В атмосферу стремительно улетучивалось ядерное топливо. Многотонные бетонные и металлические конструкции разрывало и увечило. В этот момент оператор того, что только что было мощной атомной электростанцией, произнес историческую фразу: «Что за черт! Мы все правильно делали!» На его глазах разворачивалась крупнейшая радиационная катастрофа в человеческой истории.
Мирный атом
Чернобыльская АЭС задумывалась как часть обширной программы энергетического строительства 70-х годов. Атомные электростанции в это время росли по всему СССР как грибы после дождя: Армянская, Кольская, Курская, Билибинская, Ленинградская… Одной из вводимых в строй станций стала ЧАЭС, первый энергоблок которой запущен в сентябре 1977 года. Последний – четвертый – вступил в эксплуатацию в 1983 году. Постепенно разрастался городок Припять при станции, к концу 1985 года там насчитывалось уже 49 тысяч жителей. Еще 12,5 тысяч человек жило в городке Чернобыль – на 15 км к юго-востоку от АЭС.
Для будущих событий оказались важны особенности местности. Район Припяти мало населен, и когда произошла катастрофа, рядом не находилось крупных городов, собственно, половина всех жителей зараженного района – это население самого города Припять. Однако Припять – длинная река, в нее саму впадает много ручьев и речушек, а почва в этом районе влажная, и впоследствии грунтовые воды разнесли радиоактивные частицы далеко от эпицентра взрыва.
Сердцем АЭС были ядерные реакторы типа РБМК. Активная зона реактора – это цилиндр семиметровой высоты, наполненный ядерным топливом и графитом. Ядерная реакция в активной зоне накаляет твэлы – тепловыделяющие элементы. При помощи мощнейших главных циркуляционных насосов, в активную зону закачивается вода. Там она вскипает и превращается в пар, одновременно не давая твэлам перегреваться. Пароводяная смесь подается на турбины под огромным давлением, и приводит в движение роторы турбины генератора. А уже генератор превращает полученную энергию в электрическую. Затем пар попадает в конденсатор, откуда в охлажденном виде ГЦНы вновь гонят его на активную зону.
Регуляция мощности происходит при помощи специальных стержней, поглощающих нейтроны. Эти стержни движутся по трубам, пронизывающим активную зону, и мощность реактора тем выше, чем меньше они погружены. В случае погружения в активную зону всех стержней, реактор глушится, но их число внутри активной зоны никогда не могло быть меньше 30 из 211. Смысл этой меры состоит в том, чтобы не дать реактору разогнаться до состояния, когда его нельзя заглушить.
СССР находился на пике увлечения атомной энергетикой. Считалось, что это наиболее мощный и безопасный источник энергии. Об обратной стороне прогресса задумывались мало. Академик Шейдлин, например, беспечно заявил: «Тут много от эмоций. Атомные электростанции нашей страны совершенно безопасны для населения окрестных районов. Никакого повода для беспокойства просто не существует».
В действительности, некоторые поводы для беспокойства имелись уже тогда. Ближайшая по времени к чернобыльской катастрофе серьезная авария на АЭС произошла в 1979 году, когда на станции Тримайл-Айлэнд (Пенсильвания, США) из-за технических сбоев и человеческих ошибок произошло расплавление ядерного топлива, в результате чего радиоактивные вещества попали в атмосферу и на территорию станции. Тогда авария оказалась очень дорогостоящей, но чисто экономической: по счастью, никто не погиб. Сравнительно небольшие аварии происходили и в Советском Союзе. Никто, однако, и предположить не мог, какой масштаб в действительности может принять катастрофа.
Ночь беды
25 апреля 1986 года на ЧАЭС планировалась остановка четвертого энергоблока для планово-предупредительного ремонта. Обычно эта процедура не обещает никаких неожиданностей. Однако в этот день на Чернобыльской станции запланировали провести своеобразный эксперимент: испытания реактора при полном обесточивании оборудования. Смысл идеи состоял в том, чтобы проверить, как поведет себя реактор при обесточивании насосов, подающих к активной зоне воду для охлаждения. Электроэнергию предполагалось извлечь из энергии вращения ротора турбогенератора по инерции и вопрос о выяснении этой возможности, собственно, и составлял суть эксперимента. Важной частью испытаний стало отключение защиты реактора – аварийных насосов – примерно на четыре часа.
