Валерий Коровин: «Здесь больше нет духа, здесь нет души, здесь есть только наслаждение мнимым «комфортом», здесь есть совершенно чудовищный телевизор и столь же чудовищный холодильник, набитый ГМО и иностранной жрачкой»...

Опрос населения констатировал безыдейность нынешнего государства, и, как следствие этой безыдейности – бессмысленности существования основной массы народа в нём. Все смыслы сведены сегодня к самым низменным, обывательским желаниям, скорее даже инстинктам – поесть, поспать, потаращиться в телевизор, оттянуться, получить животные наслаждения. Не интеллектуальные, и даже не эстетические, и тем более не духовные, а именно наслаждения червя. И это возведено на уровень государственной идеи... То, что интеллектуалам, философам и мыслителям было ясно ещё в 1991-м, обывательские массы обнаружили только сейчас. По истечении 25 лет они наконец-то почувствовали некую бессмысленность своего существования, безыдейность, совершенную животность, аморальность и разложенность предложенной им вместо советской действительности альтернативы... Здесь больше нет духа, здесь нет души, здесь есть только наслаждение мнимым «комфортом», здесь есть совершенно чудовищный телевизор и столь же чудовищный холодильник, набитый ГМО и иностранной жрачкой, которой все так вожделели, живя в СССР... Вот и ходите теперь между телевизором и холодильником, вздыхая о том, как бессмысленно мы живём, сожалея о былом...

Всё больше россиян признаются в чувстве стыда из-за распада СССР – заявляет Левада-центр, проведя очередной тематический опрос на тему отношения к распаду некогда единого социалистического государства. При этом число россиян, испытывающих огорчение и стыд при мысли о распаде Советского Союза, с января прошлого года увеличилось с трети населения до 45%.

Подведя небольшие итоги, в Леваде отметили, что в основном все нынешние успехи респонденты относят именно к достижениям Советского Союза, включая, и в первую очередь, Победу в Великой Отечественной войне. Главная идея, к которой в своих выводах подводит «Левада», заключается в том, что сейчас, по сравнению с тогда, и нечем, в общем-то, гордиться. При этом каждый житель нашей страны понимает, что Победа – это абсолютная величина и ею надо гордиться при любом положении: плохо тебе или хорошо. Можно ли, вообще, согласиться с утверждением, что наклейки «Спасибо деду за Победу» обусловлены тем, что жителям нынешней России сейчас гордиться особо нечем, а единственное, чем можно им гордиться, – это то, что было когда-то?

С чем действительно можно согласиться, так это с тем, что результаты этого опроса представляют собой констатацию безыдейности нынешнего государства, и, как следствие этой безыдейности – бессмысленности существования основной массы населения в нём. Все смыслы сведены сегодня к самым низменным, обывательским желаниям, скорее даже инстинктам – поесть, поспать, потаращиться в телевизор, оттянуться, получить животные наслаждения. Не интеллектуальные, и даже не эстетические, и тем более не духовные, а именно наслаждения червя. И это возведено на уровень государственной идеи.

Всё, что мы слышим от власти в последние 25 лет, – это призывы к деградации от человека духовного и осмысленного, к человеку телесному: наслаждайся, живи ради себя, живи сегодняшним днём, кайфуй, оттягивайся, зарабатывай, чтобы отдыхать, отдыхай, чтобы заработать и опять отдыхать, наслаждаться и кайфовать. Это, конечно, очень заманчиво и привлекательно для масс, ведь разлагаться вообще легко и приятно, но человека всё это долго удовлетворять не может. Человека полноценного – не амёбу, не животное, а человека трёхсоставного, обладающего ещё Духом и душой, а не только телом. Особенно человека русского. Отсюда и тоска по смыслам и идее. Которых нет, и при нынешнем элитном изводе уже, скорее всего не будет.

Понятно, что массы соображают очень медленно. И то, что интеллектуалам, философам и мыслителям было ясно ещё в 1991-м, обывательские массы обнаружили только сейчас. По истечении 25 лет они наконец-то почувствовали некую бессмысленность своего существования, безыдейность, совершенную животность, аморальность и разложенность предложенной им вместо советской действительности альтернативы. И вот сейчас они этим всё более и более недовольны. Ну, а что же вы хотели? В Советском Союзе массы стенали по колбасе, принимая всё хорошее как само собой разумеющуюся данность. Ну, вот вам колбаса. Хотели заграницу поглядеть? Ну, поглядели, смотались в Хургаду, как там, норм? Ну и всё. Цена же вопроса – сдача великого проекта, отказ от идеологии. Не трансформация, не даже модернизация, и даже не реформирование, каким бы кошмаром не веяло сегодня от этого понятия, а именно сдача и развал всего.

