Конец минского мира

Во время парижской встречи в "нормандском формате" Зеленский дал понять, что желает провести выборы в Донбассе одновременно с местными выборами на подконтрольной режиму территории Украины – в октябре текущего года

Эксперты уже тогда высказывали сомнение в реалистичности этого плана, ведь там же, в Париже, украинский президент признался в своей неспособности выполнить Минские соглашения, в частности, обеспечить развод войск на линии разграничения, а выборы в Донбассе являются составной частью минского комплекса мер.

За прошедшие с момента парижской встречи почти два месяца Киев не только не продемонстрировал прогресс в выполнении Минска, но даже не смог по факту начать выполнение «домашнего задания», являющегося условием проведения следующей встречи в Берлине. Зато недавно министр иностранных дел Украины Пристайко заявил, что если в этом году не пройдут выборы в Донбассе, Украина будет искать альтернативу «Минску». Наконец, вчера Алексей Резников, представитель Украины в подгруппе по политическим вопросам Трёхсторонней контактной группы (ТКГ), сформулировал конкретные пожелания Киева, которые сводятся к частичному пересмотру Минских соглашений. Украина желает, чтобы процесс свёлся к поэтапной реализации пяти пунктов:

1) разоружение народной милиции ДНР/ЛНР;

2) установление режима тишины;

3) вывод незаконных вооружённых формирований с территории Украины;

4) установление контроля Украины над границей;

5) проведение выборов.

Как видим, первые четыре пункта сводятся к обеспечению украинской оккупации ДНР/ЛНР, после чего Киев собирается легитимировать свою власть в республиках путём проведения там выборов одновременно со всей Украиной и на общих основаниях без предоставления какой бы то ни было автономии (особого статуса). Фактически речь идёт не о коррекции, а об отмене Минских соглашений, полном выхолащивании их духа и буквы, в конечном счёте их дезавуировании.

Надо сказать, что именно так «читал» Минские соглашения порошенковский режим. Однако при Порошенко Киев, ведя дискуссию в рамках ТКГ, а также при помощи поддерживавшего позицию Украины спецпредставителя Госдепа Курта Волкера, не ставил под сомнение нерушимость самих Минских соглашений и не пытался никого шантажировать поиском альтернативы «Минску». При «миротворце» Зеленском украинская дипломатия перешла в наступление и выдвигает требования столь же амбициозные, сколь и невыполнимые.

Любые договорённости — результат компромисса. Минский компромисс заключался в том, что Украина формально сохраняла суверенитет над республиками Донбасса, фактически предоставляя им широчайшую автономию на грани независимости (со своей административной структурой, своими силовиками, правом собственной внешнеэкономической, а де-факто и внешнеполитической деятельности). Особый статус должен был гарантировать права населения республик, в обмен они без особого восторга соглашались считать себя Украиной, по факту таковой не являясь.

Можно, конечно, сказать, что такой компромисс был более выгоден республикам, чем Украине. Но это не так, поскольку власть Киева становилась номинальной лишь в нескольких районах Донецкой и Луганской областей, которые ему и так не принадлежали. Зато Украина сохраняла полный и всеобъемлющий контроль над остальным Донбассом, а также всем Юго-Востоком. На конец 2014 — начало 2015 года, когда идея Новороссии ещё витала в воздухе, а власть Киева над Юго-Востоком оспаривалась, это была серьёзная уступка. Так что компромисс был действительно взаимовыгодный.

С тех пор многое изменилось. С одной стороны, укрепилась власть киевского режима на юго-восточных территориях. С другой — просела международная поддержка режима: США больше не назначают спецпредставителя по Украине, а Франция и Германия практически перестали предъявлять претензии к России и всё настойчивее требуют от Киева выполнять Минские соглашения. На Украине сменился президент. Зеленский получил абсолютное большинство голосов на выборах, и его уже невозможно считать диктатором, захватившим власть при помощи насилия. К Порошенко такую формулу можно было применить, поскольку выборы, в ходе которых он легитимировался, прошли после вооружённого переворота в условиях гонений на оппозицию, лидеры которой были убиты, посажены в тюрьмы или отправились в эмиграцию.

