Отцы плагиата

Кто в Древней Греции воровал слова, и как это изменило историю.


Существуй в античной Элладе нормы современного авторского права, никакого «греческого чуда» бы не случилось, считает профессор факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ Олег Матвейчев. Представление о том, что мыслителям древности чуждо понятие плагиата, безосновательно, доказывает* он на примерах Платона, Пифагора, Аристотеля, Геродота…

Ловцы слов
Стремление древних греков к творчеству во многом стимулировалось жаждой славы, личного признания и первенства. Соревнуясь за лидерство, они, с одной стороны, озвучивали и закрепляли собственное авторство, а с другой — обвиняли друг друга в воровстве идей и слов.

Именно в Древней Греции появляется феномен авторской литературы. Тексты уже не приписывались мифическим персонажам и не оставались анонимными. Сочинители указывают свое имя прямо в произведениях, а то и ставят его перед каждым изречением: «Геродот из Галикарнасса собрал и записал эти сведения, чтобы прошедшие события с течением времени не пришли в забвение…»



Такая практика именовалась «печатью» (σφραγίς). Название эмоционально нейтральное, в отличие от обвинений в плагиате, где эпитеты были едкими и обидными: πάλίμ-πλυτος κηφήν (трутень, подчищающий чужие тексты); αλλότριων έπέων λωπο-δύτης (вор, крадущий одежду) и др.

Собственного понятия для плагиата в греческом языке не было. Диоген Лаэртский, например, использовал описательное λογο-κλοπεία — «кража слова». Тем не менее термин «плагиат», который войдет в обиход в Римской империи, имеет греческое происхождение — от πλάγιος («косой», «косвенный», «лукавый»). В латинском языке заимствованное слово plagius сохранило значение «лукавства» и «нечестности» и легло в основу слова plagiārius («похититель и перепродавец рабов»), от которого и произошло знакомое нам plagiātor .

«В мутных водах ловят они, словом говоря моим», — писал Аристофан, уличив Евполида и Гермиппа в краже сюжетов своих комедий.

Пифагор, по словам Гераклита, «больше всех людей на свете занимался учеными разысканиями и, выбрав эти сочинения, выдал за свою собственную мудрость многознание и мошенничество».

Пифагорейцы жаловались, что «Платон, Аристотель, Спевсипп, Аристоксен, Ксенократ присвоили себе все их выводы, изменив разве лишь самую малость».

Вольное приложение трудов предшественников практиковал Плутарх. Из работ нескольких ученых, не ссылаясь на них, черпал информацию Геродот. Позднее то же случилось с его книгой «История»: без упоминания автора ее использовали Эфор Кимский и Аристотель.

Неосуждаемое заимствование
Список греков, хоть раз обвиненных в воровстве идей, широк. Впрочем, приоритеты интеллектуальной собственности в то время были другими. Введение в научный оборот идеи или открытия считалось важнее, чем вопрос об их источниках. То же — с заимствованием из других культур. Греки его не стеснялись и даже считали благом для общества.

Свои убеждения мыслители «привозили» из путешествий в Египет, Вавилонию, Персию. Египетские корни — у учения Фалеса о воде как первоначале сущего. А «Пифагор… прибывши в Египет и став их [египтян] учеником, первым ввел в Элладу философию вообще».

Не вызывало вопросов, когда воспитанник говорил словами наставника, а слушатель школы дословно повторял тексты в рамках ее традиций. Воспринятое от учителя считалось своим, повторение формулировок означало уважение к нему, попытки «улучшить» сказанное отвергались как гордыня, объясняет Олег Матвейчев.

В пифагорейской школе также не допускалась трактовка классиков, а плагиатором мог бы называться тот, кто разглашал учение за ее пределами. За это из школы изгоняли, невзирая на заслуги.

