Сабуров Сергей, позывной «Заря», морской пехотинец из 9 полка, который стоит в Новоазовске. Бывший горнорабочий, пошел в армию, чтобы прокормить семью. Воин, хороший друг. Муж, отец двоих детей, брат. Вчера привезли его домой в Донецк, к семье. В деревянном солдатском гробу. В закрытом гробу. Потому, что лица - нет. Вместо лица – выходное отверстие от пули, которая зашла в затылок. Жена, Инна, тоненькая как тростинка, стояла черней ночи. Детей отправила к бабушке, в Мариуполь. Им не надо знать, что папа погиб не на войне, а был глубоко в тылу убит выстрелом в затылок в упор.
Я, сестра Алина, уже ждала гроб вместе с его женой. Знала, что брата больше нет. Позвонила Инна, а ее предупредили товарищи Сергея. Командир 9 полка так и не позвонил. Никто из командиров не позвонил.
Сергей недавно вернулся с переднего края и собирался домой. Хотел увольняться к «чертям собачьим». Так он говорил жене по телефону. Не успел. Не дали…
Соседи кинулись расспрашивать солдат, которые сопровождали гроб. Те хмурились и отводили взгляд. Какая-то старушка запричитала: «Ой, ироды, укропы, хлопца убили». Старший команды сопровождения плюнул и процедил, что-то вроде «Какие, на хрен, бабка, укропы… в Новоазовске». Больше никто из военных ничего не сказал. Уехали.
Вечером сели с Инной, за упокой. Она выпила пару рюмок, сколько ей надо-то. Совсем ведь тоненькая. И ее прорвало.
«Я так больше не могу!» - так мне постоянно Сергей последний месяц говорил по телефону. Все время опасался, что телефоны прослушивают и что за разговоры со мной его накажут. Он не жаловался на службу – он сознательно пошел в армию. Он не мог просто терпеть, то что 9 полк превратился в банду. Сережа никогда в жизни не напивался – у него отец был алкоголиком, и Сережа дал себе зарок не быть таким как отец. Но в полку, он говорил, пили много. Настолько много и часто, что командование перестало на это реагировать вообще. Что-то делалось только тогда, когда по пьяни ополченцы что-нибудь натворят – то гражданского застрелят, как в апреле, то обворуют чей-либо дом и попадутся в руки милиции или в комендатуру. А так всем на все в полку плевать. Даже если поубивают друг друга по пьяни, так спишут на боевые потери и концы в воду. Один раз даже пришлось тело убитого в пьяной драке подрывать на тротиловой шашке, чтобы походило на смерть от попадания мины. После этого Сережа перестал нормально спать. Говорил, что сначала осуждал и презирал тех, кто оставляет позиции, дезертирует. Но потом понял, что нормальный человек не может выдержать тот беспредел, который творится в полку. Да и вообще, говорил, везде бегут солдатики. Недавно под Иловайском задержали беглого дезертира из Горловки, с оружием. Пьяный убил сержанта и сбежал. Ловили две недели. Пока поймали, успел ограбить ларек придорожный и изнасиловать девушку-продавца. Ловили его ребята из иловайского отдельного комендантского полка. Пристрелить изувера хотели при захвате, но сдержались. А зря, сказал тогда Сережа. Сначала, сказал, надо от вот таких уродов избавиться, от них вреда и горя больше, чем от противника. Хотел в шахту вернуться. Там хоть денег меньше, зато честно и без грязи людской. Не успел. Может, знал чего, а может в ссоре его убили…»
Молчали после этого до утра. Утром скромный похорон. Пришли люди, ушли. Ритуалы, речи, слезы. Двое сирот, горе в семье. А командир полка так и не позвонил. Наверное, нечего ему сказать жене солдата, честно исполнившего свой долг. До последнего вздоха.
Сережа похоронен на Новоигнатьевском кладбище.
Что у нас впереди? Что, если павшего солдата привозят, словно вещь, торопятся отдать тело родственникам и убежать прочь…
Как больно-то, люди. Мрак. Тьма. Отчаяние. И ненависть.
Оценили 2 человека
2 кармы