Про людей специального назначения

Вниманию интересующихся предлагается «иллюстрированное интервью» с опытным командиром группы СпН. Иван любезно дал ответы на 27 моих вопросов, касающихся, в основном, военно-бытовой стороны жизни бойцов современного армейского спецподразделения. А я постарался подобрать к рассказу соответствующие фотографии, сделанные в разное время в разных частях и подразделениях СпН, спецназа ВДВ и в разведроте у мотострелков. Для увлечённых тематикой спецподразделений: похожее по наполнению интервью с товарищами прапорщиком и сержантом из 16 бригады СпН — по ссылке.

Ниже — развёрнутые ответы на вопросы и много фотографий.

Группе СпН ставится какая-нибудь задача, определяется, что нужно провести автономно семь-десять дней. Каким образом производится подготовка? Как и кем определяется, что с собой брать?

По экипировке, в большинстве случаев, каждый разведчик принимает решение индивидуально, когда начальник или старший командир доводит до него какое приблизительно направление задачи, на сколько дней уходят. Каждый себе сам готовит экипировку, понимая что ему нужно на указанный срок, а командир группы уже осуществляет непосредственный контроль. Сейчас оснащение для нас хорошее идёт, раньше послабее было. Тем не менее — бойцы стараются некоторые элементы покупать самостоятельно. Стараются, чтобы вещи тёплые, лёгкие были. В основном, чтобы Gore-Tex (прим.авт. — здесь имеется в виду мембрана вообще, а не именно продукция указанной марки) был. Обуви много внимания уделяем. Самое главное это обувь, по-любому.

Разведчик-снайпер спецназа ВДВ на учебном выходе.

Какую именно обувь выбираете?

Берцы, в основном, раньше американские брали, фирмы Crispi. Сейчас много других, в которых используются современные технологии и материалы. Нам нужны непромокаемые, дышащие и тёплые на весь период выхода ботинки. Во время выполнения боевой задачи обувь вообще не снимается: ты в ней и спишь. Одежду, если есть возможность, тоже покупают сами: куртки, штаны из мембранного материала, они воду не пропускают и в такой одежде удобно в любую погоду. B снег, например, можно лечь и не промокнуть.

Носки используют разные, портянки тоже. Когда мембранной обуви нет, то можно в обычной использовать женские прокладки. Их просто кладут в ботинки, как впитывающее, сорбент. Если нет хорошей обуви, то и обычные берцы используют. Перед выходом они смазываются каким-нибудь гусиным жиром, все поры тщательно пропитываются. Просто берём любой жир или даже свиное сало и пропитываем, чтобы ботинки стали более влагоустойчивыми.

Один из участников стрелковых соревнований среди сотрудников специальных подразделений на брифинге. Те самые хвалёные американские итальянские ботинки Crispi.


Военнослужащий одного из подразделений СпН после преодоления водной преграды вплавь. Боец использует берцы из числа самых «простых».

Есть ли необходимость всех разведчиков в группе одевать в одинаковый камуфляж?

В большинстве случаев разведчики спецназа не особенно придерживаются такого правила, чтобы все ходили вот-вот одинаковые. По крайней мере, в предыдущие годы, когда обеспечение было не очень (в двухтысячные годы, где-то до 2010-го). Сейчас снабжение достаточно хорошее и экипировка идёт хорошая, а потому группы часто внешне выглядят единообразно. Раньше каждый сам себе закупал практически всё. Вот и получалась внешне разношёрстная группа. На выполнение боевой задачи это, по большому счету, никак не влияет. Уточнение — командир группы и радист не должны выделялись из общей массы. Если все более-менее одинаковые, то визуально с первого раза невозможно определить, кто из них командует и кем.

Командир одной из групп со своим заместителем уточняют обстановку. Оба вооружены бесшумными АС «Вал» (Автомат Специальный).

В интернете постоянно идут споры о том, что некий определённый рисунок камуфляжа лучше, чем другой. Есть какие-то по этому поводу наблюдения?

Наблюдения такие: в горной местности обычно «горки» используют, камуфляж — в лесистой местности. А какой он там, «мультикам» или ещё какой, это, так сказать, отстранённые от жизни споры. Всё равно без индивидуальных доработок не обходится.

