Криминальная Россия 90-ых.

Путин воры и все, все, все .... 

Часть II

Первая часть тут: https://cont.ws/@marieslipa/12...

Мой цикл статей о жизни Дальнего Востока в 90-е можно было бы смело назвать «Россия, которую мы потеряли», не будь это название таким избитым и шаблонным. Однако именно такое название наиболее правильно отражало бы мою мысль, ведь я хочу напомнить людям нелицеприятные годы в истории современной России, которую, к счастью, мы потеряли. К счастью!

Это сейчас, имея машины, квартиры, бизнес, принято ругать В. В. Путина за нашу непутёвую жизнь, а тогда мы готовы были отдаться, как шлюхи, в руки любого спасителя, хоть запада, хоть Америки, хоть самому чёрту лысому. Сегодня ни для кого не секрет, что в России около года, а то и больше, после развала СССР не существовало структур, связанных с федеральной безопасностью страны; этот громкий факт озвучивался так часто, что мы перестали придавать ему значение. Я лишь добавлю, что, кроме развала КГБ, расформированы были и военные части, а солдаты, которым «посчастливилось» служить в это время, по факту превратились в рабов для вышестоящего начальства. Что значит «Родине служить»? – по помойкам лазать, еду выпрашивать, строить генералу дачу, торговать оружием, металлом, спиртом и военными секретами. Грандиозные скандалы, связанные с армией, гремели в Хабаровске, в металлоломе находили запчасти, которые шли под грифом секретности: части силовых установок от вертолётов и самолётов, винты, крылья. Я ещё раз обращу внимание: не у шпионов находили, а в утиле! В гаражах и приёмных пунктах.

Что происходит с организмом, в котором перестала работать иммунная система? Армии нет, КГБ нет, осталась только местная милиция, которая, как выяснилось, тоже хочет кушать, которой тоже не нравятся задержки зарплаты или получение зарплаты пивом (мой отец однажды именно так её и получил), и которая сама ковала кадры для уголовников. Неудивительно, что Дальний Восток оказался, захвачен мафией, которая проникла во все управленческие, административные и исполнительные структуры власти. В этой мафии хватало ментов, которые, бросив свою работу, становились бандитскими прихвостнями, открывая полулегальные охранные предприятия. А те, кто остался служить своей Родине, очень быстро смекнули, что между добром и злом есть ещё один выбор – деньги. В итоге кого-то купили, кто-то сам перешёл на другую сторону, а кто-то был запуган и не мог противодействовать криминалу. Но преступником был каждый в той или иной мере. Была преступность организованная (о ней я писал в прошлый раз, но и тут еще раз упомяну о ней), была преступность ментовская (о ней я ещё напишу в следующих статьях), и были одиночки. Одинокие волки и одинокие шакалы-падальщики.

После Гайдаровских реформ, талонов на продукты, дефицита, очередей с драками Дальний Восток плавно подошёл к тому, что посреди зимы начали отключать отопление и электричество. В начале большой статьи, которую мне пришлось разделить на несколько частей, я упоминал, как мы спали в валенках и шапках, кутаясь в шубы. У нас то и дело объявляли чрезвычайное положение, то мазута не было, то угля. Беднота и нищета породили кризис власти, точнее, его вакуум, который в мгновенье ока был заполнен бандитским беспределом, о котором я писал ранее. И если «общак» всё же имел строгую иерархию и определённые правила, то бывшие «колхозники», в силу особых обстоятельств, стояли в бандитском мире особняком. Я специально взял слово «колхозники» в кавычки, потому что это слово является понятием, жаргонизмом, элементом языка арго. Может быть, когда-то эти люди вправду числились в каких-то колхозах, но на тот момент слово «колхозник» было словом с негативной коннотацией, которое использовалось как в воровском мире, так и в обывательском. Так называли людей, которые из голодной, разорённой деревни повалили в города за длинным рублём. Именно они по большей части представляли такой преступный элемент, как «кресты». Это их я ласково назвал «падальщиками», так как крест по определению не мог заниматься большими воровскими делами, ему всегда доставались крохи с бандитского пира. Даже было такое понятие – «шакалить», которое не нужно разъяснять, само слово говорит за себя.

