Верховная Рада трупами устилает дорогу к счастью, а Россия готова убить всех врагов

Российское общество может требовать любое наказание за терроризм. Главное, чтобы общество понимало, что оно вводит закон не для кого-то, а для себя лично

И ужесточение закона может угрожать непредсказуемыми последствиями не для кого-то абстрактного, а лично для тебя, считает обозреватель МИА "Россия сегодня" Ростислав Ищенко

Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру

- Ростислав Владимирович, комитет Верховной Рады по национальной безопасности и обороне отклонил ранее внесенную поправку в законопроект о мобилизации, согласно которой на фронт можно было бы призывать уже с 18 лет. Как вы считаете, додавит ли Зеленский эту инициативу?

- А зачем додавливать? Украина и так может призывать с 18 лет. У нее есть положение, согласно которому все население обязано пройти воинское обучение и потом стать на учет в ТЦК, а потом его можно призвать. Но и без него киевский режим может призывать кого угодно. Если они инвалидов отправляют на фронт, кто им помешает поймать на улице 18-летнего или даже 15- летнего парня? Им закон не нужен.

Более того, я считаю, что принятие такого закона для Киева даже вредно. Пока они его обсуждали, украинское общество возбудилось, испугалось и начало сопротивляться. Если бы они продолжали тихой сапой хватать людей на полпути между Винницей и Одессой, это бы не вызвало такого ажиотажа. Пропал человек и пропал. Пока разобрались, его уже убили. Чего уже шум поднимать? Надо бежать и гробовые выцарапывать. Все равно человека уже не вернешь.

Раз уж Украина начала продавливать этот закон, ей главное его принять. А какие там будут поправки – неважно. ТЦК как действовали вне закона, так и будут действовать.

- А почему Рада до сих пор не может договориться об ужесточении правил мобилизации, а закон до сих пор не принят? В украинском парламенте еще не все сошли с ума?

- Наверное, депутаты рассчитывают, что им когда-то еще придется избираться. Они же все стали матерыми политиками и думают, что это навсегда. Они не хотят, чтобы кто-то потом сказал: "Видите, он/она голосовала за преступный законопроект о мобилизации".

Если бы они точно знали, что никто и никогда их уже избирать не будет, они бы голосовали за все подряд. Потому что их единственный шанс уцелеть в политике – сохранить для себя хотя бы кусочек Украины. А все эти законопроекты нужны как раз для того, чтобы трупами вымостить им дорогу к счастью.

- Трагедия в "Крокус Сити Холле" вызвала бурное обсуждение двух главных тем: снятие моратория на смертную казнь и ужесточение миграционной политики. Если мы примем все эти меры, насколько это снизит масштаб проблем, связанных с терроризмом?

- Масштаб проблемы это не особенно снизит. Но смертную казнь все равно введут. И миграционную политику все равно ужесточат.

Дело не в том, принесут ли эти меры пользу или вред. Это проблема реакции общества. В военное время общество не только консолидируется, но и ожесточается. У него появляется враг. "Враг хочет убить нас – мы хотим убить врага. Все, кто помогает врагу, тоже должны быть убиты. Идет война. Враг опасен. Мы тоже вооружены и опасны. Убивая врага, мы защищаем себя". Это простая логика, но обществу другая логика недоступна.

Если в мирное время власть может своим авторитетом сдержать общественный радикализм, то в военное время для государства консолидация важнее всяких мелочей. Да, это может привести к пагубным последствиям, если после окончания особого периода не удается выскочить из этой ментальной ловушки ожесточения. Но в целом этот процесс проходит нормально. В военное время – законы военного времени, в мирное время – происходит успокоение.

Даже Сталин после войны на какое-то время отменил смертную казнь.

Повторюсь, сейчас российское общество требует, чтобы на войне было как на войне. Чтобы врага убивали. Ему необходимо пойти навстречу.