Разведгруппа 45-го отдельного гвардейского ордена Кутузова ордена Александра Невского полка специального назначения проводит учебное минирование моста.
Волшебный «мультикам» и прочие камуфляжные рисунки представлены в ассортименте. Особенно хорош боец в кустах и расфокусе.

Насколько хорошо себя зарекомендовала нынешняя многослойная форма одежды ВКБО?

Мне кажется, всё довольно удобно. По крайней мере, тепло, если всё надевать по инструкции. Смысл в том, что если просто стоишь в этой одежде, в повседневной жизни, в быту — оно нормально. А при выполнении задачи нагрузки высокие, ты постоянно двигаешься: в основном в майке, тельняшке и одной куртке. Чаще всего это всё же «горка»: удобная, прочная вещь, которая используется повседневно. И обязательно с собой несём сменный комплект сухой одежды, чтобы можно было переодеться, когда люди на лёжку или на отдых остановятся, в засаду станут. В общем, когда можно передохнуть, сразу же одежда быстро меняется на сухую.

Офицер одной из бригад СпН демонстрирует имеющийся на вооружении 5.45-мм автомат Никонова образца 1994 года (АН-94 «Абакан»).
На военнослужащем одежда из состава ВКБО (всесезонный комплект базового обмундирования).


Военнослужащие бригады СпН перед парашютными прыжками. Большинство в новой форме.


Шапки-ушанки из комплекта ВКБО. Выглядят непривычно, но довольно удобны (по отзывам самих военнослужащих).

Что касается не боевого снаряжения, что берут с собой обязательно, есть ли какой-то «утверждённый» минимум?

Из продуктов питания — в зависимости от того, на сколько суток ты идёшь. Например, выход на семь суток, значит должно, по идее, даваться семь суточных рационов питания (ИРП). Но больше трёх с половиной никто не берет, и то разделяют, оставляют только основные продукты, чтобы лишний вес убрать. Каждый лишний килограмм предстоит нести на себе. Ну и вода естественно. Зимой попроще, можно снег использовать: растопить, вскипятить или таблетку обеззараживающую добавить. Без воды никуда.

Остальное индивидуально: термокружки, горелки. Одному нужна модная горелка с пьезоэлементом, другой спичками чиркает, третий для подогрева воды и еды специальными таблетками пользуется. Те, которые в сухпайках, мы не используем. На сто метров вполне можно учуять запах от такой горящей таблетки, даже побольше, пожалуй.

Военнослужащий подразделения СпН на привале. По моей просьбе он вскрыл пакет с ИРП (индивидуальный рацион питания) и попытался отложить в сторону то, что он взял бы с собой на задачу.
Получилось, прямо сказать, немного.


В основном, в кучку под общим названием «пригодно» вошли тушёнка и сало. Всё остальное было классифицировано как «роскошь».
Про питание (в части ИРП и иностранных аналогов) последует отдельный видеоматериал.

Есть ли какой-то минимум «водяного запаса»?

Две-три «полторашки» каждому на первое время, по-любому. Из своего опыта могу сказать: от своих подчинённых во время задачи требую обеспечить минимальный расход воды. Триста грамм воды утром (кружка чая) и следующая кружка только вечером. Это тоже триста грамм воды. Во время самого движения на задаче воду пить категорически запрещаю. Может быть, конечно, они где-то там втихаря и пытались на остановках попить, ну это дело на их совести.

Тут даже дело не в том, что кто-то может нарушить требование командира. Организм, когда нагрузки на него высокие — мобилизуется. Бойцы идут, идут, и тут раз! вода! И организм сразу расслабляется. Если выпить сто, двести, триста грамм воды — организм сразу перестаёт работать как надо. То есть он вообще расслабляется: не идти не охота, ни делать чего-то не хочется. Поэтому питьевой режим — это такой немаловажный фактор, особенно когда высокие нагрузки идут.

Группа СпН совершает длительный пеший переход.


