Руцкой про 1993 год: «Ельцин был готов отравить депутатов газом»

Можно по разному относиться к Руцкому....

Но надо признать, что он имеет право на свою точку зрения, все же человек реально был вторым в руководстве РФ на самом сложном  отрезке истории.

Персонально для всезнаек -- прочитайте интервью, конечно много субъективного, но как говорится "ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА".........

====================================================================

Сегодня исполняется 25 лет с начала вооруженного противостояния защитников Верховного Совета РФ и ельцинских силовиков, завершившегося расстрелом законно избранного парламента в центре Москвы и гибелью сотен мирных жителей.

Тогдашний вице-президент России Александр Руцкой, возглавивший осенью 1993 года народное сопротивление антиконституционному указу №1400 президента Бориса Ельцина, поделился с Федеральным агентством новостей своей оценкой тех кровавых событий, вынесенной им с высоты прошедшей четверти века.

Газ для депутатов

— Александр Владимирович, несколько известных людей из тех, кто во время событий осени 1993 года стоял по другую сторону баррикад от защитников Дома Советов, отказался прийти на встречу с вами в редакцию ФАН, когда вы были готовы. Невольно возникает вопрос: «Кто победители»?

— В этой истории нет победителей и побежденных. Есть погибшие люди: порядка 300 человек, и пострадавшая сторона — это наша страна. 25 лет кряду об этом событии говорят, но мало кто задается вопросом: почему так произошло? Ведь октябрь 93-го — это апогей, кульминация истории, которая началась гораздо раньше.

Давайте вспомним, что в марте того же года был VIII Съезд народных депутатов, на котором было принято постановление о мерах по осуществлению конституционной реформы. Ельцин на это ответил своим печально знаменитым «ОПУСом» — так прозвали его указ о приостановке действия Конституции и введении «особого порядка управления страной». Речь в нем шла о полной узурпации власти в одних руках. Это было грубое попрание Основного закона страны, что признал и Конституционный суд.

«ОПУС» я, конечно, не визировал, поскольку прекрасно видел, что нарушением Конституции человек зарабатывает себе импичмент. Действительно, Верховный Совет и Съезд народных депутатов России подняли вопрос об импичменте главе государства, но на IX внеочередном Съезде для него немного не хватило голосов.

И я вам скажу, почему не хватило. Потому что на балконах в зале стояли баллоны с газом — и если бы импичмент состоялся, то баллоны были бы включены. То есть Ельцин уже тогда был готов отравить газом народных депутатов. А мы говорим только об октябре 93-го.

— IX Съезд народных депутатов РФ состоялся в конце марта того года. Что произошло после этого?

— После «ОПУСа» возникла некоторая пауза. А 15 августа мне принесли на визирование проект указа Ельцина «О поэтапной конституционной реформе», который я тоже отказался подписывать. Тогда глава администрации президента Филатов заявил мне, что я глубоко буду сожалеть об этом решении.

Буквально через 15 дней с экранов телевизора высокопоставленные чиновники из окружения Ельцина: Ильюшенко, Макаров — трясли бумагами, что Руцкой коррупционер. Следствием этого стал указ президента о моем отстранении от должности, что опять-таки было неконституционно, поскольку отстранить меня мог только Съезд народных депутатов на основании решения Конституционного суда.

Только в 1995 году из Генеральной прокуратуры без всяких извинений мне пришло сообщение, что следствие закончено, мои подписи на документах подделаны, никаких зарубежных счетов нет и так далее. Для меня это были два года позора, и никто за это не ответил.

— А тогда, в 1993-м, кровавая развязка была уже совсем близко...

— Через три недели после моего отстранения Ельцин выпускает указ №1400 — о прекращении с 21 сентября «осуществления Съездом народных депутатов и Верховным Советом Российской Федерации их законодательных, распорядительных и контрольных функций».

Конституционный суд выносит заключение, что за нарушение таких-то статей Конституции президент подлежит отрешению от должности. И вот с этого времени уже начинается в полной мере государственный переворот, организованный Ельциным и его камарильей.

Замечу, что параллельно в Вашингтоне для нашей страны уже писали новую Конституцию, в которой такой орган, как Съезд народных депутатов, вообще не предусматривался, а Центробанк выводился из подчинения государству. По этой написанной за океаном Конституции мы с вами сейчас и живем.

Хочу отметить, что Съезд народных депутатов был самым легитимным и самым демократически избранным, без всяких там вбросов и подтасовок, парламентом в истории нашей страны. Больше такого парламента у нас не избирали.

— А первая Государственная дума, избранная в 1993 году?

— Ну что вы. После расстрела Дома Советов Жириновский и Зюганов пошли на мировую с Ельциным. В то время, когда они заседали в Думе, и началось разграбление страны, залоговые аукционы и все такое прочее.

