На пути к войне

Как показал саммит в Гааге, в НАТО больше нет прежнего антироссийского единства. Я бы даже сказал, что единства НАТО больше нет практически по любому вопросу. Его не хватает даже на совместное коммюнике по итогам переговоров.

Возможно некоторые европейские политики думают, что проблема НАТО = Трамп, импульсивности которого они боялись настолько, что даже сократили саммит с первоначально запланированных трёх дней, до практически нескольких часов. Но проблема гораздо ближе. Она в Европе. Ряд европейских стран (Испания, Италия, Венгрия, Словакия и Турция) не желают дальнейшей конфронтации с Россией. Далеко не все из них говорят об этом вслух, но при выработке стратегического курса НАТО их сопротивление ощущается всё сильнее. Даже по поводу запанированного выхода на 5% ВВП оборонных расходов эти страны, хоть и не стали блокировать решение, но дали понять, что не считают возможным выполнить его в обозримые сроки.

Это при том, что инициаторы решения отказались от вначале запланированного на его выполнение жёсткого срока в пять лет и приняли расплывчатую формулировку, которая позволяет двигаться к указанному рубежу и десять, и пятнадцать лет. По сути, верхней планки нет вообще. Цель есть, а сроков выполнения — нет.

В принципе, причина понятна. Та же Испания ещё не достигла давно запланированных 2% ВВП на оборону. И не так, чтобы рвётся увеличивать темпы роста своих военных расходов.

Тем не менее, я бы не радовался такому разброду в альянсе слишком сильно. Когда-то, когда отдельные страны СНГ, в первую очередь Украина, особо рьяно саботировали все интеграционные инициативы России, Москва, чтобы не отказываться ни от одного формата взаимодействия, но и не ждать отстающих, придумала «разноскоростную интеграцию». Предложено это было не от хорошей жизни, но изобретение сработало. Только благодаря ему мы сейчас имеем ЕАЭС, ОДКБ, союзное государство России и Белоруссии и другие реализованные инициативы более глубокой интеграции части стран СНГ.

Нечто подобное, правда без объявления — явочным порядком, сейчас происходит в НАТО. В рамках блока выделилось две группы стран:

• уже перечисленные выше страны Южной и частично Центральной Европы, стремящиеся к нормализации отношений с Москвой;

• государства своего рода нового «Северного союза», ставшие на путь подготовки горячей войны с Россией.

К ядру «Северного союза» можно отнести Великобританию, Нидерланды, государства Скандинавии, Германию, Францию, Польшу и Прибалтику. Это — локомотив агрессии. Бельгия, Чехия, Румыния, балканские государства поддерживают все русофобские милитаристские инициативы, но сами инициаторами конфликта стараются не выступать. Поэтому именно Балтика стала главной площадкой новых антироссийских провокаций, а Чёрное море, хоть и находится в фокусе внимания ястребов из Брюсселя, всё же рассматривается в качестве резервного региона, который надо будет «подтянуть» после того, как на Балтике начнётся.

Не сомневаюсь, что большая часть европейских политиков, участвующих в демонстративных шагах по подготовке войны с Россией (а они именно демонстративны — страны-инициаторы на каждому углу бубнят о том, что война с Россией в период между 2028 и 2030 годом неизбежна, хоть некоторые, более осторожные политики считают, что Европе надо больше времени на подготовку и война начнётся ближе в 2035 году) исходят из того, что всё это не более, чем инструмент информационно-психологического и политического давления на Москву, задача которого сделать её уступчивее в вопросе об условиях выхода из украинского кризиса. Также некоторые европейские политики рассматривают военную истерию, как способ «вернуть США к исполнению союзнического долга» (Белый дом при Трампе откровенно манкирует европейскими интересами). Однако речь идёт именно о подготовке к войне и это хорошо понимают в Британии, собравшейся, помимо крупных закупок у США истребителей пятого поколения, в четыре раза увеличить свой атомный подводный флот, а также в Польше, амбициозная программа перевооружения армии которой, хоть и столкнулась с проблемой финансирования при правительстве Туска, всё же продолжается и, судя по всему, будет реализована в полном объёме.

Надо понимать, что только польская программа перевооружения не просто раза в три увеличивает мощь польских вооружённых сил, но создаёт новое Войско Польское, модернизированное по последней военной моде, с учётом уроков украинского военного кризиса. Следует отметить, что практически все страны объединения, которое я назвал новым «Северным союзом» не декларативно, а в реальности увеличивают свои военные бюджеты и, с разной степенью успешности, стремятся резко увеличить и переоснастить в соответствии с современными требованиями свои вооружённые силы.

