Ошибка в коде. ЧАСТЬ II. Михалыч. Глава 8. Знакомство с магом

Магия, лишенная сказочных атрибутов и внедренная в будничную жизнь, перестает относиться к области мистического и загадочного. Вадим Зеланд

Глава 8. Знакомство с магом

Оказывается, Карл Маркс и Фридрих Энгельс не четыре человека, а два. А Слава КПСС – вообще не человек. Из старого анекдота

Ноябрь 1982 года в Ленинграде ничем особенным не отличался от предыдущих. Во всяком случае, именно так тогда считали жители города на Неве. Вторую неделю подряд, если и прекращаясь, то ненадолго, шёл мелкий пакостный дождь. Ранним субботним утром была призрачная надежда на то, что волевым решением сверху хляби небесные, хотя бы на выходные, будут перекрыты. Но ближе к полудню выяснилось, что по всей вероятности, ленинградцы этого не заслужили – дождь полил с новой силой.

Психолог, удобно развалившись в старом уютном кресле, увлечённо листал книгу «Возможное и невозможное в кибернетике». Он нашёл её на столике в прихожей и сразу же углубился в изучение самоуправляющихся систем. Студент с Журналистом за столом у окна играли очередную партию в шахматы. Друзья дожидались возвращения Программиста, который со своим старым институтским приятелем, ещё с утра уехал на радиорынок. В процессе шахматной партии шло обсуждение очень знаменательного события, которое на днях буквально потрясло всю страну.

– А когда после неожиданного переноса хоккейного матча, отменили ещё и концерт ко дню милиции, я понял – что-то произошло, – сказал Журналист, не отрывая глаз от шахматной доски. – Звоню шефу, а тот уже в курсе. Брежнев, говорит, умер.

– А нас в четверг на первой паре «порадовали», – сказал Студент. – Прибежал замдекана, весь такой всклокоченный, и говорит: «У меня для вас две новости: хорошая и плохая. Начну с плохой – умер Леонид Ильич Брежнев». Вторая новость про отмену лекций, как ни странно, никого не порадовала. Народ весь день ходил с круглыми глазами. Шушукались, охали, а некоторые чувихи даже поревели.

Раздался телефонный звонок, и Студент умчался в прихожую.

– Брат звонил, спрашивал все ли собрались? – сообщил он, вернувшись через минуту. – Они с Михалычем немного задерживаются, просил передать извинения.

– Чего это их унесло к «Юному технику»? – поинтересовался Психолог.

– На «толчок» уехали с самого утра, за флоппи-драйвом. Зонтик забыли, дождём их накрыло…

– И что, нашли они этот самый «драйв»? – с любопытством спросил Журналист.

– Не-а, не нашли. Михалыч даже в Москве не смог его достать.

– Ну-ну, – усмехнулся Журналист. – Давно он приехал?

– Ещё в четверг утром. Он всегда останавливается у нас, когда приезжает в Питер.

– В командировку приехал? Куда?

– Кто ж его знает, – пожал плечами Студент. – Он никогда не рассказывает. Притащил тяжелющую сумку каких-то штуковин. – Студент кивнул на внушительных размеров дорожную сумку, стоящую в углу комнаты.

– А кто он вообще такой, ваш Михалыч? Твой брат говорит, что он маг? Это он образно?

– Нет, не образно. Михалыч настоящий маг. Материализатор. Между прочим, они с Алексом «чипстоун» восстановили. Всю ночь над камнем колдовали. В принципе, Михалыч мог уехать обратно ещё вчера, но решил остаться на выходные. Хочу, говорит, с вашими замечательными друзьями познакомится. Ну, и на чём мы остановились?

Шахматисты снова склонились над доской.

– Мы тут с Психом поспорили, кого назначат генсеком. Я говорю: Андропова, а он не верит, – сказал Журналист.

– Я всё-таки считаю, что будет Черненко, – сказал Психолог, не отрываясь от «кибернетики».

– Черненко болен. Говорю вам: Андропова поставят. – Журналист начертил указательным пальцем в воздухе дугу, то ли просчитывая варианты перед очередным ходом, то ли размышляя о последствиях смены коммунистического вождя.

– А мне кажется, без разницы, кого поставят, – махнул рукой Студент.

– Не скажи, Полуэкт, – Психолог вставил закладку в книгу и отложил её в сторону. – Ведь после того, как похоронят Брежнева, кому-то из будущих генсеков ещё предстоит похоронить целую эпоху. Я согласен с твоим братом. Лёша считает, что мы находимся на пороге грандиозных преобразований. Да я и сам это ощущаю – как-то неспокойно на душе.

