Клиент остановился, Юра вежливо поздоровался.
Жёсткие курчавые волосы с сединой, крючковатый нос и чуть отвисшие щёки – гостя легко было представить скрипачом, с пейсами и в сюртучке наяривающим «семь-сорок», ювелиром...
Продать этому – надо умудриться.
Но безразличная маска человека всё знающего – и уж точно лучше вас понимающего! - быстро поменялась на лицо удивленное.
Даже рот раскрыл!
Столько хороших фильмов в одном месте он ещё нигде и никогда не видел.
Та-а-к...
Английский свитер из тонкой шерсти, тусклый отсвет золотых часов толщиной с рублёвую монету – всё неброско и дорого.
Чисто выбрит, аккуратные виски, на длинном пальце правой руки вмятина - след от авторучки.
Похоже, можно потом предложить и что-то более интеллектуальное.
Джармуша, Ларса фон Триера?
Без вступления, словно в продолжение разговора:
- Только лучшее, выборка из легальных ДВД. Не ниже семи балов, по десятибалльной, по отзывам экспертов…
Фраза за фразой, не быстро и не медленно, каждое слово отточено.
В воздухе вдруг словно проявилась неслышная вибрация.
Глаза клиента затуманились, уже ловил каждое слово как откровение.
Будто потерял волю, послушно выполняя указания:
- Этот фильм - просто обязательно.
Зеленая миля – лучшая экранизация Стивена Кинга, и второй лучший фильм с Томом Хэнксом, после Фореста Гампа…
Побег из Шоушенка, того же Фрэнка Дерабонта, вторая…
Гора купленных фильмов росла, росла…
Оп, деньги кончились!
Ещё чумной, гость вышел из павильона.
Юра осторожно выглядывал из-за вращающегося стенда.
Всегда было одно и то же.
Клиент начинал идти медленнее, останавливался, недоуменно смотрел на тяжелые пакеты в руках.
Словно раздумывал, не отнести ли диски обратно.
Но фильмы-то все исключительные!
У специалиста Юрия строгая установка – не обманывать клиента.
Тот должен быть восхищен выбором. Вернуться только за следующими фильмами, ещё, ещё…
Увы, гипнотическая связь с покупателем устанавливалась очень редко.
А ведь когда-то...
На отлично, как всегда, Юра закончил седьмой класс.
На дворе семьдесят восьмой.
Апрельская революция в Афганистане, Леонид Ильич Брежнев высоко оценил разработку акта по сотрудничеству в Европе.
Многие тысячи доморощенных строителей из Закарпатья, накопив отпуска и отгулы, отправились по всему Союзу, чтобы заработать на свои дома.
Отец достал для Юры путёвку в пионерский лагерь Юный художник.
Горная дорога поднималась и опускалась, петляла, то и дело подставляя выбоины.
Большой старый ЛАЗ, полный народу, карабкался всё выше.
Ветви в густой листве нависали над нешироким асфальтом.
Пробиваясь между ними, солнечный свет порциями попадал в салон.
Словно кто-то, зачерпнув лопатой, бросал и бросал в окна солнечные зайчики.
Они играли, бегали по лицам пассажиров…
Наконец, городок Свалява.
Улочки с крепкими одно-двухэтажными домами, редкие вкрапления ульев-пятиэтажек, лесокомбинат.
За околицей - курчавые горы с яркой листвой бука, ольхи, явора, зарослей лещины, ближе к вершинам тёмная еловая зелень в синеву.
Желтые лысины полонин с копнами сена, журавли колодцев, редкие деревянные хыжки с подслеповатыми окошками и деревянными же, тёмными островерхими крышами.
Пионерские линейки, костры, походы, экскурсии…
Мукачевский замок, Ужгородский краеведческий музей – тоже в старинных замковых стенах.
Или походы в горы, высоко на Бескид, когда идёшь и идёшь в полумраке сплошных еловых крон.
Опавшие бесчисленные иглы сухо трещат под ногами, шагаешь по щиколотку, как в песке; ни травинки внизу без единого лучика солнца, жизнь высоко, где ещё молодые ветви.
И нежно-изумрудные ёлочки - на вырубке.
Синева колокольчиков, крепкие белые грибочки среди древесных корней и упругих стеблей травы.
Жуки, паучки и мухи.
