(Не)добровольная смерть в больнице: за и против

Эвтаназия — чрезвычайно сложная и многогранная тема. Как показал опрос ВЦИОМ, отношение к возможности легализации добровольного ухода из жизни тяжелобольных людей среди россиян все еще сложное, хотя немало людей ее поддерживают. По недавним данным, за введение такой возможности для безнадежных пациентов выступает каждый второй опрошенный (49%). Впрочем, точки зрения на этот счет полярны. Почему инициатива по разрешению эвтаназии сама по себе может быть опасной для общества — в комментарии заведующей кафедрой философии образования философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, руководителя магистерской программы «Биоэтика» Елены Брызгалиной.

Сторонники идеи спасения против гедонистов

«Полярность позиций, выявленная в социологическом опросе 2024 года, не случайна. Ценностные конфликты по поводу возможностей человека контролировать и определять границы бытия — жизни и смерти — не имеют однозначных решений на личном уровне.

Выделю несколько причин, актуализирующих ценностное противостояние тех, кто позиционирует себя как сторонника эвтаназии и как ее противника.

Причина первая — нарастающая возможность человека мониторить, контролировать собственную жизнь, вмешиваться в управление ею, в том числе за счет развития биологического и медицинского знания. Для современного человека смерть рассматривается не как точечное событие и мгновенный переход, а как последовательность взаимосвязанных явлений и процессов, преимущественно не культурно наполненных, а телесных, которыми можно управлять («медикализация смерти»). Право и возможность выбирать, где и как умереть, воспринимаются как сугубо медицинские вопросы. С развитием науки и технологий реанимации при распространении светских представлений о смысле жизни открылись возможности для доминирования медико-биологического отношения к смерти.

Причина вторая — сосуществование в ландшафте одной страны разного типа культур по отношению к смерти — сотериологической[1] и гедонистической, при усиливающемся доминировании сторонников культуры гедонистического типа (неслучайно в опросе 2024 года россиян, декларирующих положительное отношение к эвтаназии, отличает молодой и зрелый возраст (31-40% среди 18-44-летних).

Гедонистическая культура имеет тенденции к размыванию нормы в разных сферах — в поведении, в способах удовлетворения потребностей. Не вор, а человек с особым отношением к частной собственности; не извращенец, а человек с особыми сексуальными потребностями; не самоубийца, а выбравший смерть, и так далее. Возникает образ человека автономизированного, у которого есть неограниченное право самоопределения, вплоть до выбора смерти, без устойчивой коллективной идентичности, а задачи социума сводятся к тому, чтобы не мешать человеку получать удовольствие и удовлетворять его пожелания. Для гедонистического типа культуры право на жизнь предполагает и право человека самому определять условия и время своей смерти, врачи же обязаны обеспечить ему реализацию этого права. Гедонистическая культура низводит человека на уровень биологического бытия, лишая его ориентации на ценности высшего порядка. Человек оказывается во власти сиюминутных желаний удовольствий, страдание рассматривается как не имеющее ценностного смысла. Гедонизм становится способом манипулирования позицией человека. Например, в Бельгии детская эвтаназия легализована без указания возраста ребенка, считается, что просьба ребенка о смерти в любом возрасте автономна и должна быть принята родителями и обществом.

Что такое эвтаназия?

Могу выделить еще два момента, влияющих на восприятие темы. Первый — отсутствие у граждан системной, корректной и полной информации о развитии паллиативной помощи в стране или фактическое несовершенство паллиативной помощи, недостаточное освещение вопросов о причинах легализации эвтаназии в ряде стран, в том числе политических и экономических, о тех проблемах, к которым привела легализация эвтаназии в ряде стран (сворачивание программ паллиативной помощи, расширение оснований для проведения эвтаназии, предложение эвтаназии уязвимым лицам как способ избавиться от разного типа проблем, разрешение эвтаназии в отношении пациентов с психиатрическими диагнозами и так далее).

