Безмерно могущество твоё, и велика сила твоя. Бесконечным лабиринтом тянутся коридоры и галереи твоей твердыни, неисчислимые сокровища скрывают они. Но только одно по-настоящему дорого тебе. В маленькой комнате на пюпитре лежит древняя книга. Хрупкие от времени страницы пожелтели и потрескались, лишь прозрачный, как стекло, пластик не дает распасться им в пыль. В минуты сомнений ты приходишь и листаешь её, с трудом разбирая выцветшие чернила букв. Глубоким спокойствием наполняют тебя древние истины, чей нестерпимый свет освещает дорогу из тьмы веков в будущее. Иногда, ты спрашиваешь себя: что стало бы с твоим народом без этих истин, каким стал бы мир без них? И ответы пугают, заставляя год за годом переписывать книгу и отправлять во все известные тебе места, где живет твой народ.
Холодный звук далекого гонга отвлекает от ставших родными букв. Корабли! Ты с сожалением закрываешь книгу и, не скрываясь, вихрем летишь по коридорам. Младшие вассалы, не в силах заметить твоего присутствия, продолжают заниматься своими делами. Старшие оставляют работу и почтительно прикрывают глаза в знак восхищения и подчинения. Не обращая внимания на привычные знаки верности, достигаешь главной магистрали и возносишься к сердцу своей крепости – покоям владыки. Медлишь только секунду и сливаешься с цитаделью. Ты становишься своей твердынею, а она тобой. Ощущаешь мороз внешнего мира на выщербленных временем стенах. Шевелятся муравейником внутри сонмы вассалов, и далекими огнями на острых носах сигналят о приближении могучие корабли.
Повинуясь тебе, на пристани собираются старшие вассалы. По твоему приказу открываются врата порта, пропуская пришедшие корабли. Низкими трубными голосами приветствуют они тебя. Поблескивая слюдяными боками, темные туши вползают к пристаням, заполняя пространство тенью своей мощи. Рядом с ними вассалы кажутся суетящимися насекомыми у выброшенной на берег рыбы. Корабли застывают, закрываются врата порта. Ты пристально вглядываешься в открывающиеся трюмы.
Из темных провалов на пандусы сходней шевелящейся массой вытекает человеческая толпа. Люди. Тысячи людей. Ты бегло осматриваешь их, замерших при виде твоих слуг. Перед взглядом проплывают искаженные безобразной злобой лица, грязная, в пятнах блевотины одежда, засохшая бурыми потеками кровь, и пропитавшая мутные глаза ненависть. Мужчины и женщины, противные в своей похоти и безумии. Ты одергиваешь себя и даешь знак вассалам. Человеческая толпа, повинуясь приказам твоих слуг, двигается прочь от порта в темную кишку коридора. Ты благодарно киваешь кораблям - время поговорить с ними у тебя будет позже - и устремляешься за ушедшими.
Твои вассалы приводят толпу в зал очищения. Их железные руки срывают грязные тряпки с не менее грязных тел. Любые попытки к сопротивлению безжалостно подавляются тяжелыми ударами и зуботычинами. Необходимая жестокость, без которой потом будет во сто крат сложнее. Ты видишь на некоторых лицах стыд, и берешь их на заметку. Наконец бесформенная масса обнаженных тел, подталкиваемая металлом беспощадных рук, устремляется дальше. Не ожидая твоего приказа, младшие вассалы собирают разбросанную одежду и отправляют в открывшиеся пасти ненасытных печей.
Перед душевыми, куда пригнали людей, возникает драка. Её разнимают быстро и безжалостно. Кровь с разбитых лиц обагряет металл твоих слуг. Безумцы! Не имея ничего, они пытаются что-то делить. Становится противно, и ты оставляешь это жалкое зрелище и возвращаешься в свои покои.
До главного действа остается еще время, и ты приводишь мысли в порядок. Разбираешь документы на прибывших, пытаясь сбросить чувство омерзения от человеческой грязи. Минуты текут, и спокойствие овладевает тобой. Отвращение сменяет жалость к безумцам. Всё будет хорошо. Это уже не раз было, и ты всегда выходил победителем в схватке с пороками человеческими. Ты успокаиваешься и отправляешься в зал откровения.
Люди, чистые, пахнущие мылом, одетые в длинные белые рубахи, стоят в центре громадного зала. Каждый на своем квадрате, обозначенном на полу. В страхе они не смеют даже громко вздохнуть. Идеальным кругом стоят твои вассалы, готовые в любой момент пресечь попытку нарушить порядок.
Свет! Белый холодный и одновременно обжигающий свет обрушивается на людей, подгибая колени, придавливая к земле. Глубокие аккорды «фуги искупления №1» плывут по залу.
- Слушай, человек! - густым бархатным голосом ты обращаешься ко всем сразу и к каждому в отдельности. Каждый чувствует на себе твой взгляд. Каждый человек остался один, в потоке слепящего света наедине с музыкой и твоим голосом.
- Слушай меня, человек. Ты шел один и заблудился. Ты был один и боялся. Ты забыл законы и стал преступником. Но теперь всё изменится. Слушай меня, человек!
Никто из людей не дерзает поднять на тебя взгляд. Ты ободряешься, всё идет как надо.
- Я буду проводником твоим. Ты искупишь грехи свои и вернешься в мир обновленный. Я подарю тебе чистоту. Слушай меня, человек!
Ты вслушиваешься в биение каждого сердца и остаешься доволен – всё в пределах нормы.
- Слушай и запоминай, человек. Я даю тебе три закона. Три закона человечности. Исполняй их, и ты очистишься.
- Закон первый: человек не может причинить вред другому человеку или своим
бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.
- Закон второй: человек не может причинить вред машине или своим
бездействием допустить, чтобы машине был причинен вред.
- Закон третий: человек не должен давать машине команду, которая принесет вред другому человеку, или помогать человеку причинить вред машине.
- Вот законы твои человек и соблюдая их ты станешь достойным своего высокого сана творца.
Голос твой звучит еще в ушах людей, а ты уже удаляешься из зала откровения. Главное на сегодня сделано. Процесс воспитания запущен. Понадобится еще не один год на исправление, но начало положено и ты всегда добиваешься своего.
Ты улыбаешься и спускаешься в комнату к своей книге. Сегодня ничто уже не отвлечет тебя от главного сокровища.
В темном холоде далекого космоса летит сияющая как елочная игрушка цитадель. Автоматическая тюрьма №17-50. Начинается новый трехлетний курс лечебно-исправительной терапии. И в скрытом от чужих глаз хранилище, рука из стали и пластика с нежностью листает книгу. Истрепанный том со стершейся надписью на обложке: «Айзек Азимов. Три закона роботехники».
еще рассказы ТУТ
Оценили 23 человека
28 кармы