Ранняя социализация на Украине. Конвейер смерти

Когда-то обеспечение большинства детей в СССР возможностью посещать детский сад и ясли считалось большим социальным достижением. Это дважды не совсем так.

Во-первых, массовая организация ясельных и детсадовских групп — характерная черта развитых капиталистических экономик второй половины XIX — второй половины XX века.

Во-вторых, это не социальное достижение, а вынужденный шаг.

Как известно, капитализм отличается от предшествовавших экономических формаций огромной скоростью роста экономики. К середине XIX века развитые капиталистические экономики исчерпали традиционную базу трудовых ресурсов. Напомню, что в классической докапиталистической экономике основным работником был мужчина. Женщина занималась преимущественно домашним хозяйством и воспитанием детей.

Так вот, мужской ресурс закончился, и для дальнейшего экономического роста возникла необходимость привлечения дополнительного трудового ресурса. Таким ресурсом могли стать только женщины. Возможности детского труда себя исчерпали довольно быстро: не на каждую работу подходили дети и подростки, да и привлечь в основном можно было только представителей беднейших слоёв населения и в ограниченном количестве, так как второе требование капиталистической экономики заключалось в том, что трудовой ресурс должен быть ещё и образованным, чтобы уметь обращаться со всё более сложной техникой (тогда ещё не было современных автоматических линий и искусственных интеллектов). Соответственно, большую часть детей необходимо было учить, чтобы сделать из них квалифицированный трудовой ресурс.

Отсюда внезапное широкое распространение идей о «раскрепощении женщины», расцвет феминизма. Но если освободить женщину от ведения домашнего хозяйства можно было, просто сократив его объём, то куда деть детей, воспитание которых также лежало на плечах женщины. Тем более с учётом того факта, что глубокая старость по меркам XIX века наступала уже годам к пятидесяти и далеко не каждая семья могла переложить воспитание многочисленного подрастающего поколения (трое и больше детей были нормой) на плечи дедушек и бабушек. Людей, доживающих до 60–70 лет, было меньше, чем сейчас 80–90-летних, да и здоровье доживавших до преклонного возраста оставляло желать лучшего.

Выход был найден в общественном воспитании детей: ясли, садики, школы-интернаты стали расти как грибы после дождя. При этом, поскольку человечество любые изменения склонно объяснять прогрессом и повышением уровня жизни, «пользу» соответствующих изменений усмотрели в «ранней социализации» детей, которые теперь начинали входить в коллектив буквально с пелёнок.

Правда, и тогда, и сейчас семьи, способные создать своим отпрыскам особые условия «социализации», ограничив её людьми «своего круга», отнюдь не стремятся к раннему переходу из семьи в коллектив сверстников. Взрослые родственники, особенно обладающие достаточным интеллектом и хорошим образованием, дают в общении гораздо больше, чем «просвещённые» улицей Геки Финны из ближайшей подворотни.

В общем, экономическая необходимость была стандартно объяснена социальным прогрессом и надолго провозглашена эталоном. К тому же государство увидело в раннем контроле над воспитанием возможность унификации личности — создание стандартного человеческого типа, с детства привыкшего к иерархической системе управления, в рамках которой послушание ценится гораздо больше таланта и инициативы. Поэтому хоть система своё уже и отжила (современная экономика вполне способна освободить женщину от участия в производственном процессе, вернув её к традиционной семейной роли), но общество и государство пытаются сохранить и развить ясельно-гимназический воспитательно-образовательный стандарт, не желая терять столь мощный механизм контроля над личностью.

Как известно, Украина является юным государством «древнейшей нации», возникшей где-то в промежутке между прокариотами и первыми одноклеточными эукариотами. Поэтому, с одной стороны, она весьма привержена традиционным (даже не патриархальным, а архаическим) ценностям (сало, пысанка, вышиванка), а с другой — постоянно болеет прогрессизмом, стараясь первой подхватить и развить выходящее за разумный предел любое нововведение.