В то же время ЛДНР всё отчётливее интегрируются в Россию. Вначале речь шла о простой военно-технической и финансово-экономической поддержке республик, затем уцелевшие местные предприятия стали постепенно встраиваться в российские технологические цепочки, в республиках стали ходить российские деньги, власть постепенно стала перестраиваться по образцу российских регионов, появились свои республиканские паспорта и в конце концов местное население стало получать российское гражданство. На сегодня Донбасс так далеко ушёл от Киева, что реинтегрировать его даже на условиях «Минска» сложнее, чем включить в состав Украины Ростовскую область (последняя не имеет собственных вооружённых формирований, выросших в условиях войны с украинскими Вооружёнными Силами).

В таких условиях пересмотр Минских соглашений не в интересах Украины. Киеву было бы целесообразно добросовестно выполнить свою часть и загнать международных посредников, прежде всего Россию, в цугцванг. С одной стороны, Донбасс надо включать в состав Украины, возвращать хотя бы под номинальный украинский контроль государственную границу, а с другой — сделать это невозможно. Добровольно признавать украинскую власть республики не хотят, а принудить силой — значит развязать войну со своими же гражданами. Любой вариант действий (хоть отказ вернуть республики Украине, хоть их принуждение к реинтеграции) нанёс бы серьёзный удар по международному престижу России.

Тем не менее Киев выбирает образ действий, расширяющий пространство возможных решений Кремля практически до бесконечности. В условиях саботажа Киевом «Минска» любое решение Москвы будет выигрышным. В чём же причина абсолютно бессмысленной дипломатической атаки Киева?

Во-первых, мир, да ещё и на минских условиях, крайне непопулярен среди национал-радикалов, составляющих вооружённую опору режима (контроль силового блока и незаконные вооружённые формирования, выполняющие функции «эскадронов смерти»). Крайне ограниченные интеллектуально, радикалы видели смысл своего существования в войне, если не с Россией, то хотя бы с русскими гражданами Украины, а условия «Минска» считали позорными уже хотя бы потому, что они однозначно запрещали убивать русских. С порошенковским «миротворчеством» они готовы были мириться, так как прекрасно знали, что никакого мира при Порошенко не будет. Зеленский же вызывает у них подозрение.

При этом Зеленский боится радикалов и не был готов использовать огромную народную поддержку для их утилизации. Как только Зеленский решил оставить Авакова министром внутренних дел, его капитуляция перед радикалами состоялась. С тех пор радикалы диктуют президенту правила игры, а они желают отменить «Минск» и оккупировать Донбасс, не соотнося свои желания с реальными возможностями Украины.

Во-вторых, радикализацией своей позиции Киев пытается переломить негативный для себя внешнеполитический тренд. На Украине констатировали, что заморозка конфликта без выполнения Минских соглашений ведёт к постепенной отмене санкций. Некоторые алармисты в Киеве пугают началом выхода ЕС из санкционного режима уже в этом году. Думаю, что они несколько преувеличивают опасность, — хоть Европа действительно устала от санкций, раздражена политикой США и ищет способ вернуться к нормальным взаимоотношениям с Россией, сделать это не так просто, как кажется. Громадный политический корабль Евросоюза обладает огромной инерцией, и развернуть его на полном ходу крайне сложно. Но тенденцию в Киеве уловили верно. Конечно, дезавуируя «Минск», Киев рискует окончательно вывести Европу из терпения. Однако иных вариантов привлечения к себе внимания Украина не имеет. Продолжая заморозку конфликта, Киев однозначно проигрывает, радикализация же нарушает равновесие невыгодной для Украины позиции и может привести как к выигрышу, так и к более вероятному, но не неизбежному проигрышу.