Если власть себя чувствует достаточно прочно, чтобы проигнорировать это требование, она его проигнорирует. Но, судя по всему, власть еще не решила, будет она его игнорировать или нет. Поступали четкие сигналы, что этот вопрос необходимо рассмотреть. И мне кажется, что власть этот запрос удовлетворит: в военное время в этом нет ничего экстраординарного.

В мирное время шпионов обменивали, а в военное – вешали.

Миграционная политика тоже будет ужесточаться. Еще до теракта проходило несколько звоночков о том, что это будет. Это может быть связано с тем, что после СВО у нас откололась часть элит, которая лоббировала массовый завоз мигрантов. Да, есть законы экономики, что без мигрантов не обойтись. А есть неконтролируемый поток мигрантов.

У нас сейчас количество мигрантов из Средней Азии превышает количество мигрантов из той же Прибалтики. И легализоваться в РФ представителям этих народов было проще, чем этническим русским, несмотря на то, что они культурно более чужды нам и многие из них не знают русский язык. Это раздражало общество, но существовал баланс мнений в духе: "Мы будем это контролировать, но мы не можем от этого отказаться".

Но политика по отношению мигрантам из Средней Азии будет ужесточаться. Зато на украинском направлении она облегчается. Причем в некоторых вопросах облегчается даже слишком быстро. Граждан Украины, которые приезжают в РФ, становится больше.

Путинская Россия всегда действовала неспешно. Она рубила хвост собаке по частям, чтобы не так больно было. Процесс, который мы наблюдаем уже пару лет, растянется еще на какое-то время. Только когда у власти будет полное представление о том, какова будет миграционная политика, она будет полностью отрегулирована в законодательной сфере.

Пока же мы время от времени будет наблюдать всплески недовольства российского общества, которое ожесточается из-за войны. В мирное время человек, укравший кошелек, мог раздражать, но не вызывал ненависти. "Вся Москва в камерах, никуда он не денется, его все равно поймают". А тот, кто убивает людей в военное время, вызывает другую реакцию. И бороться с этим заклинаниями "все люди братья" невозможно, потому что общество будет травить заклинающих.

Российское общество спокойно реагирует на украинских пленных, потому что они воюют где-то там, а не здесь. А задержанные террористы несут обществу непосредственную угрозу здесь. В каком-то смысле солдату в окопе действительно безопаснее, чем мирному жителю. Солдат в окопе знает, когда наступает минута опасности. А задача террориста – посеять в обществе осознание, что опасность исходит всегда и отовсюду.

Повторюсь, в ожесточении российского общества в военное время нет ничего экстраординарного. А о том, насколько оно изменилось, можно будет судить только после окончания особого периода.

- Вы не сторонник смертной казни. Но если мораторий будет отменен, кто, по вашему мнению, должен будет подлежать высшей мере наказания? Только террористы? Террористы и педофилы? Или вопрос надо решать в другом ключе?

- Как историк я знаю, что когда-то в Англии смертную казнь применяли даже за бродяжничество. И ничего. Человечество дожило до сегодняшнего дня.

- Как нам не скатиться до этого?

- Понимаете, я не сторонник и не противник смертной казни. Я выступаю за то, чтобы закон действовал постоянно и для всех. И я выступаю за то, чтобы прежде чем совершать какое-то действие, был сначала принят закон. А не наоборот, когда мы сначала совершаем какое-то действие, а потом подгоняем закон под это действие.

Мне на самом деле все равно. Если в России введут казнь за переход улицы в неположенном месте, то я этого не боюсь, потому что я и так перехожу улицу на пешеходном переходе и на зеленый свет. Хотите – вводите смертную казнь за терроризм. Хотите – вводите казнь за кражу булки. Главное, чтобы общество понимало, что оно вводит закон не для кого-то, а для себя лично. И ужесточение закона может угрожать непредсказуемыми последствиями не для кого-то абстрактного, а лично для тебя.

Резюмирую. Наказывайте за терроризм как хотите. Можете головы рубить, можете в угол ставить. Моя задача как эксперта пояснить людям, что надо думать, а не реагировать эмоционально.

Ростислав Ищенко