А утром я узнаю, что страны нет

— Но ведь ваше противостояние с Ельциным началось гораздо раньше, чем был выпущен «ОПУС». Помню еще вашу статью 1992 года «Не хочу жить в банановой республике».

— Я бы не назвал это противостоянием. Я был не против лично Ельцина. Я был против той системы, которая внедрялась. И не только в 1992-м, но уже в 1991 году. Поэтому окружение президента постоянно пыталось меня убрать.

— Однако и вы были приближенным Ельцина. В том числе, когда развалился СССР.

— СССР не развалился. Его целенаправленно развалили. Этого бы не произошло, если бы президент Советского Союза не был размазней.

Я помню, как Ельцин полетел в Минск вместе с Шахраем: мне они сказали, что летят подписывать экономическое соглашение. А утром я узнаю, что страны нет. Ельцин возвращается, я приношу ему заявление: прошу меня освободить от занимаемой должности. Но заявление он порвал и в корзину выкинул со словами: «Вы не до конца понимаете, что произошло».

Да все я понимал. Я же помнил ГКЧП и, когда возвращался из Фороса с Горбачевым, говорил ему при Раисе Максимовне: «Хватит, Михаил Сергеевич, заниматься слюнтяйством, уберите этих бездельников, которые вас облепили, и займитесь Союзным договором. И внесите в договор следующий пункт — республики, желающие выйти из Союзного договора, должны вернуть обратно те земли, которые они получили из состава России в советское время. Если брать Украину, то это, конечно, Крым, Донецк, Одесса, Херсон, Харьков и прочие.

Горбачев мне говорит: «Ты что, это война!» Я ему отвечаю: «Какая война? Жестко прописать это условие, и тогда Советский Союз не распадется». Раиса Максимовна меня тогда поддержала. Но ситуация пошла по другому пути. Кстати, юридическую базу для развала страны подготовил Съезд народных депутатов СССР.

— Какое у вас сейчас отношение к ГКЧП?

— Ну что вам сказать. Организованная глупость — только так могу это назвать. Горбачев еще за полгода до ГКЧП предлагал создать Комитет по чрезвычайным ситуациям, а накануне подписания Союзного договора в августе 1991-го улетел в Форос. Никто его там не арестовывал, вранье все это. Я прилетел в Форос, там стоят у его дачи Язов с Крючковым и говорят, что их туда не пускают. Вот вам и переворот.

Пресс-конференция ГКЧП в здании МИД СССР 19 августа 1991 года

— О ком-то из участников ГКЧП вы сейчас можете сказать с уважением?

— О Крючкове Владимире Александровиче. Он был умный, грамотный, интеллигентный, только слишком мягкий человек.

Письмо от Ельцина

— Вернемся к событиям октября 1993 года. В чем, на ваш взгляд, была основная ошибка защитников Дома Советов?

— К этой ошибке вели. Вот, журналисты пишут: «Вы призывали штурмовать Останкино. Я отвечаю: «Покажите мне запись, где я призываю именно «штурмовать». Я только говорил, что надо идти к Останкино и требовать, чтобы народным депутатам предоставили эфир, а они смогли объяснить народу, что происходит в Москве. А нас там уже ждали, чтобы отстрелять. Вот и думайте.

— Вы хотите сказать, что в вашей команде был человек, работавший на другую сторону?

— И это было. Под указ президента о социальных гарантиях народных депутатов сразу сбежали 160 депутатов — два миллиона рублей своих получить. Потом вышел указ о социальных гарантиях работников аппарата Верховного Совета, и 70% аппарата как корова языком слизнула. Выходит указ о дополнительных гарантиях, и еще сто человек исчезли.

То есть, были даже не ошибки. Было тотальное предательство. К Дому Советов понабежали разные антисемиты, развесили на здании свои лозунги, были приспешники Баркашова. Всем этим дирижировали из Кремля, чтобы потом на нас повесить ярлык, что якобы здесь собрались фашисты.

— Вы говорите, что проигравшей стала вся наша страна. В чем, по-вашему, главный проигрыш?

— В том, что, расстреляв Белый дом, Ельцин открыл шлюзы, через которые на руководящие должности в России стали приходить разного рода проходимцы и откровенные предатели. Последствия этого мы расхлебываем до сих пор.

— А если бы победа осталась за Верховным Советом и вы возглавили страну, то каким были бы первые ваши шаги?

— Чтобы сделать первые шаги, надо иметь точку опоры. Точка опоры в лице Армии и Военно-промышленного комплекса была выбита. Значит, надо было немедленно взяться за их восстановление. Укрепление Армии и реальное решение социальных проблем — эти две темы стали бы для меня ключевыми. Взять бы две эти опоры — Армию и граждан страны, чьи проблемы решаются на практике, — и мы жили бы с вами в другой стране.

