Я понял, что такое белые еще в декабре 1917 года...

Я в силу своей слабой осведомленности полагал, что белый террор, как системное явление появился в феврале-марте 1918 года во время Ледяного похода белых к Екатеринодару, когда они стали массово практиковать казни взятых в плен красноармейцев. Однако, реальная история оказалась гораздо жестче, чем я полагал. Вот что об этом явлении, определившим весь характер будущей Гражданской войны в России пишет исследователь данной темы Илья Ратьковский.

Сразу следует обозначить, что карательная практика Добровольческой армии в значительной степени основывалась на практике расстрелов 1917 года, реализации приказа от 12 июля 1917 года о восстановлении на фронте смертной казни. Данный документ был принят при непосредственным участии генералов Л. Г. Корнилова и М. А. Алексеева.

Характерным является причастность указанных генералов и к репрессивной практике Добровольческой армии со всей ее спецификой. Генерал Алексеев в беседе 14 ноября 1917 года высказывал атаману А. М. Каледину пожелание не церемониться с делегациями рабочих районов Ростова и Макеевки: «Церемониться нечего с ними, Алексей Максимович. Видите ли, Вы меня простите за откровенность, много времени на разговоры уходит, а тут — ведь если сделать хорошее кровопускание, то и делу конец». Именно позиция генерала Алексеева определила переход атамана Каледина к наступательным действиям против большевиков в начале декабря 1917 года.

2 декабря 1917 года войска донского атамана генерала А. М. Каледина занимают Ростов-на-Дону. В боях за город, помимо казаков, участвовало 400 добровольцев. В городе произошли расстрелы большевиков, советских работников и отдельных рабочих. Позднее, 11 декабря, состоялись похороны 62 расстрелянных ростовских рабочих.

Переход к более жесткой позиции, к принятию новой практики репрессий фиксируется и в других округах донского казачества, а также на сопредельных с казаками территориях, что стало следствием активизации добровольческих отрядов зимой 1917–18 годов. Часто такая активность связывалась с действиями добровольческого отряда В. М. Чернецова. Можно отметить в этом отношении несколько случаев индивидуальных и массовых расстрелов, а также угроз применения смертной казни к населению. Ночью 3 декабря отряд донских казаков предположительно под предводительством есаула В. М. Чернецова, прибывший из Новочеркасска в Таганрогский округ, напал на Боково-Хрустальский Совет. Были убиты его председатель Н. В. Переверзев, начальник штаба Красной гвардии А. И. Княжиченко и красноармеец И. Ф. Григорьев. Их изуродованные до неузнаваемости тела были обнаружены утром следующего дня. 19 декабря отряд донских казаков под командой Кабакова численностью примерно в 200 человек занял Берестово-Богодуховский рудник. На следующее утро на рудник прибыл отряд казаков уже во главе с Чернецовым и полковником Балабачаном. Ими был зачитан приказ, предусматривающий смертную казнь за отказ сдачи оружия. Позднее, 28 декабря, казаками отряда В. М. Чернецова был прибит штыками к вагону командир красногвардейского отряда Дебальцево Н. Н. Коняев. Согласно воспоминаниям В. А. Антонова-Овсеенко, всего на станции Дебальцево было расстреляно 13 красногвардейцев и советских работников. Данное событие было зафиксировано и в других источниках.

30 декабря, по воспоминаниям белого генерала А. П. Богаевского, есаул В. М. Чернецов со своим партизанским казачьим донским отрядом повесил после налета на ближайшей к Луганску железнодорожной станции двух большевиков-рабочих...