– «Ах, Самара-городок, беспокойная я, беспокойная я, успокойте меня», – замурлыкал Журналист, – Ты, Псих, успокойся и всё будет хо-ро-шо. А что, если я так? – Журналист наконец сделал ход ферзём. – Мне кажется, Полуэктус, твоя песенка спета. Кстати, ты таки вспомнил фамилию президента, которому Макаревич написал письмо? Вернее, напишет через тридцать лет. Может его фамилия Ковалёв? Буду потом вспоминать, как я обыграл в шахматы самого Полуэкта Ивановича Ковалёва.

– Во-первых, не факт, что обыграл, – задумчиво сказал Студент, анализируя ход Журналиста. – А во-вторых… А я вот так пойду! – Он решительно двинул пешку вперёд. – А во-вторых, его фамилия – Путилин. Да, точно, Путилин! А может и Путилов...

Журналист, похоже, ожидал, что Студент сыграет именно таким образом, и быстро сделал ответный ход.

– Хреновато, товарищи, работаете, – сказал он, потирая руки. – Нужно было всё это дело фотографировать. Какой теперь толк от ваших газет из будущего?

– Я же говорил, что все кадры оказались засвечены.

– Значит нужно было всё запоминать или записывать, – назидательно сказал Журналист.

– А зачем, Никитос? – полюбопытствовал Психолог. – Ты серьёзно считаешь, что из этих газет можно вычислить, что может произойти через тридцать лет? По-моему, ты так и не понял, что бессмысленно гадать, какой из вариантов будущего нас ожидает, – заметил он, улыбнувшись в усы.

– А ты всё понял, да? – огрызнулся Журналист. – Может быть ты уже знаешь, когда наступит то «светлое будущее», которое нам всю дорогу обещают?

Психолог молча пожал плечами, но Журналист уже пошёл в наступление.

– А вот как ты считаешь, Псих, что лучше: коммунизм или капитализм? – ехидно поинтересовался он.

– Ты, наверное, будешь удивлён, если я отвечу, что и то, и другое – заблуждение? Во всяком случае, в том виде, как нам это дело преподносят. Ты ещё больше будешь удивлён, если я скажу, что вовсе неважно, какой из «измов» господствует в стране.

– А что же по-твоему важно? – Журналист скептически усмехнулся.

– Идеология, коллега, – это всего лишь красивый и привлекательный фантик. Сама конфетка спрятана внутри. Согласись, что для истинного гурмана, знающего толк в конфетах, неважен цвет обёртки в которую эта конфета завёрнута. Это имеет значение для продавца, который хочет продать тебе эту конфету. И цель, которую он преследует, вовсе не в том, чтобы доставить тебе удовольствие. Он хочет содрать с тебя как можно больше денег. Вопрос лишь в том, нужна ли тебе эта конфета вообще?

– Я вообще не люблю сладкого, – сказал Журналист. – А ты рассуждаешь, как человек обожравшийся изделий фабрики «Рот Фронт».

– Нет, скорее, «Кондитерской фабрики имени Карла Маркса», – усмехнулся Психолог..

– Да, кстати об «измах». Бог с ним, с капитализмом, но с марксизмом-ленинизмом что в таком случае прикажешь делать? – ехидно поинтересовался Журналист.

– Изучать и совершенствовать. Не останавливаться, а двигаться дальше.

Журналист неожиданно захохотал.

– Полуэкт, ты присутствуешь при историческом событии! Маркс, Энгельс, Ленин и Сидоренко. Ещё один деятель собрался пририсовать свой усатый профиль к бородатой троице. Нет, Псих, ты это серьёзно? Ты сам про «измы» придумал или в «Кибернетике» вычитал?

– Смешно, Никитос. Кстати, усатый профиль – вполне логичное продолжение бородатых, чего нельзя сказать о бритом, – с усмешкой ответил Психолог. Студент осторожно улыбнулся, не совсем понимая о чём речь. – А вот насчёт кибернетики... Ты даже не представляешь, как близок ты к истине, коллега. Занимательная книжица, написана довольно доступным языком. Теперь я понимаю, почему кибернетика в прежние времена считалась лженаукой. – Студент заметил, как глаза Психолога засветились и он стал говорить немного возбуждённо: – Помнишь, Лёшка рассказывал о самоуправляемых информационно-алгоритмических системах? Оказывается, законы в системах с интеллектом – что в кибернетических, что в социальных, действительно очень похожи. Знаешь, чем отличается наша нынешняя государственная система управления от западной?

– Знаю. Мы процветаем, они – загнивают.

