"Там его одноклассница читала над гробом посвящённый ему стих. Все плакали, в голос рыдали, одна только его мать стояла как каменная. Она не проронила ни одной слезы."

В поселковом кафе тихо идут поминки. Здесь — приграничье. 

После распада Союза граница прошла буквально по огородам и по кладбищу. Снаряды с той стороны регулярно прилетают, но сегодня тихо. На столах белые скатерти, красные салфетки. Поминающие не шумят. За мной заходит заместитель главы поселения — Ирина Васильевна. Она говорит, что сейчас хоронят человека, умершего от болезни, а на прошлой неделе в посёлке хоронили сразу двух бойцов СВО и она — учительница географии — знает их.

Один — Илюшечка — врезался в её память светлым добрым ребёнком, медленно встающим из-за парты отвечать урок. А парта — третья в первом ряду. Илюшечка мог бы умереть ещё в детстве — в свой день рождения. Бабушка и дедушка, родители матери, пошли в магазин за тортом и взяли его с собой. Выходят со двора, а на улице ребята снежную бабу лепят. Илюшечка заинтересовался, к ним побежал, бабушка с дедушкой говорят: «Ну ладно, играй. Сами сходим». По дороге их сбил КамАЗ. И остался Илюшечка у матери один.

— После школы я не видела его, — говорит учительница. — Увидела только в гробу. Но тот был закрытым.

Другой боец — Петенька — был цыганской национальности. Его мать бросила совсем маленьким, уехала жить к новому мужу в Воронежскую область, а тот с Петенькой жить не захотел. Растили его бабушка и дедушка. А когда пришло время выбирать профессию, дядя, материн брат, сказал ему: «Я всю жизнь проработал фельдшером. Эта профессия хорошая — ты всё время людям помогаешь». Петенька отучился в медучилище, а когда началась СВО, записался на неё сам — спасать раненых. Погиб он, когда артиллерия накрыла его товарищей, а он бросился с фельдшерской сумкой к ним. Женщина из ВСУ добила его прямым выстрелом в голову.

На похороны его сюда, в посёлок Белгородской области, съехались цыгане — из Воронежской области, Саратовской, из Пензы, Волгограда. Вся диаспора. И мать родная приехала. В доме цыгане поделились на два враждующих лагеря: одни поддерживали мать, другие были за бабушку. Мать завыла, запричитала, устроила истерику, а бабушка стояла за гробом и зло зыркала на неё. И тут в дом зашла чиновница — Ирина Васильевна, бывшая учительница географии. Её тут же окружила толпа неместных цыган. Глаза у них были, по её словам, чёрные, злющие. «Они б меня закололи, если бы было чем. Такая тяжёлая энергия от них шла», — сказала она.

Цыгане теснили её и повторяли: «За что нам это всё? За что? Ты — власть, скажи, за что?»

— Ваш Петя — герой, — сказала она. — Он погиб, чтобы мы все жили! Я, во-первых, соболезную. Во-вторых, и мне он не чужой, учила его.

— Герой? — недоверчиво спросила одна цыганка.

— Наш Петя — герой? — зазвучал хор голосов.

Цыгане обняли её и плакали, повторяя, что их Петя — какой-то цыган — герой России. А возле гроба продолжала очень громко кричать его мать.

Отсюда Ирина Васильевна пошла на другие похороны — Илюшечкины. Там его одноклассница читала над гробом посвящённый ему стих. Все плакали, в голос рыдали, одна только его мать стояла как каменная. Она не проронила ни одной слезы. И потом в посёлке говорили: «Просто каменная».

Я решила дойти до неё, до этой каменной матери. Захочет говорить — впустит, скажет уйти — уйду. В посёлке было по-прежнему тихо, снег лёг уже на чёрные огороды, но не закрыл их, а сделал чёрно-белыми. Раньше отсюда постоянно ездили на ту сторону. Даже учились там в институтах. Города Союза, которые при распаде отошли Украине, считались более престижными, чем Белгород. Белгород среди местных считался захолустьем, а уж этот посёлок — тем более.

Читать далее — https://telegra.ph/Glavnyj-red...

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.

Главный редактор ИА Regnum, писатель, журналист, член СПЧ Марина Ахмедова @Marinaslovo