Речь идёт не о знаменитом следственном изоляторе и его сидельцах в западной России, речь идёт не о жителях Крестовского острова, а о людях, которые не подчинялись общей бандитской иерархии на Дальнем Востоке. В отличие от беспредельщиков, которые осознавали эту иерархию и её бандитские законы, но шли супротив них, кресты могли и не понимать правил игры. В силу отдалённости их места проживания от центра, особого уклада жизни, низкого интеллекта или иных обстоятельств, многие из них просто не понимали всех тонкостей криминального мира. В отличие от беспредельщиков, кресты могли следовать правилам, если им их успевал разъяснить какой-нибудь авторитет. Правда, все правила до них доходили с опозданием, потому что они не могли себе позволить ходить раз в неделю на стрелки и слушать общаковые прогоны. В этом отношении кресты были опасней любого общаковца. С преступным миром их роднило то, что они тоже грабили, воровали и убивали. Правда, делали это менее технично. Чтобы понять эту тонкость, я приведу примеры.

Общаковец перед тем, как ограбить вас, всегда поинтересуется, кто вы такой, чтобы случайно самому не оказаться жертвой, чтобы избежать спроса за беспредел. Крестов же такие тонкости интересовали мало: основная цель у них была поживиться добром, а что такое «спрос», они фактически не понимали, так как с них некому было спрашивать.

Общаковец не имел права ощупывать ваши карманы, это западло, это не по их правилам, как говорили тогда – «не по-пацански». Кресты – это совсем другое дело, кресту можно объяснить, что это не по понятиям, а дальше всё зависит от человека, с которым вы разговариваете. Крест поумнее согласится, что лазать по карманам не по понятиям, и попытается через разговор, через манипуляции получить своё. А крест поглупее проигнорирует вас и даже прибегнет к силе. Подытоживая, можно сказать так: беспредельщики осознанно творили беспредел, а кресты творили его неосознанно.

Общаковцы старались сделать всё так, чтобы вы сами отдали свои вещи. Иногда это было очень даже по понятиям, это называли «бас-подгоном», вы как бы подогревали своего нового кореша. Или добровольно скидывались на общак. Общаковцы оказывали больше психологическое давление (если, конечно, вы не чёрт для них), а вот кресты таких джентльменских заскоков не имели. Иногда кресты пытались общаться по понятиям, но запас нужных слов и знание местных авторитетов у многих (не у всех точно) были равны нулю, из-за этого выходили всевозможные казусы. Например, для устрашения крест мог сказать, что у него в корешах такой-то авторитет, смотрящий и т.д. А этот авторитет, которого он назвал, уже месяц как в могиле, или месяц как объявлен негодяем и находится в опале, а крест в своей деревне и не знал этого. Вот и понтуется дружбой с мертвецом или с человеком, лишённым своего высокого общественного статуса.

Лично для меня, как и для многих обычных граждан, никакой разницы между общаковцем и крестом не было: и те, и другие – просто бандиты, а все эти тонкости касались только их личных отношений между собой. Общак не признавал таких любителей лёгкой наживы вне своей системы. Крестом уважаемый человек быть не мог. Правда, в то время было очень много путаницы в понятиях, потому что старые понятия стали разрушаться и начали появляться новые. К примеру, мой родной дядька сам не был вором, хотя всю жизнь воровал, и не считал ворами хабаровских авторитетов, хотя газеты и люди называли их ворами. Наш смотрящий за городом Владимир Податев формально вором не являлся, а молодёжь все равно звала его вором, да и сегодня он гуглится как вор. И таких примеров полно.