– Нет, коллега. Западная система намного гибче. Там успешней анализируют допущенные ошибки и стараются быстро их исправить. Я сейчас говорю не о методах, которыми они пользуются, а о целенаправленности их действий. А у нас, увы, всё больше и больше «болтологии» и всё меньше и меньше реальных достижений. Там, наверху, похоже, расслабились и перестали замечать, что система управления, которая раньше успешно развивалась, сейчас только и делает, что успешно накапливает ошибки и незаметно теряет устойчивость. Нас по привычке, кормят сказками о прекрасном «светлом будущем», как ты верно заметил. Однако есть все основания полагать, что там, наверху, плохо себе представляют, что «день грядущий нам готовит». Или, наоборот, сами готовят нам грядущий день, плохо понимая, чем всё это дело может закончиться.

Журналист хотел что-то вставить, но промолчал.

– Я понимаю, что мои слова, как глас вопиющего в пустыне, – усмехнулся Психолог, – но я глубоко убеждён, что в нынешние времена стремительно изменяющейся реальности нужно шевелиться, чтобы за ней поспевать. А без знаний основ управления это сделать непросто. Кстати, в одном из разделов кибернетики, который называется динамическим программированием, речь идёт о многовариантной матрице возможных событий. Я пока не могу точно сформулировать свою мысль, но мне кажется, что разгадка с газетой из 2012 года близка. Надеюсь, Лёха со своим приятелем помогут разобраться.

– Конечно близка. Прямо рукой подать. Ровно через тридцать лет… Полуэктус, какого числа вы вытащили первые газеты?

– Шестого августа.

– Так вот, ровно через тридцать лет, шестого августа 2012 года… Полуэктус, можешь вычислить, какой это будет день?

Студент с готовностью достал свой Casio, и потыкав в него пальцем, тут же сообщил, что это будет понедельник.

– Значит шестого августа 2102 года, в понедельник – если, конечно, все доживут до этого понедельника – мы соберёмся здесь на Рубинштейна и сразу же всё разгадаем, – сказал Журналист. – Полуэкт, ну шо ты замер с протянутой рукой, как памятник Дюку де Ришелье? Ходи давай.

– Я пытаюсь представить, что будет через тридцать лет, и не могу.

– А ты походи, а потом представляйся сколько угодно. Тут даже про завтрашний день ничего толком не известно. Советский народ таки пытается оракулировать: Черненко или Андропов, Андропов или Черненко? – Журналист, оглянувшись по сторонам, заговорщицки зашептал: – Шеф мне по великому секрету сказал, что решение там, – он указал пальцем наверх, – уже принято – генсеком будет Андропов. Но кто его знает, вдруг передумают...

– Ну что же, поглядим... – задумчиво сказал Психолог. – В любом случае что-то должно изменится, однако никаких кардинальных изменений ни от одного, ни от другого ждать, пожалуй, не стоит.

Студент передвинул ладью.

– Ник, тебе шах. Ты пока думай, а я пойду мужикам завтрак приготовлю. Может кому ещё чайку сварганить?

– Спасибо, не надо, – ответил Психолог.

– Вали, Полуэктус, – озадаченно почёсывая лысину, сказал Журналист.

– Я вот одного не могу понять, – сказал Студент, вернувшись из кухни. – Мы всё время соревнуемся с капиталистами, кто кого. Так?

– Это называется конкуренция, Полуэктус, – усмехнулся Журналист.

– Неважно, как это называется. Нам всё время пытаются показать, как там плохо, на Западе. Как трудно живётся рабочему человеку при загнивающем капитализме.

– Шоб я так жил, как там гниют!.

– Да я не о том. Если капитализм загнивает, почему коммунизму нужно с ним соревноваться? Чтобы догнать и перегнать и загнуться раньше, чем тот окончательно сгниёт? Где логика? Ну вот скажите, мужики: наверняка ведь есть свои плюсы и минусы и у них, и у нас? Почему бы не взять самое хорошее, что есть у нас, сложить с тем хорошим, что есть у американцев и не получить самое лучшее? А потом взять и поделиться этим ноу-хау со всеми остальными странами, чтобы всем стало хорошо?..

Его вопрос повис в воздухе. В этот момент входная дверь в квартиру громко хлопнула – и прихожая наполнилась шумом. Друзья услышали, как что-то тяжелое свалилось на пол, кто-то громко чертыхнулся, а кто-то засмеялся. На пороге комнаты появился высокий мужчина спортивного телосложения.

На первый взгляд ему можно было дать лет сорок пять, от силы пятьдесят, но совершенно седые, коротко подстриженные волосы делали его старше. Его строгий вид и нахмуренные брови говорили о том, что он явно был чем-то недоволен. В одной руке он держал мокрый зонтик, а в другой чёрную кожаную куртку. Из-за его широкой спины выглядывал улыбающийся Программист.

– Ну и погодка тут у вас, – хмуро сказал мужчина. – Полуэкт, сунь зонтик в ванну и повесь эту чёртову куртку куда-нибудь на стул. На ней петелька оборвалась, – попросил он.