Снайперу группы на марше тоже приходится туго: надо нести, помимо прочего, снайперскую винтовку СВД и ещё одну, бесшумную ВСС «Винторез» (винтовка снайперская специальная).

Поскольку берём мы все примерно одинаковое количество воды, уже через несколько суток я сам вижу сколько у меня остаётся, а сколько у группы. Скажем, у меня осталась половина, а у людей вода уже заканчивается: значит пили без команды. Это ненужная проблема — надо на карте смотреть, как бы найти место, где взять воды, если есть такая возможность. Если нет такого места или возможности, то терпеть придётся. Бывает, например, семь суток необходимо с утра до ночи двигаться, вести поиск. А уже вечером, к примеру, когда засадные действия планируются или отдых — вот вечером можно жажду утолить.

Привал. Здесь можно утолить жажду и пополнить фляги водой.

Часто приходится обходиться без местной воды или сталкиваться с плохим качеством воды. Это обычное явление. При удачном раскладе река или ручей вполне сгодятся для питья, если нет бутилированной воды с собой. Нередко бывает и так, что задача ставится на трое-четверо суток, а продлится она и десять суток и больше. Тогда уже и питание заканчивается. Периодически сталкиваемся с тем, что задача сверхпланово продлевается. Тогда и снег и даже лужи вполне подходят. Используем таблетки «Акватабс» для очистки воды, которые находятся в пайках (ИРП). Вода после них, конечно, противная и вонючая, но становится пригодной, питьевой.

Как переносится вода? Непосредственно в пластиковых бутылках?

Да, в простых бутылках-«полторашках». Или в «кэмелбеках». Вес удобно распределён, система аккуратная, при движении помех не создаёт. Вещь хорошая.

Военнослужащий подразделения СпН демонстрирует свой личный гидратор типа camelback.


Такая питьевая система вместимостью около 3-х литров позволяет пить на ходу.

Случались ли неприятности от некачественной воды? Понос или расстройство желудка?

Могу сказать, что во время войны такое не случается. Практически, это очень редкий случай, потому, что организм настолько мобилизован на работу, что ничего его не берёт. Не заболевают люди. Но могут после возвращения заболеть, когда уже назад пришли. Тут организм расслабляется, и можно заболеть. На задании были единичные случаи, чтобы кто-то чем-то заболел. Просто нагрузка высокая, ответственность достаточно высокая. Человек мобилизуется, организм работает на полную катушку и ничего его не берет: ни болезнь, ни микробы.

Предположим, группа остановилась на отдых. У всех есть своя вода и еда, каждый ест своё или что-то идёт в общий котёл?

Каждый ест своё. Группа обычно делится на маленькие ячейки, по три человека, например. Внутри «двоек» или «троек» — уже как сговоритесь. Если кто-то из группы съел всё своё и снова кушать захотел, ему, конечно, дадут, но соответствующее недоумение возникнет: что ж ты, дорогой товарищ? Так же дела и с водой обстоят. Оно всё приходит со временем, со слаженностью. Группа притирается, вторая-третья ходка и все всё уже знают.

Какие-то стимуляторы, энергетики на заданиях используются?

Особо нет. Я, по крайней мере, не использовал никогда. Разве что самодельные энергетические напитки делаешь иногда, когда необходимо. Ну и кофе. Сами себе люди готовят высокогорные смеси: шоколад, коньяк и лимон. Из очень распространённого – сухофрукты, конфеты. «Сникерсы» очень питательные и калорийные, дают много энергии и мало весят.

Было дело, к нам на «скачки» (прим.авт. - имеются в виду ежегодные соревнования групп СпН, официально именуемые как всеармейские соревнования разведывательных подразделений Сухопутных войск Вооружённых Сил Российской Федерации «Зелёная тропа») приезжали суровые ребята – так они ели «сникерсы» с майонезом. Меня просто охватил восторг!

Главное не то, что ты ешь, а что оно тебе даёт. Съесть-то ты можешь, что угодно, на самом деле. В майонезе, в основном жиры, жиры — они «длинные» и нужны для долгих переходов, а «быстрые» углеводы — наоборот. Если чувствуешь, что уже не можешь топать — раз! и конфетку скушал. Она «быстрые» углеводы даёт, всё быстро всасывается и ты снова на короткое время «бодрячком».

