Trump down, или прощай, Адамс!
Это было ожидаемо. Присяжные нью-йоркского суда признали Дональда Трампа виновным по всем 34 пунктам обвинения. В деле есть две основных темы: первая — связь бывшего президента США с порноактрисой Сторми Дэниелс (Стефани Клиффорд), о которой еще в 2018 году писала The Wall Street Journal в связи с разбирательством в его президентской кампании в 2016 году. Согласно источникам газеты, в 2006-ом у Трампа имели место сексуальные отношения с Дэниелс, и он через адвоката Майкла Коэна заплатил бывшей подружке $130 тыс. за неразглашение этой информации (впрочем, была бы она черной, то по нынешним стандартам мог бы не платить). Коэну предъявили обвинения в растрате средств избирательной кампании, сам Трамп, обладая президентским иммунитетом, обвинений избежал, однако позже, в 2022 году, офис окружного прокурора Манхэттена начал новое расследование. Оказалось, Трамп возместил своему адвокату потраченные деньги через Trump Organization за судебные издержки в качестве мнимого юридического аванса.
Вторая тема — после ухода из Белого дома Трамп забрал с собой ящики с секретными документами, которые хранил у себя дома в поместье Мар-а-Лаго в Палм-Бич (Флорида). На одной из опубликованных Минюстом США фотографий (если это не фейк), и впрямь мы видим ящики с документацией, сложенные в туалете рядом с унитазом. Документы касаются оборонных вопросов Соединенных Штатов, их союзников, ядерных программ, потенциальных уязвимых точек в возможном военном противостоянии между США и их противников и проч., что может представлять угрозу национальной безопасности.
В ходе спецоперации по изъятию документов в доме Трампа ФБР обнаружило одиннадцать комплектов документов с грифом «совершенно секретно», доступ к которым может быть только в профильных государственных учреждениях.
Все это звучит почти как «враг народа, предатель, шпион» — к слову, обвинение в шпионаже экс-президенту Америки тоже могут предъявить, — но дело в том, что в США нет четко прописанного закона, по которому президент страны не может брать домой государственные документы. Иначе как объяснить, что в январе 2023 года в доме ныне действующего президента Байдена в Уилмингтоне (Делавэр) его же помощники тоже обнаружили секретные документы, которые он хранил в гараже. Сам Байден этого факта не отрицал, подтвердив, что доки находились среди его личных рабочих бумаг. Или история с Хиллари Клинтон, которая в бытность свою госсекретарем (2009-2013) отправила с личной почты более ста писем, содержавших секретные данные (о чем нам поведала The Washington Post). Тысячи страниц переписки госсекретаря с сотнями своих респондентов, где обсуждались вопросы государственной важности.
Однако ни Хиллари Клинтон тогда, ни тем более Байден сейчас не подверглись никакому преследованию, за исключением каких-то материалов в оппозиционной прессе, типа Fox News или на менее значительных платформах.
Когда после ожесточенных дебатов с Клинтон Трамп все же выиграл и стал президентом США, он, несмотря на все заявления о борьбе с «глубинным государством», по сути — с неоконсервативным (к которому Клинтон, вне сомнения, принадлежит, наравне с Чейни, Рамсфильдом, Волфовицем среди прочих) крылом американской внешней политики, не стал преследовать бывшую соперницу за ее почтовые косяки, сконцентрировавшись на том, что стали называть американским изоляционизмом. Его основной идеей во внешней политике было: США должны меньше заниматься другими, меньше тратить денег на содержание и защиту т. н. союзников, в первую очередь Евросоюза, а больше заниматься своими проблемами, в частности, нелегальной иммиграцией.
Почему Трамп, человек, не развязавший ни одного военного конфликта за пока первый срок своего президентства, вызывает столь негативные эмоции в первую очередь у правящего класса США и левой (университетской) интеллигенции? Даже тех, кто активно не принимает внешнеполитическую американскую доктрину, как, например, Ноам Хомский? Рискну предположить, что дело не только во внешней политике или «эксцентричности» бизнесмена и политика, его «непредсказуемости», на которую так любят ссылаться критики.
