Чем дальше в Европу, тем толще нацисты

По мере ухудшения отношений Украины с «братскими» восточноевропейскими соседями, с МВФ, с лидерами Евросоюза и даже с самими Соединёнными Штатами Америки, ужесточается режим внутри страны. Только за последнюю неделю случились:

  
• бегство в Австрию (с просьбой политического убежища) главного редактора «Страны.UA» Игоря Гужвы; 

• информационная атака на вполне себе «национально сознательный» телеканал ZIK; 

• атака нацистов из «Национальной дружины» на черкасский горсовет;

• избиение «патрулирующими» Киев «активистами» гражданского корпуса «Азов» коммуниста Александра Кононовича (за распространение партийных агитационных материалов); 

• «маски-шоу» не идентифицированных на момент написания материала «силовиков» в редакции газеты «Вести».

И это только случаи, замеченные и отмеченные СМИ. Ну и так, по мелочам, ещё страницы на две текста событий подобного рода найти можно. Например, традиционно сервильный в отношении олигархов патриарх нацистского движения Украины Дмитрий Корчинский внезапно в прямом эфире устроил антисемитскую истерику матёрому майдановцу, соратнику Ющенко и, по совместительству, контролёру рынка автомобильных грузоперевозок Украины Евгению Червоненко. Червоненко всего лишь попытался донести до аудитории (а скорее до власти) вполне здравую мысль относительно экономической убыточности украинского нацизма, который трансформирует транзитный перекрёсток в политико-экономическую автаркию в центре Европы. 

Надо отметить, что Евгений Червоненко — далеко не самый сообразительный из украинских олигархов. Просто ситуация настолько очевидна, что даже его остатков здравого смысла хватило для того, чтобы поставить единственно-возможный диагноз — с такой (идеологически обусловленной) политикой Украине не жить. Причём в нежить она окончательно превратится уже в ближайшее время.

Тревожные вести приходят и с внешнеполитического фронта. Устав от дипломатических недомолвок, восточноевропейцы, в лице поляков и венгров, стали открытым текстом требовать от Украины отказаться от бандеровщины, как государственной идеологии. Нацизм на Украине стали замечать не только в России. Причём публичная часть реакции «дружественной» Европы оказалась куда более жёсткой, чем риторика Москвы. Германские депутаты, например, объяснили послу Украины кто он такой и где его место. А посол-то всего-навсего, по укоренившейся привычке попытался объяснить «зарвавшимся» представителям «Альтернативы для Германии», посетившим Крым, как должны вести себя настоящие европейские политики. И вдруг узнал, что не ему — туземцу белых господ жизни учить.

Все это — не случайное совпадение.

Совершенно очевидно, что дальнейшая нацификация киевского режима и его переход к политике открытого террора стали ответом на ослабление его внешнеполитических позиций. До сих пор только международные «успехи» вроде «безвиза» и «евроинтеграции» служили свидетельством того, что майдан «не зря стоял» и светлое европейское будущее не за горами. Пузырь украинской политической пирамиды надувался только этими ожиданиями. Народ соглашался ещё немного потерпеть гражданскую войну и обвал уровня жизни в надежде на то, что совсем скоро, буквально завтра, «Европа придёт — порядок наведёт».

И тут стало понятно, что не только Украина не попадёт в Европу, не только европейские специалисты не прибудут в страну перманентных майданов, чтобы обеспечить её население «каждому по потребностям», но даже индивидуальная интеграция в Европу миллионов украинских гастарбайтеров может накрыться медным тазом из-за бандеровщины, принятой в качестве государственной идеологии. Как должен реагировать на это украинский народ?

Я не случайно вспомнил о дискуссии Червоненко и Корчинского в прямом эфире. В ней очень чётко и ясно были очерчены два, остающихся теоретически открытыми для Киева, пути. И сразу же стало ясно, какой из них будет избран.