Щадящая, безмайонезная раздача калорийных и легкоусвояемых шоколадных батончиков.


Снайпер на привале. Боец на заднем плане даёт отдых ногам, забросив их повыше на рюкзак.

Интимный вопрос. Если задача такая, что не надо нигде «светиться» вообще — как организован вопрос с отправлением естественных надобностей?

Внутри «двойки» или «тройки» такой вопрос решается стандартно. Один наблюдает, один отдыхает, один обязательно прикрывает. Отрыл ямку, сделал дела в неё, все зарыл, замаскировал, ушёл. Чтобы за собой следов никаких не оставлять. Зимой в снег. Если ты лежишь и встать не можешь, тогда лёжа. В пакет, в песок, к примеру. Но это больше для снайперов, которые выходят на задачу. В группах там попроще: народу больше. Задачу лежать неподвижно сутками и наблюдать обычно не ставят.

Офицер одной из бригад СпН демонстрирует снайперскую винтовку иностранного производства.


Снайперская пара перемещается в поисках места для «лёжки».


Старший пары жестом даёт понять напарнику — «ложимся».


Напарник жестом подтверждает — «понял».

Насколько личный состав в группе сможет заменить друг друга?

В группе есть командир, его заместитель, радист. Это люди основные. Помимо них есть разведчики-стрелки, разведчики-пулемётчики, разведчики-медики. При нужде все взаимозаменяемы. Например, возьмём разведчика-медика. Он такой же разведчик как и прочие, просто знает по медицине больше. Но если ему помощь потребуется — остальные смогут оказать. Или пулемётчик. Он всю жизнь с пулемётом, знает его в совершенстве, но если необходимость будет, то и остальные могут взять пулемёт и вести огонь. У нас достаточно взаимозаменяемые все.

У кого в группе самая сложная работа?

Самая сложная работа – это, наверное, радист. Потому что кроме того, что он с собой несёт всё то же, что и обычный разведчик, ему надо нести и радиостанцию, которая тоже весит немало. Это достаточно узкие специалисты, должны знать много, начиная от ТТХ рации до требований к месту, откуда выходить в эфир, а это довольно непросто. На втором месте — командир группы и его заместитель. Тяжело и пулемётчику: вес у пулемёта велик, крепкие парни должны быть, выносливые. Ну и все остальные нужны, как взаимосоставляющие мозаики: каждый нужен на своём направлении.

О своей группе скажу: пулемётчика стараемся всегда максимально разгружать, ему физически тяжелее других. У него боекомплект очень большой, он с собой таскает две тысячи патронов (прим.авт. - один пулемётный патрон 7,62×54R весит примерно 25 грамм). Для одного человеку это тяжело. Он берет основную массу патронов, а остальные распределяется по его тройке. Товарищи, если бой идёт, помогут с пулемётом, передадут патроны, подсобят снарядить ленту. Если один из группы устанет и просто выйдет из строя, или из сил выбьется из-за того, что тащит большой вес, а остальные будут радостными и весёлыми двигаться налегке — никому от этого хорошо не станет. Распределяю всем помногу и поровну, чтобы все шли радостные и весёлые.

Каждый командир группы сам решает кто с кем в тройке находится. Это такой маленький коллектив, который постоянно вместе на задаче, это такая боевая единица. Иногда командир группы вмешивается в дела тройки. Например, когда надо решить кому и что нести сверх необходимого.

Пулемётчик 45 полка спецназначения ВДВ в засаде.


Единый 7,62-мм пулемёт ПКП «Печенег». В СпН стал встречаться чаще, чем ПКМ, на базе которого «Печенег» и создавался.


Разведчик-пулемётчик 45 полка ВДВ с пулемётом «Печенег».


Пулемётчик одной из бригад СпН на огневом рубеже. Вооружён пулемётом «Печенег».
Ознакомительные стрельбы реактивной штурмовой гранатой РШГ-2 с термобарической боевой частью.


Пулемётчик группы СпН прикрывает форсирование водной преграды своими товарищами. Вооружён пулемётом «Печенег».