Случай Трампа более сложный и, строго говоря, это не «случай Трампа», фигура которого является настолько же политической, насколько и культурной, вышедшей из глубинных паттернов американского мировоззрения. Трамп — это одновременно аватар Кеннеди, вернее, его времени, он же персонаж фильмов Тарантино и братьев Коэнов, он же Темный рыцарь из трилогии Кристофера Нолана, он же — одержимый местью капитан китобойного судна по имени Ахав из романа Мелвилла «Моби Дик», гоняющийся за гигантским белым китом...
Не родись Трамп в семье богатого отца, не сделайся он бизнесменом и политиком, он в бытность золотой лихорадки мог бы вполне стать персонажем рассказов Джека Лондона, золотодобытчиком, ну или нефтяником, мечтающим пробурить скважину где-нибудь в Техасе. Сегодня, на психополитической карте Америки Трамп, пожалуй, ближе всего стоит к гражданину Кейну, главному герою классического фильма Орсона Уэлса — газетному магнату, человеку с неясным прошлым, огромными ресурсами и драматической судьбой.
Однако кем бы он ни был с психополитической точки зрения — едва ли его можно втиснуть в какой-то один тип или одну персону (магнат, искатель приключений, охотник...) — Трамп сильно раздражает нынешний политический истеблишмент как минимум одним своим качеством, которое является своего рода инвариантом всех иных типов поведения: он нарушает давно сложившийся консенсус, привнося в общество ненужную правящему классу турбулентность.
На только что прошедших первых президентских дебатах 2024 года в Атланте Байден снова вспомнил Трампу его связь с актрисой фильмов для взрослых, подчеркивая его аморальный облик и негодность для поста президента США (таким же негодником был ранее Билл Клинтон, занявшийся оральным сексом со стажеркой Белого дома). Причем «плохим» действием, с точки зрения лидера демократов, является не столько даже сам роман с порноактрисой, которая не хуже и не лучше остальных женщин, а факт передачи ей взятки за молчание. Утаивание от общественности эпизода своей биографии. Трамп — плохой парень, потому что он лжет и хочет обмануть избирателей, казаться лучше, чем он есть на самом деле.
45-й президент США пришел в политику не из университетских стен, как, например, Уилсон или Обама, не из губернаторского кресла или любой иной политической институции, а став президентом, обыграв Хиллари Клинтон на выборах 2016 года, он создал кейс прихода в Белый дом человека без государственного прошлого. Начало его президентского срока ознаменовалось BLM-движением — невиданными «расовыми волнениями» в стране, коих США до того не знали уже примерно полвека. Хотя, конечно, расовыми они были исключительно внешне, по сути, как я уже отмечал ранее, BLM представляло собой революцию «снизу» — попытку создать общественное негодование новым руководителем Америки.
Истоки негодования Трампом со стороны истеблишмента плохо объясняются даже маститыми американскими аналитиками, которые все чаще ссылаются на его «непредсказуемость» (которую то ли шутки ради, то ли всерьез повторил и Путин в одном из своих интервью), что, понятно, не может служить никаким объяснением, разве что в разговорах на кухне. Между тем это негодование, и даже само словцо «непредсказуемость», имеет глубинные основания, уходящие в политическую психоисторию Америки. Если очень кратко, то суть его пролегает в том числе и в фундаментальном различии США и Европы.
