Продолжаю выкладывать оцифрованные мемуары своего деда.
Начало здесь:
Часть 1 - https://cont.ws/@ment1971/1907...
Часть 2 - https://cont.ws/@ment1971/1907...
Часть 3 - https://cont.ws/@ment1971/1907...
Часть 4 - https://cont.ws/@ment1971/1907...
Часть 5 - https://cont.ws/@ment1971/1908...
Часть 6 - https://cont.ws/@ment1971/1908...
Часть 7 - https://cont.ws/@ment1971/1916...
Часть 8 - https://cont.ws/@ment1971/1916...
Часть 9 - https://cont.ws/@ment1971/1916...
Часть 10 - https://cont.ws/@ment1971/1917...
Возвращаемся, однако, в июль 1943 года. Может быть, коротко описанные свежие эпизоды кому-то из читателей покажутся неинтересными, но хочется, чтобы у читающего из мозаики фактов сложилась по возможности полная картина наиболее сложного периода моей жизни в военные годы. Могло ведь получиться так, что именно в эти дни и недели стало некому писать эти воспоминания.
Утро 12 июля. Я на НП полка в районе Вяжей. Видно как медленно поднимаются на возвышенность развернутым строем танки КВ. Их несколько десятков. Появляется цепочка пикировщиков Ю-87, «лаптежников», нацеливаясь на танки. Ведущий почти отвесно пикирует и врезается в землю. Сбит! В общем грохоте на поле боя взрыва пикировщика не слышно, но видно пламя и взметнувшееся вверх облако черного дыма. Ведомый пикировщик, сбросив бомбу, выходит из пике довольно далеко от земли, а остальные, сбросив бомбы с горизонтального полета куда попало, улетели. Еще до начала налета было видно что танки остановились, затем некоторые стали спускаться задним ходом, а часть оставались на месте. Горящих танков не было, поэтому, похоже они попали на минное поле. Позже, на полевой рембазе это подтвердил один из участников атаки, танк которого подорвался на мине. Когда я проходил мимо он меня узнал и окликнул. Оказалось, это был один из моих бывших курсантов, которых направляли в Челябинск, переучиваться на танки КВ. Их направили кажется 400 человек и из них комплектовали экипажи танков ОТПП (отдельный танковый полк прорыва). По его словам полтавчанами экипажи комплектовали в первую очередь, так как ПТУ имело авторитет благодаря высокому уровню технической подготовки курсантов. Назвал номера четырех полков (81,82,83,84) прибывших на Брянский фронт, фамилии многих бывших курсантов, находившихся в этих полках. К большому сожалению ни одна фамилия в памяти не сохранилась. Фамилия рассказчика тоже помнится смутно. Деев? А может иначе. Помню только, был невысокий, очень белобрысый. К слову, сейчас, когда пишу эти строки, в Полтаве живет один из тех четырехсот – Педанич. Я знаю его давно. Встречались на встречах ветеранов ПТУ, знала его и покойная Муся. Знали мы, что он мой бывший курсант, но о том, что переучивался в Челябинске на КВ, я узнал от него совсем недавно. ОН был под Прохоровкой, нумерация полков у них была другая. А самое обидное, ни одной фамилии он так же не вспомнил, к сожалению.
Там же, днем. Я внизу от НП, в деревни Батраки. Над головой на порядочной высоте над Вяжами воздушный бой. Вращая ручку радиоприемника, слышу то немецкую речь, крики, дикий мат, крик: «Вася, прикрой!!!». Тут раздался громкий, усиливающийся вой и я вижу самолет, падающий вертикально. Ужасающий вой усилился и я вижу раскрывшийся парашют. По силуэту определили – немец, «Фокке-Вульф-190». Опасаемся, что может упасть на нас, но самолет скрывается за возвышенностью, слышен взрыв. В том же направлении скрылся и парашютист. Еду тада. За поворотом вижу, солдаты за руки почти тащат летчика, из кустов. Рядом идет солдат в поварском колпаке с черпаком для раздачи пищи. Летчик уже в возрасте, бледный, с большим синяком под глазом. Молния на комбинезоне от левого плеча до правого бедра расстегнута, карманы вывернуты. Под комбинезоном виден «Рыцарский крест». Солдаты рассказывают, что, увидев спускающийся парашют, повар спрятался в кустах и, когда «фриц» приземлился, огрел его черпаком по голове. Смутно, но помню, что примчались на машине контрразведчики и забрали пленного, оказавшегося полковником (применительно к нашим званиям) гитлеровских ВВС. Солдата-повара обещали представить к награде.