Спецназ на стрельбище. Пожалуй, единственная яркая претензия, высказанная пулемётчиками-практиками в адрес «Печенега» — неудобство расположения ручки для переноски.


Группа спецназа ВДВ меняет боевую позицию.

Есть ли какие-то неслужебные обстоятельства, когда боец просит перевести его из группы в группу? Так бывает?

Есть такое, но очень единичные случаи. В роте, например, командир роты может людей своей властью тасовать. Подойдёт, допустим, командир группы и скажет командиру роты: этот товарищ не вписывается по своим каким-то качествам, можно его перевести. Но так, в основном, тот коллектив, который есть изначально — постоянный. Люди сбиваются, притираются друг к другу со временем. Состав группы постоянен. Если человек, например, заболел перед заданием, обычно его не заменяют никем, группу не дополняют, она уходит на задание в составе «минус один». Когда на базу вернулись — опять же вместе люди держатся, дружба семьями обычное дело.

Важен ли в процессе выполнения задачи авторитет командира группы?

Важен. Авторитет непререкаемый!

Медикаменты. У каждого свой индивидуальный запас или один большой на группу?

Медикаменты – индивидуальная аптечка на каждого своя, стандартная, больше ничего. То, что сейчас выдаётся, стандартная аптечка — в ней, в принципе, есть всё, что нужно.

Помимо штатной аптечки бойцы СпН на время соревнований дополнительно запаслись такими медикаментами.


Аптечка медика спецназа ВДВ.

Какова самая распространённая медицинская «неприятность» в ходе выполнения задачи?

На моем веку ничего страшного не было. Ноги стирают, конечно, но если стёрты ноги — сам виноват. Либо обувь не очень подходящая, либо не позаботился, чтобы она сухая была. В принципе ничего страшного и в этом нет: пара выходов и ноги «обтачиваются», становятся мозолистыми, обтираются, как каменные становятся. Если военнослужащий служит в СпН достаточно давно, то не натирает ничего. Если хочешь, чтобы у тебя ноги были сухие, подбирай обувь, готовь ботинки перед выходом. Ну а не хочешь –- значит ходи, как можешь. Если ты стёр ноги, то проблемы индейцев шерифа не волнуют. Ты всё равно никуда не денешься, будешь так же идти. Конечно, если кто-то сотрёт ноги и будет обузой уже для всей группы — никто ему ничего хорошего не скажет. Это тоже стимул.

Боец прикрывает переправу. Обратите внимание на ботинки.


Он же. Вид сзади. за время пешего передвижения ноги, как видно, были заклеены пластырем. Превентивно или по итогам — не знаю.

Есть ли какие-то распространённые суеверия, приметы? Как относитесь к религии?

Не могу о таких вспомнить. Традиция есть. Собираемся вместе перед выходом, посидели на дорожку да и пошли. Касательно религии — мне не важно верующий боец или атеист, важно чтобы он выполнял поставленную задачу. Верит, не верит – это его личное дело по большому счету. Лишь бы не был зациклен на религии так, чтобы это вредило службе.

Какие-то талисманы спецназ носит?

Бывает. В основном это православные ладанки, пояса защитные надевают. Больше ничего подобного не замечал.

Обратил внимание на некоторых бойцов с татуировками. Популярная тема?

Сейчас на этот счёт не обращают пристального внимания, но лучше, чтобы не было никаких татуировок. Это такой элемент, который при неблагоприятных условиях может сыграть нехорошую роль. Это же лишняя примета. Тем более если выбивают на себе «За ВДВ!», «За спецназ!» или ещё что-нибудь такое. Если что-нибудь случается, мало ли, попадёшь в плен или ещё куда-нибудь вляпаешься — можно прикинуться на крайний случай каким-нибудь шлангом непонятным. А тут тебя оп! Не, дружище!

Здесь дело такое: это не карается. Но лично я к татуировкам отношусь отрицательно. Не то, что я антагонирую: хочешь — коли себе хоть на лоб, но у меня ни одной нет и даже мысли наколоть не возникало. На жизнь это никак не влияет, на выполнение задачи тоже. Только демаскирует по косвенным признакам, один из характерных и легкозапоминаемых элементов.

