Путин и пресса. В преддверии встречи

Мероприятия, связанные со встречей российского и американского президентов в Женеве, уже начались. Владимир Путин дал интервью корреспонденту телеканала NBC. Это всё равно как выход авангардов к месту будущего боя: теоретически битва (встреча) ещё может быть сорвана по какой-то случайности, но фактически она уже начинается

И оба лидера приняли окончательное решение её не избегать и не откладывать.

Раньше интервью главы государства средствам массовой информации страны, с которой намечаются серьёзные переговоры на высшем уровне, было обычной дипломатической практикой. Это способ обратиться к народу страны (к элитным группам) и довести свою позицию до его ведома через голову партнёров по переговорам. С тем чтобы последним было сложнее потом манипулировать общественным мнением.

Когда-то этой возможностью наиболее активно пользовались именно западные лидеры. Но в последние годы инициатива в плане подобного рода интервью полностью перешла к России и Китаю. Думаю, произошло это потому, что западным лидерам (тому же Байдену) просто нечего сказать российскому народу. Им давно и прочно не верят, так зачем же напрягаться и огород городить?

Это важный сигнал. Фактически в моральном и информационном плане Запад признаёт себя проигравшим ещё до встречи. Он уже не пытается (как раньше) вести наступательную информационную политику в нашем информационном пространстве. Единственная задача — хоть как-то защитить своё.

В этом плане интервью Путина NBC важно не столько по содержанию, сколько по форме. Понятно, что журналист интересовался у российского президента его позицией по основным пунктам повестки дня. Понятно также, что ответы Путина не выходили за рамки неоднократно ранее озвученной российской позиции.

Но стиль!

Кир Симмонс (журналист) постарался построить беседу в фирменном американском наступательном стиле, пытаясь заставить главу российского государства оправдываться, объясняться, доказывать свою правоту. Понятно, что в ограниченное время интервью, под жёстким прессингом журналиста, пассивная оборонительная позиция выглядела бы неубедительно. В этом, очевидно, и состояла задача. Надо было показать Путина в качестве политика слабого, неуверенно защищающегося под напором «справедливых» обвинений «прогрессивной общественности».

С учётом отказа Байдена от совместной пресс-конференции это должно было бы как минимум уравнять информационные позиции российского и американского лидеров по итогам переговоров. Сами переговоры проходят в закрытом режиме, по итогам с выражением зачитать речь под камеры Байден, очевидно, сможет, а отдельное выступление Путина можно было бы «дооформить» выгодными американцам кадрами интервью NBC.

Задумка была неплохая и, наверное, со многими бы реализовалась. Но российский президент в режиме реального времени, «за доской», не просто сломал, а буквально уничтожил домашнюю заготовку американского корреспондента.

Американец попытался поймать его на противопоставлении Байдена и Трампа. Да, спокойно говорит Путин, Трамп человек импульсивный, в политике новичок, договариваемся с ним об одном, а он потом делает другое. Надеюсь, что опытный Байден будет более последователен. При этом Путин прекрасно знает, что именно демократы мешали Трампу реализовать достигнутые договорённости и что Байден тоже ничего выполнять не собирается. Но он одной фразой разрушает американский внутриполитический миф о пророссийскости Трампа, на котором пять лет базируется вся пропаганда демократов. Оказывается, для российского президента Трамп был неудобным партнёром по переговорам, а о Байдене он лучшего мнения.

Старичка между тем уже обвиняют в том, что он слил американскую позицию Путину. Его внутриполитическое положение довольно шатко. Он пытался укрепить его, продемонстрировав в ходе встречи в Женеве свой «боевой характер». Грубо говоря, хотел за счёт Путина попиариться. Похоже, что эффект будет диаметрально противоположным тому, на который рассчитывали в Белом доме.

Более того, на остальные вопросы: о весенней военной тревоге и об Украине, о Навальном и об отношении к движению BLM, о высказываниях Байдена в его адрес и о возможном преемнике — Путин отвечал спокойно, без ажитации, просто излагал российскую позицию и давал понять, что она такова, какова есть. Можно её принять, можно не принять. Мы готовы сотрудничать, но не боимся конфронтации, если США решат враждовать дальше, можем продолжить, плакать не будем.

Американцы к такой манере беседы не привыкли. Вернее, отвыкли за последние 30-35 лет. Они знают, что их многие не любят, а кто-то делает вид, что любит, что практически все стараются от них что-то получить, что если они обвиняют, то на эти обвинения реагируют, пытаются оправдаться, что если они что-то предлагают, то могут, конечно, поторговаться, но с радостью берут что дают.

Когда же им спокойно, вежливо, даже с некоторой ленцой (сколько можно объяснять очевидное?) дают понять, что отныне компромисс — это не то, что хотят американцы, а то, что предложила Россия, что если им не нравится такое положение дел, то мы не возражаем, чтобы они поехали домой, хорошо подумали и позвонили, когда созреют, им начинает казаться, что ими открыто публично пренебрегают. Привычный мир переворачивается у них на глазах. Они не понимают, куда попали и как такое возможно.

Журналист не сдержался, начал перебивать, едва ли не поправлять Путина. Российский президент спокойно указал Симмонсу, что если ему не нравится содержание ответов, то его дело всё равно выслушивать всё до конца, а не пытаться перевести беседу в другое русло. Он интервьюер — «машинка» для задавания вопросов. Ответы Владимир Владимирович и без его помощи сформулировать сможет.

В общем, за последние десятилетия мне несколько раз доводилось наблюдать конфузы излишне самоуверенных американских журналистов, но не такого масштаба и не на таком мероприятии, как интервью с главой государства. Путин ненавязчиво с самого начала взял инициативу беседы в свои руки и до конца её не выпустил. Это не американец брал интервью, это российский президент его давал, и ничто не могло помешать ему сказать то, что он сказал.

Две вещи из сказанного были важны. Первая — общий смысл беседы. Как я уже писал выше, хотите — будем говорить, не хотите — не будем, всё равно к нам придёте, куда денетесь. Кстати, в отличие от журналистов, американская дипломатия новизну в российско-американских отношениях уже осознала и учитывает. Весной (во время военной тревоги) американцы моргнули первыми, теперь пугать Россию обострением уже несподручно. Поэтому Байден забыл уничижительную терминологию, которую использовал весной, и рассыпается в комплиментах в отношении российского президента. Хоть им очень не хотелось, но США вынуждены признать Россию страной одной с собой весовой категории.

Вторая важная вещь — ответ Путина на вопрос о преемнике. Понятно, что американцы пытались выяснить, намерен ли российский президент использовать ещё два срока, которые ему предоставляет российский Основной Закон, или он уйдёт из политики в мае 2024 года. Путин сообщил, что когда-нибудь обязательно уйдёт, потому что никто не вечен, но вопрос о конкретных датах и конкретных планах обошёл, оставив американцев терзаться в сомнениях. Между тем это для них вопрос немаловажный. С кем бороться на выборах 2024 года, с Путиным или уже с преемником, — проблема стратегии, а стратегические решения по поводу подготовки к будущим российским выборам Вашингтону надо принять не позднее конца 2022 года (который не за горами).

В общем, как бы ни любили у нас посыпать голову пеплом по поводу «проигрыша» информационных войн, свой раунд информационного противостояния президент России выиграл у матёрых американских телевизионщиков всухую. С Байденом в Женеве будет труднее, но там никто и не ждёт окончательной победы. Главное — начать.

Ростислав Ищенко