Хвост сбитого самолета торчал из земли недалеко от обрыва реки. Вокруг разбившейся кабины летчика валялось разное барахло: женская обувь. Белье, что-то похожее на самурайский меч в черных ножнах, согнутый пополам.
Там же, к концу дня. Обратил внимание на наши и немецкие истребители, парами летевшие через линию фронта. Они к нам, мы – к ним, не обращая внимания друг на друга. Сообразил что это «свободная охота» - проникновение одиночных самолетов на территорию противника с цельтю разведки и, при возможности, уничтожения обнаруженный вражеских целей, поддержания постоянной напряженности в войсках и подразделениях ПВО. Вижу, идут навстречу друг другу на сравнительно небольшой высоте четыре наших «Ла-5» и два «ФВ-190», таких же, как я видел некоторое время назад. Вдруг ведущий «фоккер» неожиданно развернулся и атаковал «Ла-5» снизу. Однако, в ту же секунду один из Ла-5 резко сманеврировав оказался выше позади «фоккера» и тут же выпустил по нему несколько очередей из пушки. Немец задымил, показалось пламя, он круто пошел к земле и скрылся за складками местности. Помнится, в той стороне некоторое время был виден столб дыма от горящего самолета. Ведомый удрал к своим. Все произошло в считанные секунды. ДО этого и позднее я четко не слышал, как стреляет пушка, установленная на «Ла-5». Может потому в те секунды испытвал огромное напряжение, ожидая исхода поединка, но сейчас, когда пишу об этом, в сознании четко слышится: «дук,дук,дук – дук, дук,дук».
Поле боя под Вяжами. Осторожно ступая иду полем. Цель – посмотреть, что произошло здесь после происходивших сутки-двое назад боев, когда стоял сплошной грохот, свист пуль и визг осколков. А сейчас была мертвая тишина, казавшаяся неестественной. Нужно было забрать из ремонта самоходку, поврежденную в бою на этом поле. Осторожно ступаю, потому что могут быть мины. В поле чувствуется сильная трупная вонь. Старики и женщины, с завязанными косынками лицами, в рукавицах, грузят убитых на подводы и увозят к могилам. Мне, особенно первое время, временами становилось нехорошо. Остановившись, некоторое время дышу сквозь носовой платок, сложенный вдвое. Преодолевая брезгливость рассматриваю пачку фотографий, лежащую рядом с трупом немца, смутно помню – ефрейтора. Их порядочно, были даже из Франции. Повешенные, голые женщины в шеренге, улыбающийся, видимо автор фото, с пистолетом, прижатым к затылку нашего солдата, стоящего на коленях… На каждом фото дата и место съемки. Внимание привлекла фотография миловидной девушки с надписью по-русски. Текст не помню, но там был адрес, в Самаре или Саратове. Подумалось было – немецкая шлюха? Но там гитлеровцы не были. Получалось что немец. Любитель коллекционировать фото, взял его у убитого нашего солдата, а может даже офицера. Позже отправил фотографию по адресу на обороте. В письме объяснил, как и где она ко мне попала. Ответа не было.
В этот же день, осторожно шагая по следу гусеницы самоходки, вдруг услышал под правой ногой взрыв, ногу даже подбросило. Конечно, порядком испугался. Однако. Боли нет, ногу чувствую, сапог цел. Потом сообразил, что наступил не на мину, а на взрыватель от ручной гранаты. Значит, вечная благодарность тому неизвестному саперу, который мертвый, с распоротым животом, из которого вывалились кишки, полулежал невдалеке на куче обезвреженных им советских противопехотных мин в деревянных ящичках.
