Поезд летел, стучал на стыках, убегал от звонков на сельских переездах.
Каждое место нашло своего хозяина - харьковчане всё больше понимали смысл поездок в столицу в конце месяца. Плацкартный вагон был забит под завязку.
Пассажиры укладывали багаж, усаживались, знакомились с соседями. С получением постелей шум затихал; вновь появлялся, приглушённый, когда из сумок выныривали съестные припасы. Да едва слышно шипело вагонное радио: «Генеральный секретарь… Константин Устинович Черненко… о реформе школы…».
Худой усатый проводник носился из конца в конец, пританцовывая на пляшущем полу со стаканами горячего чая в мельхиоровых подстаканниках. Дымящиеся, они занимали места на столиках, среди огурцов и помидоров, куриных ножек, поплавков яичек вкрутую.
Лишь Юра и Наташа не торопились с перекусом. Ещё держались за руки, ещё не верили в счастье. Впервые целых три дня и четыре ночи – пускай две в поездах - вместе!
И снова Юра вырастал в собственных глазах. Всегда приятно было находиться рядом с Наташкой, видеть, как смотрят на неё мужчины. Или целовать в метро, на улице, когда гуляли по Харькову: «Вот какая у меня девушка!»
Только вчера вечером они сидели на маленькой кухне Богатырёвых. Вжались между окном и небольшим столом, с облицовкой из белого жёсткого пластика.
Мать с лёгкой улыбкой готовила тормозок в дорогу. Уже заканчивала с отбивными, когда вошёл отец. Протянул Юре руку, строго посмотрел из-под густых бровей:
- Могу я быть спокойным за дочь?
И, когда тот уверенно и солидно кивнул, согласился:
- Езжайте!
После второго курса Юра выкрутил себе в институте практику в подмосковное Ступино - чтобы поближе к Москве. Кровь из носу надо было научиться зарабатывать деньги, не забрасывая учёбу – родителям было очень тяжело помогать сыну. Дефицитные одежда и обувь, выбрасываемые в столичных магазинах в конце месяца и перепродаваемые в Харькове, могли решить денежные проблемы Юры.
Да, завод по авиационным агрегатам, да, интересно... Но как только он приехал на практику, в первый же выходной сел на электричку в Москву. И занялся разведкой магазинов и гостиниц.
Однажды спал даже на чердаке девятиэтажки возле универмага Москва, на картонках. Многолетняя пыль, забытые уборщиками рваные рукавицы, голубиный помёт…
Часто просился и в гостиницу Арена у метро Лужники. Пока в ней не попал в расширитель - огромный номер, в котором до двадцати постояльцев могли переночевать на раскладушках.
И - проблема ночлега на все последующие приезды в Москву исчезла.
Нередко вселиться в нормальный номер не получалось:
- Сегодня мест нет!
И тогда Юрий использовал последний козырь:
- Извините, а в расширителе 4-5?
После чего, оплатив рубль пятьдесят, бежал к полученному койко-месту...
Наташа переживала, где преклонят голову. Он успокаивал:
- Скажем, что муж и жена, только не расписанные, - а у самого кошки на душе скребли.
Пока же соседи по вагону с симпатией посматривали на молодых людей, одинаково кареглазых, с одинаковыми расслабленными улыбками, одинаково ушедших в свои мысли.
Юра вспоминал дом отдыха под Харьковом, куда поехал на зимнюю сессию своего третьего курса. Староста группы Сергей по прозвищу Ящик, его сосед по комнате и лучший друг, вырвал в профкоме несколько путёвок.
Первый обед в столовой. «Кле-н-н-о-вый лист, кле-н-но-вый лист…» из радиоточки, бумажные ромашки в вазочках на столах и приподнятое настроение.
Отдыхающие уже балагурили за столиками, когда с подносом вбежал опоздавший. И, неожиданно споткнулся, с громом-звоном разбитой посуды.
Всё загалдели, повскакивали со стульев. Только однокурсник Саша-киевлянин, за спиной которого всё произошло, не дёрнулся и не повернулся.