Студент, подхватив куртку и зонтик, скрылся в прихожей.

– Знакомьтесь, это Виктор Михалыч Светлов, собственной персоной, – представил гостя Программист.

– Просто Виктор, – сказал Михалыч, протягивая руку.

– Просто Никита, – улыбнулся Журналист.

– Захар, – представился Психолог. – Наслышаны о вас.

– И я о вас наслышан, – признался Михалыч.

«Толчок»

Дождь накрыл Программиста и Михалыча, когда они, отчаявшись найти дисковод для Синклера, покидали радиорынок, прозванный в народе «толчком».

Программист успел заскочить в телефонную будку, а Михалыч, перепрыгивая через лужи, скрылся за углом «Юного Техника». Пока Программист беседовал с братом по телефону, тот вернулся с зонтом.

– Ты где его нашёл? – удивлённо спросил Программист. И тут же, хлопнув себя по лбу, рассмеялся. – Что за глупые вопросы? Конечно же ты его материализовал.

– Конечно, материализовал, – буркнул Михалыч. – Не мокнуть же под таким ливнем из-за того, что кто-то позабыл взять с собой зонт. У меня создаётся впечатление, что у вас в Ленинграде выходить без зонтика из дому просто опасно.

– Нет, это тебе так «везёт», Михалыч. Бывает и у нас отличная погода. Э-эх, а я совершенно забыл матвасик, – вздохнул Программист. – Иначе уже давно материализовал бы себе привод.

– Ну да, материализовал бы. Как старик Хоттабыч телефонную будку с мраморным телефоном, по которому нельзя позвонить, – усмехнулся Михалыч. – Нет, тут без серьёзного оборудования не обойтись. Ты думаешь, я мотался бы по всей Москве и попёрся бы с тобой на «толчок», если бы мог материализовать флоппи-драйв? Я думаю, что даже Тимуру это не под силу.

– А если с «мёртвой» и «живой» водой?

– Нет, Лёшка, не тот случай. Не придумали ещё китежградцы такого сканера. Ну что, дозвонился? Извинился перед своими друзьями?

– Извинился. Поехали уже. Наш троллейбус.

Они уселись в подошедший троллейбус и покатили по мокрым ленинградским улицам.

– Ты даже не представляешь, Михалыч, какие это замечательные мужики, – нахваливал Программист своих школьных приятелей. – Захарий, который психолог, – умница. Как тебе его теория о типах строя психики?

– Интересный подход. Есть над чем подумать, – кивнул Михалыч.

– По-моему, очень важно научиться самокритично заглядывать в самого себя. Говорю вполне серьёзно – я многое о себе понял.

– Ну и как? Не всё ещё запущено? – усмехнулся Михалыч.

– Разберёмся. Главное, я стал замечать, что Полуэкт тоже начал задумываться о первопричинах своих поступков. Надеюсь, что и он со временем в себе разберётся. Мне совсем не хочется им командовать.

– Я думаю, что он не очень-то к тебе и прислушивается. Ты что, часто бываешь дома?

Программист вздохнул.

– Ты прав, Михалыч.

– А, второй, который журналист?

– О, товарищ Голубович! Никитос – вообще уникальная личность. Добрейшей души человек, но величайший разгильдяй и такой же великий спорщик. Да ты и сам увидишь, какие они с Захаркой тут устраивают дуэли.

– Они женаты?

– Захарий женат, а Никитос разведён. Его семейная жизнь была такой же короткой, как и твоя.

– Из-за денег разошлись?

– В том числе. Никитос никогда не делал из денег культа. Он может всё, до копейки, отдать совершенно незнакомому человеку и навсегда забыть об этом. Он всё время что-то кому-то достаёт, организует, устраивает, словом, помогает другим другим людям решать их собственные проблемы. И самое интересное, что это ему ужасно нравится и доставляет огромное удовольствие. Он никогда не отличался любовью к труду и особым рвением к наукам. Этот баламут запросто может приукрасить действительность и даже пустить пыль в глаза. Но если Никитос кому-то что-то пообещал – в лепёшку расшибёться, но выполнит. Согласись, не каждой жене такое понравится.

– Да, уж, – вздохнул Михалыч, – знакомо.

– У меня тут родилась безумная идея. Хочу познакомить его со Стеллочкой. Что скажешь?

– А почему ты меня спрашиваешь? – удивился Михалыч. – Спроси лучше у неё, что она думает по этому поводу? Или боишься заглянуть в будущее?

Программист усмехнулся.

– Я давно уже перестал бояться. Ладно, не будем торопить события.

– Так, мужики, познакомились?Теперь айда на кухню завтракать, – решительно сказал Программист. – Мы с Михалычем с самого утра, как две голодные «савраски» – маковой росинки во рту не было.