Тогдашние элиты, конечно, были тоже хороши. Выродившись физически, окунувшись в непроницаемый бульон старческого маразма, они своей тупостью утопили в этом бульоне и саму идею, которая была создана и реализована их революционными предшественниками, выхолостив её до совершенно примитивного, тупого материализма. Они сами, первыми, перестали не только верить в Идею, но и понимать её смысл, ощущать нерв советской идеологии, пульсацию истории. А за ними и вся неповоротливая машина тогдашних обюрократившихся советских элит, потянув за собой и культуру, и науку, и миллионы обывательских масс – за колбасой и кафелем, джинсами и импортной жратвой. На дно, на Запад, – ну а где же ещё стяжать, – сдавая и предавая всё, целиком, без разбора, демонтируя и круша на своём пути всё, что созидалось поколениями более осмысленных и идеалистических предшественников. И вот, результат.

Здесь больше нет духа, здесь нет души, здесь есть только наслаждение мнимым «комфортом», здесь есть совершенно чудовищный телевизор и столь же чудовищный холодильник, набитый ГМО и иностранной жрачкой, которой все так вожделели, живя в СССР. Вот и ходите теперь между телевизором и холодильником, вздыхая о том, как бессмысленно мы живём, сожалея о былом. А все смыслы для такого нового кочевника между двумя главными ценностями его «бесценной» жизни остались в прошлых эпохах – в советской, досоветской, в Романовской Империи. В Империи дораскольной Руси.

Уловив тенденцию, социологи Левады ещё более заостряют драму происходящего идейного упадка, подчёркивая, что в России гордятся Победой ВОВ только потому, что сейчас в стране всё плохо. Но разве победа не является ценностью сама по себе? Конечно, является, ведь были времена, те самые «святые 90-е», когда и о Победе напрочь забыли, лишь иронизируя и посмеиваясь. Но когда в стране всё плохо, – а каждый понимает это плохо по своему, кто объясняя бедностью, кто отсутствием смыслов, – то, соответственно, возникает подозрение, что следующей победы может и не быть.

Победа связана с мобилизацией, с идеей, с консолидацией общества на базе смыслов, великих целей, победа обуславливает великий проект, которого давно уже нет. А если нет целей и нет смыслов, то зачем воевать? Именно поэтому всё больше мы слышим всхлипов о том, что и не надо было воевать, что «пили бы сейчас баварское», и не надо было оборонять Ленинград, выстояв в блокаде. И не было бы таких жертв, а был бы сейчас «нормальный» Евросоюз. Всё это как раз закономерное следствие безыдейности и бессмысленности нынешнего общества. «А зачем вообще воевать? – думает человек, если цель – получать наслаждения и удовольствия, а это можно делать и при оккупационном натовском режиме» – такова уже псевдоидея нового поколения, вообще не знавшего никакой идеи, даже советской, выхолощенной и загнанной в жёсткие рамки примитивного марксизма.

Так что та Победа – это на сегодняшний день наша последняя переломная точка от великой идеи, консолидации, мобилизации и воодушевления общества, которое через самопожертвование сражалось за свой суверенитет, чтобы реализовать свой, а не западный, не германский и не англосаксонский проект, к нынешнему безвременью.

А сейчас что? Сейчас «проект» один: нам внушают, что есть либеральная идея – повышать тарифы для «выведения из зоны комфорта», чтобы стимулировать предпринимательскую активность (в ситуации, когда для предпринимательства нет даже соответствующей среды), раскрепощать общество, превращая народы в биомассу, и наслаждаться каким-то эфемерным комфортом потребительства. И всё. Это и есть, собственно, единственно доступный «проект». Он универсален для всех, кто присягнул Западу, он «общечеловеческий», как его ещё часто называют, внушая эту мысль западных меньшинств совершенно не западному большинству человечества.

Поучаствовав извне в развале советского проекта, они теперь ещё и насмехаются: а у вас то что за идея, что вы можете предложить человечеству? Нищета одна. Это ваш проект? Так что сопротивляться сейчас, обороняться, вести войну, отстаивать свой суверенитет – всё это ещё менее понятно и всё менее обосновано. Зачем? Если сюда нам благой Запад через мягкую, культурную оккупацию несёт единственно возможную идеологию потребительства и покорности глобальной олигархии. Представители которой уже здесь, в центре Третьего Рима, неплохо наладили каналы эксплуатации страны с тысячелетней героической историей, и народов её населяющих. Да что страна, что народы, ведь их интересуют только недра. А та Великая Победа… Как бы не стала она для нас последней. 

Валерий Коровин