Как правило, усугубляло ситуацию социальное и национальное происхождение. Известный советский переводчик и лингвист Яков Рейцкер позднее вспоминал: «По дороге, когда я ехал в Таганрог, у меня началась испанка. Это было уже примерно за Курском. Там в это время была неразбериха. Еще советская власть не была установлена, но между Белгородом и Курском уже не знали, какая власть. Я лежал в вагоне 3-го или 4-го класса на самой верхней полке, где вещи кладут, в бреду и слышал, как вошел какой-то офицер и спросил: ― Жидов нет тут? Это уже были белые. Когда эти офицеры вошли, они вот что делали: хватали евреев, на полном ходу выбрасывали их, а тех, кто сопротивлялся, убивали — большей частью закалывали, чтобы не тратить патроны. У нас в купе не было евреев, были все русские, которые про меня сказали: ― Слушайте, какой же он еврей, когда он офицер? Меня обыскали, достали документы и оставили в покое. А из соседнего купе вытащили какого-то еврея с бородой и его дочь… Ну, они, во-первых, изнасиловали дочь, а потом обоих убили.

Так что я понял вообще, что такое белые, еще в декабре 1917 года».

31 декабря отряд В. М. Чернецова после ожесточенного боя (штурм начался еще 28 декабря) взял под контроль Ясиновский рудник на Донбассе. Позднее им будет расстреляно 73 шахтера и 45 военнопленных — всего 118 человек. Таким образом, только в декабре от действий отряда Чернецова жертвами стали примерно 150 человек.

Лидеры Добровольческой армии неоднократно указывали на отряд Чернецова как на образцовый. Тем самым подобная практика расстрелов практически узаконивалась...

11 января 1918 года возобновились бои между красными отрядами Р. Ф. Сиверса и подразделениями Добровольческой армии на Таганрогском направлении. Войска Сиверса заняли Матвеев курган. Борьба с обеих сторон становится более ожесточенной. По свидетельству В. Е. Павлова, вождь Белого движения генерал Л. Г. Корнилов, выступая в эти дни перед добровольцами-офицерами, сказал следующее: «…вы скоро будете посланы в бой. В этих боях вам придется быть беспощадными. Мы не можем брать пленных, и я даю вам приказ, очень жестокий: пленных не брать! Ответственность за этот приказ перед Богом и русским народом беру я на себя…».

Схожее напутствие перед отправкой на фронт офицеров Гвардейской роты произнес и генерал С. Л. Марков. «Имейте в виду, — говорил он, — враг чрезвычайно жестокий. Бейте его! Пленными перегружать наш тыл не надо!» Имеются свидетельства и более жестких директив этого периода генерала Л. Г. Корнилова. Так, согласно М. А. Нестерович-Берг, генерал Корнилов заявлял следующее: «Пусть надо сжечь пол-России, залить кровью три четверти России, а все-таки надо спасать Россию. Все равно когда-нибудь большевики пропишут неслыханный террор не только офицерам и интеллигенции, но и рабочим, и крестьянам». Очевидно, что это высказывание хотя и могло быть с преувеличением пересказано М. А. Нестерович-Берг, но оно отражало суть корниловского подхода к репрессивной практике этого периода. Генерал Корнилов считал террор в любой его форме действенным и эффективным оружием, утверждая, что без него в борьбе с большевиками не обойтись. Как обоснованно указывал известный российский историк В. П. Булдаков, «неудивительно, что находились и такие офицеры-добровольцы, которые считали, что для искоренения большевизма предстоит истребить всех рабочих старше 16 лет».

Уже 12 января отряд полковника А. П. Кутепова начал ответное наступление в направлении Матвеева кургана. Во время движения была захвачена одна из станций. «Каким-то непонятным образом оказалось и несколько десятков пленных красных. Один из них, рабочий из Москвы, перед смертью сказал: ―Да! В этой борьбе не может быть пощады. Офицеры были поражены выдержкой, хладнокровием этого коммуниста, его несломленным убеждением в правоте дела, которому он отдался. Ему не отказали в просьбе написать письмо своим матери и жене. Письмо это было опущено в почтовый ящик на станции Неклиновка». Характерно упоминание «случайности» захвата пленных, поскольку приказ Корнилова этого не предусматривал. В этот период расстрелы пленных белыми отрядами после боя становятся системой. Так, 16 января партизанский отряд есаула В. М. Чернецова был остановлен красноармейским отрядом у разъезда Северо-Донецкий и после успешного для казаков боя все пленные красноармейцы были расстреляны.