Говоря о крестах и общаковцах, я, по сути, говорю о двух разных преступных фронтах. Первые ближе к беспредельщикам-одиночкам, вторые – это уже организованная преступная группировка. Если бы у меня был выбор, кем быть ограбленным, я бы выбрал общаковцев: с ними и договориться можно, всё-таки с одного города, а то и с одного района люди. А вот крестов я боялся, и, думаю, не только я. Никогда не знаешь, что у них на уме. Кресты в Хабаровске любили китайский рынок – Выборг, где запросто могли завести свою жертву за контейнеры и, не церемонясь, обшмонать её карманы. И дело было не только в том, что на рынке много потенциальных жертв, а ещё и в том, что местность, где находился рынок, состояла из бараков и деревянных одноэтажных домов. То есть на окраине города, вдали от общаковских стрелок. А на самом рынке, где всё поделено, кресты беспредела не устраивали, там и охрана была.

К таким мелким воришкам, в той или иной степени, относился каждый живший в то время человек. Воровали на заводах, в деревнях, в школах, при всяком удобном случае. Я воровал кабеля, которые срезал в гаражных предприятиях. Мой отец воровал яблоки в садах, браконьерствовал. Мать воровала стиральный порошок на работе. Но на такие вещи не обращали внимания, настолько это было обыденно. Потому сразу скажу: я не осуждаю крестов и беспредельщиков, и даже мотивы общаковцев мне вполне понятны. Если нет власти, нет милиции, нет КГБ, нет армии, что может нас остановить? Красть – это часть моды того времени, это было в почёте.

В то время вообще было модно смотреть фильмы про преступников, читать книги про преступников, получать по морде от преступников, давать взятки, брать взятки, самому становится преступником. Крышевать кого-то или иметь крышу. Один военный как-то в шутку сказал мне про наш город: «Тут человек уже ничего не боится. Ко всему привык. Вот едет «копейка», а ей навстречу мужик с обрезом. Стреляет в машину. Дым, гарь. Пока перезаряжает оружие, из «копейки» выскакивает детина, вламывает мужику в челюсть, отбирает обрез и спокойно, не спеша едет дальше по своим делам. Привыкли люди». Преступность была образом жизни, ею не гнушались, она была в почёте. Преступность – это дух того времени.

Чтобы читатель понял всю глубину драмы, необходимо сказать, что общак контролировал не только бизнес нескольких городов (рынки, торговые точки, рестораны, заводы, порты); он также контролировал телевидение, газеты и радио. Были ещё телеканалы, которые пытались спорить с ним, но это противостояние длилось недолго – кому интересно, можете почитать в интернете о телеканале ТВА. В той или иной степени, общак проникал в политику. Примером может служить наше Дальневосточное казачество, чьим верховным атаманом хотел стать авторитет Пудель, он же Владимир Податев, который, кстати, успел встретиться с Ельциным в Москве, чтобы заручиться его поддержкой. По странному стечению обстоятельств любят наши президенты якшаться с воровским миром. Но это тема для отдельного разговора, я её ещё затрону в следующих статьях.

В своё время общак пытался взять в свои тесные объятия такой город, как Владивосток, но этого сделать ему не удалось. Все тёплые места во Владивостоке были уже заняты. Есть отдельные статьи на эту тему в интернете с хорошим анализом тех событий. Я лишь кратко скажу, что среди молодёжи Владивосток считался городом спортсменов, а Хабаровск и Комсомольск-на-Амуре – городами воров. Наверное, по этой причине Владивосток – более либеральный город, чем Хабаровск. В нём всегда было больше неформалов, молодёжь одевалась свободнее, была куча рок-клубов и т.д. Хотя это очень поверхностное замечание: лысых шакалят, крестов и всякого рода отморозков хватало и там.

Наших воров тяжело отличить от милиционеров, а всё потому, что у всех был один интерес – рубить капусту. И те, и другие имели много общего, и самым комичным было то, что воры и менты в нашем городе любили отдыхать в одних и тех же местах, все друг друга знали, здоровались, как гопники в подворотне выясняли отношения, постреливали друг в друга, потом вместе заминали и забывали конфликты. По сути, это были две ветви власти одного и того же дерева. Это не значит, что менты бездействовали и что все менты заодно с ворами – наверное, везде есть честные люди. Но факт, что воры и милиция порой состояли в одних и тех же организациях. Примером может служить фонд «Сострадание», который создал общак, и куда мгновенно влились наши менты и творческая элита.

