Пикирующая нация

Националисты — народ пафосный. Их вечно тянет к чему-то необычному, вдохновляющему, героическому, к тому, что было давно и создано не ими, но с их точки зрения возвеличивает их сегодняшних

Объясню на примере.

Все мы гордимся предками и их подвигами. Эта гордость заставляет нас стремиться быть достойными великих деяний, великих предков, то есть, в первую очередь, улучшать себя, работать над собой, постоянно учиться, постигать нечто новое и никогда не удовлетворяться достигнутым. Националист же считает, что участие его личного предка в победоносной войне делает лично его лучше любого немца, француза, японца (каждого представителя всех воевавших с нами народов). Именно поэтому националисты не любят признавать поражения, коих в жизни любого народа всегда достаточно.

С их точки зрения, не было ни монголо-татарского погрома русских княжеств, ни польско-литовской аннексии всех русских территорий по Козельск и Ржев включительно, ни поражения в Крымской войне. Это отрицание естественно проистекает из особенностей националистической национальной гордости. Ведь если признать, что поражения были, то получится, что монголы, поляки, литовцы, французы, англичане, турки, итальянцы (савойцы участвовали в Крымской войне), японцы (и все от кого наши предки хоть раз потерпели поражение) тоже имеют право возвыситься над нами. В националистической логике победы их предков тоже должны делегировать им право на национальное чванство.

Предметом националистической гордости становится всё, включая выдуманные биографии создателей национальных династий. Снисходя к этой милой особенности, многие монархи разных народов возводили свой род к римским императорам или к соседним великим государям более позднего времени (например, к Карлу Великому).

Гербы находятся в этом же ряду. Повезло тем у кого в гербе лев, орёл, единорог, короны, скипетры и прочая престижная атрибутика. А если ваш герб тризуб? И над вами смеются, называя его кто вилкой (намекая на прожорливость), кто вилами (подчёркивая провинциальный, трайбалистский характер вашей нации). Самые же злые насмешники и вовсе утверждают, что это хазарская тамга, означающая, что ваши предки были рабами кочевников.

Плох тот националист, который не сделает из поражения победу хотя бы в своём воображении. Поэтому с первых дней украинской независимости как-то сама собой возникла версия описания тризубого герба как «стилизованного пикирующего сокола».

И всё было бы хорошо: нежные чувства националистов удовлетворены, герб вполне приличный — с хищной птицей, а не какой-то вилкой или вилами, тем более не с тавром кочевников на толоконном рабском лбу. Но любая медаль имеет две стороны. Герб — национальный символ, квинтэссенция национального характера, истории, традиций, передаваемая следующим поколениям при помощи изобразительного искусства. Неслучайно все обладатели гербов уделяли их созданию и обновлению особое внимание, а геральдика до сих пор является одной из наиболее востребованных политических наук.

«Как вы лодку назовёте, так она и поплывёт».

В пике легко войти, но не каждый профессиональный пилот из него сможет выйти. Сколько раз ни провозглашали Украину под тризубым пикирующим соколом, столько раз она и исчезала в крови и грязи, не задерживаясь на политической карте мира надолго. И исчезновения всегда происходили одинаково: заявление о европейской сущности «цивилизованного украинства», противопоставляемого «лапотной России», попытка дружить с европейскими врагами России, война с Россией в интересах своих западных союзников, разгром и исчезновение украинского государства с возвращением большей части несостоявшейся нации в русскость.

Эпоху Богдана и последовавшей Руины мы из нашего рассмотрения исключим. Тогда ещё не было украинства — были русские, долгое время жившие вне России, вошедшие в её состав на основании феодального принципа вассалитета и пытавшиеся отстоять свои привилегии в момент превращения феодальной сословной монархии в абсолютную монархию, переходного к буржуазному государству периода.

В 1917–1920 годах украинская государственность существовала очень недолго, в 1941—45 годах немцы украинских националистов использовали как коллаборационистов, но никакую государственность создавать им в принципе не позволяли. Поэтому данные два приступа украинства прошли хоть и не без последствий для ментального здоровья населявшего юг России народа, но не смогли разрушить его архетипическую память о русском единстве, частью которого он является.

С декабря 1991 года прошло 32 полных года. Уже те, кому сейчас 40 практически не помнят другого государства, кроме украинского. Это большая часть населения современной Украины. «Пикирующий сокол» — их эмблема, иной у них нет и не было.

Но они говорят по-русски, их родители читали им в детстве русскую классику, они ещё смотрели российские фильмы и читали новую российскую литературу до 2014 года включительно. Не обсуждая качества этой новой российской литературы и нового кинематографа (очевидно, есть разные произведения), подчеркну, что по своим культурным общественным и семейным традициям, по воспитанию и образованию (опять-таки не обсуждая качество последнего) они практически не отличаются от своих сверстников из России.