Ёж фыркнет под кустом, мелькнёт серый заяц…
Ездили на пленэры, тарахтя деревянными мольбертами с алюминиевой раздвижной треногой.
Выбирали куски пейзажей, устраивая видоискатель из большого и указательного пальцев обеих рук.
Переходили с места на место, сосредоточенно всматривались.
Готовили палитру, смешивая на фанерке с дыркой под палец масляные краски из свинцовых тюбиков, с каплей олифы из плоской пластиковой бутылочки.
На два-три часа воцарялась тишина.
Возвращались в лагерь, обед, затем короткий сон.
Юра убегал с товарищем, Мишей из села Биловарци, с мёртвого часа.
Лениво болтали в беседке.
Стол и лавочки под двускатной деревянной крышей - из обесцвеченных осенними дождями досок, со щелями в палец. Листья клёна и калины со всех сторон.
Сидели, словно в зелёной пещере.
Юра рассказывал истории из проглоченных книг, впечатлительный товарищ ахал.
Чувствовал странную власть над Мишей.
А однажды оформились и смутные, то и дело посещавшие мысли:
- Давай попробуем гипноз!
- Давай! – загорелся тот,
- а как это?
Юра начал вспоминать прочитанное.
Строго вперился в товарища, вытянул руки с растопыренными пальцами.
Медленно начал:
- Я буду считать до десяти! С каждой цифрой страх будет всё сильнее заползать в твое сердце! Один! Ты чувствуешь, как холодной тенью…
К концу сеанса зрачки Миши в ужасе расширялись, голова вжималась в плечи, дрожали руки.
Юра успокаивал, командами постепенно снимая внушение.
Уже едва ждали мёртвого часа.
Товарища влекло всё необычное, Юре хотелось чувствовать свою силу.
Если не в школьных драках, то в этом.
Хотелось могущества, признания.
И внимания девчонок.
Мадьярка Котика, по-нашему, Катя - невысокая, черноглазенькая.
Изящный носик, изящная фигурка, длинные остро модные, зелёные шорты над тонкими коленками.
«Нэм ыртэм, нэм тудом, дьере идэ» - не знаю, не понимаю, иди сюда.
Как она плясала на вечерних дискотеках!
Тоже посетила беседку.
Сказала после сеанса, вежливо, равнодушно, с едва заметным акцентом:
- Да, вроде почувствовала.
"Нет, надо что-то эффектное!"
Сказал на следующий день вечному испытуемому:
- Давай попробуем с головной болью. Если получится её вызвать, значит, получится и снять.
- Логично! – согласился Миша.
И Юра закрутил руками магические пассы, с пронзающим насквозь взглядом и требовательным голосом.
Последнее слово:
- Десять!
Маленький растерянный Миша сидел на лавочке, могущественный медиум Юра, казалось, не помещался в беседке.
Подопытный с кривой улыбкой - радость от удавшегося эксперимента и реальная боль:
- Да! Получилось! Голова просто раскалывается! Давай, снимай быстрее!
Юра:
- Я буду считать до десяти. Когда скажу десять, голова не будет болеть!
Великий гипнотизер не знал, что слова несут разный информационный заряд.
Когда рядом со значимым словом «болит» ставишь маленькое «не», смысл последнего для гипнотизируемого теряется.
Получается лишь – «болит, болит, болит!»
Час, второй, Мише только хуже.
Пришлось обоим сходить к доктору.
Конечно, о причинах не рассказывали.
Тот посмотрел, пожал плечами, дал таблетку.
Не помогло.
Страдал бедный товарищ до самого вечера.
Кое-как уснул, боль прошла наутро.
…Миша на Костю обиделся. Во всём «этом» он больше не участвовал.
Можно было ещё найти испытуемых, но и у гипнотизера появились сомнения.
Уже дома, в сентябре, затащил одноклассницу Лену в укромное место за школьную мастерскую.
Пообещал показать нечто интересное.
Но… только он заговорил строгим голосом, только начал крутить руками, девушка заржала.
Она с детства привыкла, что Юру называли Буржуём за излишне заметную деловую хватку.
Ну, как же это, Буржуй - и вдруг гипнотизер?!
На этом занятия гипнозом для Юры и закончились…
Посмотрел на правое боковое зеркало и включил поворотник.