Данная практика вскоре проявилась и в ходе боев за Таганрог. 17 января здесь началось восстание рабочих против калединского режима. Во время восстания юнкера расстреляли группу красногвардейцев и рабочих Русско-Балтийского завода в гостинице «Европейская» (помещение 3-й киевской школы прапорщиков). Согласно данным Советской исторической энциклопедии, всего в Таганроге было убито 90 рабочих. Очевидно, что сюда были включены как расстрелянные в гостинице, так и погибшие во время восстания. Определить количество расстрелянных лиц позволяют газетные публикации, в частности в «Красной газете» за 9 февраля 1918 года, во дворе гостиницы было расстреляно 12 рабочих, причем это был запланированный расстрел, так как для рабочих была заранее вырыта специальная могила, где их и расстреляли. Более подробно это событие изложено в работе И. Борисенко, в которой он использовал мемуары Г. В. Шаблиевского: вооруженный отряд рабочих Русско-Балтийского завода численностью в 12 человек во главе с Ткаченко был захвачен юнкерами после того, как у членов отряда закончились патроны, членам отряда отрезали носы, уши, выкололи глаза, а позднее уже полуживых закопали во дворе гостиницы. В исторической литературе схожие эксцессы отмечаются 18 января в Ростове-на-Дону.

18 января отряд Чернецова захватил станцию Лихую на Дону. Количество жертв в белом отряде составило 11 человек, среди красных — 300. Однако, после боя, как отметил корреспондент «Донской зари», осталось 50 трупов красных, а всем пленным красноармейцам был «подписан смертный приговор». За «взятие» станции Лихой Чернецов был произведен донским атаманом Калединым через чин сразу в полковники, а вся первая сотня его отряда была награждена Георгиевскими медалями. Система повышения в звании после подобных решительных побед также была знаковой.

Важным событием, закрепившим практику расстрелов пленных, стал бой за Гуково. Здесь необходимо учитывать прямое указание генерала Л. Г. Корнилова перед отправкой добровольческого офицерского отряда в Гуково не брать пленных, зафиксированное в мемуарах Б. А. Суворина: «Первым боем армии, организованной и получившей свое нынешнее название, было наступление на Гуково в половине января. Отпуская офицерский батальон из Новочеркасска, Корнилов… сказал: ― Не берите мне этих негодяев в плен! Чем больше террора, тем больше будет с нами победы!» Очевидно, что данное наставление Корнилова не было единичным, ранее, как уже отмечалось, подобные речи он произносил перед отрядом Кутепова, направленного к Матвееву кургану. Это известное корниловское выражение «пленных не брать» в оправдание красных репрессий впоследствии приводил в своей статье известный чекист М. Я. Лацис.

21 января 1-й сводно-офицерский батальон Добровольческой армии под командованием подполковника Борисова захватил со второй попытки станцию Гуково в Восточном Донбассе. Вспомогательную роль при этом выполнил офицерский отряд, сформированный походным атаманом генералом А. М. Назаровым. По воспоминаниям участника боя корниловца С. М. Пауля, убитых со стороны белых в этом сражении было 4 человека, а «потери товарищей достигли полутораста человек и большинство из них расстрелянными». Он же вспоминал, что за этот бой некоторые донские офицеры получили следующий воинский чин. Большие, чем С. М. Пауль, цифры жертв называет в своей работе современный исследователь А. В. Венков. По его данным, расстреляно было 300 пленных красноармейцев при 7 убитых среди белых. За этот успешный бой подполковник Борисов будет произведен в следующий чин — полковника…

Имели место и единичные случаи расстрелов, в том числе парламентеров. 26 января во время боя первой сотни «чернецовцев» под командованием сотника В. Курочкина с красным отрядом на подходе к станции Заповедное (11 километров от станции Зверево в сторону Гуково) к ним вышел с белым флагом красный парламентер-латыш с предложением прекратить огонь и вынести раненых бойцов. Предложение не было принято, а парламентер был застрелен одним из членов отряда.

