Интервью с Олегом Владимировичем Демидовым — поэтом, прозаиком, критиком, литературоведом, куратором Литературной мастерской Захара Прилепина, редактором книжной серии «КПД» и куратором литературных программ в московском «Бункере на Лубянке» и нижегородском центре «Пешков». Телеграмм-канал «Тот самый Олег Демидов».
— Добрый день, Олег Владимирович. Расскажите, пожалуйста, о себе.
— Не хочется формально подходить и перечислять все регалии-побрякушки. Скажу просто: я человек, который положил на алтарь русской литературы свою жизнь. Много чем занимаюсь. Стараюсь быть полезным в самых разных сферах.
— Как Вы пришли к поэзии и литературной критике? Что вдохновило Вас на этот путь?
— По-моему, это само собой разумеющееся. Я бы задавал схожие вопросы иным свои знакомым: «Скажи, Серёг, а как ты пришёл к тому, чтобы сидеть в М-Видео в закуточке и одобрять или не одобрять людям кредиты? Ты об этом с детства мечтал?» Или: «Макс, а что вдохновило тебя продавать китайские машины втридорога? Тебя от этого, правда, штырит?» Литература и искусство в этом плане куда как логичнее с точки зрения выбора жизненного пути.
— Какие темы и идеи чаще всего затрагивают Ваши стихи? Есть ли у Вас любимые мотивы или образы?
— Я очень люблю глупости. Читать глупости. Писать глупости. Без них всё как-то слишком серьёзно. А где серьёзность — там вакуум, отсутствие воздуха и жизни, смерть.
— Как Вы пришли к преподаванию словесности? Что для Вас было самым ценным в работе с учениками церковно-приходской школы «Ладонка» и Лицея НИУ ВШЭ?
— Преподавание — это легальное дуракаваляние на постоянную аудиторию. Стендап, который всегда с тобой. Хочешь научиться писать (в том числе и шутки) — иди в школу и выступай перед детьми. Это самая суровая и притязательная аудитория.
— Как Вы совмещали преподавание с литературной деятельностью? Влиял ли Ваш педагогический опыт на творчество и наоборот?
— Ох, а ещё женился, занимался продажей одной квартиры и покупкой другой, обустраивал дачу, ссорился и мирился с друзьями, ходил в походы, завёл кота и детей — двух пацанов-разбойников, точнее трёх (если шерстяного монстра считать), сделал ремонт в новой квартире. В общем всё как-то совмещал. И всё на всё влияло — как иначе?
— Как Вы оцениваете современную русскую поэзию? Кого из современных авторов Вы считаете наиболее значимыми?
— Я — немалая часть современной поэзии, поэтому как я могу оценивать? Положительно, воодушевляюще, восхитительно! Но помимо меня, очевидного гения, есть ещё два неочевидных — два моих друга, два моих брата, два прекрасных поэта из поколений, что помладше моего, — это Дмитрий Ларионов и Амир Сабиров. Их ещё не носят на руках, но это дело времени. Сложные, оригинальные и хитровыдуманные стихи долго доходят до читателей. Сейчас, увы, все хотят два притопа, три прихлопа — чего попроще. И поэтому на слуху омываемые Азовским морем сапоги Жириновского и прочая халтура. Но и до настоящих стихотворений народ дорастёт — дайте только время.
— Расскажите о Вашей роли в книжной серии «КПД». Как возникла идея её создания? Как Вы работаете с Захаром Прилепиным и Алексеем Колобродовым?
— Помимо Прилепина и Колобродова я ещё работаю с Германом Садулаевым. И с Кирой Прилепиной. Отвечаю за поэзию, работу в архивах, редактуру прозы и за много что ещё. У нас dream-team. Сам себе завидую.
— Как Вы выбираете произведения для публикации в журналах?
— Интуитивно. Хаотично и интуитивно. Чуйка срабатывает. И пока ни разу не подводила.
— Как возникла идея создания антологии русской военной поэзии «Воскресшие на Третьей мировой»? Какие цели при её создании Вы перед собой ставили?
— Шёл далёкий 2022 год. В далёкой-далёкой Галактике случилась война, но никто к этому не был готов… Никто, кто маленького ордена настоящих поэтов. И тогда возникло острое желание собрать этот орден воедино и выискать ещё настоящих поэтов и джедаев, несущих свет. В итоге всё получилось как нельзя лучше.
— Как Вы работали над составлением антологии? Были ли сложности в отборе произведений?
— Для меня главная радость и одновременно главная сложность в работе — это люди. Хочется найти новый голос и новый талант. При этом от начала и до конца тебе остаётся только надеяться, что тебя, поверившего в тексты и в человека, их написавшего, не предадут, не подставят, не солгут тебе. А такое, увы, довольно часто случается. Но случается и обратное, когда завязываются добрые отношения, пишутся новые тексты, возникают иные проекты и пр. Человек сам по себе довольно любопытный материал для работы.
— Как Вы оцениваете роль военной поэзии в современной литературе? Почему эта тема важна для Вас?
— А какова роль войны сегодня? А завтра какой она найдет отклик в сердцах наших детей и внуков? Так и поэзия, и в целом искусство, описывающие войну и здраво рефлексирующие по её поводу, — важны. Если какое-то событие не отображено в художественном тексте, его как будто и не было. И вот Z-поэзия фиксирует бытие: оно есть, оно кровоточит, оно становится иконой.
— Расскажите о Вашей книге «Жизнь за други своя». Как возник этот проект, как Вы сотрудничали с фондом «Защитники Отечества»?
— Россия — страна маленькая, в ней всего-то 140 миллионов, самые активные и деятельные друг друга знают. Так произошло и с командой Захара Прилепина и фондом Анны Цивилёвой. Нашли общие точки приложения сил и начали работать. Фонд собирал материалы, мы с командой доводили их до ума, а в издательстве «Питер» («Лира») уже всё заворачивали в презентабельный вид. Коллаборация — и довольно знаковая и успешная.
Оценили 3 человека
2 кармы