В отличие от последней, Америка никогда не знала ни классического феодализма (в экономике), с привязанными к земле крестьянами и рыцарством, связанным с синьорами омажем, ни «старого режима» (в политике) с «двумя телами короля» (по Канторовичу) и — главное — установленной «свыше» иерархией власти. Как справедливо заметил Луис Харц, автор известной работы о развитии либерализма в Америке, «подлинная феодальная идеология не может появиться в мире, всегда бывшем либеральным» (Харц Л. Либеральная традиция в Америке. Москва: «Прогресс», 1993. С. 162). То есть ставившем во главу угла интересы индивида (рабы не считались людьми, вернее — гражданами, поэтому точнее будет говорить о гражданском индивидуализме). Хотя и в США были свои «диссиденты», как, например, Джон Кэлхун (1782-1850), политик, вице-президент при Джоне Квинси Адамсе, неистовый защитник рабовладения, мечтавший о сецессии южных штатов, который рассматривал общественное выше индивидуального и искренне полагал, что рабство делает из черных дикарей людей. Идеи Кэлхуна создадут почву для гражданской войны, и только победа северян отправит их в анналы истории. Но так или иначе, США, в отличие от Европы, не знали правящего класса, чья экономическая и политическая власть нисходила от Бога.
Уже с самого начала люди, которых позже назовут отцами-основателями Америки, как Томас Джефферсон, Джон Адамс, Александр Гамильтон, среди прочих, будучи прекрасно о ней осведомлены, отвергли такую модель социального устройства, в которой существует аристократия власти и чьи права на эту власть закреплены в конституции, с одной стороны; с другой — в праве на вечное, точнее, унаследованное землевладение. Джефферсон — и в этом заключалась разница его концепции с идеями Дизраэли — непосредственно связывал либеральный строй с владением землей, рассматривая мелких аграриев и мелких предпринимателей в качестве основы развития демократии; Дизраэли делал ставку на город. При этом самым важным в концепции Джефферсона было то, что американцы, «новые люди», обладая правом владения землей, не превратятся в общество, разделенное на «классы», как в Европе.
«Класс», в чем Маркс был, несомненно, прав, означал не столько даже экономическую разницу между населением, сколько различие в мышлении и самовосприятии. Класс крупных землевладельцев, феодалов — не только богатые люди, по сравнению с обыкновенными крестьянами и горожанами, но еще и те, кто обладает бóльшими естественными правами, кто более приближен к Богу. Джефферсон и его коллеги поняли, что «класс» — не только экономическая, но и теологическая категория, и вместе с тем очевидное ограничение естественного права, что, в свою очередь, входило в противоречие с главным принципом отцов-основателей: все люди на земле рождаются равными.
Итак, именно это понимание и акцент на естественном равенстве всех перед Богом и законом легло в основание американской — ранней американской (что очень важно) — социальной доктрины. Кроме того, уже во второй половине XVIII века Америка была объявлена новой Страной обетованной, где соберутся люди с разных стран, в первую очередь прибывшие из Старого Света, чтобы построить общество по библейским заповедям — рай не Земле. Америка — не государство для героев — монархов, революционеров, бунтарей или великих мистиков, коих было сполна в Европе, а государство героев, где таковым может стать каждый. Эта страна задумывалась как территория, где отдельный индивид может реализовать себя и свои природные способности полностью, служа при этом общему делу — построению единственного справедливого общества, где благо каждого не входит в противоречие с благом всеобщим. Поэтому, пожалуй, американцев нельзя называть ни индивидуалистами, ни коллективистами, это европейское деление обществ там не работает.
Другой важнейший стимул — материальный успех. «Ни один человек в Америке не довольствуется бедностью и не собирается оставаться бедным», писал один из современников, посетивший США в начале XIX века. Но кто предъявит им претензии в этом стремлении «выскочить в люди»? То же самое в последнюю четверть века происходит и в Китае, в Малайзии, Сингапуре, Вьетнаме, России и многих прочих странах, где население почувствовало вкус к обеспеченной жизни. Сенатор Массачусетса Джон Уэбстер тогда отмечал: «наш век полон энергии и быстрых перемен».