Расскажу одну вещь. Когда Борис Николаевич уходил в отставку, он написал мне письмо. Он тогда многим диктовал письма, но мне написал сам, от руки, следующие слова. «Вы оказались правы по многим вопросам. Я глубоко сожалею, что у нас сложились такие отношения. Вы честный и порядочный человек. Желаю Вам успехов».

«Искандер» как средство принуждения к миру

— После ухода Ельцина был избран новый президент, который изменил внешнюю и внутреннюю политику России. Замечаете ли вы в шагах Владимира Путина те идеи, за которые вы боролись в 1993 году?

— В какой-то степени вижу, и объективно надо отдать должное Владимиру Владимировичу. Он рассчитался по всем долгам, в том числе СССР. Остановил парад суверенитетов. Провел большое количество преобразований, направленных на усиление страны.

Возьмем то же министерство обороны — оно разваливалось-разваливалось, но потом поняли, что дальше нельзя, и наконец интенсивно занялись вооруженными силами. Сейчас у России достаточный уровень подготовки и оснащения армии.

Что касается экономики, то тут все более сложно, поскольку во власти сидят те же либералы, потомки пришедших при Ельцине. У нас, например, нет по-прежнему Госбанка, а есть Центробанк, который даже не зарегистрирован на территории России. Остается много социальных проблем.

— А внешняя политика России?

— Она, безусловно, тоже изменилась в лучшую сторону, но все-таки нам не хватает в ней решительности и жесткости. Возьмем ту же ситуацию с Украиной, власти которой присвоили себе право убивать мирных граждан, поставив себя тем самым вне закона, а мы все только разговариваем.

Есть «Минск-1», есть «Минск-2», и ни одно из этих соглашений не исполняется. Исполниться может только одно — принуждение к миру. Стрельнули ВСУ по Донецку — засекается точка, откуда произведен выстрел, туда прилетает «Искандер» и делает воронку.

— То есть Россия должна заняться на Украине принуждением к миру?

— Конечно. Все соглашения в Минске подписаны, значит должны исполняться. Французы и немцы этим заниматься не хотят, люди из Донбасса бегут к нам, мы отправляем им гуманитарную помощь. Им не платят пенсии, зарплаты, да еще и обстреливают. А мы все ноты пишем. Какие ноты! Надо позвонить Порошенко и сказать: «Еще один снаряд прилетит в Донецк — будешь ловить «Искандер» в Киеве».

Вот для примера эпизод из моей собственной жизни. Приднестровье, 1992 год. Ездили туда Бурбулис, Старовойтова, Козырев, но в итоге закончилось все побоищем в Бендерах. Меня тогда вызвал Ельцин, поручил заняться этой ситуацией и разрешил действовать по своему усмотрению. Я прилетел туда и направил тогдашнему президенту Молдавии Снегуру ультиматум, чтобы в 24 часа он убрал войска. Он не убрал — я поставил системы залпового огня, и больше войск Снегура там не было.

Тот же 1992 год, Цхинвал. Я тогда был исполняющим обязанности президента в отсутствие Ельцина. Звонит мне мэр столицы Южной Осетии, говорит: «Слышите разрывы? Это бьет грузинская артиллерия по Цхинвалу». Я позвонил Шеварднадзе. Спрашиваю: «Твои войска? Он говорит: «Нет». Даю команду их уничтожить. Снова звонит Шеварднадзе, обвиняет меня во всех грехах и грозит Гаагским трибуналом. Я ему отвечаю, что у него есть три часа, чтобы убрать войска от Цхинвала, а иначе удар будет нанесен по Тбилиси. И все — война кончилась.

— Радикальное решение проблемы...

— Я не геройствую, я это к тому говорю, что никому не дано право убивать людей, и есть политическое понятие — «принуждение к миру». Поэтому не надо миндальничать.

Взять тот же вопрос Сирии. По приглашению законного правительства этой страны мы пришли ей на помощь и разместили там свои войска. Значит, надо было сразу разместить и мощные системы ПВО, а всех, кто туда посылает свою боевую авиацию и ракеты, предупредить, что они незаконно нарушают границы суверенного государства и будут сбиты. Только так, потому что никто не имеет права вторгаться в пределы суверенного государства.

Но мы все чего-то все стесняемся, а как только начинаем принимать чуть более жесткие меры, слышим крики: «Ах, они могут развязать Третью мировую войну». Не будет никакой Третьей мировой. Потому что ни там идиотов нет, ни здесь идиотов нет. Никто не будет нажимать ядерную кнопку.

Хамство терпеть нельзя. Еще Ницше говорил — к нему, конечно, можно по-разному относиться, но тут замечание совершенно верное: «Уважение вызывают только сильные, слабые — лишь сострадание, и то не всегда».

Федеральное Агентство Новостей.