Мне могут сказать «ну и что», мы, мол, тоже не сидим сложа руки и укрепляем обороноспособность, переоснащаем армию и флот, закупаем новые виды военной техники в немалых количествах, в конце концов просто увеличиваем численность ВС РФ. Это правда. Но каждое действие России осуществляется в ответ на усиление у наших границ группировок войск тех стран, которые открыто декларировали намерение нанести России военное поражение в рамках украинского кризиса. Причём по мере исчерпания потенциала Украины эти страны открыто занялись поиском возможностей продолжить войну с Россией и публично не исключают превращения конфликта в общеевропейскую войну.

Территория России столь велика, а военные угрозы ей столь серьёзны, что армия любого размера будет недостаточна для её полного прикрытия. Тем более, что ВС РФ лишь завершают, но ещё не завершили процесс восстановления, после развала СССР и кризиса 90-х годов, нанесших огромный ущерб армии. В конечном итоге военная доктрина России, равно как и создаваемые Москвой новые группировки войск, носят сугубо оборонительный характер.

При этом надо отметить, что увеличение российского военного потенциала, хоть оно и следует за агрессивными инициативами Запада, необходимо рассматривать в общем контексте усиления военной опасности. Дело в том, что вкладываете ли вы ресурсы в увеличение мощи своих вооружённых сил инициативно или в ответ на действия вероятного противника, вы отрываете эти ресурсы от потребностей мирного развития. На каком-то этапе сама стоимость содержания увеличенных и модернизированных вооружённых сил становится столь высока, что война должна начаться для оправдания всех этих вложений.

Мы живём не в XVII веке, когда раз произведённых и загруженных в арсеналы пушек, пик и мушкетов хватало на сто-двести лет. Современная модернизированная армия через десять-пятнадцать лет устареет — деньги, потраченные на её модернизацию будут выброшены зря. Надо будет вновь и вновь перенапрягать бюджет, чтобы поддерживать достигнутый уровень боеготовности. Рано или поздно никакая экономика не выдержит — война становится экономической необходимостью для оправдания затрат на армию.

В XVIII веке британский флот — самый мощный в мире был системно небоеготовым. Большинство офицеров и адмиралов находились на берегу на половинном жаловании, команды были распущены, корабли стояли без оснастки и без артиллерии. Оснащались корабли и набирались команды в зависимости от конкретной задачи. Это позволяло резко снизить затраты на содержание флота в период, когда боевые действия не велись.

Но флоты и армии позднейшего времени уже нельзя было содержать в таком же режиме. Сложная техника требовала постоянного обслуживания, для чего необходимо было постоянно содержать на службе соответствующих специалистов. Попытки сократить расходы за счёт создания кадрированных частей приводят к значительно большему, по сравнению о снижением расходов, снижению боеготовности, а скорость развития событий в современном мире вообще ставит под вопрос способность подобно рода частей развернуться в ходе скоротечного политического кризиса.

В общем, к большой войне готовятся загодя. Первоначальные развёртывания носят демонстративный политический характер. Такими были развёртывания на ротационной основе бригад НАТО в Прибалтике. На «политическое развёртывание» следует аналогичный ответ, после которого надо либо прекратить провокации, либо увеличить ставки, развернув дополнительные силы. На протяжении последних десяти лет в Европу были переброшены три американские дивизий, не считая вспомогательных частей и частей обеспечения, а также не считая развёртывания отдельных систем, вроде позиционных районов ПРО в Чехии, Польше и Румынии. Таким образом второй этап повышения ставок мы также прошли.

Нас попробовали на излом, организовав нам украинский военный кризис. По его итогам (а итоги подводить уже можно) часть европейских стран пришли к выводу, что надо понижать ставки, но часть решились играть в повышение ставок дальше и открыто заговорили о войне. После того, как эти последние вложатся в вооружения и развернут у наших границ дополнительные соединения, у них практически не останется выбора. Современный Запад уже не может позволить себе выбросить массу ресурсов на вооружение без компенсации. Ещё на одну модернизацию вооружённых сил его экономических возможностей не хватит. Вопрос будет стоять ребром: или капитуляция Запада (его наиболее агрессивных сил), или война с Россией.

Великобритания уверена, что выбор будет в пользу войны, по крайней мере она пытается создать условия, когда иного выбора у её союзников просто не будет. Именно с этой целью и стимулируются гомерические военные программы. Затраты должны быть так велики, что страх перед банкротством должен перевесить страх перед войной.

Впрочем, лет пять (а может быть даже десять) на развал всех этих планов у нас есть. Только не надо думать, что их можно разрушить, испугав врага ответным массовым развёртыванием. Оно, конечно, необходимо для сдерживания особо нетерпеливых западных «ястребов», но остановить подготовку к войне против нас может лишь инициативное разрушение западных союзов, в том числе таких формально не оформленных, но реально существующих, как новый «Северный союз». Только дальнейший развал западного единства, вслед за стартовавшим распадом единства НАТО может охладить горячие головы. Но если единство НАТО подрывают внутренние противоречия, то над разрушением британского северного проекта необходимо поработать.

https://voennoedelo.com/posts/id75185-na-puti-k-vojne