Параллели с сегодняшним временем вполне очевидны, за тем лишь существенным исключением, что во времена Уэбстера в Америке не было удручающей идеологии политкорректности и необольшевистского уравнивания всех со всеми, включая пол и гендер, как и стремления подчинить себе весь остальной мир. Тенденция, скорее, была противоположной: сделать Америку особенной, в первую очередь не зависящей от европейских политических влияний. Джон Адамс, всю жизнь помнивший о «Бостонской бойне» 1770 года (и как адвокат, защищавший английских солдат, обвиненных в убийствах мирных граждан), в одном из своих известных посланий формулировал это так: «[американские континенты] не должны рассматриваться как объект будущей колонизации со стороны любых европейских держав» <...> мы никогда не принимали участия во внутренних войнах европейских держав, и это соответствует нашей политике«. Напротив, попытку распространить свое влияние на США со стороны Европы Адамс призывал рассматривать как прямую угрозу.
Путин, который практически ad verbatim повторяет сегодня слова Адамса, только применительно к России, объявлен мировым сообществом изгоем. И тот же Адамс в 1821 году на Дне независимости Соединенных Штатов говорил, что Америка «желает свободы и независимости всем нациям», но ей не следует выступать под чужими знаменами и в чужих землях «в поисках чудовищ, подлежащих уничтожению». Эти слова одного из отцов-основателей США давно забыты. Они забыты не только потому, что прошло более двух веков с момента их произнесения, но в первую очередь по причине их противоречия с современной необольшевистской политической доктриной.
После Второй мировой войны, когда Европа потеряла — и, кажется, навсегда — свое мировое влияние — произошел парадигмальный сдвиг в метафизических или, если угодно, религиозных основаниях, на которых были построены США. Из «Земли обетованной», отличной от всех иных стран Старого света, избранной Провидением территории Америка постепенно превращалась в обычную западную страну с необычными возможностями, экономическими и технологическими. Обычность заключалась в том, что США адаптировали под себя экспансионистскую европейскую модель, отказавшись от той, которую предлагал Адамс и другие теоретики американизма. Внутри страны почва для такого сдвига была подготовлена именно экономическим ростом самостоятельности трестов и монополий, который имел место в Америке еще в начале ХХ века, напугавший, возможно, не без оснований таких «макрэкеров» (muckrakers), по-нашему журналистов-расследователей, как Линкольн Стеффенс, одного из героев «Одноэтажной Америки» И. Ильфа и Евг. Петрова (в 1919-ом журналист посетил Советскую Россию, где даже встретился с Лениным). На страницах основанного им вместе с Айдой Тербел American Magazine он неустанно писал о коррупции и слишком большой власти, которую приобрели монополии, например, Standard Oil Рокфеллера.
В политическом плане США перестали быть «новым Израилем», а стали новой Европой со своими колониями и влиянием на мир, только колонии захватываются не территориально, подобно британцам в Индии, а экономически и политически. Примеров тому масса: Латинская Америка, Япония и многие проч. Так или иначе, в ХХ веке Америка радикально меняет свою внешнеполитическую доктрину, полностью отбрасывая заветы Адамса и разгоняя себя до статуса международной державы. Более того, государства, чей «образ жизни» должен, подобно библейским заповедям, быть эталоном для всего мира. Но мир здесь вторичен — первично стремление к тому, что Троцкий вместе с Александром Парвусом назвал бы «перманентной революцией», только не внутри страны, а за ее пределами. Не будет большим преувеличением сказать следующее: США, выучив урок русской (большевистской) революции 1917 года, решили предложить свой собственный — отличный от ленинского — проект по глобальному преобразованию мира, но на иных — либеральных — основаниях. Перманентная революция США, приобретшая особые скорости после Второй мировой войны, — это ответ большевикам и последний на сегодняшний день «перманентно» революционный проект, который в наше время себя исчерпал. В этом кроется сегодняшний мировой кризис, который, в сущности, является кризисом американским.