Червоненко умеет зарабатывать и считать деньги. Он, как и остальные украинские олигархи, никогда не заморачивался по поводу государственной идеологии. Работала на его кошелёк кучмовская «многовекторность», он был многовекторным. Вошла в силу ющенковская «евроинтеграция», стал евроинтегратором, приняв активнейшее участие в подготовке и проведении первого майдана. И второму майдану был не чужд — в лидеры уже не попал, но относился с симпатией, поддерживал. Массовые убийства в Киеве (на Институтской улице) в Одессе (в Доме профсоюзов), карательный поход в Донбасс и выход на улицы украинских городов вооружённых нацистов, превратившихся из маргиналов в мейнстрим, его не вразумили. Как не вразумили и остальных олигархов, наивно рассчитывавших, что сейчас всё утрясётся и можно будет заняться любимым делом — разграблением страны и переделом в свою пользу уже украденной у народа собственности.

При этом Червоненко публичен и крайне наивен — говорит в слух то, о чем остальные его братья по классу (олигархи) молча думают.

Выраженная Червоненко позиция олигархата заключается в том, что бандеровщина, обеспечив им прорыв к власти и полностью обнулив любую оппозицию, не только до конца сыграла свою роль, но стала тормозом, мешающим олигархату зарабатывать. Утвердив свою монополию на доение Украины, правящий класс заинтересован в нормализации отношений со всеми, в том числе и с Россией, в придании людоедскому киевскому режиму человеческого лица, его респектабилизации, восстановлении транзита, возвращении на российский рынок и т.д. Поскольку бандеровщина этому объективно мешает (Червоненко может не понимать почему поляки вспоминают Волынскую резню, но он знает, что из-за этого они закрыли его фурам границу, лишив его привычных доходов), бандеровщину следует обнулить, вслед за Януковичем и коммунистами.

Весьма логичная и прагматичная позиция. Но позиция не политика, а бизнесмена. Корчинский же, хоть и является наёмным политическим клоуном, успевшим за толику малую верно переслужить практически всем украинским олигархам, в отличие от Червоненко прекрасно понимает, как действуют политические механизмы и где пролегают границы возможного.
После того, как нацисты в целом и бандеровцы в частности были задействованы в качестве главной ударной силы февральского, 2014 года, государственного переворота, возвращение к добандеровскому формату украинской государственности стало невозможным. До последнего майдана олигархи первенствовали в политике, опираясь на идеологически неангажированные государственные структуры. Попытка их идеологизации и нацификации при Ющенко привела к значительному уменьшению профессионализма бюрократии, снижению оперативности и адекватности реакции на происходящее, повышению коррупционности. Но она не отменила главного — государственный аппарат служил не идеологии, а победившей в данный момент политической силе. Именно поэтому в Министерстве образования и науки Украины при Табачнике дебандеризацию образования инициативно и с огоньком проводили те же люди, которые до и после Табачника так же инициативно занимались его (образования) бандеризацией.

Переворот нанёс государственному аппарату смертельный удар. Условием успешности переворота была парализация и разложение этого самого аппарата. И он был парализован и разложен. Остатки профессионалов были разогнаны и запуганы в ходе постпереворотной люстрационной кампании. В конечном итоге, не только силовые структуры, но и весь остальной госаппарат потерял способность выполнять свои функции. Опорой государства стали нацистские боевики, интегрированные в силовые структуры, отряды диких (неорганизованных) нацистов наводящие «украинский порядок» на улицах и нацистские комиссары в государственных структурах (как официально туда направленные, так и инициативники), обеспечивающие, в меру своего разумения, проведение «революционной политики».

Чем больше разлагался государственный аппарат, тем выше была роль нацистов и тем востребованнее становилась единая мощная организованная нацистская структура под руководством одного общенационального фюрера. Раньше всех нацистских вождей и вождишек это понял Билецкий, начавший выстраивать на базе полка «Азов» и под прикрытием министра внутренних дел Авакова украинскую версию НСДАП.

