная супружеская пара из Гвинеи. Весьма симпатичная. Натаниэль и Эсмеральда. Обоим лет по двадцать пять.
Сразу хочу ответственно заявить: «негр» - нормальное русское слово. Никаких «чернокожих», не говоря уже об «афроамериканцах» и тому подобном политкорректном поносе, я принципиально не признаю.
Что такое «чернокожий»? Меня же никто не называет «белокожим». «Белокожее население Нижнего Бутова». «Желтокожие студенты Университета Дружбы Народов»… По-моему, это оскорбление.
Англосаксонские плосколобые ковбои со свойственной им грубой наглостью называли индейцев «краснокожими» примерно так же, как они называли масти лошадей: пегая, гнедая, каурая. За что стали «бледнолицыми». И то, согласитесь, более изысканно и уважительно. Все-таки про лицо.
Будь я индейцем, я бы этих британских млекопитающих назвал, например, «бледнопопыми» или «тусклозадыми». Пусть знают. «Бледнозадка гадит». По-моему, справедливо.
И потом: «чернокожий» - это ведь в конечном счете неправда.
Негры все разноцветные. От пепельных до фиолетовых. От бежевых до васильковых. От оливковых до цвета индиго. Все цвета радуги, и даже больше.
Вот, например, Александр Николаевич Вертинский, а за ним и Владимир Семенович Высоцкий нам что поют? «Лиловый негр Вам подавал манто». Очень правильно и точно.
Я сам знавал негров, которые были куда более белокожими, чем я. Такие, знаете, цвета топленого молока с серебристым отливом. А помните, не к ночи будь помянут, Обаму цвета заборной плесени? Мистер пенициллин.
Да и я сам никакой не «белокожий». Я после долгого сидения за компьютером могу быть, к примеру, беспросветно зеленым. А после двухсот граммов «Родников России» или «Чистых рос» - алым, как пион сорта «Тайная Страсть».
Эсмеральда и Натаниэль – каштано-кофейные люди. Оба высокие, стройные. У обоих большие миндалевидные глаза, нос – задорным сильно загоревшим рязанским сапожком и толстые сизые губы, которые, если даже их хозяева не улыбаются, все равно улыбаются.
По-русски говорят сносно, главное — понятно, учатся в медицинском в ординатуре. На хирургов. Оба очень острые на язык. Раньше жили в общежитии, а теперь сняли однушку и живут отдельно. Эсмеральда на третьем месяце. Ждут гвинейского и, как выяснилось ниже, не только гвинейского, пополнения.
Все в этой жизни повторяется и упорно возвращается.
Когда я начинал преподавать в середине восьмидесятых прошлого века, «все негры в гости были к нам». Потом Африка за геополитической ненадобностью куда-то ушла.
И вот товарищ Лавров намедни съездил в Африку. Путин анадысь собрал разноцветных африканских лидеров в Москве. И процесс пошел.
Смотрю, и в метро негров становится все больше и больше, слегка, так сказать, почернел пассажиропоток. Как в годы моей интернациональной молодости, когда я начинал преподавать русский язык иностранцам. И мне это все, что сейчас происходит, нравится. Африканцы, они вообще-то ребята прикольные. Наши люди. Единоментальные. И юморок у них похожий.
Ну так вот.
Познакомились мы с Натаниэлем и Эсмеральдой на спортивной площадке, в парке, в трех минутах ходьбы от нашего дома.
Эсмеральда («Эсма», как ее зовет Натаниэль) делает специальную гимнастику для беременных на полипропиленовом коврике, Натаниэль (в вечно улыбчивых устах Эсмеральды – «Натик») занимается на турнике и брусьях. Все серьезно: выход силой, подтягивание на одной руке, это на турнике, крокодильчик — на брусьях. И так далее…
Эх, спортивная (и далеко не только) юность моя, где ты?.. Ушла, ушла… Как последняя электричка Москва — Савеловская — Дмитров. Ну и ладно. Придет старость-неотложка. И увезет меня в пампасы вечности. Я согласен. Ничего в этом печального нет.
А пока — спортивная площадка. Вечер. Осень. Пахнет шоколадной ванилью палых листьев. Я, старчески постреливая суставами, пыхчу на манер престарелого ежа, но упрямо делаю вид, что я убежденный внук академика Амосова.
Получилось так, что мы несколько раз с этим юным гвинейским негритюдом пришли на площадку в одно и то же время.
Разговорились. И теперь часто пересекаемся.
И вот осенним вечером.
Я натужно приседаю, тревожно прислушиваясь к оживленной перестрелке коленных чашечек. Появляются в октябрьских мшистых сумерках Эсма и Натик. Натик:
- Инсульт-привет, Ленипутыч!
Это они меня так называют, потому что я одновременный тезка Ленина и Путина.
- Салют, гвинейские потрошители! Как дела?