Платон не друг
Свое «тайное знание» пифагорейцы охраняли неслучайно. Желающих поселить в собственных головах чужие открытия было немало. Так, в хищении идей неоднократно обвиняли Платона. Утверждалось, что диалог «Тимей» ученик Сократа и учитель Аристотеля написал на основе книг пифагорейца Филолая. Книги были приобретены в Сицилии за баснословные 100 мин. По тому времени сумма равнялась стоимости нескольких усадеб, и покупка, конечно, не осталось без внимания бдительных современников.

Платон вообще обвинялся в плагиате как мало кто в античной философии. Помимо пифагорейского учения он «вдохновлялся» сочинениями Протагора. С XIX века идет дискуссия о масштабах заимствования из Демокрита (само присвоение обнаружено еще в древности) – установлены текстуальные совпадения, использование терминологии Демокрита, его идей в области философии языка, этики и эстетики.

От античных авторов известно, что Платон хотел сжечь все сочинения Демокрита, какие только мог собрать. «В своих диалогах он упорно игнорирует само существование Демокрита, что вызвано желанием замести следы, прославившись за чужой счет», — утверждает Олег Матвейчев.

Однако с плагиатом Платона, по его мнению, не все так просто. Важен не сам факт кражи слов (используя древних мыслителей, пусть даже без упоминания имен, Платон отчасти сделал доброе дело — сохранил то, что могло кануть в Лету). Важна подача материала.

Пифагорейцы упрекали «главного эллинского философа» в том, что он не просто взял их идеи, но исказил и упростил. О том, что действительно содержалось в первоисточниках, теперь остается только догадываться. Постепенно эти тексты уходили, а платоновские «Диалоги», наоборот, тиражировались и становились мерилом истины. Тысячелетиями философия виделась сквозь призму Платона. Таким образом, его плагиат «стал событием, изменившим ход мировой истории», заключает исследователь.

Подлоги от идеологов
Не все обвинения в интеллектуальном воровстве служили поиску правды. Нередко они превращались в орудие недобросовестной конкуренции философских школ за слушателей, т.е. за доходы. Соперник безжалостно компрометировался. Например, обратным плагиатом: «когда неопифагорейцы сочиняли подложные тексты на основе платоновских диалогов и объявляли их «древними первоисточниками» Платона, из которых якобы тот и воровал».

Школами поле битвы не ограничивалось. После побед Александра Македонского на Ближнем Востоке по тем же принципам шла борьба между народами. Так, идеологи эллинистического иудаизма стремились доказать, что «греки не смогли создать ничего нового, а философию свою списали с библейских текстов».

Заявлялось, в частности, что Пифагор и Платон выкрали идеи из древнейшего греческого перевода Священного Писания. Правда, доказательством плагиата эллинов часто служил подлог — слов, фраз, фактов…

Автор одного из первых христианских богословских сочинений «Строматы» Климент Александрийский утверждал, что Демокрит присвоил этическое учение вавилонян, они же стали «источником слов» Платона: «Знаю твоих учителей, даже если ты и захочешь их скрыть: геометрии ты учишься у египтян, астрономии — у вавилонян, целительные заклинания ты заимствуешь у фракийцев. Многому тебя научили и ассирийцы. Истинные законы и представления о Боге получены тобой от самих евреев».

Не менее масштабно, считает Климент, греки заимствовали друг у друга. Он перечисляет больше 100 случаев «литературного грабежа» — «этого самолюбивого эллинского воровства». Впрочем, с позиций сегодняшнего дня, такая масштабность трактуется иначе. «Культура не может развиваться без заимствований, без усвоения уже написанного», — полагает Олег Матвейчев. «Книги делаются из книг» — по его мнению, это высказывание Вольтера «довольно точно описывает ситуацию в интеллектуальном сообществе Древней Греции, на чьем наследстве до сих пор базируется европейская наука».

* Матвейчев О.А. «Плагиат в Древней Греции» («Социально-гуманитарные знания», № 1, 2018), «Платон как плагиатор» («Миссия конфессий», № 28, 2018).

Автор исследования:
Олег Матвейчев, профессор факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ

Автор текста: Салтанова Светлана Васильевна, (с)