Америке больше нечего предлагать в планетарном масштабе, но от власти добровольно никто не отказывается. И здесь Трамп играет роль «плохого парня», который говорит: чтобы эту власть сохранить, нам нужно отказаться (хотя бы частично) от нашей перманентной революции, которая более не дает нужных результатов, а скорее только мешает развитию страны. Однако такой консервативный поворот в политическом поле, понятно, не может устроить американских «перманентных» революционеров, как не устроил он в свое время тех русских, которые оставались верными идеям мировой революции.
На прошедшем общем саммите Республиканской партии Трамп назначил вице-президентом своего почти что религиозного фаната, сенатора штата Огайо Джеймс Д. Вэнса, который еще восемь лет назад называл Трампа «идиотом» и негодным для президентства, а в частных беседах сравнивал с Гитлером (что, возможно, хорошо для Шендеровича, но непростительно для человека, получившего ученую степень по политологии), сейчас готов стоять за него насмерть. Вэнс — кошмар для демократов, он открыто объявляет себя «новым правым» (движение, возникшее во Франции после войны с ярко выраженными языческими преференциями и долгие годы руководимое антисемитом Алэном де Бенуа), при этом официально Вэнс исповедует католицизм. Как бы то ни было, трампистский вице-президент поддерживает Проект 2025, направленный против глубинного государства и бюрократического спрута, с которым Трамп начал вести борьбу во время своей первой каденции. Защитники проекта говорят о том, что он поможет объединить консервативное движение в США и даст возможность сопротивляться правящим элитам, противники считают — это прямой путь к авторитаризму.
Только что прогремевшее покушение на Трампа 13 июля 2024 года можно трактовать по-разному: от теории заговора демократов до одиночки-социопата, кем, возможно, и был стрелявший в него Томас Крукс, как рассказывают его школьные товарищи, интересовавшийся историей и решивший в нее войти таким простым способом. Одно очевидно: раненое ухо кандидата в президенты скорее всего станет его проходным билетом в Белый дом. Сам Трамп и его ближайшее окружение проталкивает религиозный нарратив: то, что он остался жив невозможно объяснить ничем иным, кроме как божественным вмешательством. И действительно, поверни Трамп голову на пару сантиметров в сторону, и он бы вошел в историю как единственный убитый кандидат в президенты США.
Очень похожая история произошла 15 мая 1972 года с кандидатом от демпартии Джорджем Уоллесом, в которого стрелял Артур Бремер также во время предвыборной кампании в торговом центре в штате Мэриленд и именно в момент взлета кандидата. Однако Бремер как стрелок оказался более удачлив, он сильно ранил Уоллеса и тот, несмотря на проведенную пятичасовую операцию, оказался на всю оставшуюся жизнь парализованным в нижней части тела. Бремер отсидел в тюрьме тридцать пять лет. Крукса на месте убила охрана. Трамп же уже через несколько дней выступил с объединяющей речью на республиканском митинге, куда он вышел со шлемом убитого вместо него начальника пожарной охраны города Буффало Кори Комператоре, поцеловав шлем на глазах толпы. Теперь этот шлем — нечто вроде Святого Грааля республиканцев, чья кампания волей-неволей превращается в религиозное движение.
Путин в Пхеньяне. Дружба с Руководителем
Визит Путина в Пхеньян в июне 2024 года вызвал много шуму. Западные СМИ забили тревогу, усмотрев в этом сближение двух стран в сфере экономики, стратегического и военного сотрудничества. И действительно, два лидера подписали «Договор о всеобъемлющем сотрудничестве», который включает военную помощь в случае, если одна из сторон подвергается нападению. С обывательской точки зрения, то есть для людей, не знающих историю советско-корейских отношений, это может выглядеть как инфернальное событие, но дьявол кроется в исторических фактах.
6 июля 1961 году СССР и КНДР подписали похожий договор о взаимопомощи, нынешний — во многом римейк подписанного договора при Хрущеве. Позже, в 1990-ом это отнюдь не помешало президенту Южной Кореи Ро Дэ У установить дипломатические отношения с Москвой.