В час ночи 25 апреля персонал начал снижать мощность реактора. В два пополудни отключили систему аварийного охлаждения. Однако эксплуатацию блока пока продолжали прямо с выключенной системой защиты по приказу диспетчера Киевэнерго. Пока все шло нормально. Поздно вечером оператор продолжил снижение мощности реактора. В полночь 26 апреля на работу на 4-м блоке заступили главные герои этой ночи: начальник смены Александр Акимов и инженер управления реактором Леонид Топтунов. Вместе с ними на месте находился заместитель главного инженера по эксплуатации ЧАЭС Анатолий Дятлов и еще несколько специалистов.
Эксперимент предполагалось начинать при мощности реактора до 1000 МВт. В этот момент из-за отключения автоматической системы управления поглощающими нейтроны стержнями возникла опасная ситуация: тепловая мощность реактора упала намного значительнее, чем ожидалось. Из-за такого падения мощности началось «отравление» активной зоны реактора продуктами распада – ксеноном и йодом. В свою очередь это мешало повышению мощности. Эксперимент срывается – и тогда операторы решили поднять все стержни автоматической защиты, чтобы восстановить мощность реактора. На уровне 200 МВт мощность стабилизируется. Это значительно ниже требуемого, но Дятлов уже принял решение не глушить реактор и вести эксперимент с чем есть. Дятлов продавил решение начать эксперимент, несмотря на все сомнения Акимова и Топтунова. При этом в активной зоне осталось совсем мало страхующих стержней. То есть, возможности реактора по разогреву оказались выше возможностей операторов на него повлиять. Реактор зажил собственной жизнью. В этот момент его еще можно было успеть заглушить при помощи системы аварийного охлаждения, но этого не сделали.
Попутно возникла отдельная проблема: разбалансировался уровень воды и пара. Эту задачу удалось решить на лету, но скачки давления в водяной системе (которая, напомним, собственно и обеспечивала выработку энергии и охлаждение реактора) – это уже даже не звонок, а откровенный сигнал тревоги с того света. Насосы начали помаленьку сбавлять обороты. Реактор разогревается, но теперь в активной зоне нет ни одного защитного стержня, и операторы окончательно теряют контроль над ситуацией. При этом все системы защиты они уже заблокировали сами. В этот момент происходит некое событие, которое, собственно, и запустило неконтролируемый перегрев активной зоны, разрушивший твэлы и приведший к взрыву. Единой версии того, что именно произошло, просто не существует. Факт в том, что реактор начал разогреваться – стремительно и неконтролируемо.
1:23 ночи. Операторы понимают, что происходит нечто нештатное. Они пытаются ввести сразу все защитные стержни в активную зону, то есть, попросту остановить реактор. Стержни проходят всего два метра и останавливаются. Акимов бросается к пульту и отключает сервоприводы, надеясь, что стержни упадут в активную зону просто под силой тяжести. Однако внутри от перегрева уже деформировались технологические каналы, и стержни просто заклинило. А подать на активную зону холодную воду было невозможно: защита намертво блокирована. Мощность цепной реакции стремительно нарастала.
В 1 час 23 минуты 40 секунд началось разрушение реактора. Из-за резкого скачка давления – на 15 атмосфер в секунду клапаны ГЦН-ов захлопнулись, и вода перестала поступать в активную зону вообще. Затем практически мгновенный рост давления разрушил всю водяную систему реактора, ее разорвало изнутри. В активной зоне происходили разнообразные и бурные химические реакции. В течение всего восемнадцати секунд в энергоблоке скопилась гремучая смесь, тут же самопроизвольно детонировавшая. Взрыв разворотил крышу реактора. Пятисоттонная плита вылетела. Тяжеленные бетонные конструкции скакали как живые. Раскаленные куски ядерного топлива и графита вылетали из энергоблока на километр вверх, уходя в атмосферу через пролом. Вскоре радиоактивный «коктейль» накрыл обширные пространства Белоруссии и Украины, Гомель, Мозырь, Рогачев, Могилев – и, разумеется, Припять и Чернобыль.
В воздух улетело около пятидесяти тонн ядерного топлива, еще семьдесят разлетелись по территории станции и вылетели за ее пределы. В атмосферу вылетело такое количество радиоактивных элементов, что этого хватило бы на десяток Хиросим, а в это время в реакторе еще горело восемьсот тонн графита. Один человек из дежурной смены погиб на месте, еще один скончался от последствий взрыва через несколько часов. Работники АЭС могли только строить догадки, какой вокруг радиационный фон: приборы зашкалило. Страна оказалась перед лицом беспрецедентной ядерной катастрофы. Однако сотням и тысячам людей еще только предстояло встретить испытания лицом к лицу.