Выворачивая из крайней левой, утопил газ.
Сто шестьдесят семь лошадей под капотом Камри вмиг вынесли на соседнюю полосу.
Хорошо, при покупке не хватило денег на медлительный «автомат» - «механика» вещь: как воткнул, так и полетел.
Опять перестроение с ускорением, третья полоса, первая.
Подключился сосед на пятой беэмвешке, замелькал справа-слева – конечно, сзади!
Ещё один на хонда аккорд, ещё - на субару-импреза, ещё…
На МКАДе начинались очередные погонялки.
Обгон справа запрещён, и когда пред тобой вдруг из разных сторон вылетают резвящиеся тачки, когда рычат моторы и воют тормоза, не мудрено и испугаться. «Чайники», офисные девушки и пенсионеры в страхе убегают на своих автомобильчиках к обочине, серьёзные люди плюются.
А машины в гонке несутся, прыгают по полосам, подрезают друг друга – успевай тормозить.
Увы, дельтапланы в прошлом, и лишь это адреналиновое развлечение осталось у Юры. Чувство могущества техники, мощи мотора было сродни гипнозу.
Удовольствие заставляло забыть о возрасте, об осмысленном отношении к жизни.
В подобных гонках умудрялся всех оставлять позади, даже когда рулил Примерой.
Та ещё была задачка, с весом чуть ли не в полторы тонны, и всего сто девять лошадей мощности!
Врубал на пониженную, раскручивая обороты почти до семи тысяч, и его золотистая красавица летела не хуже заточенных под гонки БМВ.
Пока не узнал, что такое – докрутить до восьми. Когда обгон по встречной, а тяга вдруг проваливается.
Словно двигатель украли из-под капота.
Далекий Камаз уже рядом, в последний миг уходя на обочину, тучи гравия во всё стороны...
Тяжкие Юрины матюки.
И, наверняка, просто свинцовые, в кабине фуры.
Лучше не останавливаться, быстрее, быстрее.
Да уж…
Гонки, меж тем, утихали.
Кто свернул на свою развязку, кто отстал.
Главное – летящая и хулиганящая орава приближалась к посту ГАИ на МКАДе.
Об этом уже предупредил в салонах автомобилей писк детекторов облучения, неправильно называемых авторадарами, об этом издалека загорелись цифры 100 в круге над каждой из пяти полос, на металлической ферме.
Машинально обогнул грузовик и возвратился в крайнюю левую.
Оторвавшись от машины, мысли перетекли к воспоминаниям о наиболее успешном случае гипноза в жизни.
…Стипендию в самом тяжелом из двадцати семи вузов города Харькова, авиационном, платили с двумя «трояками» - они на автомате становились «пятёрками» в случае перехода в любой другой институт.
Однако в начале третьего курса куратор Ойкин предупредил свою сто тридцать вторую группу – «удовлетворительно» на экзамене будет значить неполучение «степухи».
Словно обухом по голове!
Ещё больше нажал на учёбу.
В результате расстроился сон, появился нервный тик глаза - казалось, веко постоянно дёргается.
Зимние зачёты и экзамены сдал с одной тройкой.
Стипендию, впрочем, дали.
Съездил в "двадцатку", студенческую поликлинику на улице Дарвина.
Психотерапевт выписал транквилизаторы и направление в институтский профилакторий.
Аккуратные комнаты на два человека, четырехразовое усиленное питание.
И уйма интересных девушек с разных факультетов - перенапряжение в учёбе для более тонкой, женской психики чаще выходило боком.
А ещё самогипноз - аутотренинг.
У врача Тамары – полное лицо, бледная розовая помада губ, пышные русые волосы – был удивительно мягкий взгляд.
Подождала, пока усядутся, включила расслабляющую музыку, развалилась в кресле:
- Пальцы рук тяжелеют, тело растекается…
Две недели пролетели, словно и не было.
Юра освоил аутотренинг. Быстро засыпал с его помощью, нервный тик тоже прошел.
Студенческая жизнь продолжалась: учеба, пиво, дискотеки, учеба…
В ХАИ почти школьная система, когда отчёт по домашним заданиям во время всего семестра. Это в других вузах «от сессии до сессии живут студенты весело».
И вот – на носу экзамены летние.
До них ещё куча зачётов и проект по Деталям машин.