Сетуха. За время пребывания в ней довелось пережить страшную бомбежку, а также, искать и найти две «пропавшие» самоходки. Штаб полка размещался в бывшем немецком блиндаже под одним из домов. Глубокий блиндаж был оборудован капитально. Бревенчатый потолок в несколько накатов, в нем люк с прочной запирающейся крышкой. Бревенчатые стены, электрическое освещение от движка. Он стоял тут же. При поспешном бегстве немцы бросили его в исправности, и он работал на наш штаб.
Сам дом, где никого не было, находясь в ряду домов вдоль улицы, фактически служил маскировкой для блиндажа, в котором размещался, видимо, крупный немецкий штаб. В день бомбежки я шел в штаб от «своей» землянки. Подходя к штабу слышу слева сильные взрывы и вижу колонну двухмоторных бомбардировщиков Ю-88, идущих вдоль улицы, сбрасывая бомбы. Что делать? Взрывы быстро приближаются. Добежать до штаба и спуститься в блиндаж могу не успеть. Пока добегу, пока поднимусь на крыльцо, открою дверь… Да и крышка люка может оказаться запертой изнутри… Решают секунды, доли секунд. С разбега прыгаю в щель, вырытую во дворе, падаю ничком и, охватив голову руками, жду. Внутри все замерло. Неужели конец? С треском оглушительно грохнуло, просвистели осколки, что-то посыпалось на меня и все стихло. Уши как будто забили ватой. Неужели жив? Некоторое время лежу, ожидая следующей бомбы. Но гул бомбардировщиков затихает, значит бомбежка кончилась! Поднимаюсь в щели. стряхивая с себя ветки, комья земли, отряхиваюсь и оглядываюсь, слух восстановился, постепенно прихожу в себя. Открылась невероятная картина разрушений. Дом, находившийся в соседнем дворе, разрушен, дерево рядом со щелью наполовину срезано осколками, черепица на крыше штаба разбита, сама крыша висит на стенах боком. Входная дверь и часть оконных рам выбиты. В доме пол завален комьями глины и разными обломками. Когда открыли люк, после того как очистил крышку от обломков, на меня вытаращили глаза: «Откуда ты взялся? Где ты был?» Говорю, что в щели - не верят: «Не может этого быть!» Добавлю. Что бомба видимо была 50 килограммовая и упала за забором в соседнем доме, так как воронки от взрыва во дворе штаба не было. Вот такой счастливой оказалась моя судьба в тот памятный мне день.
О самоходках. Случай первый. В один из дней узнал, что недалеко от Сетухи наша самоходка упала в овраг. Весь экипаж получил травмы и госпитализирован. Машину охраняет санинструктор ефрейтор Джалилов. Произошло это, когда штаб полка готовился к переезду в Сетуху, а пока находился в бывших немецких блиндажах в крутом овраге, заросшем молодым сосновым и еловым лесом недалеко от Сетухи. Вдоль оврага по дну проходила грунтовая дорога, местами вымощенная бревнами. Блиндажи находились с одной стороны и были частично врыты в крутой склон. ОТ дороги территорию блиндажей отделяла невысокая, чуть выше пояса, бревенчатая стенка. Хорошо помню приятный запах, ощущавшийся в воздухе. Возможно, потому хорошо и запомнился этот овраг. Оказалось, это запах французской пудры. Десятки, а может сотни варварски разорванных упаковок валялись около блиндажей, земля и деревья местами покрыты розовой пылью. Наши «Иваны» искали трофеи. Одеколона, помнится. Не было. Если и был, солдаты унесли. Кстати. Кстати, мне и сегодня, когда пишу. Неясно: зачем из Франции под Орел нужно было тащить такое количество парфюмерии? От вшей? НО у немцев был порошок, хотя и с неприятным запахом, слышным от каждого немца и в любом месте, где они жили, но, видимо, эффективным?
В 1974 году, будучи, как писал выше, в этих местах на УАЗике, было намерение спуститься в овраг. Но молодой в 43-м лес вырос, выросли новые деревья и дорога исчезла. А тогда, в 43-м, я пешком отправился на поиск самоходки.