В наконец-то наступившей тишине он "выдал":
- Да! Чуть не упало. Но если бы упало, обязательно бы разбилось!
Зал грохнул. Хохотали во весь голос, до слёз, до визга. Похоже, в возбуждении от новой обстановки и новых лиц, ждали лишь повода.
В этом веселье Юра вдруг встретился взглядом с девушкой за соседним столиком. Худенькая, ровный носик, приятно припухлые губы…
Вечером была дискотека, где он показал класс: танцевать Юра любил и умел. Тем более – она рядом.
Наташа, Наташка… Студентка, гимнастка и просто красавица. Да ещё со звучной фамилией – Богатырёва.
Знакомство прошло легко и свободно. Может, и потому, что, неожиданно для Юры, Наташе он тоже понравился. А ведь были в доме отдыха и другие парни, пытавшиеся увлечь её. Послала их всех, даже высокого, видного киевлянина «Штаника» из параллельного потока.
Парень, не привыкший к такому, тем более, из-за какого-то мелкого «западэнца», затаил обиду. Через два года устроит Юре почти дедовскую разборку в лагерях подо Львовом, перед госэкзаменом на звание лейтенанта.
…Наташа приходила в общежитие, выгоняли соседа, закрывались в комнате.
Того, конечно, достало…
И вот однажды, когда поцелуи и обжимания в самом разгаре, стук в дверь. Юра приоткрыл, настороженно выглядывая.
На пороге высокий блондин с веснушчатым лицом - Серега-сосед.
Смущённо улыбаясь, втягивая голову в плечи:
- Извини, у тебя спичек нет?
- Нет! Ты же знаешь, второй год не курю!
Минут через десять снова стук. На пороге опять Серега Ящик:
- Юра, ты говорил, спичек нет. Бери, пользуйся!
Старая, бородатая шутка…
Скоро всё переменилось. Уже не Наташа в общежитие - Юра приезжал к ней, в двухкомнатную квартиру двенадцатиэтажного дома на Героев Труда.
Вкусные Наташкины котлеты с гречневой кашей, супы с яйцом, с фрикадельками...
Так что убеждение: «Жениться? Ни в коем случае, я ещё очень молод!» быстро перешло в сомнение: «А, может, и неплохо бы!?», затем в новое убеждение: «Да вообще чудесно будет!».
Даже старый Харьков с его серой архитектурой казался не таким угрюмым, как раньше.
О чём же думала Наташа? На вопрос не ответила, улыбнулась, сжала Юрину ладонь.
Выбрались в столицу за дефицитом, который выбрасывали в конце месяца.
С неохотой улеглись. До последнего Юра, свесившись со своей верхней полки, не отпускал руку девушки.
Вот и утро, потянулись за окном московские гаражи, гаражи, гаражи...
Невидимая метаморфоза уже начиналась - Юра превращался в машину. Когда дело - всё, а остальное потом.
Беспокойно потирая подбородок, он начал:
- Наташ, но ты понимаешь, вещей надо купить много, а времени, чтобы успеть, мало?
- Да сто раз говорил. Не переживай, буду слушаться. Точно! – шутливо приставила руку к несуществующей фуражке Наташа.
...Универмаг Москва на Ленинском. Уйма народу, очереди. За джинсами – в два этажа, забита лестница со всеми пролётами. Огромная очередь за куртками Аляска. Немаленькая - за вкуснейшим мороженым, толстым шариком пломбира в вафельном стаканчике.
Наташа уже в отделе чешской бижутерии:
- Я только на пять минут.
Минуты медленно превращаются в полчаса...
Выскочила радостная, вертя головой с серёжками в ушах - большие, полупрозрачные камни-капли, кофейные, под цвет глаз. А ещё длинные бусы в три нитки, усыпанные камешками малюсенькими, коричневыми, и белыми и черными. И перстень, с овальным камнем цвета серёжек, с загадочной глубиной внутри.
- Ну, как?!
Но Юра уже машина. Он недовольно нахмурился, посматривая на часы:
- Наташа, мы ведь договаривались!
Улыбка сразу пропала, девушка опустила плечи, склонила голову...