Но они уверены, что представляют другую нацию. Сталкиваясь с реальностью, они начинают испытывать потребность в доказательствах своей инаковости. Понятно, чем отличаются от русских грузины или армяне, таджики или киргизы. Всё это не только разные народы, но совершенно разные (некоторые очень древние) цивилизации. А чем отличаются украинцы?

Убогих маргиналов можно удовлетворить рассказами о трёхсоттысячелетней цивилизации, выкопанном море, насыпанных горах, «трипольских городах», «древних украх», построивших пирамиды Египта, и Христе-галичанине. Но хоть средний интеллектуальный уровень любого народа достаточно низок (потому и средний), он всё же значительно выше полной остановки развития на стадии умной обезьяны. Поэтому у большинства всё же возникает сакраментальный вопрос: чем они отличаются от русских? Что «лучше и цивилизованнее» — понятно, но в чём именно «лучше и цивилизованнее»?

В предлагаемой украинскими учёными и официальной украинской публицистикой версии украинства они не находят ответ на свой вопрос. Но они точно знают, что они не русские. Ведь они же родились и выросли в независимом украинском государстве, а наличие государства, с их точки зрения, доказывает наличие нации.

Не получая убедительных доказательств своей национальной исключительности от своих вождей и властителей дум, они пытаются найти эти доказательства сами, превращаясь в объект сочувствия, а иногда и насмешек своих родственников, живущих в России и не имеющих проблем с самоидентификацией в качестве русских. Неспособность победить в споре озлобляет, а потребность в доказательстве увеличивается.

В конце концов, остаётся один выход — жёсткая конфронтация.

Именно вражда лучше всего отделяет «мы» от «они». Отсюда и абсолютно гротескные случаи, когда пуштун, грузин, прибалт или поляк определяли, что есть украинство на Украине и упрекали людей, которые в десятках поколениях проживают на этой территории, в «оккупации», отправляя их в Россию в эмиграцию («чемодан — вокзал — Россия»), а впоследствии и убивая. Сохранивший свои корни, а значит русскость, человек становился для них чужим — русским — врагом.

Поэтому и пошли с лёгкостью русские Юго-Востока убивать русских Юго-Востока. Шедшие убивать представляли себя украинцами, очищающими свою землю от «оккупантов». Поэтому и не состоялся в феврале 2022 года освободительный поход — на русских территориях ВС РФ столкнулись с саботажем и враждебностью людей говорящих по-русски, выросших и воспитанных в русской культуре, но считающих себя не русскими и истово доказывающими это всем вокруг.

Поэтому до сих пор воюют насильственно отловленные украинцы. Клянут ограбившую и унизившую из власть, проклинают некомпетентное и беспомощное ближнее и дальнее военное начальство, ненавидят плохо помогающих западных союзников, но сотнями тысяч ложатся в землю, хоть уже тысячу раз могли удостовериться (а многие и удостоверились), что никто не собирается воровать их микроволновки, насиловать их попугаев и глумиться над ними лично.

Наоборот, большинство уже знает, что там, куда пришла Россия стало лучше. Даже некоторые живущие на освобождённых территориях и получившие российское гражданство пишут жалобные сообщения в социальных сетях, признавая, что при России настолько лучше, чем было при Украине, что народ не сможет долго хранить верность украинским идеалам и перейдёт в русскость. Какой же они из этого делают вывод? Украине надо поторопиться с возвращением на освобождённые от её присутствия земли, иначе там украинского духа скоро не останется.

Все они стремятся доказать нам и, прежде всего, себе, что «они» не «мы». Чем хуже у них получается с доказательствами, тем сильнее они озлобляются, а чем дольше они воюют и чем больше побратимов уложили в землю или искалечили собственной глупостью, тем труднее им эту глупость признать.

Сказать себе, что они русские, которые по собственному идиотизму воевали против русских, пришедших освободить их от угнетения прозападного компрадорского марионеточного правительства, значит признать свою жизнь прожитой зря, идеалы, которым служили, ложными, богов, которым поклонялись, истуканами. Средняя человеческая психика не выдерживает такого напряжения и они начинают ненавидеть освободителей тем сильнее, чем отчётливее пробивается из подсознания осознание собственной ущербности.

И они возвращаются на войну, как возвращается проигравшийся в пух игрок в казино, чтобы вновь повысить ставки и попытаться отыграть проигранное с лихвой.

Несостоявшаяся нация повторила легенду своего мифического герба — вошла в пике и не может из него выйти. А земля всё ближе и шансов всё меньше. Скорее всего, их уже нет вообще.

Но они мчатся к земле и в приступе суицидального восторга кричат окружающим: «Смотрите, какую мы скорость набрали!» И плохо уже не то, что разобьются вдребезги, свою судьбу они выбрали сами и ею довольны, — плохо, что многих окружающих дурно пахнущей субстанцией забрызгают, навеки оставив в народной памяти миф об украинско-российской войне, которая на самом деле была русско-русским домашним спором.

Ростислав Ищенко