На руке снайпера видна татуировка.


Пожалуй, одна из самых распространённых татуировок в спецназе.


Пулемётчик СпН тоже не удержался от татуировки.

Довольно часто в интернете обсуждается вопрос про ножи, про холодное оружие спецназа. Некоторые считают, что настоящий разведчик бесшумно подползает к врагу и втыкает ему нож в горло. Бывает такое?

Бывает, конечно. В кино. Нож – это для нас инструмент. Для описанного случая есть бесшумное оружие, которое действует на расстоянии. Не надо никуда подползать, не надо себя выдавать. По крайней мере, всегда можно подобраться на такое расстояние к противнику, с которого его можно уничтожить из тех же бесшумных пистолетов или бесшумных автоматов. Однако кто бы что ни говорил, но подползти незаметно к человеку сзади, как в фильмах показывают, можно. Но это очень долго и очень тяжело.

Если человек находится на посту, какой бы он ни был безалаберный, он чутко различает звуки, особенно ночью, когда они слышны далеко. А шуршащее движение сразу привлекает внимание, подползти на такое расстояние можно, но ползать придётся по миллиметру, а это очень долго. Сейчас всё обстоит намного проще, тот же бесшумный пистолет позволяет решать такие задачи с расстояния десяти-пятнадцати метров.

Разведчик спецназа ВДВ вооружён 7.62-мм автоматом АКМ с ПБС (Прибор Бесшумной Стрельбы).


Разведчик демонстрирует приёмы стрельбы из ПБ (Пистолет Бесшумный).
Такими пистолетами вооружали сотрудников КГБ СССР и бойцов армейских разведывательно-диверсионных групп.


Снайпер СпН на огневом рубеже с ПБ.


Внешне ПБ похож на ПМ, но к ПМ отношения не имеет.


Снайпер СпН ведёт автоматический огонь из АС «Вал».


Снайпер СпН снимает резиновый наглазник с оптического прицела, установленного на ВСС «Винторез».


ВСС «Винторез» позволяет вести огонь очередями.


Разведчики на огневом рубеже. Вооружены ВСС «Винторез» и АС «Вал».


Мечта! Автоматический пистолет бесшумный (АПБ).


Бесшумный вариант знаменитого пистолета АПС. Который, конечно, тоже мечта.


Внешне хлипкий приклад на самом деле и прочен и неожиданно удобен.


Вести огонь из АПБ можно и без глушителя.


Пистолет ПСС «Вул».


«Вул» обеспечивает бесшумную и беспламенную стрельбу на дальность до 50 метров.
Стреляет практически бесшумно.


Огонь из ПСС ведётся специальным патроном СП-4. В комплексе ПСС-СП-4 обеспечена максимальная степень заглушения звука.
Пороховые газы отсекаются внутри гильзы, что обеспечивает бесшумность при стрельбе. Боеприпас пробивает навылет армейский стальной шлем на дальности в 25 метров.




НРС. Ножи разведчика стреляющие: первая и вторая версии.


Инструктор демонстрирует разведчикам приёмы стрельбы из ножа. Прекрасная фраза получилась.




Стрелять из ножа можно и с надетыми на клинок ножнами.
Отдачи нет, звук выстрела незначительный.


Стрельба из НРС-2 ведётся специальными бесшумными боеприпасами СП-4.

А вообще ножи у разведчиков с собой есть?

Конечно, у каждого разведчика есть свой нож. Открыть банку, порезать чего, провода зачистить. Если есть необходимость, конечно, можно и поражение нанести ножом. Хороший нож – это приятно. Когда он не тупится сразу, когда его не надо подолгу затачивать. Моё мнение — нож нужен в большей степени для бытовых нужд. Ну и на всякий случай, если уж совсем прижмёт.

Разведчик-снайпер. Вооружён ВСС «Винторез» и стреляющим ножом.


Нож разведчика можно использовать и по прямому назначению, например — метать.

Что думаете о коллегах из числа «вероятных противников»? Кто круче?