Встали в хвост очереди за джинсами Райфл, через десять человек Юрий занял ещё раз, бегая туда и обратно. И ещё, уже разрывался между тремя местами. Купил вместе с Наташей, третий, четвертый раз…
В «Белграде» поймали кроссовки.
Юра всё мотался по очередям. Девушка послушно стояла, подходила на занятые места, послушно покупала.
Изредка огрызалась:
- Всю Москву скупить хочешь?
- Если не заниматься ерундой, уже бы закончили!
- Ты что, не понимаешь, я никогда не видела таких магазинов!
- Ага, на экскурсию приехали!
- Спекулянт чёртов, тебе главное – выгоду не упустить!
- Легко обзывать, на папе-маменькиной шее сидючи! Не спросила, согласны они и меня взвалить? На кооператив нам собрали?
В метро на седушках уже в полуоборота, сердито отвернувшись друг от друга.
Сидел, прислушивался к себе, пытался понять – почему не так всё пошло, откуда раздражение, ссоры? Из-за тряпок, денег, которые не заработает? Да плевать на них! Решалось, как будут жить вместе. Получается, Наташка своенравнее, чем думал! Раньше даже представить не мог, что не будет слушаться.
Если Юрий приходил к какому-то решению – всё остальное побоку. Почему же другие так не могут?! Сама ведь хотела съездить себе за шмотками! Что же теперь – каждый в его семье будет делать всё, что только взбредёт в голову?!
Конечно, параллельно покупали и всё запланированное для Наташи - кроссовочки (35-ый размер - это что-то!), сапоги осенние, сапоги зимние, джинсы, чулки...
Однако, это уже не радовало девушку - милый вдруг открылся с новой, неожиданной стороны, оказался человеком очень жёстким и вообще редкостным занудой.
Новые магазины – Прага, Лейпциг, Будапешт… Разговор давно сквозь зубы. На улице ещё под руку, у обоих по большой сумке.
Женщина наперерез:
- Квартира нужна?
- Да! – бросился навстречу Юра.
Ночь на диване, кое-как втиснутом в кухню, в комнате за стеной ещё клиенты.
- Наташка! Наташ!
- Отстань! Убери руки! Ты бы меня ещё избил в магазине, а вечером обниматься полез!
- Наташа, нельзя нам в Москве впустую время терять! Мы же договаривались – сначала покупки! Ну, Наташ!
Встал, пробрался к окну.
Светились только редкие квартиры напротив. За их занавесками продолжалась загадочная, завидная жизнь обитателей города с дефицитом; почти небожителей. Маленькие отсюда, с десятого этажа, машинки с включёнными фарами неторопливо бежали по проспекту.
На постели в полумраке молчание. Пролез обратно. Смотрел в тускло сереющий потолок, опять в окно, ворочался…
Рядом под одеялом недвижная, неслышно дышащая Наташа.
«Чужая… неужели совсем чужая?!»
Шевельнулась, прижалась:
- Спекулянтик ты мой. Давай спать. И диван скрипящий, и устала я очень, и вообще.
С утра опять магазины, очереди, скандалы…
Вторая ночь, последняя в Москве.
Вызверилась:
- Даже не прикасайся!
Юрий был молод. Гораздо позже поймёт он, что любая девушка в этих магазинах будет непослушной, ни одна не останется равнодушной к покупкам.
Поезд Москва-Харьков летел в ночь. Ближе к середине плацкартного вагона парень и девушка на нижней полке. Сумки, набитые дефицитом, с трудом уместились под ней. Завтра же два помощника-торговые агенты, оба из Кривого Рога, займутся ими. Один - продажи в "десятке", у самолётчиков, второй - в общаге двигателестроителей.
Наташкина сумка, чуть поменьше, тоже полна богатств - как будут завидовать ей подруги!
Молодые люди сидели рядом, но уже не держались за руки, не смотрели друг на друга.
А тени деревьев мелькали за окном и пропадали.
Как и семейное счастье, которое лишь пригрезилось...
Оценили 45 человек
124 кармы