Также второй момент: следует отметить множественность смыслов и ситуаций, маркированных термином «эвтаназия». Эвтаназия — слово греческого проис­хождения: «eu» означает «благой, хороший», a «thanatos» — «смерть». Впервые этот термин был использован Ф. Бэконом в сочинении «О достоинстве и приумножении наук» в 1605 году. Бэ­кон понимал под эвтаназией легкую, безболезненную, счастливую смерть. Но надо понимать исторический контекст: со времен Гиппократа врачей учили распознавать признаки неизбежной приближающейся смерти и буквально бежать от постели умирающего. Бэкон призывал врачей обратить внимание на умирающих и быть рядом с ними: «Если бы они (врачи) хотели быть верными своему долгу и чувству гуманно­сти, они должны были бы и увеличить свои познания в меди­цине, и приложить (в то же время) все старания к тому, чтобы облегчить уход из жизни тому, в ком еще не угасло дыхание... Эта дисциплина должна получить развитие», — то есть он говорил о задачах, которые сегодня взяла на себя паллиативная медицина. Но поскольку во времена Бэкона ее фактически не существовало, он считал профессиональным долгом врачей в отношении умирающих облегчение мук умирания, то есть эвтаназию. («И я хотел бы пойти здесь немного дальше: я совер­шенно убежден, что долг врача состоит не только в том, чтобы восстанавливать здоровье, но и в том, чтобы облегчать страда­ния и мучения, причиняемые болезнями, и это не только тог­да, когда такое облегчение боли как опасного симптома болез­ни может привести к выздоровлению, но даже и в том случае, когда уже нет совершенно никакой надежды на спасение и можно лишь сделать самое смерть более легкой и спокойной, потому что эта эвтаназия... уже сама по себе является немалым счастьем».)

Опрос ВЦИОМ показал, что смысл, вкладываемый россиянами в термин «эвтаназия», очень разный. В наши дни термин «эвтаназия», используется в ряде значений, помимо бэконовского, например:
 

Ускорение смерти / умерщвление из сострадания, то есть фактически убийство, оправдываемое жалостью к страдающему человеку; без дифференциации, делается ли это с согласия страдающего паци­ента или в ситуации, когда последний находится в столь тяжелом состоянии, что просто не может выразить свою волю (принудительная эвтаназия).

Отказ от жизнеподдерживающего лечения, неоказание помощи, когда лечение либо прекращается, либо не начи­нается, при трудностях с определением ситуации, когда медицина не может помочь и когда эта помощь осознанно не предоставляется / прекращается конкретными людьми (пассивная эвтаназия).

Отказ человеком от жизни, которую он сам считает для себя мучением, когда его жизнь прерывается другим человеком, например врачом, на законных основаниях (легализованная активная эвтаназия). При этом в разных странах критерии принятия просьбы человека об эвтаназии сильно различаются, далеко не везде речь идет лишь о невыносимых физических страданиях, например, швейцарское законодательство об эвтаназии допускает весьма вольную трактовку. По сути, единственным ограничением является запрет на ее осуществление из эгоистичных побуждений.

Самоубийство при помощи (при ассистировании) врача, то есть в соответствии с законодательством при осуществлении предусмотренных действий (например, медицинское освидетельствование, соблюдение срока между неоднократными просьбами и предоставлением человеку средства для самоубийства и так далее), врач передает в руки человека средство, дающее тому возможность покончить с собой («ассистированное самоубийство»). Так, в ФРГ избегают дискредитированного нацистами понятия «эвтаназия», а говорят о помощи при добровольном уходе из жизни. 

Кроме того, в дискуссиях различают ситуации, когда отстаивают право на выбор смерти для пациента, который, по мнению врачей, уже безнадежен, но в отношении которого продолжаются реанимационные мероприятия, или когда права на смерть отстаиваются заблаговременно (до критической ситуации: человек заносит отказ от реанимации в медицинские документы, делает татуировку «не реанимировать», «позволить естественную смерть», дает прижизненные завещания). Такую позицию, кстати, допускает современное российское законодательство, которое требует добровольного информированного согласия пациента на медицинские вмешательства. Однако если в прошлом врачи опасались допустить ошибку, которая приведет к смерти пациента, то сейчас складывается впечатление, что для общества более серьёзной профессиональной ошибкой выглядит принуждение пациента к жизни.

Важность диалога

Между тем, как показало исследование ВЦИОМ, противники эвтаназии чаще всего объясняют свое отношение религиозными мотивами.

Представление о том, что жизнь — это высший дар и человек не вправе распоряжаться тем, что ему не принадлежит, лежит в основе религиозной картины мира. Не представляю ситуацию, чтобы духовенство признало обезбоженность бытия. Вспомните, в «Бесах» Ф.М. Достоевский показывает, что для Кириллова проблема выбора смерти сводится к вопросу о власти (если человек властен над собственной жизнью, значит, он выше бытия, выше Бога). Для Достоевского Богом нельзя стать («Да, я стану Богом», — говорит Кириллов). Но к Богу можно только приобщиться.

Диалог об эвтаназии может и должен идти, но он не может преследовать цель достижение общей позиции раз и навсегда. Нет такой философской, этической, правовой платформы, которая способна раз и навсегда снять дискуссии. В мир приходят новые поколения людей, которые для себя формируют смыслы и ценностные иерархии при определении целей своей жизни и средств их достижения. Развивается медицина как наука и развивается здравоохранение. Меняются экономические, социальные, политические условия. Ценностные конфликты по экзистенциальным вопросам жизни и смерти неизбежны. И уж тем более диалог между государственными, общественными, религиозными институтами и гражданами в нашей стране не должен преследовать цель добиться создания условий для легализации эвтаназии.