В-третьих, следует учитывать внешний фактор, который мы раньше называли давлением США, а теперь будет правильнее назвать давлением демократов и Сороса. Сражающиеся с Трампом в США глобалисты заинтересованы в разжигании конфликта с целью прямого втягивания в него России, что должно, в свою очередь, ограничить Трампу пространство как для внешнеполитического, так и для внутриполитического манёвра. В такой ситуации любой президент США будет вынужден выступить в поддержку Украины, а значит, на трамповских попытках «поладить с Россией» можно будет поставить крест, внешняя политика Америки станет более агрессивной и конфронтационной, что усилит позиции «ястребов» в американской внутренней политике.

В отличие от 2014-15 годов внешний фактор не главный, хотя бы потому, что сами США расколоты и неспособны проводить единую внешнюю политику, но он существует и сбрасывать его со счетов рано.

В-четвёртых, необходимо помнить о самом Зеленском. Он достаточно честолюбив и амбициозен, хоть и совершенно некомпетентен в политике. Ему показалось или ему подсказали, что он может «победить Путина» и тем прославиться на века. В Киеве считают, что, если постоянно поднимать ставки, рано или поздно Кремль уступит, будучи поставлен перед выбором: уход с Донбасса или военные действия. На самом деле у России здесь есть масса вариантов, из которых очередной разгром украинской армии корпусами народных республик — самый очевидный, но далеко не единственный. Но Зеленский верит в свою «звезду».

В-пятых, самый важный — фактор Коломойского. Он недавно проиграл Соросу раунд борьбы за правительство, но в сфере внешней политики позиции Коломойского и Сороса на сегодня едины. Когда Зеленский только пришёл к власти, Игорь Валерьевич пытался активно заигрывать с Москвой, предлагая полную лояльность Киева в обмен на поддержку Россией его власти над Украиной. Но с посланцами Коломойского никто не стал разговаривать — олигарх слишком токсичен, чтобы с ним о чём бы то ни было договариваться. Кроме того, он может предложить Москве то, что ей не надо, в обмен на то, что у неё и так есть. Последняя попытка договориться была сделана Коломойским во время Минской встречи. Зеленский получил от него указание во время личной встречи с Путиным поднять вопрос готовности Коломойского к сотрудничеству. Говорил ли Зеленский об этом, мы не знаем, но после Парижа Игорь Валерьевич явно утратил надежду на достижение договорённости с Москвой и стал играть против России.

Если бы Коломойский был так же компетентен во внешней политике, как в рейдерстве, он нашёл бы другой ход. Но в этой сфере он и сам не разбирается, и толковых помощников за всё время своей бурной деятельности не приобрёл. На этом поле он старается не играть, а если играет, то, как правило, проигрывает. В силу указанной особенности Игорь Валерьевич увидел самый простой и к тому же отвечающий его характеру ход на радикализацию. Коломойский всегда старается обострить обстановку, чтобы затем решать, стоит ли уступить, либо, наоборот, усилить давление. Но внешняя политика — не информационная война с Пинчуком. У неё свои законы и не всегда можно отозвать сделанный шаг или резко сменить вектор.

Таким образом, Коломойский также был заинтересован в обострении в Донбассе, рассчитывая таким образом вернуться в игру с Россией.

По сути в Киеве и окрестностях не осталось заинтересованных в продолжении Минского мира. Франция и Германия, которым надоело служить заложниками украинских амбиций, не имеют ничего против того, чтобы «Минск» был дезавуирован Украиной. Это снимает с них обязательства перед Киевом и позволяет осуществить политический манёвр. Россия не против сохранить «Минск», но в одиночку вряд ли на это способна.

Минские соглашения как никогда близки к коллапсу. Это, впрочем, не означает, что их обязательно отменят официально. Просто Киев может заявить, что призывает партнёров к переговорам не о выполнении, а об изменении Минска, существующим же договором не считает себя связанным. Если такое произойдёт, война на следующий день не начнётся, но опасность размораживания конфликта в Донбассе и перехода его вновь в горячую стадию резко усилится.

Ростислав Ищенко