Таким образом, нацисты получили практически полный контроль над внутренней политикой. Их влияние на Украине ограничивалось исключительно европейскими иллюзиями. Государство должно было хотя бы делать вид, что оно соответствует нормам цивилизованного европейского общежития. Военная, политическая, экономическая, финансовая и дипломатическая поддержка Запада обеспечивала выживание Украины — государства, уже к 2015 году оказавшегося политическим и финансовым банкротом. Поскольку украинские нацисты без Украины являются нонсенсом, пока Запад помогал и обнадёживал, им приходилось мириться с тем, что олигархат, являясь «человеческим лицом» киевского режима продолжает играть в украинской политике ведущую роль, передав им только функции обеспечения реализации принимаемых решений. Впрочем, в сферу идеологии олигархи традиционно не вмешивались. Таким образом, сохранялся устраивающий всех участников наци-олигархический консенсус.

Но когда Запад, погрязший в собственных проблемах и разочаровавшийся в способности украинской элиты стабилизировать ситуацию в стране и превратить её в мощный русофобский бастион, прекратил все виды поддержки Украины, вышеупомянутый консенсус распался. Олигархат (чьи взгляды выразил Червоненко) пришёл к выводу, что, поскольку для хотя бы частичного восстановления управляемости государства, необходимо получить внешнюю поддержку и обеспечить внешнее финансирование, а нацисты мешают налаживанию отношений как с Западом, так и с Россией, необходимо вернуться к допереворотной схеме, восстановив монополию на власть государственных структур и вновь маргинализировав непозволительно усилившиеся нацистские группировки.

Идея правильная, но нереализуемая. Именно это ответили устами Корчинского олигархату нацисты. Дело в том, что в условиях экономического коллапса, оказались разорваны не только внешние торгово-экономические связи. В значительно большей степени пострадало единство внутреннего украинского экономического пространства. Оно оказалось сегментировано, на не зависящие друг от друга анклавы, занимающиеся до предела упростившейся хозяйственной деятельностью. В этих условиях, экономическая необходимость в существовании единой центральной власти и единого украинского политического пространства исчезла. Наоборот, раздробленность на «удельные княжества» стала экономически более оправдана. Учитывая же коллапс государственного аппарата некому оказалось обеспечить и административно-политическое единство страны.

Только нацисты, опирающиеся на насилие и террор, были заинтересованы сохранять единство украинского государства. Потому, что, как было сказано выше, украинский нацист без украинского государства — нонсенс.

Безусловно, ещё никому не удавалось сохранить политическое единство только за счёт силового давления. Рано или поздно, пар, оказавшись не в состоянии сорвать слишком сильно завинченную крышку, разрывает котёл. Но нацисты верят, что при помощи террора они смогут обойти законы политики (я бы даже сказал законы природы). Поэтому они будут усиливать террор, всё более подменяя собой структуры импотентного государства и постепенно становясь государством.

Поскольку у них нет возможности не только восстановить экономику, но даже просто замедлить упадок, в конечном итоге их давление и террор лишь переведут процесс распада из фазы гниения в фазу взрыва. Но на первом этапе их «методы» могут дать краткосрочный эффект. Оппозиция, даже потенциальная, будет просто запугана, а слишком активные — уничтожены.

Нацистский террор только начал нарастать. Ему ещё далеко до пика, хоть это расстояние нацисты и пробегут очень быстро. Пока ещё они действуют в союзе с одними олигархическими группировками против других. Но свой выбор сделали и нацисты, и олигархи. Столкновение между ними неизбежно и закончится оно не в пользу олигархов.

Впереди нас ждёт короткий, но динамичный и кровавый процесс установления открытой нацистской диктатуры на Украине, которая придёт под лозунгом спасения разворованной олигархами страны и в течение короткого, но кровавого правления страну добьёт.

Поскольку же от лозунга «евроинтеграции» (даже вопреки Европе) Украина вряд ли откажется (слишком прочно он вбит в сознание населению), дальнейшая нацификация страны будет подаваться населению, как внедрение европейских ценностей. Посему есть надежда, что к тому времени, как всё кончится, уцелевшие граждане Украины будут на дух не переносить эти ценности, а путь на Запад станет табу для нескольких последующих поколений украинцев. По крайней мере первая Руина прочистила мозги на 300 лет.

Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования специально для «Актуальных комментариев».