Ликвидаторы
В половине второго ночи майор Леонид Телятников, начальник пожарной службы ЧАЭС, вскочил с кровати от телефонного звонка. Несколько минут спустя пожарные машины уже неслись к атомной станции. Их встретило инфернальное зрелище: в тишине мерцало голубоватое свечение, огоньки вроде бенгальских. Несколько десятков пожарных, почти лишенных защиты, тут же приступили к тушению реактора. Первые пожарные влезли на кровлю станции и провели туда пожарные рукава. На высоте в десятки метров, в густом дыму, они тушили реактор – а уже через полчаса первых пожарных начали эвакуировать с признаками острой лучевой болезни. Телятников дважды ходил на крышу машзала и реакторного отделения – семьдесят метров над преисподней. Второй раз он спустился оттуда уже шатаясь: командир пожарных получил дозу облучения, близкую к смертельной и надышался продуктами горения. Людей рвало, у них сходила кожа. Позже за безумную отвагу при локализации пожара многие из этого первого отряда получили золотые звезды – кто героев СССР, кто уже разделенных Украины и России. Заслуженное признание, но едва ли способное утешить: почти все они умерли в мучениях, сам Телятников скончался от последствий чернобыльского облучения в 2004 году, в возрасте 55 лет. Без малейшего преувеличения, пожарная команда ЧАЭС легла костьми на пути радиации. Рядом с ними работал персонал станции. Некоторые из этих людей допустили тяжелые ошибки во время работы, но сейчас эти люди отчаянно боролись за спасение остатков станции и локализацию пожара. Акимов и Топтунов умерли в течение нескольких недель, и с ними еще 27 человек.
В это время на соседнем, третьем энергоблоке действовали четко и грамотно. Тамошний начальник смены Юрий Багдасаров немедленно распорядился надеть респираторы и принять йодистый калий, а затем остановил свой энергоблок в высшей степени аккуратно, предотвратив какие бы то ни было инциденты.
Первые 28 человек улетели в Москву с признаками тяжелой лучевой болезни уже на следующий день. Тогда же к АЭС прибыли первые вертолеты. Впоследствии более тридцати вертушек ходили к АЭС, забрасывая ее разнообразными сыпучими материалами. Карбид бора поглощал нейтроны, доломит — тепловую энергию, свинец, песок и глина останавливали распространение радиоактивных частиц. Поначалу вертолеты зависали над реактором, но из-за зашкаливающего уровня радиации быстро перешли к пролету над зоной и бомбардировке на ходу. Именно эти вертолеты потом остались на кладбищах техники возле АЭС. Вертушки также вели радиоразведку, причем некоторые – при помощи специальных ковшей для забора грунта, подвешенных вместо вооружения.
27 апреля началась эвакуация жителей Припяти и зоны в радиусе сначала 10, а потом и 30 км. Людей вывозили в основном автобусами – их за ночь выдвинули к Чернобылю более тысячи. Эвакуация шла тихо: власти до последнего не обнародовали сведения о трагедии, опасаясь паники. Никто даже не стал отменять праздничные майские мероприятия в других городах. При этом жителям Припяти сказали, что эвакуация – всего на три дня, поэтому многие уехали буквально в чем были. Подобный подход может показаться подлостью, но не все так однозначно: массовый вывоз пропитавшихся радиацией вещей обещал только новые проблемы со здоровьем. Автобусы вывезли припятцев в село Иванково, оттуда людей развозили по деревням. Кто-то шел пешком в Киев, и пилоты вертолетов, идущих на АЭС, видели толпы бредущих по шоссе беженцев… Специфическая маленькая трагедия: в брошенном городе пришлось оставить всех животных: шерсть накапливала радиацию. В последующие дни в Припяти радиоактивные собаки поедали радиоактивных кошек, а затем начались попытки нападений и на людей. По Припяти прошлась команда, отстреливавшая животных. Вскоре вслед за Припятью эвакуировали Чернобыль.
Тем временем по всей стране собирали технику, которая могла пригодиться ликвидаторам. В дело шло все, от бетоноукладчиков и кранов до хранившихся на консервации самоходок времен Великой Отечественной. Может показаться удивительным, но в эти первые дни в штаб Минэнерго приходили добровольцы, просившие отправить их на ликвидацию. Однако подавляющее большинство ликвидаторов составили в итоге обычные солдаты срочной службы. Предстояла долгая и тяжелая работа. Конечно, ее участники подвергались не такому риску, как первые пожарные, но все ликвидаторы все равно оказались облучены. Предстояло дезактивировать Припять, обустроить береговой дренаж вдоль реки, и наконец, главное – законсервировать разрушенный энергоблок, похоронить его под слоем бетона и разобраться с остальными энергоблоками.