По полученным сведениям идти было недалеко и я надеялся до вечера найти пропажу. Сначала шел вдоль опушки леса, но не по дороге, а рядом, между деревьями. Шел параллельно с широкой долиной реки, помнится – Неручь. Село, не помню названия, на противоположном берегу было в руках немцев. С нашего, высокого берега вдалеке внизу виднелись домики и церковь с островерхим куполом. Не хотелось оказаться на мушке у немецкого снайпера, хотя немцы были внизу, а я вверху. Дальше дорога сворачивала в лес, и пошел спокойнее уже по дороге. Недалеко от места, где дорога делала поворот. На дороге стоял танк Т-34 с незнакомой конфигурацией литой, а не сварной башни (позже узнал – башня Омского завода). Люки закрыты, в танке тихо. Решил – экипаж спит и пошел дальше.
А дальше слева открылся участок поля, вид которого заставил содрогнуться и долго стоять, размышляя над тем, что же здесь произошло? На неубранном, помнится, пшеничном поле лежали десятки трупов наших солдат в касках, с оружием, в наброшенных на плечи плащ-палатках. По их позам было видно, что они из леса бежали в атаку на фашистов. Чьи окопы угадывались справа и были сражены шквальным ружейно-пулеметным огнем. Особо запомнился солдат богатырского роста и телосложения. В каске и плащ-палатке, правая рука с автоматом вытянута вперед. Мертвая тишина вокруг, никого не было видно. Смутно помню, что решил посмотреть немецкие окопы. Оказалось, они были оборудованы по гребню оврага, внизу видны были землянки. Здесь так же лежали трупы наших солдат, но лежали и немецкие. Валялись наши и немецкие автоматы. И снова никого, ни одного раненного, русского или немца.
Пока осматривал место боя начало темнеть. Решил было возвращаться, но, услышав впереди гул танкового двигателя, иду дальше. Стало страшновато, поэтому иду с пистолетом в руке, с опаской оглядываясь по сторонам. Впереди, в сумерках, стало видно, что за лесом или в лесу что-то горит. За поворотом увидел, что догорает крайняя изба какой-то деревни, стоят несколько тридцатьчетверок, у огня видны люди. Когда подошел и меня заметили, случилось то, чего я не ожидал. Подбежало несколько танкистов, скрутили руки, отобрали пистолет. Наверное, приняли за шпиона или диверсанта. Но все выяснилось, пистолет вернули, сказали, что самоходки не видели. Предложили остаться до утра – ночью идти одному опасно.
Выручил оказавшийся здесь механик-водитель тридцатьчетверки, которую я видел в лесу. У него кончилось горючее и он пришел сюда за ним. Он шел с двумя ведрами солярки, а я с его автоматом в руках. Он, помнится, даже провожал меня до опушки леса. Можно сказать, расстались мы друзьями.
Дальше я шел один, но выйдя из леса, шел не между деревьями, а по дороге. Светила луна, временами закрываясь облаками. Вдруг при свете луны заметил как будто следы танковых гусениц, сворачивающие с дороги. Присмотрелся, точно. На земле ясно видны следы гусениц, делающие сначала плавный поворот, а затем идущие прямо вниз. В начале спуска в одном месте земля взрыхлена, видимо водитель пытался тормозить. Дальше след становится менее четким, а ниже совсем незаметным. Иду по следу, стараясь не упасть на крутом склоне. И, наконец, вижу то, что искал. На карнизе, под небольшой высоты, но почти вертикальным обрывом, стоит самоходка, уткнувшись стволом почти в самый край карниза с высоко задранной кормой, опирающейся на обрыв.
Услышав шум и шуршание на спуске, охранявший самоходку ефрейтор Джалилов в полголоса окликнул: «Стой, кто идет! Стрелять буду!». Откликаюсь, подхожу, осматриваю машину. Нижняя часть гусеницы серединой почти не касается земли, ствол пушки находится в положении почти полного отката. Осторожно, чтобы не звякнуть, открываю верхний люк, быстро спускаюсь в башню и закрываю люк. Включаю наощупь внутреннее освещение – работает. Сразу стали понятны причины травмирования экипажа. На полу лежат снаряда, каждый весом 42 кг, выпавшие при ударе машины об землю из гнезд на перегородке моторного отсека. На секунду включаю стартер – работает. Не помню, сам или с помощью Джалилова устанавливаю снаряды на место, проверяю надежность крепления всех снарядов, а сам все время лихорадочно думаю как развернуть машину на карнизе? В двигателе не сомневался. А вот если не удастся развернуться на карнизе сразу машина сорвется вниз, а это конец!. Решил сдавать машину назад, а при спуске короткими рывками постепенно разворачивать ее влево, пока не встанет поперек карниза.