У меня по этому поводу своё мнение: дело не в принадлежности к SAS или израильтянам, и у них есть люди слабоподготовленные и не подготовленные, и у нас есть группы запредельного уровня. Касательно вопроса «кто круче?»: в боевых ситуациях никто из нас с SAS «группа на группу» не сталкивался. И они и мы — штучный товар. Вероятность того, что одна группа спецназа столкнётся с другой группой противника… это значит обе никуда не годятся (смеётся). Это, кажется мне, редкий, даже невероятный случай, чтобы такое произошло. Примерно, как у снайперов: две встречные пули попали друг в друга. Это же не танковые батальоны сошлись в рукопашной схватке!

Ну а что касается компьютерного моделирования в интернете — кто ж знает, из каких они параметров исходят при моделировании, как можно оценить противников? Это уровень «кто кого заборет — кит или слон?» Мне кажется, всё только от индивидуальной подготовки каждого бойца и слаженности группы зависит. А сравнивать «крутизну», только глядя в интернете, как они там бегают на камеру, это, так сказать, не очень показательный процесс. Они выполняют какие-то задачи и мы выполняем приблизительно такие же. А как сравнить, я и не знаю. Да, мы следим за «коллегами», открытые источники никто не отменял. Ничего радикально нового у них в подготовке нет, нет и ничего, что бы кардинально отличалось от нас. Нюансы, конечно, есть.

В этом смысле, возможно, даже опыт Великой Отечественной будет полезнее. Мы общались с ветеранами, иногда беседуем с разведчиками старыми – дедами, которые, как говорится, со штыком и ножом ходили на немца. Приходил старый матёрый разведчик, который полвойны прошёл в разведвзводе, рассказывал как проводили диверсионные действия, как десантировались. В этом деле ведь прогресса, как такового, нет. Принцип один и тот же, просто средства меняются. Вчера это было с копьём, а сегодня с «Винторезом». Принцип проведения засад от этого не меняется.

А засада — дело творческое. Есть, конечно, каноны, но главную роль играет командир группы: как у него работает головной мозг и насколько он использует какие-то нестандартные подходы к изучению местности, противника. Когда, куда и как подойти – это уже индивидуально командиру думать. В этом смысле Афганистан дал большой опыт: проведение диверсий и проведение засад, многое учли и пересмотрели —сохранение боевого и походного порядка, кто куда смотрит, как наблюдает, кто как перемещается, с каким интервалом, дальность наблюдения, расстояние для уверенного поражения, где ближе, где дальше и так далее. И это тоже приходит с опытом.

Какие у СпН есть методы поощрения хорошего бойца? Командир группы как-то может своей властью поощрить подчинённого?

Своей властью — только согласно нашему дисциплинарному уставу. Если официально. А если неофициально, то может быть там подарок какой-то, к примеру, или как-то выделить морально, психологически выделить человека. Вот вы пока слабоваты, до него не дотягиваете, или он что-то лучше вас делает — присмотритесь. Этим же достигается и здоровая соревновательность. Иногда командир может походатайствовать перед вышестоящим командованием — бывает, что людей к государственным наградам представляют. В большинстве случаев представляют людей достойных, но всяко бывает. Это жизнь.

В мирной жизни принадлежность к СпН как-то демонстрируется или, наоборот, скрывается?

Буду за себя говорить. Ну, служишь и служишь, выполняешь свою работу, свою службу, свои задачи, посвящаешь этому свою жизнь. Не ходит же какой-то гениальный программист по улице и не кричит, что он офигенный программист. Так и у нас. Но есть, конечно, всякие бестолочи… (смеётся).

Что жёны и дети думают о службе мужа и отца?

У нас совершенно обычные, нормальные семьи. Многое, конечно, зависит от того насколько информированы жены. Это, конечно, не про служебные данные, которые никаким жёнам не передаются. Я своей жене ничего особенного не рассказываю о том, как мне было холодно, мокро и грустно где-то ползти. Вернулся из командировки – все рады, здорово! Ну а так — что-то можно рассказывать, а что-то не нужно рассказывать вообще: как говорится — меньше знаешь, крепче спишь!

оператор