В течение 206 дней над 4-м энергоблоком возвели бетонный саркофаг, он же «объект «Укрытие». Остальные энергоблоки дезактивировались. Вокруг энергоблока возвели бетонные стены, далее – следующий слой, каскадная 12-метровая бетонная стена уступами. Кроме голого бетона, к «Укрытию» устроили вентиляционную систему и комплекс контрольно-измерительных систем. В процессе строительства произошла еще одна катастрофа: зацепившись за трос подъемного крана, рухнул вертолет, экипаж погиб. Саркофаг опустился над местом атомной катастрофы.
Кроме этого, реактор изолировали и снизу. Чтобы избежать дальнейшей утечки радиоактивных веществ в Днепр, вокруг станции возводили стену, уходившую в грунт. Интересно, что после этого уцелевшие энергоблоки продолжали эксплуатироваться, и только в 2000 году ЧАЭС была полностью остановлена.
Постскриптум
Несмотря на то, что некоторые важные моменты катастрофы ЧАЭС не будут известны уже, видимо, никогда, обстоятельства происшедшего, решения, принимавшиеся персоналом и технические особенности станции изучались буквально под микроскопом. Первоначально основной версией происшествия был человеческий фактор. Директор Института Курчатова Александров отрубил по этому поводу: «Вы ведете машину, поворачиваете руль не в ту сторону — авария. Мотор виноват? Или конструктор машины? Каждый ответит: виноват неквалифицированный водитель». Однако ряд официальных – и множество неофициальных расследований – указывали на куда более сложный характер аварии. Многие решения, которые поначалу трактовались как ошибочные и даже преступные, оказались приняты операторами в рамках своих полномочий. Выявились недостатки и в конструкции реактора: так, при определенных условиях рост мощности реактора вызывал дополнительно новый слабо контролируемый ее рост. Мало того, в конструкции защитных стержней были допущены свои ошибки, и при редком – но реально имевшем место сочетании параметров работы реактора – они могли на короткий момент не успокоить, а наоборот, взвинтить процессы в активной зоне. Согласно одной из версий, как раз нажатие аварийной кнопки и завод в активную зону стержней спровоцировали катастрофу, чего операторы предвидеть, конечно, не могли.
За решетку по итогам суда отправились Дятлов, Виктор Брюханов – директор АЭС, главный инженер станции Николай Фомин и еще несколько человек. Они не отсидели свои сроки до конца, но для всех фигурантов дела катастрофа и приговор стали тяжелейшим психологическим ударом. Дятлов посвятил значительную часть остатка жизни (он умер от лучевой болезни несколько лет спустя) исследованию трагедии и борьбой с обвинениями в свой адрес. Он оставил одно из наиболее подробных описаний катастрофы. Брюханова арестовали в кабинете следователя – со словами «Так будет лучше для вас». В 1991 году он вышел на свободе. Фомин в заключении пытался вскрыть себе вены, а позже лечился в психиатрической клинике.
Непосредственно в результате аварии погибли всего несколько десятков человек. Однако долгосрочные последствия оказались куда опаснее. Так, среди ликвидаторов оказался на 20% выше среднего уровень заболеваемости некоторыми видами рака. Проблема точного определения числа жертв состоит в том, что не всегда можно отделить естественные болезни от полученных в результате аварии. Тем более, что последствия облучения могли проявляться десятилетия спустя. Всего пострадавшими в той или иной степени считаются сотни тысяч людей, однако, разумеется, не все они, и даже далеко не большинство из них умерли или умрут от последствий катастрофы ЧАЭС. Если говорить о тех, кто непосредственно и явно подорвал здоровье во время ликвидации аварии, то острая лучевая болезнь была выявлена у 134 человек, 31 человек умер во время или вскоре после катастрофы.
Катастрофа дала чиновникам, ученым и инженерам море пищи для размышления. Чернобыль стал уникальной аварией, и из трагедии удалось извлечь ряд уроков, касающихся организации работы АЭС, радиационной безопасности и организации борьбы с катастрофами. К сожалению, эта наука стоила человечеству очень дорого.
Взято отсюда. http://nation-news.ru/190241-p...
Оценили 6 человек
9 кармы