Жесткая репрессивная практика продолжалась и в последующие дни. Так, когда 27 января полковник А. П. Кутепов встретил сопротивление местного населения при попытке окопаться между станциями Морская и Синявская у Казачьей деревни, деревня в наказание была сожжена. 16 (3) февраля офицерский отряд хорунжего Ф. Д. Назарова напал на село Султан-Салы Малые (Дон)… Действия отряда Назарова поддержал сводный добровольческий отряд во главе с войсковым старшиной 1-го Кубанского полка Мадгавариани. Нападение было отбито... При отходе захваченные 18 пленных были уничтожены, а также застрелены несколько своих же тяжелораненых участников набега, в том числе Мадгавариани, во избежание пленения всех добровольцев красными. «Выхода нет, до своих не дойдешь, но живыми тоже не возьмут: глухой выстрел — и войсковой старшина Мадгавариани уже не рискует быть взятым живым... Еще ряд выстрелов — и пленных у нас нет...». Были расстрелы и в последние дни пребывания Добровольческой армии в Ростове-на-Дону. Фиксировались массовые расстрелы и в казачьих станицах, например в Платовской (до 365 человек) и в ряде других. Если суммировать общее количество жертв добровольцев в январе — начале февраля 1918 года, то их общее количество достигает 1200–1500 человек.

Начавшийся Первый Кубанский (Ледяной) поход… еще более обозначил отказ от захвата пленных и их расстрел после боя. Типичными стали два события 6 марта (21 февраля) 1918 года. В этот день на границе Ставропольской губернии и Области войска Донского корниловцами было взято с боем село Лежанка (Средний Егорлык). Ожесточенное сопротивление стоило жизни четырем участникам похода. Незамедлительно после боя было расстреляно несколько партий пленных: крупные группы в десятки человек и небольшие группы, а также отдельные пленные. Всего 500 человек. В этот же день отряд донского походного атамана П. Х. Попова, ушедший ранее в Сальские степи, атаковал объединенный красный отря... Платовская была сдана без боя. Мамонтов учредил военно-полевой суд, по решению которого 20 большевиков расстреляли, еще несколько человек были убиты до суда. Хронологически данный расстрел совпал с аналогичным, но более масштабным расстрелом в Лежанке. Указанное обстоятельство свидетельствует об общей практике расстрелов военнопленных, которая была характерна для добровольческого движения этого периода. Позднее… отступающая с Кубани на Дон Добровольческая армия снова направится к Лежанке. Утром в селе повесят захваченных комиссаров и они висели, несмотря на церковный праздник — Великий четверг.

Были, хотя и меньшие, расстрелы и в последующие дни. Так, 10 марта (25 февраля) находившийся в арьергарде Добровольческой армии сводный отряд под командованием ротмистра А. Крицкого арестовал, а впоследствии казнил атамана станицы Ново-Донецкая. 14 (1) марта после непродолжительного боя добровольцами занята станица Березанская. Согласно мемуарам С. М. Пауля, после сражения была продолжена практика расстрелов захваченных пленных солдат. Сам С. М. Пауль упоминает расстрел одного матроса и еще шести пленных, трупы которых остались лежать неприбранными. «Когда минут через пять я возвращался обратно, то наткнулся на картину. У одного из расстрелянных снесло череп. Какая-то большая свинья рылась в мозгу и пожирала их с громким чавканьем. Настроение сильно упало, и я три дня не мог есть мяса».