Что интересно: без малого за два месяца до того, 16 мая в Южной Корее происходит военный переворот, в котором участвовало три с половиной тысячи солдат и двести пятьдесят офицеров. Мятеж инициировала расположенная в районе Кимпхо бригада морпехов, к которой затем присоединились силы ВДВ. Рано утром генерал Пак Чжон Хи делает экстренное заявление о бездарности и беспомощности правительства Чан Мёна и берет власть в свои руки. Чан Мён скрылся в женском монастыре, откуда заявил о сложении с себя полномочий, затем президент Юн Бо Сон издает свой последний декрет о не противодействии ВРК. 6 июля (в день подписания Договора между СССР и КНДР), Высший совет государственной реконструкции издает Закон о временных чрезвычайных мерах по реконструкции государства, который передавал функции всех основных министерств семи специальным комиссиям, в их составе было немало людей из военной элиты, полностью лояльных Паку. Сразу же было создано и свое ЦРУ, учреждены «революционные суды», рассматривавшие дела прежней администрации, а позже, уже после убийства Пака и прихода к власти генерала Чона Ду Хвана (1980-1988) в результате опять же военного переворота, активно заработали «чрезвычайные военные трибуналы». Один из них, в 1980-м, сразу после переворота и подавления майских студенческих волнений в Кванчжу, судил лидера демократической оппозиции Ким Дэ Чжуна, избежавшего казни только благодаря огромному общественному давлению за рубежом.
Многие прежние партии, как Либеральная и Демократическая, претерпели сильные ограничения в своей деятельности. Так в Южной Корее начнется сложная, полная драматизма эпоха Пака Чжон Хи (1962-1979) — пережившего неоднократные попытки покушения, а в 1974-ом потерявшим из-за этого жену, — в которую южане путем огромных усилий и жертв начнут строить современную корейскую экономику. Пак, к слову, предложил новую (новую в новейшей истории) идеологию «юсин» — возврат к конфуцианским ценностям: дисциплина, уважение к старшему, личной преданности и служение государству, основанном на разумном национализме. В сущности, умеренная версия чучхе, движение к которому началось еще при Ли Сын Мане, русофобе и поклоннике американской политической модели. Смена этой модели произойдет только, когда в 1987 году генерал Ро Дэ У провозгласит «Декларацию из восьми пунктов», которая изменит политический облик Южной Кореи и будет принята новая конституция страны со всеми демократическими институтами, свободой слова. Юг останется президентской республикой, но при этом большая власть перейдет Национальному собранию — начнется эпоха Шестой республики.
Главным в нынешнем договоре является, на мой взгляд, пункт «3», где говорится, что в случае прямой военной агрессии Москва и Пхеньян обязуются «согласовать возможные практические меры по координации позиций друг друга в соответствии с запросами любой из сторон и обеспечить сотрудничество в устранении угрозы».
Если рассматривать этот договор как восстанавливающий некий паритет, то логически он совершенно оправдан. В начале ноября 2022 года ВВС США и Южной Кореи провели крупные воздушные учения с участием ста сорока истребителей, включая F-35, F-15, RF-16 и F-35B (гибрид советского Як-131 и британского истребителя BAE Harrier II), прибывший на эти учения с военной базы в Японии. Напомню, тот же F-35 — истребитель пятого поколения, концептуальные разработки которого начались еще в 1970-е гг., то есть в разгар Холодной войны между СССР и США.
F-35 — самолет с укороченным взлетом и вертикальной посадкой может нести на своем борту ракеты класса «воздух-воздух» AIM-9 Sidewinder, AIM-132 ASRAAM, AIM-120 AMRAAM, крылатые ракеты Storm Shadow и AGV-158 JASSM, т. н. корректируемые бомбы JDAM, а также авиационные бомбы AGM-154 Joint Standoff Weapon и противотанковые Brimstone. Самолет неоднократно зарекомендовал себя в операциях последних лет, в том числе против ИГИЛ, когда в конце апреля 2019 года американцы бомбили тоннели террористов в горном хребте Хамрин. По утверждению Трампа, весь проект F-35 обошелся в $400 млрд — сумма сопоставимая с товарооборотом между Россией и Китаем за 2022-2023 годы.