Когда я начинал писать эту статью, я вспоминал, как нас, детей, заставляли таскать деньги «на общак» в помощь сидельцам, но пока писал, подумал, что это такая несусветная дикость, мне никто не поверит. И тут внезапно отыскал информацию, цитирую:

«По данным заместителя прокурора Комсомольска-на-Амуре Валерия Козлова, в половине городских школ помимо официальных директоров существовали и теневые «руководители» — так называемые «смотрящие». Это были старшеклассники, ученики тех же школ, которые являлись участниками структур «Общака». В ходе следствия было установлено, что они отвечали за сбор денег и продуктов для осуждённых в школах. Чай, сигареты, консервы, 30 рублей с учащихся еженедельно — таковы, по сведениям прокуратуры, были «ставки» школьных поборов. Отказ поддерживать «подогрев зоны» всегда заканчивался издевательствами и избиениями.»

Всё это я говорю к тому, чтобы вы поняли, как глубоко в России преступность пустила свои корни, от простых школ и нас – детей, до уровня президента. Фонды, менты, бизнес, заводы, политика – всё это в 90-е было заражено воровским миром. Я думаю, даже в международных делах, по аналогии с внутренними делами России, всё обстояло аналогично. На эту мысль меня натолкнули в своё время статьи о воре Япончике (так и подмывает юродствовать: а «в миру» Иваньков Вячеслав Кириллович), который в то время проживал в Америке, и о его связях с нашими спецслужбами. Как через воровской мир, реализовывалась и международная политика, и культурная жизнь. Ведь многие деятели культуры в нашей стране очень тесно связаны с воровским миром. Есть теория (не мною придуманная), что преступный мир, допущенный до центральной власти, возник с рождением СССР, когда чекисты поняли, что эта гидра бессмертна. Существует такой афоризм: «Если нельзя победить преступный мир, надо его возглавить». Эту мысль в своё время высказывал ныне нелюбимый в этой стране писатель А. И. Солженицын. И я не зря поставил к первой части своей статьи фотографию Путина и авторитетного вора деда Хасана; дело не в том, что я пытаюсь показать, как прогнила наша власть, как раз к Путину я отношусь очень хорошо. А дело в том, что я хочу показать, что есть связь между криминальным и государственным управлением массами.

Воровская власть у нас уже традиционно является таким же колоссом правления, как институт православия или те же спецслужбы. По сути, это одна из форм управления, и любой президент, любые спецслужбы вынуждены считаться с этим фактом. Фактом, за который нынешняя власть не несёт ответственности, ибо принимает такое положение дел по наследству от той власти, которая создала ГУЛАГ (хотя многие, не понимая этого серьёзного предупреждения из прошлого, отрицают или принижают его значение, мол, не было никакого ГУЛАГа, «закона о трёх колосках» и т.д.), а до этого переняла такое положение дел от царской каторги.

Но нужно понять, почему воровская власть импонирует многим людям нашей необъятной родины. Далеко не все относятся к преступному миру с негативом, не зря же мы полюбили героев фильма «Бумер»?

Как я уже говорил, нужно иметь в виду, что воровали все: от бабушки на рынке до прокурора. Ворует мужик в колхозе, ворует и председатель колхоза. Воруют по чину: мал чин – чуть воруй, а чин побольше, так не стыдись и воровать поболее. Это бытовая психология, доступная для нашего понимания, и здесь вроде бы не надо ничего объяснять. Однако вор, возведённый в статус святого, вызывает раболепие и уважение, вот что следует понять. Жизнь воровская уподобляется жизни святого, они оба (по мнению воров, естественно) страдают за людское. Жизнь вора – жизнь мученика за нас с вами. Ведь тогда, в 90-е, про воров ещё говорили, что они не должны иметь богатств, семьи, прописки, лезть в политику и власть, должны сидеть в тюрьме и вести жизнь, которая действительно идеологически напоминает жизнь святого. Я не зря юродствовал, когда на церковный манер назвал Япончика «в миру» Иваньков Вячеслав Кириллович. Так и дед Хасан «в миру» Аслан Рашидович. Все эти понятия в идеале должны формировать святого мученика-аскета, который, подобно монаху-отшельнику, молится в своей келье, только один в добровольном заточении, а другого заставили силой. Они ведь любят и кресты, и церковь. Аскетичная жизнь всегда вызывает у нашего народа глубокое уважение. «Вор – кристальной души человек», – так говорили в то время, и эта фраза, если вдуматься, как раз и описывает жития святых.