– А мы уже перекусили, вас дожидаючись. Полуэкт накормил, – сказал Психолог. – Завтракайте себе спокойно, чего в кухне толпиться?

– У нас теперь не кухня, а целый ресторан, – заметил Программист.

– Ты про освободившуюся от психической мебели площадь или про ассортимент горячительных напитков? – поинтересовался Журналист.

– Про площадь, Никитос. Напитков как не было, так и нет. Вынужден тебя разочаровать: Михалыч тоже ведёт трезвый образ жизни.

– Тем более. Идите завтракайте сами, а мы с Полуэктом доиграем партию.

– Тогда я вам чуть позже чайку организую. Пошли, Михалыч, завтракать.

Студент, сделав очередной ход, убежал в кухню вслед за братом и Михалычем.

– Псих, как тебе этот столичный «универмаг»? – спросил приятеля Журналист. – Ты ничего странного не заметил?

– А что с ним не так? По-моему, нормальный, серьёзный мужчина.

Журналист пожал плечами и склонился над доской. В это время вернулся Студент.

– Ну, что, Ник Голуб, закончим сражение, или сразу сдашься?

– Русские не сдаются, – гордо прокартавил Журналист. – Ты можешь объяснить мне одну вещь, Полуэктус? Когда звонил твой брат, он сказал, что они забыли взять с собой зонтик, так?

– Забыли. Наш зонтик висит в прихожей, – ответил Студент. – Ты хочешь сказать…

– Да, Полуэктус. Откуда тогда у вашего Михалыча взялся зонтик, который ты только что унёс в ванную?

– Ну-у-у, я не знаю… мало ли… Может он его купил?

– На радиорынке?

– Слушай, Ник, я не знаю. Спроси у него сам, – решительно сказал Студент. – Я привык ничему в этой квартире не удивляться. А когда приезжает Михалыч, особенно. Если я начну рассказать обо всех странностях, которые я замечаю, то Захар отложит в сторону «кибернетику» и станет судорожно листать справочник практикующего психиатра. Ходи давай.

Через несколько ходов Студент объявил Журналисту мат.

В комнату, гремя чашками на подносе, зашёл Программист .

– Ну, кто кого? Судя по кислому выражению лица одного из лучших журналистов современности, и на этот раз победила крепкая мужская дружба?

– Вы жульничаете, Ковалёвы. Своей катушкой вы вводите в заблуждение честных шахматистов. Я часто забываю, что это ладья, путаю её с пешкой и поэтому проигрываю, – сказал Журналист. Чуть подавшись вперёд и немного понизив голос, он спросил: – Слушай, признавайся, откуда у твоего Михалыча зонтик?

Программист с удивлёнием взглянул на приятеля. Поняв, о чём идёт речь, он рассмеялся.

– Законный вопрос, Никитос, – сказал Программист, вытянув большой палец. – Он его материализовал. Правда с опозданием. Мы всё равно успели промокнуть. Сейчас будем пить горячий чай с малиновым вареньем от Марины-Спасительницы, чтобы не заболеть.

– Как материализовал? Купил или выменял на что-то у барыг?

– Обыкновенно материализовал. – Оглянувшись, Программист крикнул: – Михалыч! Иди сюда и захвати с собой чайник!

Михалыч пришёл в комнату с дымящимся чайником. Программист подмигнул Журналисту и спросил:

– Слушай, Михалыч, тут мужики интересуется, как тебе удалось на «толчке» вместо привода для Синклера выторговать зонтик?

Маг поставил чайник на подставку и, немного смутившись, вопросительно посмотрел на Программиста.

– Рассказывай-рассказывай, они в курсе твоих способностей, – весело сказал Программист. Он расставил на столе чашки и принялся наливать чай.

– А что было делать? – пожал плечами Михалыч. – Когда приезжаешь в Питер, мне всегда вспоминаются бессмертные пушкинские строки: «над омраченным Петроградом, дышал ноябрь осенним хладом». Здесь начинаешь понимать, почему именно в Питере произошли и восстание декабристов и все революции. Мало того, что холодно, так ещё и сыро. Хочешь-не хочешь, а шевелиться надо. Вот и мне пришлось напрячь воображение.

– Любите Пушкина, – живо поинтересовался Психолог.

– Люблю.

– Михалыч у нас заядлый «пушкинист», – сказал Программист. – Присаживайтесь, товарищи революционеры. Полуэкт, убирай-ка шахматы. Кстати, Михалыч, может продемонстрируешь народу чудеса материализации? Товарища Голубовича всю дорогу смущает катушка с нитками, которую мы используем вместо белой ладьи. Должен признаться честно, что катушка – это лучший результат моих попыток материализовать утерянную фигуру. Эти шахматы – наша с Полуэктом семейная реликвия, отец учил нас играть именно этими фигурами. Я уверен, что тебе не составит большого труда сделать дубликат по образу и подобию второй сохранившейся ладьи.