В январе 2023-го начальники штабов армий США и Южной Кореи Джеймс Макконвилл (одно время был сотрудником при Гарвардском университете) и генерал Чжон Хван подписали соглашение о «Стратегическом видении», которое предусматривает сотрудничество в военной и научно-технической области, которое по замыслу должно привести обе страны к построению всеобъемлющего стратегического альянса — своего рода НАТО на двоих. В феврале 2023 года госсекретарь Блинкен и глава МИДа Южной Кореи Пак Джин подписали соглашение о сотрудничестве в тех же сферах, договорившись о сдерживании угроз со стороны Севера.
Сразу после переговоров в Ханое, на пресс-конференции для журналистов Путин подтвердил: событие носит скорее «восстановительный» характер, это перезапуск хрущевского договора 1961 года и, учитывая современный контекст, отчасти симметричный ответ на американо-южнокорейское военное сотрудничество. При этом нельзя забывать активизацию Японии в этом же направлении во время президентства Байдена. В конце 2022 года кабмин премьер-министра Фумио Кисиды объявил о начале масштабного финансирования своих ВВС, выделив на это дело пока $320 млрд (шаг воистину самурайский, учитывая гигантский госдолг Японии в 230%), что само собой было согласовано с США, которые, дав свое согласие, как бы отменили запрет для Японии иметь собственные вооруженные силы. Запрет действовал с 1947 года, после того, как генерал Дуглас Макартур и его штаб создали новую японскую конституцию, основанную, к слову, на статьях из конституции советской и американской.
Израильский хаос. На пути к проигрышу?
Седьмая крупная война Израиля с арабами не закончилась. Израиль во главе с Нетаньяху продолжает следовать плану полного уничтожения всей военной и политической верхушки ХАМАС для устранения угрозы еврейскому государству в будущем. Однако в отличие от многих других войн, той же войны Судного дня (в тот же год молодой Джо Байден вошел в американский Сенат, и сегодня оставаясь самым, наверное, большим сторонником Израиля в демпартии), эта война поддерживается далеко не всем обществом. Причины понятны: общество требует освобождения заложников. Главный антиправительственный голос и официальный оппозиционер — Яир Лапид, требующий от премьер-министра пообещать с высокой трибуны возвращения всех заложников и какого-то непонятного и эфемерного договора с террористами. Нетаньяху пытается объяснить, что «так война не ведется», и задача Израиля сегодня выиграть — выиграть экзистенциально, — а не в очередной раз ублажить палестинцев. Как справедливо отмечает историк Даниэль Гордис, «нестабильность правительства — извечная болезнь израильской демократии с момента ее возникновения» (Гордис Д. Израиль. История государства. Библиотека Москва: М. Гринберга, 2023. С. 201).
Еще в 1949 году, во времена правящей коалиции при Бен-Гурионе, когда Бен-Гурион стал премьером, одновременно оставив себе портфель министра обороны, он выгнал из правительства ненавистного ему Менахема Бегина с его партией «Херут» и всех коммунистов, полагая, что и те и другие подрывают принципы молодого государства. И если сегодня у трампистов появился свой Святой Грааль в виде шлема застреленного пожарника (в скором времени следует ждать название парка, улицы или даже чего-то более существенного, названного его именем), то в 1949-ом у евреев эту роль сыграли останки основателя сионизма Герцля, которые были доставлены в Израиль и перезахоронены на национальном кладбище. Когда гроб с Герцлем опускали в землю, в мероприятии принял участие весь кабинет министров (около двухсот тысяч человек следили за процессией несения гроба к месту захоронения), депутаты кнессета и примерно шесть тысяч приглашенных гостей.
