Юбилей многовекторности

Ровно 370 лет назад, 8 июня 1648 года Богдан Хмельницкий направил русскому государю Алексею Михайловичу письмо с просьбой о принятии запорожских казаков под покровительство

Хмельницкий ещё не был гетманом Украины (ни в пределах трёх, как после Зборова, ни в пределах одного, как после Белой Церкви, воеводств). Он представлял только запорожское казачество — Сечь, и выступал от его имени.

Поэтому речь не шла о принятии в подданство Украины (русских земель Речи Посполитой, власть над которыми Хмельницкого была позднее признана королём), а только о протекторате над Запорожской Сечью — полуавтономным образованием, созданным полубандитской пограничной вольницей на степных путях, связывающих Османскую империю и Крымское ханство с Россией и Польшей.

В Москве в восторг от такого предложения не пришли, поскольку прекрасно знали, что казачки готовы сегодня служить одному, завтра другому, вечно требуют денег и припасов, они вечно чем-то недовольны, то бунтуют, то в самочинные походы на соседей ходят, создавая серьёзные дипломатические проблемы, а то и инициируя значительные по формату пограничные конфликты, как, например, совсем недавно завершившаяся Хотинская война Османской империи и Речи Посполитой.

До сих пор это была проблема польского короля, который, чтобы привести казачество в хотя бы частично цивилизованное состояние и крепость в Кодаке построил по проекту знаменитого французского инженера де Боплана, и двадцатитысячное «кварцяное» войско на кресах содержал, и шеститысячный казацкий реестр организовал, наняв наиболее боеспособных и адекватных на коронную службу.

В общем, королевская казна тратила на нейтрализацию негативных последствий от существования казачества средства, достаточные на ведение постоянной войны средней интенсивности. Но всё равно от внешних и внутренних проблем, связанных с казаками, король не избавился. Сам факт письма Хмельницкого более, чем убедительно свидетельствовал, что у Польши с казаками вновь проблема и казаки, в своём обычном стиле, стремятся её интернационализировать.

Логичным был вопрос: а надо ли Российскому государству избавлять поляков от проблемы, принимая её на себя? И первоначальный ответ на этот вопрос был однозначным — Москва письмо Хмельницкого проигнорировала.

Первая реакция на многократные обращения Хмельницкого последовала только в 1651 году. Однако поначалу Россия попыталась выступить посредником и примирить враждующие стороны на основе компромисса. Речи Посполитой была предложена весьма умеренная программа, частично (далеко не полностью) уравнивавшая в правах православную и католическую шляхту. Принципиальным был отказ от унии. О том, что данное требование не было чем-то экстраординарным, свидетельствует тот факт, что в конечном итоге, уже в наше время, унию осудил и римский престол. Она оказалась инструментом светской власти, наносящим ущерб не только православию, но и католицизму. Впрочем, и проблем светской власти уния не решила, а только усугубила имеющиеся.

Казаки готовы были примириться с Польшей при российском посредничестве. Как уже было сказано, предложения Москвы были весьма умеренны и фактически дублировали программу умершего 20 мая 1648 года короля Польши Владислава IV. Вступивший на престол его брат Ян II Казимир поначалу занял жёсткую позицию, но быстро склонился к компромиссу и торговался не о принципиальных вопросах, а о количественных (объём реестра, количественное представительство православных в сенате, территориальные пределы власти гетмана). Соглашение сорвала шляхта, отказавшись утверждать его пункты на сейме и потребовав войны.

Тогда, в 1653 году было принято окончательное решение о принятии в подданство украинских земель и о начале войны с Польшей, по результатам которой и должна была определиться новая западная граница России. 8 января 1654 года (через пять с половиной лет после первого обращения) в Переяславе казаки принесли присягу русскому государю.

Начавшаяся война показала, что в Москве правильно оценивали связанные с Украиной трудности. Изменить попытался уже Хмельницкий, завязавший сепаратные контакты со шведским королём и поддержавший его войсками как раз в тот момент, когда Швеция воевала с Россией, временно заключившей антишведский союз с Польшей. Последующие гетманы изменяли неоднократно, в результате чего из всей гетманщины удалось присоединить только Левобережье, а на правом берегу только Киев, и то поначалу временно. Окончательный «Вечный мир» был заключён после смерти не только Алексея Михайловича, но и его преемника на российском престоле Фёдора Алексеевича. За признание новой границы правительство царевны Софьи аннулировало мирные договоры с Турцией и Крымским ханством и вступило в антитурецкую лигу. За Киев Польше было заплачено 146 тысяч золотых рублей.

Хуже всех пришлось Польше. Отказ от компромисса с православной шляхтой и казачеством поставил Речь Посполитую на грань гибели во время шведского «потопа». А продолжительная гражданская война настолько подорвала силы государства, что уже через сто лет после Вечного мира Речь Посполитая исчезла с политической карты Европы.

История часто повторяется, но каждый раз по-новому. В наше время уже на Украине идёт гражданская война. И опять по одну сторону фронта «проевропейские» униаты, настаивающие на своём исключительном праве определять пути развития государства и его цели, а по другую — православный русский народ. И опять Россия убеждает сражающуюся с собственным народом власть (на сей раз украинскую) сесть за стол переговоров и искать общенациональный компромисс. И опять власть отказывается и делает ставку на силу. И опять звучат обращения к России с просьбой о принятии в подданство замученного гражданской войной народа. И опять Россия понимает, насколько неподъёмная эта миссия и насколько ненадёжные союзники (особенно потенциальные новые подданные).

Вновь и вновь президент России говорит о безальтернативности Минских соглашений. Последний раз заявил об этом во время «прямой линии» накануне сегодняшнего юбилея. Говоря о безальтернативности, Путин не Россию имеет в виду. Москва-то как раз имеет богатый выбор вариантов. Даже не народные республики, у которых пространство для манёвра уже, но оно всё равно есть. Речь идёт об Украине. Она либо договорится и преодолеет внутренний раскол, либо перестанет существовать. Причём столетняя пауза на тихое гниение, которая выпала на долю Речи Посполитой перед её концом, Украине явно не грозит. В наше время все процессы идут гораздо быстрее, а прочность так до конца и недоделанного за 27 лет независимости украинского государства куда меньше, чем была прочность Речи Посполитой.

Но Украина, как и Польша когда-то, договариваться не намерена. Очевидно не случайно украинцы от поляков унаследовали униатов, содрали у них гимн и даже русофобию переняли. 370 лет назад определившая судьбу Польши, в нынешнем веке Украина явно хочет повторить её судьбу.

Ростислав Ищенко