Два листа двадцать четвертого формата, плюс записка - страниц двадцать с расчетами.
Помимо проекта, на завтра три зачёта.
Не спал всю ночь.
На занятиях отстрелялся по двум из трёх, показал чертежи и записку Деталей. Преподаватель почеркал - половину расчётов переделывать, лист перечертить полностью, второй исправить, записку переписать.
Вторая ночь - тоже без сна.
Закончил утром, в полузабытьи, когда захлопали двери блока с уходящими на занятия одногруппниками.
Между «парами» не подремлешь – ещё оформить записку.
Несколько раз засыпал на лекциях, будили соседи, чтобы преподаватель не затаил обиду.
Консультация по проекту – новые исправления. Но уже надежда, что завтра получится сдать.
Длиннющий день никак не заканчивался. Юра ходил, как сомнамбула, отрубался, приходил в себя и продолжал работать - зачётная неделя серьёзнейшее дело!
Не уложишься – не допустят к сессии!
И вот – вечер.
Солнце красным шаром нырнуло в Павлово Поле.
Белые зубы - девяти и двенадцатиэтажки молодого района Салтовка - теряли чёткость, пропадали в темнеющем небе.
Загорелись тысячи огней.
Ближе к полуночи постепенно гасли.
Только три одиннадцатиэтажные громадины на горе, новые общежития авиационного, не собирались засыпать.
Из раскрытых окон продолжался ор музыки да скрежет вилок по сковородам с жареной картошкой.
Кто-то из счастливчиков, уже закрывших зачётную неделю, разливал трёхлитровыми банками жигулёвское из подвальчика на Хоме.
Юра был один.
В вертикальных полосах зеркал рядышком на стене, увеличивающих комнатёнку вдвое, отражались полураскрученные бумажные трубы ватмана, чертёжная доска с таблеткой стального противовеса кульмана, разбросанные листы записки на кровати.
На фоне темноты распахнутого окна.
Тупо смотрел на всё это осоловевшими красными глазами, не понимая, как найти в себе силы ещё хоть на минуту заняться проектом.
И, уже отъезжающим сознанием, вдруг вспомнил…
Тамара говорила об удивительных возможностях более высокого уровня аутотренинга.
После представления о тяжелеющем теле «пойти» в обратную сторону.
Заторможено перелез на постель, лёг на спину.
Часть листов записки посыпалась на пол, подушка плюхнулась туда же.
После команды -
«Тело тяж-ж-ё-л-ое, рас-тек-лось по кровати»
- пошла другая:
«Тело легче, легче…».
Внутренним зрением вдруг увидел, как всплыл над покрывалом, заколыхался на лёгком ветерке.
С поджатыми к бёдрам руками и вытянутый в струнку…
Сквозь распахнутые рамы, головой вперед он унёсся в небо.
Прошло не больше пятнадцати минут.
На постели, среди измятых листов записки, Юра вышел из сеанса.
С ясной и лёгкой головой, горы готовый свернуть.
В пятом часу утра вся работа была закончена.
А днем на третьей «паре» проект сдан на «хорошо».
Да, бывало…
Действительно, студенческие годы – лучшие в жизни!
Хотя, в то же время…
Сколько лет прошло, но до сих пор просыпался иногда в холодном поту: на носу сдача курсового, к которому ещё не приступал.
Однако, вот уже и въезд на Варшавское шоссе. Москва.
И снова работа.
С утра закупка, поездка на три склада, без машины не справиться.
Днём работа с клиентами, вперемешку с просмотром фильмов.
Два-три - на работе и два-три - дома, без выходных; жена давно смирилась.
В журналах, конечно, рейтинги, анонсы, тоже не упустим.
Но если при рассказе о фильме у продавца восхищённо блестят глаза, клиент не устоит!
Оба-на!
Знакомый человек с крючковатым носом!
Смотрит так настороженно, искоса.
Ругаться, что ли, пришел?
- Здравствуйте.
- Гм-м. Знаете, никому ещё не удавалось мне больше двух фильмов за раз... Жена эту кучу увидела - крики слышали соседи с первого этажа по шестнадцатый. А когда распробовала – третью неделю только дивиди смотрим.
Вытащил кошелёк, глянул внутрь.
По-прежнему недовольно:
- Что ещё предложите?
Оценили 42 человека
171 кармы