– Хм… Попробую, – сказал Михалыч, забирая у Программиста протянутую шахматную фигуру.

– Уважаемая публика! – торжественно заговорил Программист. – Рассаживайтесь по местам. Сейчас состоится сеанс белой магии. Слонов у нас хватает, а вот с ладьями нынче напряжёнка. Итак, на арене любимец публики Виктор ибн Михалыч, cын того самого Михаила Светлова, человека и парохода. Столичный чародей высочайшей категории...

– Алтайского разлива, – добавил с улыбкой Михалыч.

Рассевшись вокруг стола, друзья уставились на мага.

Михалыч долго и внимательно со всех сторон рассматривал фигуру. В конце он даже её понюхал. После этого он установил ладью на стол, на секунду зажмурился и щёлкнул пальцами. Раскрыв глаза, он поставил рядом точно такую же белую ладью, неизвестно откуда появившуюся у него в руке.

– Ух ты! – восторженно воскликнул Студент.

Журналист зааплодировал.

– Брависсимо! Отличный фокус на уровне «материализации духов». Во всяком случае, не хуже, чем у Акопяна. Только вы забыли произнести «сяськи-масяськи» и «ахалай-махалай». Поделитесь секретом: вторую ладью вам Ковалёв незаметно подсунул, или вы таки сами её отыскали?

– Это не фокус, Никитос, это и есть настоящая магия, – усмехнулся Программист. Он уже успел по достоинству оценить качество материализации. – Надолго должно хватить.

– Ну да, ну да… Я понимаю, магия, – сказал, не скрывая своего скепсиса, Журналист. – Только вот вопрос: белая или таки чёрная?

– Разноцветная, – усмехнулся Михалыч.

– А насколько долго её хватит? – тут же спросил Студент.

– Кого? – не понял Михалыч.

– Ну, ладьи. Брат только что сказал: «надолго должно хватить». Я так понимаю, что гарантийный срок материализованных дубликатов ограничен.

– Ах, ты про это… – улыбнулся маг. – Думаю, что своих правнуков, Полуэкт, ты будешь учить играть в шахматы именно с этой ладьёй.

– В любом случае, с вас, Ковалёвы – пиво, – сказал Журналист. – Стесняюсь спросить: cветлые маги умеют материализовать светлое пиво?

– Настоящие маги пиво не материализуют и не употребляют. Хотя институте, чего греха таить, я предпочитал янтарное «Венское».

– А сейчас? Если не секрет, конечно, чем вы сейчас по жизни занимаетесь? – продолжал допытываться Журналист.

– Я консультант, – усмехнулся Михалыч. – Нет, на должность Воланда я не претендую, но то, чем я по жизни занимаюсь, правильней назвать социологической консультацией.

– Михалыч – программист глобального уровня, – уважительно сказал Программист. – Он исправляет ошибки в программном коде, допущенные в процессе формирования человеческого общества. Ещё его можно назвать социальным программистом.

– Не в названии дело, – ответил Михалыч. – А что касается фокусов с «материализацией духов»… Дело в том, что эффект М-волновой материализации действительно имеет обратную сторону. Ничего вечного нет. Любой материальный объект может существовать лишь ограниченное время. Когда-нибудь он непременно дематериализуется. Если его принудительно не дематериализовать, – добавил маг.

– В смысле? – поднял брови Журналист.

Михалыч тут же, щёлкнул пальцами.

– Полуэкт, проверь в ванной зонтик, – сказал он совершенно серьёзно. – Если есть желающие, могут сходить вместе с ним.

– Пойдём, проверим, – подмигнув Студенту, сказал Журналист.

Они вышли из комнаты.

– Полуэктус, он что, на самом деле сын Михаила Светлова? – спросил Журналист.

Студент рассмеялся.

– Стопудово, Никитос. Но только не поэта. Алекс шутит. Михалыч не помнит своих родителей, он вырос в детдоме. – Открыв дверь в ванную, он замер: – Офигеть… Я зонтик ставил вот сюда… – Он показал в угол ванной комнаты, где на полу была небольшая лужица. – Как ни бывало. Осталось от зонтика только мокрое место…

– Не может быть, – не поверил Журналист. – Они его куда-то переставили.

– Да нет же, говорю, я его поставил именно сюда, и в ванную комнату больше никто не заходил.

– Ну, что там, коллега? – с нескрываемым любопытством поинтересовался Психолог, когда .Журналист с вытянутым лицом и округлёнными глазами вернулся в комнату.