Первая попытка не удалась. Гусеницы буксовали, зарываясь в землю, а машина не двигалась. Кроме того, как только заработал двигатель, со стороны занятого немцами села прилетела мина, с треском разорвавшаяся на склоне выше того места, где мы находились. Стреляли явно не прицельно, на звук работающего двигателя, но я на всякий случай заглушил двигатель. Чем черт не шутит! Однако, миномет замолк. Мы видели, как после первого выстрела в сторону села полетели голубоватые снопы трассирующих пуль. Стреляли в основном по колокольне церкви. Часть пуль рикошетировала от купола, и голубые огоньки гасли в ночи. Стреляли наши, так как трассы немецких пуль были с красноватым оттенком. Наблюдая за «фейерверком» я наконец сообразил как быть. Шпоры! Эти дополнительные грунтозацепы и спасли положение. Прикрепив их к гусеницам болтами, бывшими в комплекте, для большой уверенности отбросил землю от ленивцев, несколько углубившихся в землю, от ствола пушки, и стал пробовать. Получилось! Хотя машина на заднем ходу дергалась, так как шпоры были только на одной ветви гусениц, после многих небольших разворотов влево она надежно стояла поперек карниза. Осталось подняться по крутому склону наверх, к дороге.
Тут возникла новая проблема. Хотя ночь была довольно светлая, подъем просматривался нечетко. Сидя за рычагами, через смотровой люк водителя небольшого размера я вообще не смогу ориентироваться. Просматривался расширяющийся книзу небольшой овражек, по которому можно подняться без опасности бокового крена, но детали отсюда разглядеть было невозможно. Что если на каком-то очень крутом участке двигатель от перегрузки заглохнет? Тогда все. Машину на крутом спуске не удержать, не успеешь даже выпрыгнуть через верхний люк! Наконец принимаю решение: Джалилов, сняв гимнастерку, карабкается по овражку, я еду вслед за ним. Ориентируясь по белой нательной рубашке. Так и сделали.
Пока самоходка ползла вверх на первой передаче сидел за рычагами, внутренне сжавшись от нервного напряжения – как бы не заглох от перегрузки двигатель, как бы не наехать на Джалилова… Наконец мы наверху и я облегченно вздыхаю. Но что это? Уже совсем светло, передняя часть машины резко задралась кверху, я вижу только небо. Инстинктивно так же резко остановил машину, слышу голоса ругань. Выглядываю из люка и вижу: Джалилова держат за шиворот и явно собираются бить. Выйдя из машины через верхний люк все понял: самоходка буквально повисла над окопом, готовая упасть на 76-мм пушку, стоявшую в нем. Чтобы этого не случилось прыгаю снова в люк и отвожу самоходку назад. После вначале на высоких тонах, а потом спокойного разговора с артиллеристами все выяснилось. Уже после того как я прошел по дороге вчера поздно вечером, за ночь были оборудованы огневые позиции 76-мм орудий. Меня обвиняли в том, что якобы своей самоходкой демаскировал огневые позиции, говорили даже, что хотели стрелять, в предрассветных сумерках приняв самоходку за немецкую. Но постепенно страсти улеглись. Я осторожно объехал орудийный окоп и вскоре машина, засыпанная сверху листьями и комьями земли из-за наличия шпор на гусеницах, уже стояла в расположении полка. К вечеру самоходка была в строю Самым сложным было очистить ствол земли и извлечь снаряд. Ведь колпачок со взрывателя был снят. Помнится, машину принял ее прежний командир, вернувшийся из госпиталя. Так как травма оказалась легкой. Что касается причин всего случившегося. Водитель малоопытный мальчишка по сути, попросту уснул за рычагами. В наказание его сняли с машины и перевели запасным водителем.
Продолжение следует....
Оценили 0 человек
0 кармы