С воспитательно-образовательным стандартом на Украине получилось, как всегда. С одной стороны, украинцы решили, что учить кого бы то ни было, чему бы то ни было — преступная трата времени. Ведь каждый украинец с детства академик. Достаточно выдать ему свидетельство об образовании, можно сразу о высшем, и не надо тратить деньги на содержание масштабной образовательной системы.

Женщин вернуть в семью тоже можно без проблем: в стране и для мужчин-то нет работы, приходится ездить «на клубнику» в Польшу, Чехию да Финляндию.

С другой стороны, молох постоянно наступающего в никуда фронта требует всё возрастающих пополнений, иначе государственность «древнейшей нации» может кончиться, не начавшись. Так что нечего бабам и детям прохлаждаться — диплом об образовании одновременно со свидетельством о рождении получили, до способности держать автомат доросли — вперёд родину защищать. А то мужики уже кончаются. Там же в тесно сплочённом армейском коллективе и социализацию пройдут заодно с инициацией, если успеют до ликвидации.

Украине надо демонстрировать способность воевать с Россией дальше и воевать долго. Для этого нужны новые мобилизованные — много мобилизованных. Больных, калек и полоумных призывать уже начали. Тех, у кого не хватает сил отбиться от «охотников за головами», ловят и на фронт отправляют. Но не хватает — потери слишком большие, пополнение их не покрывает, а надо бы ещё и новые соединения создать для нового наступления. Зеленский ведь обещал, что Украина начнёт новое наступление уже в этом году и не закончит до следующего лета. Эту амбициозную заявку надо обеспечить людским ресурсом.

Офис президента совместно с правительством и парламентским большинством готовит запрет на выезд с территории Украины не только всем мужчинам, но и всем женщинам, а также подросткам от шестнадцати лет. Некоторые, правда, понимая, что этим дело не ограничится, предлагают не морочить себе голову, а сразу запретить выезд с 14 лет — раньше всё равно на фронт не пошлёшь. Лучше же всего сразу закрыть границу на выезд для всех, чтобы если уж попал на Украину, то путь один — на фронт и в могилу. Сказано же и неоднократно повторено «мудрыми руководителями» украинской нации, что воевать будут все, без различия пола и возраста.

Написал бы, что все и погибнут, но есть всё же возможность сдаться в плен. Бывает некоторым «везёт» — сразу две руки или ноги теряют. С такой инвалидностью пока тоже на фронт не берут. Так что кто-то из представителей «древнейшей нации» уцелеет. Но кто это будет и сколько их будет? Если уже сейчас, изрядно проредив мужчин репродуктивного возраста, Зеленский и компания не только планируют их добить, но уже строят планы на их жён и детей?

Во вторник разговаривал с Киевом. В двух кварталах от дома, где я прожил первые 25 лет своей жизни, стоит школа № 124. В 1970-е там учились 90 процентов детей моего двора (кроме меня и одной девочки). В школе было до шести первых классов, дети учились в две смены, в классе было более чем по тридцать человек детей. В восьмидесятые её в два раза расширили, чтобы избавиться от двухсменки. Сейчас в этой школе один первый класс. В нём пятнадцать человек.

Столица благополучна относительно других регионов, и население она теряет медленнее. Но и в ней уже молодое поколение катастрофически малочисленно. Те, кому за шестьдесят пять, в ближайшие двадцать лет в основном покинут этот мир. Тех, кому от шестнадцати до шестидесяти пяти, с высокой долей вероятности убьёт или искалечит фронт.

Когда остатки римских легионов возвращались в город после катастрофического поражения при Каннах, встречавшие их жители сначала спрашивали, кто погиб. Но быстро поняли бессмысленность этого вопроса и стали спрашивать, кто уцелел.

Боюсь, что совсем скоро юная, но одновременно древнейшая нация планеты сможет на этот вопрос ответить коротким «никто». Украинство не предполагает выживания. Его прошлое — смерть, его настоящее — смерть, его мечта о будущем — смерть. Выживут лишь сохранившие русскость или вовремя в неё вернувшиеся. Остальные, как летописные обры (авары): «…были телом велики и умом горды, и Бог истребил их, умерли все, не осталось ни одного обрина. Есть по сей день поговорка на Руси: погибли аки обры».

Ростислав Ищенко