15 (2) марта во время Первого Кубанского похода добровольцами взяты станция и поселок Выселки. В составе красных было около 150 матросов, во время боя и после него почти все погибли. Еще больше погибло в бою и после него красных солдат. «Сотни зарубленных трупов лежали на дорогах и улицах станицы». 19 (6) марта добровольцами была взята с боем станица Усть-Лабинская. Н. Басов вспоминал о своем соратнике прапорщике Капранове: «Под Усть-Лабинской в первом бою мне пришлось быть свидетелем, как он хотел зарубить одного красного солдата, оставшегося в окопе и не отступившего со своими. Солдат этот был уже в летах, зарубить ему его не удалось и он пристрелил его из револьвера. Впечатление от экзекуции у меня осталось самое кошмарное». Впоследствии прапорщик Капранов не один раз пробовал осуществить это намерение — зарубить с одного раза своей пехотной шашкой раненого красноармейца. После этого же боя уже другого раненого пожилого красноармейца застрелил солдат ударного батальона.

28 (15) марта добровольцами была захвачена станица Ново-Дмитриевская. «Большевиков выбивали из хаты в хату. Это были матросы. Тех, кого захватывали в хатах, прикалывали штыками». В той же станице во время последовавшей дневки был устроен военно-полевой суд: восемь человек было повешено на площади... В Александро-Грушевском районе в марте казаки совершили набег на Петропавловский и Парамоновский рудники. Ворвавшись в казарму рабочих, они зарубили около 20 рабочих, женщин и детей.

6 апреля (24 марта) во время Первого Кубанского похода корниловскими войсками занята станица Смоленская. По воспоминаниям генерала А. П. Богаевского, его передовыми частями в отдельной усадьбе был захвачен десяток матросов, очевидно сторожевая застава; все они были незамедлительно расстреляны. «Из большевиков, кажется, никто не возбуждал такой ненависти в наших войсках, как матросы — «краса и гордость русской революции»... Матросы хорошо знали, что их ждет, если они попадут в плен, и поэтому всегда дрались с необыкновенным упорством, и — нужно отдать им справедливость — умирали мужественно, редко прося пощады. По большей части это были здоровые, сильные молодцы, наиболее тронутые революцией». Об этом же эпизоде похода вспоминал участник похода Н. Какурин: «Наши передовые части в отдельной усадьбе захватили десяток матросов, бывших в сторожевой заставе, и немедленно их расстреляли…». 6 (24 марта) апреля во время Первого Кубанского похода в станице Георгие-Афипской генерал С. Л. Марков, неожиданно столкнувшись у кубанцев с заложниками из числа красных, приказал их немедленно расстрелять. Только вмешательство кубанского конвоя предотвратило расправу. 4 мая (21 апреля) партизанский белоказачий полк в селе Гуляй-Борисовка на Дону взял 300 пленных. Как часто указывается в исторической литературе, впервые, в связи со Страстной субботой, пленных решили не расстреливать. Б. Казанович вспоминал: «Здесь я впервые от начала 1-го похода получил приказание ген. Богаевского: по случаю Страстной субботы пленных не расстреливать». Впрочем, это указание генерала Казановича и данные историка А. В. Венкова существенно корректируют более точные мемуары первопоходника И. Какурина: «Пленных сгоняли на площадь на краю слободы. Вскоре их набралось у партизан генерала Казановича более 300 человек. Здесь впервые от начала похода было получено приказание генерала Богаевского, по случаю Страстной субботы, пленных не расстреливать. Но суровая действительность заставила военно-полевой суд отнестись к некоторым из них более строго». Очевидно, что во время Первого Кубанского похода общее количество погибших красных военнопленных приближалось к 1500 человек.