– Трындец, Писх... – пробормотал он. – Нету там зонтика… Замочили. Как пишут в некрологах, он прожил недолгую, но нелёгкую жизнь.

– Время существования объекта, материализованного любым способом, зависит от многих факторов, и последствия его дематериализации никто не способен предугадать, – сказал Михалыч.

Психолог снял очки и принялся их протирать.

– Человеческая жизнь непредсказуема, и так же ограничена во времени, – задумчиво сказал он. – И момент дематериализации человека предугадать так же весьма проблематично.

Журналист покивал головой.

– Вот так стоишь себе тихонько в уголке, никому не мешаешь, и тут... – он щёлкнул пальцами, – от тебя, в лучшем случае, остаётся только мокрое место.

– Никитос, да не переживай ты так, – сказал Программист. – Это всего лишь зонтик.

– А я и не переживаю, – как ни в чём ни бывало весело сказал Журналист. – Мне-то чего переживать? Если момент дематериализации человека предугадать проблематично, то момент материализации и подавно. Это вы, Ковалёвы, переживайте. Как там у Жванецкого? Одно неосторожное движение – и один из вас отец, а второй – дядя.

Программист рассмеялся, а Студент, смутившись, улыбнулся. Разошедшийся Журналист, не снижая оборотов, продолжал «юморить»:

– Однако процесс материализации новой человеческой жизни чаще всего начинается ночью? Или не ночью? Как там по социологической статистике, Псих?

– Не слыхал о таких исследованиях, – невозмутимо ответил Психолог. – Но зато знаю, что по статистике каждый четвёртый человек уходит в мир иной именно во сне…

– По щелчку оттуда? Кстати, а маги верят в Бога? – спросил Журналист, иронично прищурившись.

– Как и большинство нормальных людей, – улыбнулся Михалыч.

– Псих, а как там с верой по статистике?

– Никитос, отстань от Захария, – засмеялся Программист. – Если хочешь, давай бытие Бога поставим на голосование? Кто за, кто против?

– Я – воздерживаюсь, – сразу же заявил Журналист.

– Давно? А как же аспирантка филфака? – иронично поинтересовался Психолог.

Журналист отмахнулся от приятеля:

– Молчи, святой отец! – Психолог усмехнулся в усы, а Журналист снова обратился к магу:

– Виктор Михалыч…

Маг, едва сдерживая улыбку, повернулся.

– Зовите меня просто Виктор. Или просто Михалыч. Я привык к такому обращению – со студенческой скамьи Михалычем кличут.

– Хорошо, Михалыч. А всё-таки, кто вы по специализации? В смысле: волшебник или колдун? Или это одно и то же? Или для одних – колдун, а для других – волшебник, как разведчик или шпион? – продолжал допытываться Журналист.

– Если я «святой отец», то ты – «папаша Мюллер», – не удержался Психолог. – Что ты пристал к человеку?

– Это нормально, Захар, – успокоил Психолога московский маг. – Попробую объяснить, используя вашу терминологию, о которой я наслышан от Алексея. Маги и волшебники, колдуны и шаманы, отличаются друг от друга тем же, чем и человеческий тип психики отличается от демонического. Все маги – как «белые» маги, так «чёрные», по большому счёту, находятся под пристальным присмотром Всевышнего, и если кто-то из них выходит за рамки Божьего Попущения…

– То их тоже того?.. – Журналист щёлкнул пальцами. – Так вы уже знакомы с теорией нашего уважаемого доцента Сидоренко? И кто вы, Михалыч, по психической классификации?

– Я – «демон», – усмехнулся маг. – Ради познания истины я и чёрта лысого из-под земли достану. В прежние времена – Алексей не даст соврать – столкнувшись с тупостью и невежеством, я частенько выходил из себя. Это после Якутии я стал спокойным, как удав. Доказывать что-либо дуракам мне стало просто лень.

– А что случилось в Якутии? – спросил Студент. – Ты про Якутию мне ничего не рассказывал.

– Когда-нибудь расскажу, – пообещал Михалыч.

– Наш Михалыч действительно здорово изменился, – подтвердил Программист. – Но он преувеличивает свои демонические качества. Он всегда был светлым магом и порядочным человеком с высокими нравственными принципами.

– Интересно, у магов есть свой моральный кодекс? – удивился Журналист.

– Конечно, Никитос. Чувство меры, совесть и этика, для магов – не просто слова. Им, например, запрещено создавать дубликаты чего-либо с целью получения личной выгоды. Правда, Михалыч?

Михалыч пожал плечами.

– Ну, не то, чтобы запрещено... Но жизнь сама учит, что этого делать не следует.

– А не личной? – тут же поинтересовался Журналист. – Как насчёт того, чтобы материализовать... или, как там Ковалёв выразился – «создать дубликат» моего кожаного бумажника?