Для простых обывателей эти люди пострадали от беспредельной власти зажравшихся чиновников, продажных судей, ментов-взяточников. Я думаю, в какой-то момент воры выглядели для народа весьма соблазнительно как сильные лидеры, которые своими страданиями были куда ближе к людям, чем чиновники, которые, прикрываясь законом, обирают собственное население, которые продали нас в западное рабство. Которые открыто считают нас за быдло и полностью дистанцировались от народа.

Чтобы глубже понять вышенаписанное, советую посмотреть фильмы или почитать статьи о воре по прозвищу Вася Бриллиант, который открыто заявил, что у нашей чиновничьей власти все хозяева на западе. А у вора хозяев нет. Вася Бриллиант вряд ли сказал это ради риторической игры слов, он сказал, как есть. Мы проданы, как рабы, западу. Проданы нашей элитой в 90-е. Я думаю, что простые люди в воровском мире видели альтернативу власти, которая вызывала у нас в лучшем случае раздражение. Ты тут паши и умирай, воюй и становись калекой, а чиновник будет жить на западе, иногда развлекая себя эскортом в виде твоих сестёр, дочерей и жён.

Это уже к середине 90-х, как я говорил, криминал пошёл и в политику, и во власть, и потерял свою поддержку в народе. Променяли воры свою репутацию на деньги, а тюремную романтику на пиджачок и кабинет. Вместо Робин Гудов возникла новая формация власть имущих – «новые русские». И сегодня непонятно, кто вор: тот, кто в тюрьме, или тот, кто в кабинете. Одно время было нормальным увидеть мэра в перстнях и бывшего зека в депутатах. «Уирковая драма» - не иначе. Задумываясь над этой метаморфозой, я вспомнил роман Виктора Гюго «Отверженные» про бывшего каторжанина, который стал мэром. Однако у Гюго Жан Вальжан – главный герой произведения – описан как воистину святой человек. И именно этот образ, как я думаю, являлся своеобразным архетипом вора для многих униженных и доведённых до отчаянья людей. Униженный и оскорблённый властью вор добивается жизненных высот, помогает людям, меценатствует – так рисовали их многие симпатизирующие преступному миру романтики. Ну а как всё стало на самом деле, когда ворьё пошло во власть, вы и сами знаете. Тут уж никакой романтики.

Возвращаясь к разговору о преступности на Дальнем Востоке: в конце девяностых с общаком стало твориться что-то странное. В нашем городе то и дело стали убивать положенцев и смотрящих. Обычно громкие убийства больших авторитетов попадают в новости, а вот более мелкие убийства проходят мимо прессы. Я помню, как в течение года сменялись имена смотрящих, да что там в течение года, даже за одно лето. Нам то и дело называли новых командиров. Первым шоком было убийство смотрящего по кличке Кисель. Скорее всего, его убили в результате своих внутренних воровских разборок, так как среди бандитов была своя конкуренция, свои обиды, но он стал, так сказать, первым яблоком в этой корзине. А дальше началась загадочная чехарда. Воровская стая быстро редела, умирал авторитет за авторитетом, и обстоятельства некоторых смертей, откровенно говоря, достойны хорошего детектива. Кое-кто, попадая в лапы милиции, умудрялся не дожить до суда, сидя в камере.