Для государства и общества результаты социологических опросов, дискуссии в СМИ, публичные обсуждения имеют важную задачу: они позволяют детализированно выявить причины, по которым граждане не чувствуют себя защищенными от страданий, от боли, унижения достоинства в умирании, не доверяют паллиативной медицине. Если возможности качественной паллиативной помощи в поддержке умирающих и членов их семей реализованы, то аргумент об эвтаназии как желательном исходе падает.

Для религиозных институтов участие в диалоге по теме эвтаназии важно, так как это способ просвещения граждан о религиозной духовной традиции, как канал, чтобы обозначить свое отношение к новым ситуациям, порожденным развитием медицины и медицинских технологий, к обострившимся старым проблемам (например, отказ от жизнеподдерживающего лечения) в свете новых научных данных и технологических возможностей.

Для граждан публичные дискуссии важны для понимания сути аргументов, степени их обоснованности, соответствия/несоответствия своей ценностной системы позиции других людей, социальных институтов и государства. Вопрос: насколько для каждого человека востребовано обсуждение таких тем? Неоднозначно. Отмечу по моему преподавательскому опыту, что для молодых людей обращение к этой теме часто выглядит пугающим и нежелательным, связанным с болезненным преодолением зазора между публичным и личным, индивидуальным и коллективным.

Наша страна проводит государственную политику по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей, среди которых жизнь, достоинство, права и свободы человека. Представляется, что эвтаназия не является приемлемым способом реализации этих ценностей. Развитие медицины, в том числе паллиативной, может способствовать преодолению аргументов о том, что лишь эвтаназия способна защитить человека от страданий в болезни, обеспечить достойный уход из жизни.

Аргументы сторонников эвтаназии опровержимы

Часто можно услышать риторические вопросы-посылы: дескать, когда наше общество будет готово к обсуждению легализации эвтаназии? Такие реплики содержат скрытую предпосылку, что эвтаназия — это благо и общество должно «дорасти» до легализации эвтаназии. Это совсем не так!

Для меня как для философа аргументы сторонников эвтаназии опровержимы, а совокупность аргументов противников легализации эвтаназии очень серьезна. Сторонники легализации эвтаназии указывают на то, что человеку должно быть предоставлено право самоопределения (однако идея абсолютной автономии человека сомнительна и с религиозной, и со светской позиции). Эвтаназия, конечно, не является последним лекарством и единственным способом уйти из жизни достойно. Для нашей страны не могут быть приемлемы аргументы, связанные с попыткой через легализацию эвтаназии экономить средства на долговременный уход или дорогостоящее лечение тяжелых пациентов, на адаптацию людей с инвалидностью, как неприемлемы и аргументы, имеющие евгенический характер, вроде тех, которыми руководствовались нацисты, проводя массовые эвтаназии.

Значительное место среди аргументов против легализации эвтаназии занимают самостоятельные, серьезные положения, многие из которых не связаны напрямую с религиозной традиций мировосприятия. Активная эвтаназия всегда есть покушение на непреходящую ценность, каковой является человеческая жизнь. При легализации эвтаназии участие врачей в практиках умерщвления приведет к разрушению статуса профессии в обществе. Идея легализации эвтаназии не учитывает возможности диагностической и прогностической ошибки, вероятностный характер прогноза и случаи самопроизвольной ремиссии и изменения позиции самого человека в реалиях проживания болезни. Призывы легализовать эвтаназию не учитывают адаптационные возможности человека и паллиативной медицины, а практика легализации способна затормозить развитие технологий спасения жизни. Признание хоть каких-то обстоятельств жизни дающими право на выбор смерти при помощи других людей резко увеличит риски злоупотребления, так как желание «облегчить страдания» может быть проявлением эгоизма. Даже если пофантазировать и представить, что в зако­не будут прописаны жесткие требования к практическому осуществлению эвтаназии, в реальной жизни незначительные отступления будут размывать строгость закона, и в конечном счете начнутся неконтролируемые процессы, способные разрушить общество и право человека на достойную жизнь и смерть.

Я крайне отрицательно отношусь к идее легализации эвтаназии в России — и как специалист в области биоэтики, и как гражданин страны, которая стремится развивать медицину и создавать условия для достойной жизни, и как человек, имеющий, к сожалению, опыт потерь близких».

[1] Сотериология — это учение о спасении человека. В православии сотериология раскрывает и путь спасения каждого человека через веру Иисуса Христа, и неразрывно связанное с верой благодатное преображение жизни.

Гедонизм (с греческого «наслаждение, удовольствие») —учение, согласно которому удовольствие является высшим благом и смыслом жизни, единственной ценностью.

https://matveychev-oleg.livejo...