Сопоставимое количество жертв пришлось и на действия уже упомянутого отряда Попова. 11 мая (28 апреля) донскими казаками взят Александровско-Грушевск. По приказу генерала П. Х. Попова белые угнали в станицу Константиновскую 800 шахтеров с семьями и пленных красноармейцев, где 750 человек впоследствии расстреляли. После занятия Александровско-Грушевска генерал Попов обнародовал приказ, в котором говорилось: «Приказываю самым беспощадным образом усмирять рабочих, расстреляв, а еще лучше — повесив на трое суток девятого человека из всех пойманных». 17 мая в поселке был опубликован приказ № 7 за подписью генерал-майора А. П. Фицхелаурова об упразднении на рудниках и в городе всех организаций советской власти. «Со всяким неподчинившимся я буду вести самую беспощадную борьбу, не останавливаясь перед расстрелами». 11 июня были расстреляны рабочие Балашов и Дуванов, 2 казака и один подросток 16 лет. В конце июля по приговорам полевого суда расстреляно 20 человек. Среди них бывший комиссар финансов Киселев, комиссар Недельский и т. д. Советские газеты, возможно преувеличивая, сообщали осенью о более масштабных итогах репрессий в указанном регионе: свыше 400 расстрелянных. Позднее, в начале декабря, в Александровско-Грушевске и Луганске белогвардейцы расстреляли за участие в стачках 120 человек, большинство из которых были шахтеры. 23 (10) мая на станцию Суровикино, где в тупике стоял санитарный поезд примерно с 600 ранеными бойцами Донецко-Криворожской Советской республики, ранним утром напали 40-й Есауловский, 41-й Суворовский казачьи полки и три полка конной бригады Попова. Ввиду отсутствия паровоза вывезти поезд в безопасное место не удалось. Почти все раненые были изрублены на месте. Днем красным частям удалось отбить населенный пункт. Очевидец этих событий так описал последствия резни санитарного поезда: «Когда санитарный поезд был отбит, то во всем поезде нашлось только 70 человек живых, все остальные представляли собой груду изрубленных тел со следами самого невероятного изуверства и издевательства. Поезд был абсолютно разграблен. Медперсонал частично расстрелян, частично взят в плен. Старого луганского рабочего Петра Цупова едва живым вытащили из-под трупа его сына Павла». Простая арифметика дает количество жертв этого события — более 500 человек.

Символом Белого движения был и поход добровольческого отряда полковника М. Г. Дроздовского, в дневнике которого приводятся многочисленные примеры подобной практики массовых расстрелов пленных. Их дополняют выявленные Р. М. Абинякиным архивные данные. Только отдельная команда разведчиков особого назначения под командованием Бологовского при отряде Дроздовского истребила более 700 человек, в том числе около 500 непосредственно в Ростове-на-Дону.

Таким образом, совокупная расстрельная практика красных военнопленных трех основных добровольческих белых отрядов весной 1918 года приближается к 4–5 тыс. человек, при этом отметим, что сюда не входят жертвы казачьих отрядов, не подчинявшихся Добровольческой армии. Из известных случаев массового уничтожения пленных можно упомянуть Тираспольский отряд.

Изменений в летний период 1918 года в практике расстрелов красных военнопленных со стороны подразделений Добровольческой армии также не наблюдалось. Количественный подсчет здесь более затруднен. Хотя в белых мемуарах фиксируются отдельные массовые расстрелы, в том числе дроздовцами 6 июля 1918 года в Белой Глине.

Новый подход в карательной практике Добровольческой армии происходит в конце лета — начале осени 1918 года. Связано это с появлением собственной территории и возможности организации фильтрации населения. Впрочем, это не обозначало снижение уровня репрессий, а скорее их большее разнообразие. Так, в этот период стала складываться система белых концлагерей военнопленных на Юге России. Первым таким лагерем стал концлагерь в Новороссийске.

Стоит ли удивляться, что после такого начала Гражданская война вскоре приобрела крайне жестокие формы?

Поэтому никогда не будет примирения с теми, кто хоть как-то симпатизирует белым. Это могут только полные подонки или несдержанные тупицы. Белые были самыми настоящими экстремистами.

по матер.burckina_new