Тогда в Израиле было безоговорочное объединение, если не политиков, то точно общества, сегодня израильское общество расколото если не пополам, то несколько частей, каждая из которых ищет пути решения этой задачи. Но когда у ребенка слишком много нянек, он остается без присмотра. Желание одних скорее договориться с ХАМАС и вернуть заложников, что по-человечески естественно и понятно, других — их незначительное меньшинство — добить террористов и закончить войну реальной победой оставляет Израиль в полуголом состоянии, политически и в военном смысле. Отсюда недавнее заявление лидера «Хезболлы» Хасана Насраллы о том, что Израиль прошел пик своего могущества и ныне не представляет никакой угрозы его движению и Ливану в целом. Пусть даже подобные выпады остаются риторикой для внутреннего пользования, шиитской «пилюлей счастья», но факты остаются упрямой вещью. По до конца невыясненным причинам Израиль пропустил невероятную атаку 7 октября на своих южных границах, который сильно испортил его имидж государства-крепости, нападение на которое должны бояться враги.
Четырехмерное политическое пространство-время
Таким образом, подобно четырехмерному пространству-времени Эйнштейна-Минковского, у нас есть трехмерное геополитическое пространство — Украина, Корейский полуостров, Ближний Восток (Израиль) — с потенциальной угрозой ядерной эскалации и одно временное измерение — американские выборы и возможная смена политического курса США. Вопрос, который интересует всех, какое из этих трех измерений наиболее опасно и откуда можно ждать ядерного удара в той или иной форме?
Если попытаться максимально кратко ответить на этот вопрос, то шансы применения ядерного оружия в какой-либо из этих конфликтных зон, как ни странно, зависит от всей четырехмерной диспозиции одновременно. Если Байден проигрывает — демократы — выборы и Трамп возвращается в Белый дом, то риск развертывания большой войны на Ближнем Востоке уменьшится. Так как несмотря на поддержку Байденом Израиля, он в данный момент выступает за «мир с ХАМАС» и прекращение военной операции, что вне сомнений вызывает дополнительное напряжение в стране. Нетаньяху скорее всего пойдет на обострение и продолжит операцию по зачистке Газы от террористов, если каким-то чудом демократы выиграют. В последние несколько лет Ким Чен Ын сильно поменял внешнеполитический курс страны — из относительно открытой Северной Кореи, которая была при его начальном правлении и разворота от политики своего отца, сегодня он возвращается к модели закрытого государства, почти полностью находящегося на содержании у Китая. И в плане ядерной угрозы это скорее хорошая новость, так как Си Цзиньпину совсем не нужна новая масштабная война на полуострове, а нужна КНДР в ее более или менее нынешнем виде как надежный аргумент против тоже меняющей свою внешнеполитическую и военную доктрину Японии. Если возвращение Трампа, что вполне вероятно, придаст противостоянию США и Японии новый импульс, то риски переместятся на Тайвань, который, по сути, станет тихоокеанской Украиной со значительно большей вовлеченностью Америки в возможный конфликт.
Что же касается «Незалежной», то конфликт может закончиться в начале 2025 года при условии победы Трампа при двух условиях: первое, если Проект 2025 начнет новой администрацией внедряться в жизнь, второе, если по каким-то причинам уходящий Байден — что все же маловероятно, но не исключено — даст зеленый свет на использование всего имеющихся (и будущего) в украинском распоряжении оружия дальнего действия, способное достигать глубинных российских территорий.
На сегодняшний день риски того, что «Хезболла» — читай: Иран — начнет полномасштабную войну против Израиля невелики, риски того, что Россия первой нанесет ядерный удар по Украине равен нулю (за исключением названных выше случаев), то, что Пхеньян ударит по Югу также крайне маловероятно. Парадоксально или нет, но возможность ядерного конфликта в мире сегодня во многом зависит от внутренних американских дел в ближайшие несколько месяцев.
Оценили 4 человека
6 кармы