По странному стечению обстоятельств, в конце девяностых В. В. Путин возглавил ФСБ России. Как мы все знаем, Путин первым делом реформировал ФСБ, создал несколько новых отделов, упразднил старые, отслужившие своё структуры, повысил зарплаты чекистам и т.д.

Существует вполне обоснованная версия, что именно по его приказу стали расчищать в стране Авгиевы конюшни воровского мира. В России начались пока ещё медленные центростремительные процессы. И удивительным тут выглядит то, какими методами свершалось правосудие: бандитов просто убивали, не давая им дожить до суда. Причина, скорее всего, кроется в ещё на то время слабой судебной системе, коррупции в ней и неэффективности её работы, а также в саботаже всех российских начинаний западными кураторами. Посадишь вора, и тут же с запада одёргивают – свободу хорошему человеку! Как работают западные правозащитники, мы все знаем. Судить многих из наших бандитов было делом бессмысленным и заранее обречённым на провал.

Наша власть решала проблемы, преступая все законы, впрочем, не в первый раз. Мысли о том, что воров просто уничтожают, как волков на охоте, высказывали и некоторые высокопоставленные должностные лица того времени. Кроме того, такую мысль озвучивали журналисты но уже в начале 2000-х, когда дошла очередь до самого Джема. Джем умер. Умер в тюрьме! От внезапного сердечного приступа. Уже тогда мелькали домыслы о специальном отряде чекистов, которые отстреливали воров, и что это была секретная операция. А через несколько лет началась операция уже ни для кого сегодня не секретная. Менты с разных городов, объединившись, как по команде начали вести обыски и облавы против общака. Обратите внимание, это не было простой зачисткой: под стражу попали самые крупные воры и авторитеты Дальнего Востока. Ловили вовсе не шелупонь, ловили очень авторитетных людей, генералов преступного мира.

Уже в 2007 году Путин вдруг официально объявил, что в стране начата операция по декриминализации. А дальше начался суд над «общаком», и об этой комедии вы можете почитать в интернете. Почему я назвал это комедией? Реальные дела нашей милиции покрыты мраком, когда стреляли авторитетов в нашем городе, по беспределу и без всякого суда, и это сработало. Но правосудие забуксовало, когда дело дошло до суда. Причин великое множество, но для меня самая главная причина – это мы сами. Трусливые, коррумпированные, слабые люди. Это мы в интернете смелые и справедливые, а стоит нам самим стать чиновниками, мы сразу становимся частью системы. Чтобы понять моё возмущение, читайте в интернете подробности суда, читайте и смейтесь.

В завершение этой статьи я замечу, что В. В. Путину по наследству досталась такая страна и такой народ, что не всякий правитель ещё найдёт подход к этому народу, и, говоря о народе, я говорю не только о нищих и обездоленных. Все эти судьи, юристы, адвокаты, чиновники, депутаты, звёзды – это тоже наш народ, они не с луны к нам прилетают. Они так же, как и все мы, учатся, растут, дружат. А потом устраивают такие комедийные суды.

Помнится, того же Солженицына более всего удивили не жестокие тюремные сроки, которые давали людям, а то, что люди сами посылали доносами своих ближних на смерть. Все ненавистники «фашистского путинского режима», как правило, хорошо живут, их не сажают в тюрьму за оскорбление царя, они имеют машины, квартиры и деньги, крикливо переживая о голодных и обездоленных, а, получив власть, вдруг становятся теми же коррупционерами, которых до этого показушно ненавидели в комментариях. Становятся вот такими судьями, которые сбегают из суда, теми же депутатами и творческой элитой, которые на имя В. В. Путина пишут письма и слёзно умоляют его освободить уважаемого человека – вора в законе! Да, да именно так! История Россия знает такие случаи. Он вам ловит их, а вы просите помиловать. За наших воров заступался бомонд, творческая интеллигенция, учителя, заслуженные артисты и т.д.

Наверное, народ заслужил ту жизнь, которой живёт, и того лидера, которого имеет, в том божественная справедливость.