Он тут же вытащил из кармана бумажник из мягкой дорогой кожи и протянул его Михалычу. Тот уже собирался взять бумажник, но Программист его опередил.

– Убери, Никитос. Ты, наверное, не совсем понял? Магам запрещено заниматься материализацией денег. Ты ведь хотел удвоить содержимое своего кошелька? Угадал?

– Как ты мог так подумать?! – Журналист, изобразив на лице бурю возмущения, быстро спрятал бумажник обратно. – Да и что там удваивать? Денег там… котёнок наплакал. И потом, я же для всеобщего дела… Так, я думаю, что самое время перекурить, – решительно сказал он, вытаскивая из кармана зелёную пачку «Salem». – Кто со мной? Полуэктус? Михалыч, только не говорите, что вы ещё и не курите?

– Не курю, – улыбнулся маг, – но компанию составлю.

– Вот и идите на балкон, – скомандовал Программист, – а я пока кое-что приготовлю в читальне. Накуритесь – приходите.

Программист ушёл, а Студент открыл балконную дверь. Ливень на улице не прекратился, а ещё больше усилился.

– Курим здесь,– махнул рукой Студент и потянулся за сигаретой.

– Кстати, Михалыч, с ладьёй всё понятно. А что-нибудь более существенное материализовать можете? По образцу. Ну, допустим, пачку «Salem» с ментолом сделать можете? – спросил Журналист.

– Могу. Но сигареты материализовывать принципиально не стану.

– Даже с ментолом? – не унимался Журналист.

– А какая разница? Яд – он и с ментолом яд. Пускай, приносящая вред, материализация лежит на совести владельцев табачных фабрик. А вас, Никита, я не хочу лишать права их спонсировать, – усмехнулся Михалыч.

Журналист, задумчиво прищурившись, выпустил в потолок струю ароматного дыма.

– Михалыч, а может в качестве эксперимента материализуешь мне гитару?.. – неожиданно предложил Студент. Он смотрел Полными надежды глазами

– У тебя же есть уже гитара? – удивился маг.

Студент, не услышав в ответ категорических возражений, принялся торопливо объяснять, что играть на переделанной шестиструнке ему, почти профессиональному музыканту, просто неприлично, и что у Фагота есть подходящая для эксперимента двенадцатиструнная «кремона». Он горячо доказывал, что никакой материальной выгоды от этой классной гитары он получать не собирается, что дело вовсе не в цене, а в том, что у нас в Союзе такую гитару просто не достать. Увидев, что маг уже почти готов немного отступить от своих морально-нравственных принципов, Студент поспешил его заверить, что он готов к тому, что гитара рано или поздно дематериализуется.

– Ну, ладно, тащи свою «кремону», – вздохнул Михалыч, – попробуем.

– Ур-р-ра! Вечером заберу у Фагота. За ночь успеешь её… это… материализовать?

– За ночь – успею, – улыбнулся маг.

Знакомство с книгой

Для ознакомления с книгой, я решил, не дожидаясь её издания, выложить рукопись в открытый доступ. Читайте, обсуждайте, делитесь со своими единомышленниками и оставляйте комментарии. Чтобы не утомлять потенциального читателя большим объёмом текста, публиковать книгу буду по главам.

В конце каждой главы я буду вставлять оглавление книги, добавляя туда очередную ссылку, по которой можно быстро перейти на опубликованные ранее части текста.

Анонс и аннотацию публикуемой книги можно найти по ссылке:

https://cont.ws/@lensky/151097...

Глава 1. Зазеркалье. 6 августа 1982 года
Глава 2. Программисты будущего
Глава 3. Закон Времени
Глава 4. Кое-что об улитках и лягушках
Глава 5. «Психики»
Глава 6. Информационный накопитель
Глава 7. Камень, ножницы, бумага

ЧАСТЬ II. Михалыч

Глава 8. Знакомство с магом
Глава 9. Рыбный день
Глава 10. ГИТИК
Глава 11. Жизненные обстоятельства
Глава 12. МИМ – «три в одном»
Глава 13. Лабораторка
Глава 14. Глобального уровня паразиты
Глава 15. Топографический кретинизм

ЧАСТЬ III. «По волне моей памяти»

Глава 16. Утечка информации

Глава 17. Синдром

Глава 18. Телесёрфинг

Глава 19. Гироскоп Геворкяна

Глава 20. Ох, уж эти сказочники...

Глава 21. Грехи Господни

Глава 22. «Точприбор»

Глава 23. Крушение Зазеркалья

Глава 24. Первая капля «Мёртвой воды»

Эпилог. 17 мая 1991 года. Загородная резиденция Президента СССР