Фонино счастье

У "последнего романтика" Константина Паустовского есть прекрасный рассказ «Фенино счастье» - о женском предназначении. Но здесь текст пойдет «за» другое - "без романтизму", так что в названии «очепятки» нет. Просто в 1940 году автор «Зеленого фургона» одессит Александр Козачинский (реальный прототип бандита «Красавчика» из повести) на основе других реальных событий написал рассказ «Фоня». В нем прибывший с юга в Москву воришка, взломав решетку, проникает в Художественный музей…

«Осмелев, он расхаживал по комнате среди фотоэлементов, не подозревая об опасности, как легкомысленный рыболов-любитель, резвящийся с удочкой на минном поле. Пренебрегая их бдительностью, он останавливался у картин, водил пальцем по золоченым рамам, зевал и даже почесывался. Затем стал шарить по углам, ища подходящей добычи. Но подходящей добычи не было.

Тогда он снова стал разглядывать натюрморты; никогда еще дичи Снейдерса не угрожал столь жалкий браконьер. Окинул взглядом маленьких голландцев, покосился на полотна Рембрандта. Ничто, казалось, не могло теперь помешать судьбе, которая решила вознести его на высоту, где доселе пребывал лишь «гений» похитителя «Джоконды»…

И действительно, Фоня снял со стены «Больную» Метсю, затем жемчужину собрания — «Бокал лимонада» Терборха и еще несколько его картин, среди них — знаменитое «Письмо». Он накладывал их на согнутую левую руку, как поленья. Можно было подумать, что он сознательно отбирает шедевры, известные всему миру. Но на самом деле он руководствовался лишь глазомером, снимая рамы, которые могли пройти сквозь отверстие в решетке.

Взяв картин миллиона на полтора (для чего ему пришлось протянуть руку четыре-пять раз), Фоня не удовольствовался этим, но продолжал стаскивать со стены одного маленького голландца за другим, пока не набрал большую охапку, которую пришлось придерживать сверху подбородком. Это отнюдь не было проявлением чудовищной жадности; сомневаясь в ценности своей добычи, Фоня считал нужным набрать побольше, чтобы, так сказать, возместить количеством недостаток качества.

Но в тот момент, когда Фоня, нагруженный картинами, повернулся к окну, в поле его зрения оказался красивый продолговатый предмет красного цвета, висевший на дверном косяке у входа в скульптурный зал. Это был высокий сосуд, суженный вверху, с двумя небольшими ручками по бокам…

Сложив голландцев на кресло, Фоня подошел к сосуду. Он был отлично отделан — гладок и блестящ, покрыт лаком и позолотой. Его тяжесть внушала доверие. Это была солидная вещь, несомненно полезная всюду. Ни одно хорошее помещение, по-видимому, не могло обойтись без нее.

Подавив в себе робость, которую вызывала в нем мысль о вероятной стоимости этого предмета, Фоня осторожно снял сосуд с костылей и направился с ним к окну, покосившись на Рембрандта, Снейдерса и оставленный на кресле штабель из маленьких голландцев с видом человека, который только что едва не совершил большую глупость…»

Украденным «самым ценным» музейным предметом оказался огнетушитель. С этого рассказа одесского писателя пошло шутливое выражение: «И тут Фоня увидел вэшч», применяемое в схожих ситуациях «ляпов» с оценками/расценками, что (между нами) сплошь и рядом.

Ведь летят годы, но мало что меняется в людях.

К примеру, 2 августа 2019 года в Одессе ограбили Художественный музей. Заместитель директора музея Александра Ковальчук написала в Facebook, что ночью воры срезали решётки и украли два ноутбука из кабинета. «Дальше не пошли. К счастью».

К очередному «фониному счастью»: «Как в добрые, старые...», «Эх, Одесса, мать Одесса…»