Эсма, с интонацией вредной ябеды:
- А Натик сегодня почти-почти получал банан.
- Двойку, что ли?
- Ну. Натик у меня тупой. Как американец.
Натик, запрыгивая на турник:
-Тупой, да. Моя Эсмочка бьет в яблочка. Я тупая нэгрилла… - Натик делает подъем переворотом, — вор должен сидеть в турмэ. В Израиле живут эврэй. В Африке живут нэгри. Нэгри должен иметь банан. Я сказал! Цитат.
Я:
- За что двойку-то чуть не получил, Цитат?
Эсма, нежно-издевательски:
- Натик резал трупа в анатомички. Ему сказали профессоры: резай правая нога! А он взял и резал левая. Дурик… Профессоры: ты левый-правый разница знаешь? В следующий раз левый-правый попутал – тебе будет банан. Натик у меня тупая обезьяна.
Натик, спрыгнув с турника:
- Я тупая обезьяна, да. Мартишка. Когда мне дают банан, я его чувствую. Цитат. Следующий раз будем в трупорезка – я не буду попутать левый-правый. Честное африканское! Чтоб мне жить на один зарплат. Цитат.
Эсма расстилает коврик и делает одно из упражнений Кегеля для беременных. Натик, хитро глядя на нее:
- Как ты думаешь рожать, малиш? Цитат.
- Буду кричать по-немецкий.
- Цитат?
- Цитат… А как твои дела, Ленипутыч?
Я, руки в боки и энергично вертя тазом:
- Нормально.
Натик, отжимаясь на брусьях:
- Много банан раздавал студентам?
- Я двойки не ставлю.
- Добрый, да?
- Нет, ленивый. Двойки пересдавать положено. А мне – перепринимать. А мне это надо? А двоечник – он…
Натик:
- … и в Африке двоечник…
- Точно… А действительно: вы где собираетесь рожать?.. В Гвинею поедете?
Эсма:
- В Москве будем рожать, конечно…
Натик:
- Да, малиш. В Москве рожать. Москва – хорошая ситуация. Собянин – транспОрт. Автобусы – в расписанИй. Нацисты-антинэгр – нет. Труп не тот ногу резал – банан профессоры не ставили. Доброе положение. В Африке – трудно. В Москве рожать. Мы в ординатуре – на иностранцев скидка. Нам нравится.
Я:
- Мне тоже.
Некоторое время все молча сосредоточенно занимаются. Каждый своим. Я верчу башкой, слушая потрескивание сухих печных березовых поленьев в районе гипофиза. Натик стоически держит «крокодила» на брусьях. Эсма исполняет подъем ног на четвереньках. Натик, со словами «кон де мэрд» выйдя из «крокодила»:
- Россия – холодно, но хорошо. Африка – тепло, но очень разное бывает. Африка – Россия: хорошее дело. Нэгр – хитрый раздолбай. У него Гвинея теплая – он просто хитрый. Русский – о-о-очень хитрый раздолбай. У него климат о-о-очень холодный – он о-о-очень хитрый. Нэгр-русский – хороший союз. Я сказал! Цитат. Как ты думаешь, Ленипутыч?
- Согласен. Мне лично Африка нравится. Хороший континент. Перспективный. Путин сказал.
Эсма:
- Я буду рожать – мальчику быть. Секс определил уже профессор. Это перспектив. Будем называть его как? А?
Натик:
- Как, да? Я уже знаю. Ленипутычу – загадка.
Ленипутыч, пытаясь сделать ласточку, похожую скорее на расплавленного противотанкового ежа:
- Ну, не знаю… Патрис, в честь Лумумбы?..
Эсма:
- Непопадание… Еще один эксперимент…
- Мартин Лютер Кинг?
- Примитивизм...
- Ну, сдаюсь…
Натик:
-Ты – наиф. Конечно — Влади. Он будет Влади. Как Ленин, Путин и Ленипутыч.
- Влади Натаниэлович?.. Красиво. Он будет не просто очень, а очень-очень-очень хитрый раздолбай.
- Уи, сан дут… Да, конечно. Он будет русский супер-афро-негр. Пуркуа па?..
Натик, как черный каучуковый мячик из моего детства, искрометно запрыгивает на турник и делает выход силой сразу на две руки:
- Он будет сюперрусский афронэгр. Афронэгр сюпэррюс.
Натик спрыгнул с турника:
- Слово негра! Он будет афрорусский сюпэрнэгр. Сюпэрхитрый раздолбай. Честное нэгритюдское.
Я:
- Как Пушкин?
Натик:
- Как Пушкин-Кукушкин, да. Пуркуа па?.. Ну, мы пойдем домой. Эсмочка мой, аллон-зи?
- Уи, НатИк. До свидания, Ленипутыч…
- Оревуар, потрошители...
А вот и я тоже думаю: пуркуа бы и не па?
Оценили 100 человек
140 кармы